Любить нужно смело

– Почему отец не выслал тебя из страны, как и собирался?

Балашов вскинулся, встрепенулся и натужно вздохнул.

– Я ему всё рассказал. Как только понял, что по-другому не выйдет… я ему всё рассказал.

– И папочка разрулил проблемы? – догадливо улыбнулась Влада, имея в виду нападавших на Дорошина и исчезнувшего с радаров психа, что переехал Томилина.

– Он меня понял, – не согласился Балашов.

– Что было дальше?

– Дальше ты знаешь, – нехотя проворчал Балашов и крепко зажмурился. – Отец подтянул свои связи, выудил всю твою подноготную. Оказалось, что если знать, где искать, то задачка не такая уж и сложная. С бывшим мужем тоже решил. Отец сказал, что он большой человек. Но даже у больших людей есть свои маленькие слабости. В общем, если он вдруг заявится или вздумает качать права… ему не жить.

– Здорово! – вполне натурально обрадовалась Влада и задорно подмигнула Багдасарову. – При встрече так ему и передам! – заверила, едва не скрипя зубами от злости.

Ей нужно было дать передышку, и следующий вопрос задал Багдасаров:

– Тот тип, что стрелял в нас вчера… Как он оказался в твоей охране?

Отвечать Балашов не хотел, но ещё меньше хотел снова почувствовать на шее удавку и оказаться уязвимым, потому всё же уступил.

– Несколько дней он ходил за мной, будто привязанный. Вроде как для поддержки.

– А ты в ней нуждался? – съязвила Влада и едва успела увернуться, так резко вскинулся Балашов.

– Не знаю! Мне было сказано, что так надо, и я… Да он особо и не мешал! Только вчера… Что произошло?

– А тебе папа не объяснил? – насмешливо уточнила Влада и совершенно расслабленно откинулась на спинку сидения.

– Они искали тебя, – проговорил парень севшим голосом.

– Ага, а благодаря тебе даже нашли! Вали из страны, Рус…

– Иначе ты завершишь начатое? – понятливо прошептал Балашов, и Влада грустно улыбнулась.

– Тогда в парке я нашла труп человека, – процедила она и надолго замолчала. – Я не узнала его внешне, ничего мне не сказало имя. А им оказался мой друг. Настоящий друг. Это был человек, который когда-то давно спас мне жизнь. Я ему очень обязана. Жаль, что рассчитаться так и не придётся. Его жестоко пытали несколько дней, затем убили. А сегодня в моей квартире убили и Берту. Ей ввели парализующий яд и всю ночь буквально резали на куски. Сердце не выдержало, остановилось… Тогда ей ввели адреналин и продолжили пытку. Когда я вошла и увидела её, стало жутко. Стало страшно. Но самое жуткое и самое страшное заключается в том, что я не знаю, кто это сделал и зачем. Не знаю, когда он ударит снова, а когда посмеет показаться на глаза. Ты напрасно считал меня неуязвимой, Рус. Это не так… – Влада печально улыбнулась. – Просто я раньше других узнала, как на самом деле опасны привязанности. Тебе не понять – ты никогда не терял. Кстати, как рассчитывал избавиться от Берты? Ставлю сто к одному: придумал что-то банальное.

– Я надеялся с ней договориться! – пошёл в отказ Балашов.

– Ну да… С ней договориться, Чупу отравить, а «Вишнёвый» спалить к чертям! И долой привязанности! – жутко рассмеялась она.

– Что ты знаешь об этих парнях? – вклинился Багдасаров, в очередной раз вытягивая ситуацию.

Влада была на грани. Возможно, и сама этого не понимала, но уверенно шагнула за черту. И сейчас, услышав его голос, уловив уверенность в нём, торопливо приложила ладонь к груди и растёрла её, уничтожая комок напряжения в самом центре, отвела взгляд.

– Что они говорили, как выглядели, как были одеты? – подхватила, отдышавшись.

Балашов задумчиво поморщился, но не смог выдавить из памяти ничего ценного.

– Ничего не говорили. Они больше переглядывались. Будто играют в игру, правила которой известны им одним. И одеты… как обычно. Пройдёшь мимо и не заметишь.

Влада, обдумав сказанное, рассредоточено кивнула. Её сосед… он столько раз намеренно привлекал к себе внимание, но не выдал ни мотивов, ни заинтересованности. Обычный. Вызывающе яркий и неприметный одновременно. И он наблюдал, изучал, разведывал. Он стоял за спиной.

– У одного из них, у самого главного морда ошпаренная, – вдруг выдал Балашов и, казалось, сам себе удивился: как такое можно забыть?!

Влада, не желая утаить интерес, замерла.

– Правая щека, ухо и шея. А ещё нет волос на правом виске. Но там так выстрижено… в общем, с волосами – это не точно.

Багдасаров подарил Владе паузу, задав следующий вопрос.

– Русским владели свободно или был слышен акцент?

– Они говорили на корявом английском, – поморщился Балашов.

– То есть?

– А то и есть. Понять их было можно, но не более того. Тут уж не до акцентов.

– Сколько человек в общей сложности?

– Я видел пятерых. Этот ошпаренный, второй, которого вчера загрыз пёс, и ещё трое.

Влада кивнула. Хотелось верить, что и её сосед некогда входил в состав троицы.

– Уезжай, Рус. Не собирая вещи и не прощаясь с давними приятелями, – выдавила она из себя в итоге и вышла из машины.

– Что всё это значит?! – вскинулся Балашов сразу после неожиданной развязки, но Влада так и не обернулась.

Багдасаров смерил парня взглядом, открыл пассажирскую дверь, но отчего-то медлил.

– Как ты там сказал? Все эти людишки, о которых Влада так печётся, всего лишь винтики одного большого механизма? – хитро прищурился он. – Так вот подумай о том, что и твоя жизнь для кого-то ничтожна. И оборвать её – секундное дело. Возможно, рациональная и до чёртиков правильная Влада успела пожалеть, что твои мозги не остались вчера на грязном асфальте. Как по мне, так, там им самое место. А вот девчонка, которая только что выскочила из машины, будет до последнего рваться, чтобы ты, придурок, продолжил своё бесполезное и бессмысленное существование. Ты так и не понял, насколько глубоко прорвался в её душу. Туда, где хватило бы простора всем. Вот только душа – не то место, в котором принято толкаться локтями.

– Она никогда меня не простит? – вздрогнул Балашов, как только Багдасаров замолчал.

Тот пожал плечами и придирчиво скривил губы.

– А разве тебе это нужно? – вполне серьёзно озадачился он, но выскочил из машины до того, как осознание накрыло Балашова: когда любишь – так не поступаешь. Так поступаешь, когда любишь себя.

Этот парень так сильно хотел получить «всё», а сейчас готов был согласиться на примитивное прощение? Ну, уж нет. Ему всегда будет мало, а, значит, с Владой просто не по пути.

– Ну, подожди! – окликнул Багдасаров, когда Влада практически пересекла парковку. – Постой, Влада! Да постой же ты! – наконец, догнал он и дёрнул её за локоть на себя.

Влада старательно избегала прямого взгляда и не желала идти на контакт.

– Ну, что на тебя нашло? – примирительно, невозможно тихо спросил он и удержал в себе желание прижаться губами к светлой макушке. – Или Балашов сказал что-то, о чём ты прежде не догадывалась?

Багдасаров встряхнул Владу, приводя в чувства, а она безвольно подчинялась и просто дико, безумно улыбалась.

– Знаешь, наверно, к этому нельзя привыкнуть, – сдавленно прошептала Влада и посмотрела прямо в глаза. Так, что дотянулась до дна и намеренно взбаламутила там всё, что до этого покоилось без движения. – К тому, что люди предают, – пояснила, сглотнув ком в горле, и тут же махнула рукой. – Хотя кому я говорю…

– Идём отсюда, – улыбнулся Багдасаров, точно зная, что ему нечего на это ответить.

Влада не стала спорить, последовала за ним, но в голову, в мысли вдруг закрался страшный вопрос: а его она простила? ЕГО! Простила или нет?! Вопрос обжигал язык, покалывал подушечки пальцев тысячами невидимых иголок, разъедал нутро, превращая всё живое в дурно пахнущее месиво. Но задать этот вопрос он так и не захотел. Просто тянул Владу за собой.

Багдасаров крепко сжимал узкую ладонь и уверенно шагал вперёд. Так, как делал по жизни всегда. На улице было мерзко, сыро, холодно. В душе творилось чёрт-те что и будущее виделось ровно на расстоянии вытянутой руки. Но никогда за последние много лет он не чувствовал себя настолько счастливым, настолько живым. Потому что бредущая рядом Влада так же крепко сжимала его ладонь в ответ.

Глава 3

– «Развлекать богатенькую сучку?!»

– воскликнула тогда Берта.

– А я сказал, что это самая лучшая богатенькая сучка,

что такую она ещё не видела.

Багдасаров молчал. На удивление долго. Влада на всякий случай даже обернулась – хотела увидеть его лицо. Но нет, в знакомом и чуть суровом выражении не читалось и малейшего неудобства. А вот ей вдруг захотелось поговорить. Может быть, первый раз в жизни захотелось самой! Обсудить, что чувствует, и как непросто вот так стоять, держа всё в себе… Да пусть бы даже объясниться! Но Багдасаров с видом бездушного, мастерски вылепленного идола какому-то неизвестному богу, лишь посматривал свысока, ожидая новую жертву! А самое мерзкое… ведь всё понимал!

Они уже давно стояли на пустынной набережной. Желающих выбраться из дома и насладиться погодой больше не нашлось, а те, кому всё же пришлось покинуть уютное жилище, торопились покончить с делами и вернуться. Влада старательно подставляла лицо мелкому моросящему дождю и порывам ветра, Багдасаров неуютно кутался в высокий воротник. Пройдёт совсем немного времени, и дождь усилится, ветер будет сбивать с ног. Но вот сейчас, когда практически затишье, можно позволить себе такое баловство.

Влада стояла у перил, бывший прижимался к её спине, обхватив руками поперёк живота. Обхватил, не позволяя впитать в себя безжалостный холод металла. Но в этих касаниях не было ни капли романтики. С тем же отсутствующим трепетом он мог сжимать руль авто или придерживаться за барную стойку в излюбленном заведении.

И всё-таки чертовски сильно хотелось поговорить! Влада обернулась на Багдасарова ещё раз, но уже с кривой ухмылкой и колючим льдом в глазах. Так начинать всегда проще…

– Не нужно этого яда, – шепнул он, когда Влада практически решилась на обидную глупость. – Ты не умеешь идти на уступки, я знаю.

– А может быть, просто не хочу? – тут же вспыхнула она и обиженно отвернулась.

Бывший склонился над ухом, но не торопился упрекнуть, только опалил щёку горячим дыханием и мягко улыбнулся ответной реакции её тела: Влада вдруг смутилась неожиданной близости.

– Не умеешь, – всё же повторил Багдасаров и вжал её в своё тело крепче. – Так же, как и не умеешь просить, прощать, отпускать. Ты всегда так отчаянно держалась за свои эмоции… Хотя куда проще было отвернуться и забыть.

– От свидетелей нужно избавляться вовремя! – вдруг весело и совершенно беззлобно рассмеялась Влада и… опала в его руках, позволяя вести. Опять! Снова! Так, словно успела свыкнуться с этой мыслью.

А Багдасаров будто бы ничему не удивлялся. Такая его манера поведения вызывала неизменное восхищение – подчёркивать её слабость было бы лишним. Сейчас это оказалось ценно особенно! Ведь бывший, почувствовав эту слабину, мог беспрепятственно гнуть под себя. Но он не гнул и не ломал. А игра, которую Влада, казалось бы, знала наизусть и искренне считала завершённой, пошла на очередной вираж.

Думать об этом не хотелось. Думать о том, что ждёт впереди – тем более. Хотелось насладиться моментом, но так Влада просто не умела. Как и идти на уступки, просить, прощать, отпускать.

– Ты сожалеешь? – спросила она, не боясь показаться глупой.

Рядом с Багдасаровым не хотелось бояться в принципе. Или всё дело в том, что он видел её разбитой и сломленной, и падать ниже оказалось просто некуда?.. На вопрос бывший среагировал с заметным опозданием.

– О чём? – озадачился Багдасаров, а Влада раздражённо вздохнула. Хотелось, чтобы он понимал с полуслова!

– О том, что было!

Бывший вызывающе хмыкнул и изогнулся, чтобы посмотреть в её глаза.

– Я сожалею, что остановился в момент, когда надо было идти до конца, – процедил он, и пришло её время хмыкать.

– У тебя бы ничего не вышло!

Багдасаров с показательным удовольствием рассмеялся.

– Это ещё почему? – возмутился он, а Владе не оставалось ничего другого, как пожать плечами.

– Потому что до конца уже пошла я.

Она зажмурилась: всё это было неуместно. Куда важнее, что происходило сейчас вокруг. Например, эгоистичность Балашова… Эта эгоистичность стоила Берте жизни. Влада вроде как вовсе ни при чём, а вина почему-то давила на её собственные плечи.

– Ты знал её настоящее имя? – Сорвался с губ вопрос в тот самый момент, как Влада решила, что лучше будет промолчать.

Вопрос сорвался, а она задержала дыхание, в тайне надеясь, что Багдасаров не расслышал. Он ответил не сразу. Погрузился в свои мысли глубоко-глубоко, будто пытаясь подобрать правильные слова, а они всё не находились.

– У таких, как Берта, нет ни имени, ни прошлого. Но есть позывной и набор определённых навыков.

– Она была на войне? – встрепенулась Влада.

Багдасаров, не особо заморачиваясь вопросом, пожал плечами.

– Не знаю. Я её об этом не спрашивал.

– А о чём спрашивал? Или, дай угадаю, потребовал внушительный список рекомендаций?

Влада хмыкнула и скрестила руки под грудью, недовольно надавливая ими на предплечья Багдасарова, что так удобно устроились поперёк её живота.

– Список тебя убедил? – ворчливо упрекнула она, так и не получив чёткого ответа.

Правда, и ворчание, и сам упрёк были весьма осторожными. По сути, обвинить бывшего было не в чем. Неизвестно, как бы у неё всё сложилось без Берты…

Багдасаров в ответ на это несмелое замечание лишь фыркнул.

– Я вообще ничего у неё не спрашивал. Берта пришла ко мне и предложила свои услуги. Она хотела выполнить последний, самый жирный заказ в своей жизни, и исчезнуть.

– Вот как? Череда случайностей, и только? – Влада нахмурилась. – А почему она пришла именно к тебе?

– Потому что у таких, как я, всегда найдётся кругленькая сумма и список неугодных. Ну а высота полёта обуславливала размах в гонораре.

– И не уменьшала риски, – жёстко хмыкнула Влада, но тут же поджала губы: Берта ничего не боялась.

– Я ей отказал, – проговорил бывший, предупреждая следующий вопрос.

Он рассмеялся, когда Влада запрокинула голову и прищурилась: она не верила ни одному его слову.

– Новые люди в команде – это всегда риск, – назидательно пояснил Багдасаров. – Моя команда уже на тот момент была укомплектована.

Влада оценила замечание, но подход не одобрила.

– Говоришь сейчас так, будто держишь супермаркет где-нибудь на окраине.

Бывший прикинул сравнение и не стал спорить.

– А никакой разницы нет. И ты прекрасно это знаешь. Вопрос только в масштабе, в сфере затронутых интересов. И, поднимаясь выше, ты кормишь уже не троих: продавца, уборщицу, охранника, а целую свору голодных псов. К кормушке один за другим подтягиваются начальник администрации города, глава коммунального хозяйства. Вместе с ними, разумеется, с десяток более мелких должностных лиц и прочие чинуши.

Багдасаров улыбался. Вот, говорил всё это и балдел от неожиданной близости. Влада это чувствовала, но не смела ни прервать, ни остановить.

– Ты идёшь вверх, а голодных вокруг становится всё больше и больше. Они сбиваются в стаи и начинают уже свою охоту… – его голос стал вкрадчивым, а улыбка опасной. Пауза призывала затаить дыхание и концентрировать внимание до максимума. – Охоту на того, кто так вкусно и сытно кормил их много лет. И нет ничего удивительного, что голодную стаю начинают отстреливать. Даже не по своей инициативе и прихоти, а чтобы сохранить кормушку, которая всем так нравится. Чтобы напомнить остальным, кто хозяин, кто умеет вертеть колесо и показывать красочные фокусы.

– Уж в этом ты мастер, – не без зависти признала Влада и почувствовала, как Багдасаров улыбнулся. – Ты взял к себе Берту, потому что опасался, что она уйдёт к конкурентам? – задумчиво потянула Влада.

– Нет. Да она бы к ним и не пошла. Мадам была с принципами, в которых ни перед кем не отчитывалась. И я ей отчего-то нравился.

Влада фыркнула: а были те, кому не нравился? Но Багдасаров не злился за её реакцию. Он снова и снова демонстрировал терпение. И чтобы Влада не успела об этом задуматься, продолжил:

– После первого отказа она пришла снова. А потом ещё раз. Предварительно извещала о своём визите пулей, прилетевшей в лоб моей охраны. Пуля, кстати, была набита краской, а мои спецы теряли уйму времени, чтобы понять, с какой точки был произведён выстрел. Хотя ты сама понимаешь… Пуля с краской так далеко, как нужно, не полетит, – со значением отметил Багдасаров.

– Значит, ты просто побоялся, что однажды в лоб прилетит настоящая пуля. Причём, прилетит не охраннику, а сразу тебе!

– Веселишься? – недоумённо нахмурился Багдасаров.

Перегнувшись и заглянув Владе в лицо, он уловил насмешливый взгляд, убедился в собственной правоте и скупо улыбнулся.

– Ничего я не боялся. К тому же Берта не дура, чтобы «за-просто-так» выполнить работу, которая может стоить ей целого состояния. Я просто задолбался выбрасывать дорогущие костюмы, на которые, можешь мне поверить, эта жуткая краска ложилась, как родная, и исключительно намертво. Красная, синяя, кислотно-жёлтая… – плавно и тягуче перечислял Багдасаров, ощущая, как Влада расслабляется и будто отпускает недавнюю трагедию.

– Берта не любила проигрывать, – проронила Влада на выдохе. На ровном, спокойном выдохе.

– Я тоже, – напомнил бывший, и Влада запрокинула голову, чтобы поймать его взгляд: она об этом помнила. – И вот я выставил её в очередной раз, а Берта и не подумала уходить. Но кроме зашкаливающей самоуверенности, запредельной наглости и абсолютного отсутствия совести, в её глазах я разглядел безграничную тоску. Берта смертельно устала от череды беспросветных будней.

– Это когда ты успел заделаться философом?

– Она врала, – продолжил Багдасаров, не обращая внимания на едкие комментарии. – Подозреваю, что врала даже самой себе, – пояснил и жёстко процедил: – Не было и не могло быть никакого последнего заказа. С этой иглы невозможно соскочить.

– Можно только совершить ошибку. Последнюю, – сипло поддакнула Влада и тут же, собравшись, возмутилась: – Только не говори, что пожалел её!

– Пожалел? – Багдасаров неожиданно громко рассмеялся и крайне неодобрительно покачал головой. – За одну только эту мысль Берта снесла бы мне башку. Без сожалений и совершенно бесплатно! Ты бы видела, как она раскидала моих ребят, хотя те тоже не котята… И я вдруг понял, что этот её взгляд мне хорошо знаком. Ты смотрела так же. В твоих глазах тоже не было ни смысла, ни цели, ни желания что-то изменить. Сплошная безысходность. И мне вдруг подумалось: вам двоим будет, что обсудить.

– Это было очень рисково, – хохотнула Влада, а бывший даже не стал спорить.

– «Развлекать богатенькую сучку?!» – воскликнула тогда Берта и всерьёз рассчитывала испепелить меня взглядом, – припомнил он и зачем-то приткнулся губами к светлой макушке. Влада тут же притихла. – А я сказал, что это самая лучшая богатенькая сучка, что такую она ещё не видела. И был уверен, что вы найдёте общий язык. А ещё очень не хотел оставлять тебя одну.

– Не советую выжимать из меня слёзы! – строго пресекла Влада попытку бывшего копнуть глубже, и выпуталась из объятий. Она тут же поёжилась и раздражённо стряхнула остатки подаренного тепла.

– Если ты ещё не решила, что делать дальше, предлагаю для начала перекусить, – вклинился в её мысли Багдасаров. Очень не вовремя. Потому что она, действительно, не решила! Да что там… Влада даже представить не могла, что же делать дальше. Убийство Берты окончательно сбило с толка. И если до этого неизвестные парни только разминались и насмешливо шугали из-за угла, то теперь продемонстрировали интерес вполне наглядно. Играть с ней в игры больше никто не будет. В запасе остался день, максимум два.

Она тут же осмотрелась, понимая, что даже сейчас… именно сейчас несколько пар зло прищуренных глаз наблюдают за ними из укрытия, ловят каждое движение, каждый вдох. Не стоит тешить чужое самолюбие и показывать растерянность.

Влада снова посмотрела на Багдасарова и с сожалением вздохнула, даже примерно не представляя, как заставить его отвалить.

– Даже не думай об этом, – насмешливо и крайне цинично подсказал бывший. – И пока ты перевариваешь моё последнее заявление, давай, наконец, пообедаем. Я не питаюсь энергией солнца, да и с солнцем у вас тут откровенная беда… – добавил он и подтолкнул Владу в сторону, где обязательно найдётся уютный ресторанчик.

Багдасаров шёл, не оглядываясь, но наверняка был уверен в том, что Влада не отстаёт. Она даже усмехнулась самой себе, что это глупо! Глупо подчиняться ему, глупо идти на поводу, глупо позволять контролировать чувства. А он контролировал!

И вот одна фраза о Берте… едва ли случайная, привела её в чувства. Ведь он знал, как сильно Влада не любит чувствовать себя слабой. К тому же с такой Владой скучно, неинтересно. Браво, Багдасаров!

Глава 4

Бывший – это тот самый наркотик,

привыкание к которому наступает мгновенно.

Багдасаров сидел напротив неё за столиком в ресторане и разглядывал с нездоровым весельем. Он «перешагнул» сегодняшнее утро, отправил его в список того, что было. И Владу подтолкнул, чтобы не задерживалась. Крайне завидная черта характера. Или выработанная годами привычка, как вариант. Вот она сама, например, не могла с той же лёгкостью откреститься ни от событий, ни от мыслей. И ядовитое напоминание, что если бы вчера не сбежала, если бы вошла в подъезд…

– То не изменилось бы ровным счётом ничего, – пакостно усмехнулся Багдасаров, будто влез в её голову и посмел изучить все, до последней, мысли.

И пусть до этого казалось, что бывший погрузился в изучение меню… В общем, так только казалось! И этим замечанием, которое, по сути, можно было бы оставить при себе, Багдасаров только лишний раз намекнул, что видит её насквозь и также… намекнул… что выкидывать фокусы не советует. Он не милашка из девичьих грёз. И не добрый сказочник. Он тот, кто предъявил права на её мысли, на её тело, да и на всё существование в целом. И никто, даже сама Влада не сможет оспорить это право. Потому что Багдасаров собственник. Потому что он может быть зол и опасен. Потому что он сильнее. И морально, и физически. А если вдруг Влада или кто другой вздумает в этом усомниться, то за Багдасаровым не заржавеет продемонстрировать намерения, характер и методы.

Он умел быть обаятельным, обходительным и милым. Он умел становиться на колени и покорно склонять голову. И ровно с той же лёгкостью втаптывал в землю и порабощал, лишая ходов к отступлению, а то и доступа к кислороду. Ведь демонстрация власти должна быть такой, чтобы вопросов тупо не возникало!

«Но как же всё-таки умело он создавал иллюзию!» – восхищённо воскликнула девчонка, таящаяся глубоко внутри Влады. Иллюзию превосходства противника, разумеется. Создавал и поддерживал до тех пор, пока это оставалось удобным или выгодным. А потом бил. И ослеплённый этой иллюзией противник падал и ломал хребет, а Багдасаров переступал.

Вот и с ней сейчас бывший только делал вид, что покорно следует, потакает капризу. Но нет, лучше самой Влады понимал, что решать нужно здесь и сейчас. Что тянуть эту кровавую историю в свою реальность… непозволительно. Кстати, почему? Ведь воевать на своей территории предпочтительнее. Там он мог получить внушительный ряд преимуществ. Но Багдасаров продолжал рисковать головой и слоняться по чужому, негостеприимному городу. Ему есть, что терять? И действительно ли он явился через столько лет, потому, что, как утверждает, скучал?..

– Что-нибудь выбрала? – сбил он с мысли крайне заботливым тоном.

Влада едва не подавилась от сквозящего пафоса. А ещё она так и не задала созревший в голове вопрос. Тот самый вопрос, возникновение которого в её мыслях он уловил с прежней лёгкостью и маневренностью.

«Позволять женщине думать – сущая блажь» – частенько посмеивался он, желая уязвить. Чаще на подобные заявления Влада просто злилась, а иногда ввязывалась в бесконечный и бессмысленный спор. Сейчас бы не ввязалась – поумнела. Да и Багдасаров был не особо настроен – всё ещё ждал ответ на вопрос.

В руках бывший держал папку с меню, а совсем рядом, у столика зависла симпатичная девчонка из обслуги. Нужно было сделать заказ. Влада вдруг вздрогнула и задержала дыхание. Ведь, полностью погрузившись в тяжкие раздумья, успела забыть, зачем они явились в ресторан.

– Я не голодна, – прокашлявшись, выдавила она из себя.

Багдасаров, не особо удивившись, кивнул и надиктовал уйму умных слов. Кажется, ресторан, в который они забрели, был французским и таким немодным в их регионе. Влада осмотрелась по сторонам и только убедилась в предположении. Конечно, это был не шёлк, не парча и не позолота, но в меру роскошный и вполне узнаваемый стиль. Чуждо в этом зале смотрелись разве что они с Багдасаровым. Будто два оборванца, что набрели на тепло и уют.