Полная версия
Avaloder Avaloder
Пока не иссякнет любовь
I
Маятник влево, маятник вправо. Тик-так, тик- так…
На чердаке сквозь небольшое окно с подтёками от непрошенных дождей и прилипшими по бокам ошмётками наглой грязи, пробивался свет. Пыль золотом искрилась в тёплых косых лучах и Изуми на секунду отвлеклась от маячивших перед глазами карманных часов, так напоминающих ей полную луну, протянула правую руку к струящемуся потоку света и попыталась захватить золотые пылинки. Разжав ладонь, она не увидела ничего, кроме линий на коже и розоватой царапинки. Мелкие частицы всё так же танцевали, купаясь в тёплом свете, правда, её движение немного привнесло хаос в их размеренный ритм.
– Не отвлекайся, Изуми, – тут же раздался голос над головой и она виновато вернула руку на колено, ссутулила плечи и, поболтав ногами сидя в пыльном, исполинских размеров кресле, вернула взгляд на старые часы. Серебряный диск на тонкой цепочке снова замаячил перед глазами, нос зачесался, и она громко чихнула.
– Ой, – мягко улыбнувшись, девочка утёрла сопли рукавом рубашки, – извини, – тихо проворковала она, когда услышала слегка разочарованный вздох, – тут немного пыльно, – почесав крылья носа, Изуми бросила взгляд на перетянутые скотчем коробки, покрытые серой пылью, затем на поцарапанный комод с резными ножками и оловянными ручками, и рядом с трюмо, с тусклым круглым зеркалом заметила чёрную холщовую сумку, из которой торчала плюшевая голова потрёпанного медведя. «Неужели это игрушка Итачи», – подумала она с неким восторгом. Сама мысль, что она обнаружила что-то настолько детское когда-то принадлежавшее её другу, который, по её мнению, с рождения был серьёзным, казалась невероятной. А ведь он был такой же, как она, толстым карапузом в подгузниках, ползающий по полу и засыпающий в обнимку с игрушкой. Ей так захотелось порыться в сумке и найти что-то ещё, но посмотрев на Итачи, девчушка пристыженно сглотнула, его тонкие брови немного подёргивались, а красивое лицо, обычно всегда невозмутимое, скривилось от досады. Ей совсем не хотелось его расстраивать или разочаровывать, поэтому, поелозив немного в неудобном кресле, расправила плечи и откашлявшись, сказала: – начнём сначала, – он кивнул.
Ей не очень нравилась затея друга, но она не смогла ему отказать, когда он попросил побыть подопытным кроликом. А всё потому, что была давно и бесповоротно влюблена в Итачи, в мальчишку из дома напротив. На каждой строчке в её дневнике в розовой мягкой обложке, красовалось его имя, выведенное аккуратно цветной ручкой. Стоило ей увидеть его за окном, как щёки покрывались румянцем, сердце стучало как ненормальное и на лице появлялась немного мечтательная, глуповатая улыбка. Изуми было всего семь, когда она осознала – Итачи любовь всей её жизни. Сейчас ей стукнуло восемь, и её любовь к соседскому мальчишке только крепла. Она боялась признаться в своих чувствах, потому что считала себя не ровней. Он ведь старше на два года, необыкновенно красив, умён и изо дня в день обнаруживает в шкафчике любовные письма, шоколад или печенье под партой. Однажды, думает она, она догонит его, станет идеальной спутницей и признается в своих чувствах. Однажды, когда станет достойной его, а пока запасётся терпением, будет следовать за ним и поддерживать в любых начинаниях, ведь именно так советовали в одном из маминых новомодных журналов, что приходили каждый месяц в их почтовый ящик.
– Ты погружаешься в сон, – голос его звучал нарочито монотонно, отчего Изуми захотелось засмеяться, но она сжала губы в тонкую полоску и продолжила следить за часами. В гипноз она не верила, но сказать, что её любимый занимается глупостью, язык не поворачивался. Серебро замельтешило перед глазами, девочка зевнула, пытаясь отогнать дрёму, – всё глубже и глубже. Твои глаза закрыты, тело в полном покое. С каждым моим словом ты засыпаешь всё крепче и крепче. Всё затихло, звуки исчезли, остался только мой голос, а ты дрейфуешь в океане, волна нежно подхватывает тебя. Ты слышишь мой голос?
– Да, – тихо и расслабленно произнесла Изуми, голова её безвольно наклонилась вбок.
Итачи улыбнулся, прикоснулся к её руке и приподняв, опустил. Она спала. Гордость, что ему удалось, переполняла его. Он ещё раз взглянул на подругу, её веки слегка подрагивали, робко дрожали тёмные ресницы, припухлые розоватые губы были слегка приоткрыты и в уголках блестела слюна. Он протянул пальцы к сетке зелёных вен на шее, которые никогда не замечал, и тут же отдёрнул руку, почувствовав слабый пульс. Она была так беззащитна, что сердце у него ёкнуло, от того, насколько она ему доверяла. Нет, он бы никогда не причинил бы ей вреда, но всё же не каждый на такое решится.
Как-то, родители сказав, что он достаточно взрослый, чтобы приготовить себе яичницу или заварить лапшу, уехали на два дня к родственникам, оставили его одного дома. Слоняясь без дела по комнатам, он поднялся на чердак и роясь в старых семейных вещах, нашёл потрёпанную книжку: «Как овладеть гипнозом». Пожелтевшие листы тут же приворожили его и, вдыхая запах сырости и пыли, он поглощал страницу за страницей. Когда закончил, стояла глубокая ночь. Зайдя в отцовский кабинет, он достал из выдвижного ящика часы, доставшиеся тому от прадеда и, положив их под подушку, уснул с мыслью, что непременно опробует завтра на кошке или собаке. Первым подопытным был золотистый ретривер по имени Динго – дружелюбный пёс с красным ошейником, его хозяином был старик, еле передвигающий ноги. Пёс частенько бродил по округе в одиночестве и обнюхивал прохожих. Они с Изуми иногда подкармливали его бутербродами, тот всегда съедал колбасу и сыр, оставляя хлеб на радость птицам. Завидев Итачи в конце улицы, собака, виляя хвостом, подбежала к нему, уткнувшись мокрым носом в ладонь. Почесав за ухом, мальчик завёл псину к себе во двор и приказав сесть, достал часы из кармана чёрных шорт. Высунув язык животное смотрело на человека и непонимающе водила носом, вскоре всё это наскучило Динго, и громко гавкнув, он убежал. Бродячая кошка по прозвищу Морковка, из-за ярко-рыжего окраса, была второй. Она несколько раз цапнула его за руку и поняв, что ей ничего сегодня больше не перепадёт, сорвалась с места и скрылась в кустах. Животные – это животные, сказал он себе и решил опробовать гипноз на человеке, только кто согласиться на такую авантюру, не подняв его на смех. И именно в этот момент, Изуми вышла из дома и окликнув, помахала рукой.
Изуми было шесть, когда она вместе с семьёй переехала в дом напротив с покатой серой крышей и гравийной дорожкой. Его мама тогда быстро испекла шарлотку и, захватив его с собой, наведалась к соседям. Пока взрослые разговаривали, они с новой девочкой играли в классики, точнее, играла она, а он смотрел, как та бросает камешек и прыгает по расчерченным квадратикам в белых туфельках. Он особо не дружил с девочками, не находя с ними общий язык, но с Изуми было всё как-то легко, по-другому. Она не надоедала и если он молчал большую часть времени, думая о своём, не обижалась, а продолжала находиться рядом с ним, мягко улыбаясь. В ней было что-то тёплое, чистое – бескорыстное.
Итачи хотел было уже её разбудить, но помедлил. Вспомнив, что в последнее время она ведёт себя довольно странно: мнётся, краснеет, иногда убегает ничего не говоря и решив, что это его шанс разузнать, что её беспокоит, подошёл чуть поближе.
– Тебя что-то тревожит, Изуми?
– Нет, – ответила она всё так же тихо, слегка разомкнув губы.
– Итачи тебя обидел чем-то?
– Нет, – в голос прокрались нотки возмущения, – он очень добрый, он бы никогда меня не обидел, – улыбка расползлась по его лицу.
– Тогда почему ты в последнее время его избегаешь?
– Я, – протянула она и зрачки под тонкой кожей век забегали, – люблю его, но боюсь признаться.
– Любишь? – чуть не обронив часы, шёпотом переспросил Итачи. Он не ожидал это услышать. «Лучше бы она злилась на что-то», – раздражённо подумал про себя мальчишка, сжав кулаки. Изуми была его единственной подругой, и ему совсем не хотелось, чтобы она уподоблялась всем тем влюблённым девчонкам, что оставляют письма в его шкафчике и поджидают где-то за углом, признаваясь в своих чувствах, перекладывая ответственность на его плечи. После каждого отказа он чувствовал себя паршиво, видя слёзы на красивых лицах и слыша тихий всхлип, прорезающий тишину. Ему не нравилось быть причиной чей-то боли. Изуми была ему дорога и он ни за что на свете не хотел бы ранить её, однако любовью бы это не назвал, по одной простой причине, считая, что влюблённость или любовь может возникнуть только у взрослых. – А за что ты его любишь, Изуми?
– Не знаю, – её голос был таким нежным и обволакивающем, что тут же прогнал непонятное смятение в нём, – когда он рядом, мне хорошо – когда его нет мне немного грустно.
– А почему ты думаешь, что это любовь?
– Я не знаю, – губы тронула мягкая улыбка, которая ему так нравилась. – Я чувствую.
– Ты не признаешься Итачи, пока он сам тебя не спросит. Когда я щёлкну пальцами, ты откроешь глаза и забудешь всё, что я говорил. Но твой глубинный разум сделает так, как я сказал, – проговорил он.
Щелчок.
Изуми открыв глаза, сморгнула пару раз, устало зевнула. Внезапный воющий звук газонокосилки, заставил вздрогнуть и, соскочив с кресла, она поправила свою юбку и заправила прядь каштановых волос за ухо.
– Ну как? Получилось?
– Нет, не получилось, – пробурчал он, быстро отвернувшись.
– Странно, мне показалось, что я уснула.
– Ничего подобного.
– Ты злишься? Мы можем попробовать ещё раз, я обещаю, что на этот раз буду сидеть смирно, – сказала Изуми, пытаясь поддержать друга.
– Глупость всё это. Зря потратил время.
– А где ты достал эти часы? – спросила подруга, пытаясь отвлечь его от удручённых мыслей.
– У отца в кабинете.
– Можно посмотреть?– он вложил их в её ладонь и она прошлась по гравировке Ad infinitum, старой и поцарапанной. – Что это значит?
– Не знаю…надо спросить у отца, что-то на латыни.
– Эд инфинитум, – прочла она, как заклинание, и улыбнувшись вернула, – звучит красиво.
II
Итачи порой задавался вопросом, имел ли он какое-либо право, запрещать Изуми говорить о своих чувствах к нему. Но несмотря на все сомнения, ни разу с тех пор не спросил её, любит ли она его, пока остро не стал нуждаться в подтверждении. Это произошло зимой, он учился тогда на втором курсе и приехал на рождественские каникулы домой. Когда такси остановилось, проскользив пару метров по гололёду, Итачи посмотрел на соседний коттедж через дорогу. Свет не горел и погасшие гирлянды сиротливо оплетали кусты и крыльцо. Его родители, услышав шум подъезжающей машины, тут же выбежали на улицу, и расцеловав, под руку затащили в дом. Как выяснилось, отцу Изуми дали путёвку с работы, и они всей семьёй уехали праздновать Рождество на горнолыжный курорт. Было странно, что подруга ему ничего не сообщила, ведь они поддерживали связь, и он знал абсолютно всё, что происходило в её жизни, или почти всё. Покопавшись в сообщениях, обнаружил, что последняя переписка была три месяца назад. Они пожелали друг другу удачи в учёбе и отправили пару забавных гифок. Ему предстоял трудный семестр, а она была в выпускном, видимо, каждый погрузившись в учёбу, напрочь забыл на время друг о друге.
Её семья вернулась за два дня до его отъезда. Лёжа в своей кровати Итачи услышал за окном хлопок дверью машины и знакомый смех, отдёрнув штору, заметил Изуми. Она стояла к нему спиной в зелёной вязаной шапке и короткой болоньевой курточке с меховым капюшоном, пыталась вытащить ёлку из багажника автомобиля. Когда подошёл её отец и похлопав по спине, что-то сказал, девушка обняла его и, чмокнув в щёчку, побежала в припрыжку по дорожке, догнав мать, выхватила дорожную сумку из её рук, покрутилась и запрыгнула на крыльцо пританцовывая. Её шапка слетела, и блестящие каштановые волосы рассыпались по плечам, отчего она громко и звонко засмеялась. Он и забыл, как ему нравилась её беззаботность, умение наслаждаться каждой секундой и находить радость в обычных вещах.
После обеда, когда зимнее солнце уже тускнело в серой дымке, Итачи оказался возле двери её дома с красным свёртком в руках. Осторожно позвонив, прочистив горло, он потёр нос и натянул на лицо лёгкую улыбку. Дверь открыла её мать, широко улыбнувшись, обняла его и, пропуская в дом, сказала, что он как раз к ужину и они всей семьёй ужасно расстроятся, если он не останется. Отец Изуми, рослый мужчина с редеющей бородой, крепко пожал ему руку и похлопав по плечу, позвал дочь. Спустя некоторое время послышался топот и сбежав по лестнице Изуми замерла, а затем воскликнула:– Ааа, Итачи!
Подруга бросилась на шею так, что он еле удержался на ногах. Она прижалась так сильно, что он почувствовал её грудь, и краска тут же прилила к его лицу.
– Ты меня задушишь, – прохрипел он, проводя рукой по спине, задев застёжку от бюстгальтера.
– Ой, прости… я так рада тебя видеть, – отпрянула она, её глаза сияли и с лица не сползала неподдельная улыбка. Лямка майки в голубой цветочек съехала, соблазнительно обнажая бретельку лифчика. Откашлявшись, Изуми поправила волосы, которые теперь были по пояс, взгляд Итачи упал чуть ниже, на короткие клетчатые шорты, которые оголяли стройные красивые ноги. – Я быстро, – выпалила девушка, почувствовав себя не в своей тарелке от дикого взгляда, и развернувшись, быстро направилась наверх.
Чувства радости и восторга от долгожданной встречи переполняли её и, вернувшись в свою комнату, Изуми облокотилась о дверь и прижав руку к груди, попыталась унять бешено бьющееся сердце. Мари, новая подруга, узнав о её влюблённости в друга, который не видит в ней девушку, сказала ей, что интерес у мужчины можно вызвать безразличием к его личности, отстранённостью и полным пренебрежением. Запретила общаться с ним и посоветовала набраться терпения. Она тысячу раз пожалела, что поделилась с подругой секретом, потому что не писать Итачи, было настоящей пыткой. А сейчас, как она могла сдержать свои чувства, когда увидела там внизу его – свою мечту. «Плевать на Мари. Плевать на все эти глупые советы. Ну и пусть не любит. Друга терять я не намерена», – сказала она про себя, натянув спортивные штаны с толстовкой. Изуми описала несколько кругов по комнате, поправила на кровати постель, взбила подушку, убрала со стола тетрадки, бросила кожурки от мандаринок в мусорную корзинку и посмотрев в зеркало, слегка похлопала по розовеющим щекам, и выпорхнула, буквально слетев с лестницы.
Сидя на мягком диване Итачи размышлял над странным возбуждением, которое возникло при виде подруги. Он никогда не видел в ней девушку – только бесполого друга. Было ли это связано с тем, что совсем недавно, он вкусил сладостный порочный плод. Неужели теперь он будет смотреть на всех женщин, как на физический объект с которыми можно получить удовольствие. Перебирая в уме всех знакомых девушек с которыми он общался и, сравнивая ощущения, Итачи не заметил, как Изуми плюхалась на диван рядом с ним. От неё пахло мандаринами, и он подумал, когда она успела их съесть.
– Когда ты приехал? – спросила она, положив голову на его плечо.
– На Рождество, – ответил он, погладив по макушке. Изуми ухмыльнулась. Кончики его пальцев приятно закололо.
– Это тебе, – спохватившись, произнёс парень, протянув небольшой красный свёрток, – с Рождеством!
Она немного отодвинулась от него и закусила губу. Ей стало так стыдно, что захотелось плакать, поскольку, послушав Мари, она ему ничего не купила, и как же теперь смотреть ему в глаза. Изуми помедлив, разорвала обёрточную бумагу и с минуты таращилась на пушистые сиреневые варежки из ангоры, ничего не говоря, ведь это был её любимый цвет.
– Что-то не так? – обеспокоенно спросил Итачи, внимательно следивший за её реакцией. Не понимая её смятения, он прикоснулся к подарку, – Ты всегда их теряешь…ну раньше теряла. Я подумал…что… ты уже где-то обронила и ходишь сейчас с голыми руками…неважно, – совсем растерявшись, он схватил варежки, – мы пойдём в торговый центр, и я куплю то, что ты хочешь.
– Что… нет, – выхватила она рукавицы из его рук, потрогав на ощупь, надела и прислонив к своим щекам, мечтательно произнесла, – такие мягонькие, – а затем развернувшись, обхватила его лицо, – скажи же? – Итачи ошарашенно смотрел в её огромные тёмно-карие глаза и казалось, что он тонет в их тягучей неге, – Спасибо, – произнесла Изуми, её ресницы дрогнули и она отвела взгляд, ему захотелось взять её за подбородок, приподнять и продолжать смотреть в глаза – глубокие, пленительные. – Извини меня, пожалуйста, – соединив ладони словно в молитве, подруга опустила голову, – я думала, ты не приедешь и ничего не приготовила. Но если ты дашь мне немного времени, то я быстро съезжу в центр, или, – она подняла лицо и, сделав бровки домиком, жалостливо на него посмотрела, – могу испечь имбирное печенье, – на последней ноте добавила, – или приготовить шоколад.
Итачи не понимал, что почувствовал при её словах: обиду, разочарование или печаль. Определённо его это задело. Не то чтобы он мечтал о каком-то подарке с её стороны, просто Изуми никогда не обделяла его вниманием, присылала открытки по почте или небольшие коробочки со всякой всячиной: конфетами, сухофруктами, фотографиями родных мест. Как-то она отправила печенье с предсказаниями, где написала всякую нелепицу, он каждый день смеялся, разламывая их. Такое пренебрежительное отношение было не свойственно ей, и он задумался, не обидел ли её ненароком.
– Изуми? – донеслось из кухни.
– Да, мам.
– Расставишь тарелки.
Подруга поднялась и, спрятав варежки в кармане штанов, направилась к матери. Он последовал за ней и, взяв столовые приборы, помог накрыть стол. Из радиоприёмника доносилась заводная новогодняя песня и Изуми пританцовывая сворачивала салфетки. Её мать открыла духовку и, проткнув транжирной вилкой румяную индейку, достала противень. Запах печёного мяса и пряностей тут же разнёсся по комнате и у всех присутствующих, заурчали животы.
– Итачи, может, родителей позовёшь? Я столько наготовила.
– Вы уверены, что хотите. Вы же от них не избавитесь до утра.
– Тем лучше. Давненько мы вместе не сидели.
– Если что, я предупреждал, – сказал он, – Изуми пойдёшь со мной?
– Да, конечно, – кивнула подруга.
– Не холодно, – указал он на куртку, которая едва прикрывала поясницу, – в такой ходить?
– Ну…иногда… сейчас все так ходят, и мы с Мари решили купить, – ответила она застегнувшись.
– Мари? Кто такая Мари? – нахмурившись спросил он, пытаясь вспомнить всех её подруг.
– Эм, – замялась Изуми, – я не рассказывала? – сунув ноги в ботинки, открыла дверь. Холод тут же опалил лицо. Они поёжились.
– Нет, – ответил он, хватая её за локоть, останавливая. – Смотри по сторонам! – шикнул Итачи, провожая взглядом чёрное авто, выплывшее из-за угла.
– Ой, не заметила. Она перевилась к нам из Чори. Мы теперь с ней подруги.
– И цвет Мари выбирала?
– Да, – ответила Изуми, посмотрев на рукав куртки, – нравится?
– Тебе идёт, – пробурчал он, перейдя дорогу.
– Она тоже так сказала.
Теперь ему стало понятно, откуда ноги растут. Скорее всего, эта «Мари» вбила в её голову всякую всячину. Он громко шмыгнул носом и вошёл в дом.
Еда была безумно вкусной, что Итачи не заметил, как съел третий кусок индейки и пятый салат. Он изредка посматривал на подругу, что сидела напротив, и как-то вяло ковыряла вилкой, словно её что-то беспокоило. Родители рассказывали шутки и громко хохотали, отчего стол иногда пошатывался и белое вино, разлитое по бокалам, проливалось.
– Мы можем подняться, если ты наелась, – предложил он, отпив апельсиновый сок.
– Да, давай, – сказала Изуми, поблагодарив за ужин, она поцеловала родителей и ушла.
Её комната почти не изменилась разве что со стен ушли плакаты, а на столике возле зеркала появилась косметика. На стуле висело чёрное короткое платье, он слегка наклонил голову, чтобы рассмотреть.
– Ты куда-то собираешься?
– Да так, – отмахнулась она и начала грызть ноготь. От этой дурной привычки подруга так и не избавилась. Её явно что-то волновало, и она хотела это скрыть.
– Мы можем сходить куда-то, я возьму машину отца. Поедем в центр, сходим в кино или кафе, если ты свободна.
– Эм, – замялась девушка и сев на кровать, возвела глаза к потолку, – я, в общем, неважно, – нервно пробормотала Изуми и посмотрела на него. – Во сколько?
– Хоть сейчас.
– Мама расстроится, если мы не попробуем пирог, она так долго его готовила, – надула она губки, отдёрнув катышку со штанов.
– Тогда после пирога.
– Я, – Изуми потёрла лоб, закусила нижнюю губу, и стукнув ладошкой по покрывалу, выдохнула, – сегодня у Мари вечеринка. Я обещала, что приду. Я знаю, что ты не любишь такое, я только немного побуду, а потом мы поедем, куда захочешь. Ты даже можешь подождать меня в машине, я буквально на пятннадцать минут. Мне не хочется расстраивать Мари, и тебя обижать не хочу.
– Хорошо, – сказал он, скрестив руки, облокотившись о стол. Ему уже не терпелось увидеть загадочную подругу, которая перетягивала на себя всё внимание, – заедем к Мари.
– Правда? – просияла она, чуть не подпрыгнув.
– А почему бы и нет. Познакомлюсь с Мари, от которой ты в восторге.
– Она классная, тебе понравится.
– Не сомневаюсь, – процедил он сквозь зубы, повернув голову, взгляд упал на брошюрку, что лежала в сторонке, – Университеты Суги, – прочёл он, и чтобы убедиться, дотянулся, – Университеты Суги, ты это серьёзно?
– Эм, – тут же выхватила она из его рук и спрятала за спину, виновато отвела взгляд.
– Изуми? – повысил он голос.
– Да, – твёрдо сказала она и посмотрела на него влажным взглядом.
– Но почему? Ты же сама говорила, что будешь поступать в Ива. Разве ты не хотела учиться там же где и я? – Итачи задышал часто, злость подступала к горлу, и он больно сжал угол письменного стола, словно у него отбирали, то что всегда принадлежало ему.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.