Я иду искать

Ольга Ленская

Я иду искать

Я иду искать

Часть первая

Кто не спрятался…

Раз-два-три-четыре-пять, я иду искать!

Кто за мной стоит – тот в огне горит.

Кто не спрятался – я не виноват.

Глава первая

Лика лежала на куче битого кирпича, неловко подогнув стройную ногу, в застёжке туфельки застряла травинка. Макс, словно загипнотизированный, не мог оторвать глаз от этой травинки, понимая, что если переведёт взгляд, ему придётся увидеть то, чего видеть нельзя. Едва он осознал это, как взгляд против воли скользнул выше и крик застрял у него в горле. Он отступил назад, едва не споткнулся на обломках кирпичей, дрожащими руками нашарил за спиной выход и бросился вон из развалин.

Узор на ковре казался раздражающе пёстрым, цвет – тошнотворным, но Макс упорно не отрывал взгляда от противных рыжих загогулин. Только что он рассказал о кошмаре прошлой ночи лучшему другу и теперь боялся увидеть на его лице хоть тень недоверия. Потому что если Антон не поверит, то всякую надежду на поддержку можно отбросить – больше он этого никому не расскажет.

Они дружили, кажется, целую вечность. В школе учились в одном классе. Потом вместе поступили в институт. Жили в соседних домах. Ощущали себя чуть ли не братьями, но отнюдь не близнецами. Несмотря на одинаковый возраст, роль старшего по умолчанию досталась уравновешенному и рассудительному Антону. Что же касается Макса… «Хорошая крыша летает сама» – так отзывались о нём кто с иронией, кто с раздражением, а кто и с завистью. Антон же всегда говорил, что без таких, как Макс, жизнь была бы похожа на ноябрьский понедельник.

Только вот сейчас он молчал… Макс подавленно следил, как по ковру скользит лёгкая тень от колышущейся оконной занавески – вперёд, и медленно – назад. И снова – вперёд… Чувство было такое, будто он не пересказал вчерашнее, а – снова пережил.

Началось всё глупо, обидно и банально. Просто, возвращаясь поздно домой, Макс заметил на другой стороне улицы свою девушку, гуляющую в обнимку с каким-то мужиком. И, не придумав толком, что делать, просто пошёл за ними в надежде, что решение придёт само. Во всяком случае, не прямо же на улице разборку устраивать – народу много, как говорится, советами замучают.

Гуляющих вокруг действительно хватало – хоть и не Питер, а пригород, но белые ночи многих выманивают из дому. Тем более, такой вечер – тёплый, тихий, будь он неладен… Макс старался не потерять из виду белую куртку Лики и чёрный кожаный пиджак её спутника. Правда, когда парочка свернула с улицы в парк, прохожих на дорожках попадалось всё меньше. Новый знакомый увлекал девушку на безлюдную аллею. Макс упорно шёл следом, с ненавистью наблюдая, как Лика что-то оживлённо рассказывает своему спутнику, как тот слегка улыбается в ответ, сильнее прижимая её к себе.

Дойдя до готического вида руин, мужчина слегка потянул к ним девушку, и она, посопротивлявшись, со смехом дала увлечь себя с дорожки. Тут же отпустив её руку, он направился к провалу в стене, и сразу притихшая Лика, путаясь высокими каблуками в траве, пошла следом. Макс едва не выругался вслух – момент, чтобы эффектно появиться у них на пути, был упущен. Не лезть же вслед! В такое глупое положение себя ставить не хотелось, пусть уж лучше выйдут. Макс представил, как растрёпанная Лика выходит из развалин, а он стоит прямо у неё на дороге, небрежно курит и молча презрительно на неё смотрит. Понятно, что глупость и ребячество, но сейчас он мог простить себе и то, и другое, уж очень погано было на душе.

Макс подошёл поближе и закурил, глядя, как дымок сигареты тает на фоне тёмного провала, где исчезла парочка. Пусть выйдут! Пусть только выйдут… Из руины никто не выходил. Макс со злостью запустил окурок в провал, услышав, как тот тихонько ударился о камень, и тут до него дошло, что изнутри не было слышно ни звука. Ни голосов, ни ликиного дурацкого хихиканья, вообще ничего. Странно как-то. Макс прекрасно знал эти развалины, ещё в детстве облазил там каждый камень. Выйти в другом месте парочка не могла, разрушенный павильон со всех сторон густо зарос кустами, в высокой траве на каждом шагу попадались обрушившиеся обломки балок и кирпичей, в общем, нормально подойти можно только со стороны дорожки. Во всяком случае, Лика – в платье и на каблуках – точно нигде больше не пробралась бы. На душе становилось всё неуютнее, но уже не из-за измены Лики. Что, если этот мужик какой-нибудь ненормальный? Макс плюнул себе под ноги и снова закурил. Зря он себя накручивает. Это в кино маньяки – обыденность, а в реальной жизни такие нарушения редкость. Не зря же он на психфаке учится. Сидят там, поди, обжимаются втихаря, пока он тут волнуется за эту дуру…

Очередная сигарета дотлела до фильтра. Тишина в развалинах угнетала. Макс вспомнил, как Лика шла за этим мужиком – внезапно перестав хихикать, тихо и покорно. А он – то с улыбкой обнимал девушку, что-то шепча ей на ухо, а стоило той сойти с дорожки, как пошёл вперёд даже не оглядываясь, словно был точно уверен – Лика идёт следом. И она шла. Как сомнамбула.

Макс выбросил окурок и решительно подошёл к павильону. К чёрту интеллигентность и красивые позы. Врываться, как последний дурак, он, конечно, не будет, просто в окно заглянет. Это Лике на каблуках вдоль стены через кусты было бы не пролезть, а он проползёт где угодно, тем более, ближайшее окно недалеко от дорожки. Хоть сквозь заросли его и не видно, но Макс-то точно знает, где оно.

Он вплотную прижался к стене, продвинувшись в гущу веток и листьев, как вдруг внезапный звук шагов заставил его замереть. Сквозь зелень Макс увидел, как из развалин появился ликин спутник. Один. Не дожидаясь девушку, он вышел на дорожку и неторопливо пошёл прочь, но, поравнявшись с кустами, где застыл недоумевающий Макс, резко остановился, чуть запрокинув голову. Немного постояв так, он медленно повернулся к Максу. Юноша прекрасно знал, что его невозможно разглядеть с дорожки – стояла хоть и белая, но, всё же, ночь, к тому же он успел продвинуться довольно глубоко в кусты, да ещё от нависающих сверху остатков балкона падала густая тень. Ну, разве что мужчина знал, куда всматриваться и имел уникально острое зрение. Хотя… нет, всё равно – вряд ли. Однако же он стоял, повернувшись к Максу, и тому казалось, что взгляд тёмных глаз остановился на его лице. Макс почувствовал, как под этим лишённым выражения, и, одновременно пристальным взглядом его недоумение и тревога сменяются апатией, смешанной со странной, самому юноше непонятной тоской, словно его душу медленно втягивает тёмная воронка. Макс сжал кулаки и до боли закусил губу. Воронка ещё несколько раз крутанулась, замедлилась и растаяла. Губы мужчины презрительно изогнулись, он тряхнул головой, откидывая со лба волосы, и пошёл прочь. И лишь когда он исчез за поворотом, Макс окончательно пришёл в себя.

Не понимая, что сейчас произошло, он, не обращая внимания на хлещущие ветки, протиснулся к окну и перескочил через осыпавшийся оконный проём.

– Лика!

Ни звука в ответ. Макс вгляделся в полутьму: замусоренный каменный пол, стены, покрытые беспорядочными граффити, местами обвалившийся сводчатый потолок, и – никого. Хруст кирпичной крошки под ногами подчёркивал давящую тишину. Юноша пересёк зал и прошёл под низкой аркой, ведущей в следующее, ещё более разрушенное и замусоренное помещение. Лика лежала в противоположном углу и то, что Макс успел увидеть, заставило его взгляд тут же метнуться в сторону. Из горла вырвался сдавленный хрип, хотя самому Максу показалось, что он вскрикнул в голос. Не решаясь снова поднять взгляд, он не спускал глаз с ликиной туфельки, с травинки, застрявшей в пряжке ремешка. Травинки, которую он, наверное, запомнит на всю жизнь…

– Ты в порядке?

Антон легонько тронул его за плечо. Макс поднял на друга глаза.

– Она была растерзана, понимаешь? По-настоящему. Это было… я не знаю. Хуже, чем в анатомичке. Все внутренности наружу.

– Умеешь ты, всё-таки, влипать!..

– Слушай, прекрати, а? – Макс досадливо поморщился.

– Извини. Так, говоришь, ты его видел?

– Да. И он видел меня. – Макс резким жестом то ли пригладил, то ли взъерошил густые русые волосы, не знавшие ничего, что хотя бы отдалённо могло считаться аккуратной стрижкой. – Антон, он реально странный.

– Ещё бы ему не быть странным!

– Я не об этом. Он не мог меня там заметить, он определил меня по запаху. Я видел, как он принюхивался, как зверь, а потом повернулся в мою сторону. И… – Макс не сразу справился с вдруг севшим голосом. – Её как будто зубами терзали.

– Хочешь сказать, какое-нибудь нарушение типа ликантропии?

– Да будь он хоть трижды ликантроп, но это же просто болезнь! Как он мог меня учуять?

– Ну, у них, вроде, обоняние реально обостряется…

– Я же не выливаю на себя одеколон литрами.

Антон молча покачал головой и, приоткрыв дверь, выглянул в коридор проверить, не подслушивает ли там его младший брат.

– И я тебе главного не сказал. Я знаю, где он живёт.

– Что?

– Да. Я видел его сегодня в городе и проследил за ним.

– Ну ты… блин! – Антон снова привстал чтобы проверить дверь, но тут же сел обратно на диван. – Точно, умеешь влипать. А он опять тебя не заметил?

– Нет.

– И не учуял?

– Не издевайся, а?

– Да какие нафиг издёвки? Ещё не хватало с маньяком связаться!

– Нет, а что, я должен был пройти мимо, будто ничего не произошло?

– Конечно, лучше попасть в морг вслед за Ликой!

– Ясно. – Макс решительно встал. – Ты предлагаешь сидеть, молчать, бояться. Я тебя понял.

– Да подожди ты! – Антон удержал друга за рукав, снова усадив на диван. – Успокойся, ничего я не предлагаю. Просто сгоряча ничего не делай.

Макс снова упрямо смотрел в пол.

– Я хочу понять, что он такое.

– Как?

– Не знаю… пока просто проследить за ним.

– В одиночку, хотя бы, не лезь никуда, ладно?

– А ты готов мне помочь?

– Следить за ним?

– Ну… пока так.

Антон вздохнул, но нехотя кивнул.

– Ладно.

– Спасибо.

– Нет, ну а что с тобой сделаешь? Как хоть ты за ним следить собираешься?

Макс наконец оторвал взгляд от ковра.

– Это как раз просто. Там рядом живёт материна подруга. Она сейчас в отпуске, уехала куда-то и оставила ключи, чтобы мы её кошку кормили. Я, собственно, туда и шёл, когда его встретил. Из её окна виден двор, куда он свернул.

Антон снова вздохнул.

– Понятно. Сходил покормить кошечку… Макс, так только ты можешь, честное слово!

– Да прекрати ты… Скажи лучше, ты действительно со мной?

– А куда я от тебя денусь?..

Глава вторая

Они сидели возле окна. Макс опустил жалюзи так, чтобы снаружи оно казалось закрытым, хоть Антон и не понимал, для чего нужна такая предосторожность – дом стоял довольно далеко от улицы, отделённый от неё небольшим сквером, и чтобы можно было разглядеть лица идущих по тротуару, пришлось даже прихватить бинокль. Однако на замечание Антона о том, что с улицы заметить кого-то в окне невозможно, Макс только болезненно поморщился. Он прекрасно помнил тёмный, лишённый эмоций взгляд сквозь густую, тонущую в тени листву.

И вот шёл уже, наверное, второй час бесплодного созерцания идущих внизу прохожих. Антон с трудом сдерживался, чтобы не высказать другу всё, что он думает о его безумных идеях, он уже не знал, кого он ненавидит больше – Макса за его тягу ко всему, чего нормальные люди избегают, или себя за своё неумение отказывать.

Прочитав эти мысли на лице друга, Макс сказал извиняющимся тоном:

– Он правда вчера проходил тут в это время. Ну, примерно в это.

– А ты уверен, что он по расписанию здесь ходит?

– Антон, прости. Ну давай посидим ещё… – И тут Макс осёкся, с силой сжав его руку. – Вот он! Это он, точно!

– Блин, руку не оторви мне!.. Который?

– Вон, в чёрном пиджаке.

По улице действительно неторопливо шёл мужчина в джинсах и модном кожаном пиджаке.

– Ну, видишь?

– Вижу. Ты точно уверен, что это он?

– Да.

Макс сунул в руку Антона бинокль, тот послушно взял его и навёл на незнакомца. И в этот момент тот резко остановился, словно налетев на невидимую преграду. Это было настолько неожиданно, что оба друга невольно вздрогнули. Мужчина стоял, чуть опустив голову и рылся у себя в карманах. Антон перевёл дух и навёл бинокль на резкость. В окулярах появилось лицо незнакомца – худое и, пожалуй, немного бледное, что подчёркивали падающие на лоб тёмные волосы. Но, в общем, ничего патологического Антон в нём не заметил. И почему он остановился тоже стало ясно – порывшись в карманах, мужчина достал пачку сигарет и зажигалку. Никакой жутью, о которой так эмоционально рассказывал Макс, он него не веяло. Кстати, может, это вообще не тот маньяк, мало ли, что в темноте могло померещиться.

– Ну, что? – напряжённо спросил Макс.

Антон не ответил, продолжая смотреть на незнакомца, отслеживая каждый мельчайший жест – как тот вытряхивает из пачки сигарету, зажимает её губами, подносит зажигалку, одновременно другой рукой отводя в сторону от столбика пламени длинную чёлку… Жесты казались замедленными, словно воздух вокруг него был густым и вязким, даже пламя зажигалки не взметнулось, а будто нехотя выползло из пластикового корпуса, и так же лениво втянулось обратно. Антон не мог отвести взгляда от незнакомца когда тот поднял голову и с лёгкой улыбкой взглянул ему прямо в глаза, будто не было между ними планок жалюзи и расстояния в сто с лишним метров, и будто юноша не разглядывал его в бинокль, а стоял всего в нескольких шагах. У Антона возникло тоскливое и одновременно болезненно-приятное чувство, которое он не мог, да и не хотел понимать и объяснять…

В этот момент Макс вырвал у него из рук бинокль. Антон вздрогнул и уставился на друга.

– Ты что?

– Ничего. Видел бы ты себя сейчас! Скажи, что ты чувствовал?

– Да ничего я не чувствовал. И, знаешь, Макс, отстал бы ты от меня со своими идеями!

Антон сам не мог понять своего внезапного раздражения, чуть ли не злости. Объяснить, пожалуй, мог бы – усталость от долгого ожидания, нервозность, которую Макс усердно накручивал, и всё такое, но одно дело гладко объяснить, и совсем другое – понять на самом деле. И хотелось ему сейчас одного – чтобы его оставили в покое. Не глядя на Макса, он пошёл к двери.

– Антон, подожди!

– Всё, я – домой.

– Антон…

– Всё, я сказал!

В прихожей он на ходу сорвал с вешалки куртку и с чувством хлопнул входной дверью.

Чуть ли не бегом обогнув дом и оказавшись на улице, Антон поднял голову на окна. Он представил Макса, так и стоящего за опущенными жалюзи, и с трудом удержался от желания показать ему средний палец. Ощущение было, словно душу завязали узлом – злость, тоска, тревога…Антон чувствовал себя собакой, у которой отняли кость, а вместо неё сунули под нос плеть.

Он прошёл уже с полквартала, когда его начало потихоньку отпускать. Будто мешок сняли с головы. Теперь Антон искренне не понимал, с чего так завёлся. Ну, бредовые идеи Макса – это понятно, они кого угодно достанут, но он-то к ним давно привык. Друзья детства, как-никак! Чувствуя неловкость, Антон остановился, достав мобильник, чтобы набрать Макса, но рука замерла на полпути. По противоположной стороне улицы шёл тот самый мужчина, за которым они недавно следили из окна. Внутри неприятно ёкнуло. У Антона возникло ощущение, что увиденное им в окулярах бинокля было обманом, словно картинка, пропущенная через фотошоп. А сейчас он видел этого человека вблизи, и с ним впрямь было что-то не то. Антон не мог сходу сказать, что именно, но, к примеру, если бы в метро рядом с таким освободилось место, он бы туда не сел. Что-то на уровне интуиции.

Мужчина тем временем спустился с тротуара и начал переходить дорогу. Антон спрятал мобильник и пошёл прочь, уговаривая себя не оглядываться, но неприятное чувство усиливалось. Пройдя перекрёсток, он не выдержал и обернулся. Незнакомец шёл позади него. Он не обращал на Антона никакого внимания, но походка его уже не была неторопливой, он явно прибавил шагу. И тут Антон понял, что с внешностью этого человека не так – его лицо было неподвижным. Не спокойным, бесстрастным или апатичным, а именно неподвижным. Он вспомнил, как однажды частью из любопытства, а частью от нечего делать зашёл в церковь и случайно попал на отпевание. Внезапно увиденный открытый гроб и незнакомое восковое лицо на атласной подушке вызвало гнетущее впечатление. Антон тут же выскочил прочь, но картинка из-за своей неожиданности врезалась в память. Так вот, лицо идущего сзади человека производило то же впечатление потусторонней застылости, только атласной подушки не хватало. Теперь Антону не казалось, что Макс в своём рассказе сгустил краски, представив и без того кошмарный случай ещё более жутким.

Юноше стало не по себе. Он рылся в памяти, пытаясь припомнить психические нарушения, связанные с поражением лицевых мышц, но ничего не вспоминалось, отчего гнетущее состояние лишь усиливалось. Не зная толком, зачем, он свернул под арку первого попавшегося дома, искоса бросив взгляд назад – идущий следом мужчина снова ускорил шаг. Антон почувствовал, как учащённо забилось сердце. Он оказался во дворе с выходящим в него рядом парадных. Сзади послышались гулко раздававшиеся под аркой шаги и Антону пришло в голову, что теперь он знает, как чувствует себя попавшая в мышеловку мышь. Бежать было некогда, прятаться – разве что под одиноко стоящую во дворе машину. Единственная надежда, что на парадных нет кодовых замков. Шаги приближались, преследователь вот-вот выйдет из под арки. А в том, что мужчина преследует его, Антон уже не сомневался. Он подбежал к ближайшему парадному – слава богу! Кодового замка не было.

Антон влетел в подъезд, поднялся на один пролёт и, опершись о пыльный подоконник, осторожно выглянул в окно. Двор был пуст, странного мужчины нигде не было видно. Юноша перевёл дух. Интересно, и куда же он делся? Вернулся обратно на улицу? Зашёл в один из подъездов? Или… от этой мысли Антону стало не по себе. Что, если мужчина успел его заметить, и теперь подстерегает внизу? Юноша замер, стараясь не издавать ни звука, но в подъезде было тихо. Постоял ещё, напряжённо вслушиваясь. За какой-то из дверей негромко бубнил телевизор, где-то наверху плакал ребёнок. Антон осторожно спустился на несколько ступенек, снова прислушался. Перегнулся через перила, заглянув на площадку первого этажа – никого. Немного успокоившись, он спустился вниз, подошёл к выходу, потянул на себя дверь парадного и чуть было не налетел на стоящего за ней мужчину. Сердце ухнуло куда-то в желудок, ладони мигом вспотели. Незнакомец сделал шаг вперёд, заставив Антона отступить обратно, и закрыл за собой дверь. Антон продолжал пятиться, пока не упёрся спиной в пыльный электрощиток. Незнакомец молча смотрел на него, загораживая собой выход.

– Что вам надо? – выдавил Антон первую подвернувшуюся идиотскую фразу.

– Вообще-то я здесь живу, – усмехнулся незнакомец. – А вот ты что тут делаешь? Вернее, зачем вы с приятелем за мной следите?

Антон с трудом сглотнул застрявший в горле комок.

– Дайте мне выйти.

– А я, вроде, тебя и не держу. Но, может, лучше будет, если мы поднимемся ко мне и поговорим по-человечески, а? Коль скоро моя скромная персона так вас интригует. – Мужчина улыбнулся, и Антон помимо собственного желания отметил, что улыбка вполне располагающая и нет никакого намёка на показавшуюся ему мертвенность. Обычное лицо.

– Ну так как? Будем продолжать игру в бестолковых шпионов или всё-таки пойдём выпьем кофе и проясним ситуацию?

Антон молчал.

– Ты что, боишься меня, что ли? – Он снова улыбнулся.

– Да… нет, с чего бы?

– Вот и я не знаю, с чего. Идём.

Мужчина протянул руку и слегка похлопал Антона по плечу.

– Ладно, раз приглашаете.

Они поднялись на третий этаж и остановились возле одной из дверей. Мужчина порылся в карманах, достал ключ от английского замка, вставил в скважину. Эти привычные, будничные жесты подействовали на Антона успокаивающе.

Дверь распахнулась, хозяин сделал приглашающий жест. Антон вошёл, осмотрелся. Квартира – как квартира. Полутёмная прихожая, распахнутая дверь в комнату. Судя по всему, хозяин не отличался аккуратностью – через дверь виднелась неубранная постель с набросанной прямо поверх смятого одеяла одеждой, полированная поверхность стола выглядела матовой от слоя пыли, а стоящее рядом кресло было завалено, как и кровать. И ещё что-то показалось Антону странным, но он никак не мог понять – что именно. Хозяин проследил за его взглядом и улыбнулся.

– Не обращай внимания. Я же не знал, что у меня будут гости. Проходи на кухню, там почище.

На кухне действительно было чисто. Антону показалось, что даже чересчур – на столе ни крошки, на блестящей чистотой электроплите ни пятнышка, и даже ведро для мусора под раковиной было пустым и слишком чистым, будто только что купленное. По сравнению с захламленной комнатой кухня казалась едва ли не стерильной, словно здесь никогда не готовили еду. Хозяин налил в турку воду, включил плиту и повернулся к гостю.

– Ну, что, будем знакомиться?

– Антон.

Против ожидания, мужчина молчал, его тёмные глаза казались совсем чёрными, а точки зрачков – неестественно суженными.

– Антон, – повторил юноша, снова чувствуя замешательство.

– Влад Дракула, в народе мне дали прозвище Цепеш… – Его взгляд встретился с настороженными глазами Антона, он медленно поставил на стол турку и вдруг громко и заразительно расхохотался.

– Ну вы, блин, даёте!.. Ой, нет, не могу… О, боже!.. – Отсмеявшись, он разлил по чашкам кофе. – Даже как-то неловко объяснять, что это была шутка. – Он протянул руку. – Сергей.

Антон уже ожидал чёрт знает чего, но рукопожатие было совершенно обычным.

– Ну и шутки у вас… Сергей.

– А как ещё прикажете с вами шутить? Однако же надо было как-то разрядить обстановку.

– Так вы, вроде, сами её и зарядили.

– Я? – Сергей очень натурально удивился. – Разве это я разглядывал вас в бинокль?

– Ну… с биноклем – да, глупо получилось.

Уже произнеся это, Антон внутренне сжался. Как Сергей мог заметить, что его разглядывали в бинокль? Откуда он это знал? Спросить? Но вопрос застыл на кончике языка.

Сергей снова обезоруживающе улыбнулся.

– Так расскажи мне, наконец, Антон, что за слежку вы за мной учинили?

– А как вы о ней узнали?

– Невежливо отвечать вопросом на вопрос. – Сергей прищурился, продолжая улыбаться. – Так зачем вы за мной следили?

– Максу… моему другу показалось, что вы подозрительно себя вели.

– И в чём это заключалось, позволь узнать?

– Он случайно встретил вас со своей девушкой…

– Прогуливаться в сопровождении красивых девушек подозрительно?

Антон чувствовал, как колотится сердце, но отступать было поздно.

– Подозрительно, когда их потом находят мёртвыми.

– Ах, вот оно что… Значит, он забрался в руины. Настойчивый юноша. И неосторожный.

Антон от неожиданности глотнул оставшийся в чашке горький кофейный осадок и закашлялся.

– Вы что… вы не отрицаете?

– Что я должен отрицать?

Сергей удивлялся так натурально, что Антон чувствовал себя не столько напуганным, сколько сбитым с толку.

– Вы что, правда имеете к этому отношение? К её смерти?

– Да. – Ответ прозвучал настолько обыденно, словно Антон спросил, кладёт ли он сахар в кофе.

– Вы… убили её?

Сергей кивнул.

– Но как… зачем?!

– Успокойся, пожалуйста. И послушай. Я понимаю, тебя воспитали в уверенности, что убивать безнравственно, но вспомни – предыдущее поколение столь же безнравственным считало секс, однако никто не переставал им заниматься.

– Но это нельзя сравнивать!

– Отчего же? Люди производят себе подобных, убивают себе подобных – это естественно, это жизнь. А в жизни у всего есть обратная сторона. И убийство себе подобных – всего лишь обратная сторона воспроизводства себе подобных. Люди внушают сами себе, что убийство – есть нечто из ряда вон выходящее, но это лишь от страха оказаться жертвами.

– Это ненормально, – выдохнул Антон. – Просто – ненормально!

Сергей рассмеялся.

– Неужели? Впрочем, возможно. Наверное, всё зависит от того, с какой стороны смотреть. Для нас убийство – необходимость.

– Для… вас?

– Да. Таких, как я, не так уж много, но, тем не менее, наше существование – такая же реальность, как и всё, что ты полагаешь привычным для себя.

– Что значит – ваше существование? Кем вы себя считаете?

– Вопрос не в том, кем я себя считаю, а – кем я являюсь. Ты же можешь считать меня… ну, не знаю. Наверное, вампиром, как это принято называть.

– Бред… – Теперь Антон чувствовал себя жертвой жестокого и дурацкого розыгрыша. – Или снова ваши шутки… граф Дракула?