Анталийская жара

Нина Цепляева

Анталийская жара

Эта книга – не просто рассказ о преступлениях и правосудии. Она о вечной борьбе добра и зла, о личных трагедиях, где наивность сталкивается с коварством, а легкомыслие – с гиперответственностью, удивительным образом переплетаясь в душе одного человека.

Все события, описанные в книге, – плод воображения автора или вдохновлены реальными новостями. Любые совпадения случайны, все герои выдуманы, за исключением госпожи Мюге Анлы, которую автор с огромным уважением считает одной из лучших ведущих-детективов в мире.

Автор категорически осуждает преступления и призывает соблюдать закон. Пусть эта книга станет для вас не только увлекательным чтением, но и напоминанием о важности выбора между тьмой и светом.

Глава 1. Тени Бельдиби

В Бельдиби моросил противный холодный дождь. Лариса быстрыми шагами пересекала пустую улицу, с надеждой не встретить никого на пути. Она припарковалась у мечети рядом с закрытым на зиму кафе, как и условились, оставила ключ в замке зажигания и теперь шла искать Дом. Холодный воздух обжигал лицо, свет редких фонарей сливался с дождём, превращая город в размытое пятно. Лариса вытащила руку из кармана и посмотрела на часы: они показывали немного за семь вечера, но дождливый мрак придавал ощущение глубокой ночи. Поежившись, она резко обернулась: ей вдруг показалось, что за ней кто-то следит. Пустота города давила: зимой Бельдиби становился призраком самого себя, даже бездомные собаки мигрировали в сторону Антальи. Почувствовать на себе чей-то взгляд дождливым вечером в пустом городе – очень неприятное ощущение. Постояв секунду, она не увидела ничего подозрительного, но шаг ускорила, стараясь подавить зарождающийся страх.

Чуть сутулые плечи и кривоватый нос не мешали Ларисе считать себя красавицей. Она была высокой блондинкой, благодаря чему на недостатки ее внешности мужчины в Турции закрывали глаза. Ей нравилось быть в центре внимания, ловить восхищенные взгляды, и ради этого она выбирала яркую, чуть откровенную одежду. Недолюбленный в детстве ребенок, ей постоянно необходимо было убеждаться, что она кому-то интересна. Ради внимания Лариса, казалось, была готова на все. Вот и сейчас она торопилась в Дом, чтобы встретиться с новыми исполнителями одного из самых главных проектов ее жизни.

Она вспоминала, как по телефону ей объяснили дорогу: “От мечети налево, миновать два съезда, свернуть в третий переулок, идти метров тридцать прямо”. В темноте и под дождём найти Дом оказалось сложнее, чем она себе представляла. Спустя несколько минут петляния по улицам, она, наконец, оказалась прямо перед Домом. Взглянув на него, она почувствовала лёгкое облегчение, хотя внутренний холод все еще сковывал сердце.

Лариса задрала голову, изучая фасад дома. На уровне второго этажа она заметила две камеры, аккуратно спрятанные за листьями финиковой пальмы. С дороги их невозможно было увидеть, но они отлично охватывали подъездную аллею и пешеходную дорожку. "Продумано," – отметила она и, собравшись, шагнула к входной двери. Лариса подняла руку, готовясь постучать, но дверь распахнулась прежде, чем её пальцы коснулись дерева. На пороге стоял белобрысый, худощавый и нескладный парень. "Я – Ваня," – бросил он, криво улыбнувшись. "Проходите!"

Дождавшись, когда Лариса свернет в переулок, киргиз вышел из своего укрытия. Быстро оглядев улицу, он убедился, что вокруг никого нет, и бесшумно подошёл к машине. "Бисмиллях," – пробормотал он, садясь за руль. Ключи оставались на месте, и двигатель загудел с первого поворота.

Бек, как звали киргиза, уверенно вел автомобиль в сторону Антальи. Несмотря на поздний час, дорога была оживленной. Он включил радио, убавив звук до едва слышного фона, и погрузился в мысли. Бек снова и снова прокручивал в голове детали предстоящего дела, выискивая возможные изъяны. Один неверный шаг – и всё может обернуться катастрофой. Даже не выключенный вовремя телефон мог стать роковой ошибкой.

У смотровой площадки возле нового порта в парке Топчам дежурил полицейский патруль. Один служебный автомобиль, два гражданских и машина спецвойск выстроились вдоль дороги. Полицейские выборочно останавливали проезжающих, кого-то даже просили открыть двери и багажник. За массивным бетонным блоком неподалёку, словно призрак, затаился автоматчик в каске и бронежилете.

Полицейский жестом остановил машину и попросил документы. Бек порылся в бардачке и выудил оттуда паспорт гражданина Казахстана на имя Даулета Жунусова. Документ был безупречным – работа дагестанца Зии, который доставал где-то подлинные паспорта и превращал их в произведения поддельного искусства. Бек протянул полицейскому документы и нацепил дежурную улыбку. Полицейский внимательно разглядел фотографию, изучил страницу с штампом о пересечении границы, по рации передал номер документа и, дождавшись ответа, вернул паспорт Беку. Полицейский махнул рукой, давая знак двигаться дальше, и Бек поспешил удалиться оттуда.

Зия, дагестанский мастер подделок, творил документы так искусно, что их было невозможно отличить от настоящих. Именно с одним из таких паспортов Бек когда-то попал под суд. Под именем таджика Севдиера Акрамова он отсидел два года, добившись досрочного освобождения за примерное поведение. Его выпустили на 6 месяцев раньше срока с одним условием: он должен был приходить в полицию на подпись раз в неделю. “Севдиер Акрамов” вышел из тюрьмы и навсегда пропал с полицейских радаров.

Никто не знал правды о прошлом Бека. По легенде, которую Бек всем рассказывал, он родился где-то в центральной части Киргизии и вырос в детском доме. На самом же деле, у него, как и у любого киргиза, была большая семья, которая, однако, считала его без вести пропавшим: однажды он пошел в мечеть на пятничную молитву и не вернулся. Бек любил приключения, жить не мог без острых ощущений. Если кому-то нужен был исполнитель какого-то дерзкого плана, Бек всегда готов был взяться. Вот и сейчас он без тени сомнений вызвался стать главным участником крупного ограбления.

Глава 2. Крылья иллюзий

Таисия доела шоколадку и уставилась в иллюминатор. Внизу проплывали пухлые облака, а на её лице играла легкая улыбка. Она ощущала калейдоскоп эмоций: радость от предстоящих перемен, волнение из-за дерзости поступка, гордость за себя.

Для родственников они летели в отпуск в Кемер. Никто из родных, кому не положено было знать, вроде бы ничего не заподозрил.

На самом деле этот «отпуск» был тщательно спланированным побегом, подготовка к которому длилась целый год. За это время Таисия и её муж освоили азы арабского языка и даже провернули небольшую махинацию с недвижимостью, чтобы собрать деньги на переезд.

Джавид, её муж, каждую пятницу посещал мечеть, где однажды встретил Магомеда. Магомед рассказывал Джавиду о справедливой, счастливой и богатой жизни в Дауле. Так красивы были его речи, что Джавид загорелся идеей уехать из родного Батайска и заразил ею Таисию. Узнав о созревшем у них решении, Магомед познакомил их с человеком, который, как рассказывали, уже ходил в Даулю и вернулся в Батайск, чтобы, по его словам, как можно большему количеству мусульман рассказать о возможностях, которые раскроются перед ними в этом дивном крае. На любой аргумент против Даули у него были примерно одинаковые ответы: это международный заговор против свободного государства, эту ложь распространяет правительство с целью остановить отток граждан, это вымыслы СМИ для повышения своего рейтинга.

Будто на юге России отключили интернет или заблокировали доступ к новостям, но Магомеду и его единомышленнику удавалось перекричать даже самые ужасные свидетельства спасшихся из Даули. От некоторых историй волосы вставали дыбом. “Не может человек сделать такое с другим человеком!” – думаешь каждый раз, читая о зверствах, происходящих там. Вот женщину подвесили в железном ящике на палящем солнце, ящик нагрелся и сжег ее плоть до костей. Вот другую женщину угостили пловом, приготовленном из мяса ее убитого двухлетнего сына…

Самолет уносил беглецов из России навстречу их новой жизни, о которой они мечтали целый год. На руках Таисии дремала ее дочка, Мадина, еще совсем маленькая – через месяц ей исполнится два года. Сын Таи от первого брака, шестилетний Костик, тоже летел с ними: мальчик молча смотрел мультик на планшете, периодически поглядывая то на Таю, то на Джавида. Таисия погладила его по голове и вновь уставилась в иллюминатор.

Таисия росла в самой обычной русской семье: пасхальные куличи, письма Деду Морозу, школьные мини-юбки и кофточки с дерзким декольте – её жизнь была квинтэссенцией провинциального шика. У Таи всегда было много поклонников. Из-за ее эффектной внешности и заводного характера она на всех вечеринках непременно оказывалась в центре внимания. Мальчики ее хотели, девочки молча ненавидели, мечтая быть похожими на нее и иметь такой же успех у противоположного пола. Внезапно для всех она резко отгородилась от внешнего мира: перестала краситься, посещать вечеринки, стала вести себя замкнуто, оборвала контакты с подругами и завела новых. Ее новые подруги называли друг друга сестрами, как и она, носили полностью закрытую одежду и не участвовали в светской жизни городка. Родные забили тревогу, пытались возить Таю по врачам, но она еще больше уходила в себя. И тут в ее жизни появился Джавид: мужчина, на которого Тая смотрела, затаив дыхание! Сначала родня не приняла Джавида, но со временем, видя, как Тая ожила, на семейном совете было решено не мешать отношениям. Джавид, однако, не торопился оформить официальный брак, считая, что венчания в мечети достаточно, Тая психовала, но ничего не предпринимала, боясь потерять Джавида. Она любила его всем сердцем и готова была идти за ним на край света. Ради него она изменила свою жизнь – привычки, поведение, круг общения. Ради него она бросила родной дом, ни с кем не попрощавшись. Всё ради него. Джавид не придавал значения её жертвам. "Женщина – тень мужчины," – однажды бросил он во время ссоры. – "Хочешь быть со мной? Стань моей тенью." И она стала.

Самолет нес их в Стамбул. В Стамбуле они планировали провести около недели. Они должны были встретиться с куратором, который передаст им “пароли и явки” – новую симку, маршрут, билеты на автобус, координаты дагестанца из Хатая, напутствия и запреты. Им предстояло перебраться на юго-восток Турции, пройти подготовку и пересечь границу с Сирией (читай, проползти под проволокой и сломя голову бежать пару километров за проводником через минное поле), чтобы, наконец, оказаться у их заветной цели – в Дауле.

Они не раз обсуждали этот опасный переход. Джавид настаивал первым сходить “туда” на разведку и вернуться за Таей, но она считала, что такой опасный маршрут лучше преодолеть один раз всем вместе. Казалось, им ни разу в голову не пришло подумать о судьбе их маленьких детей. Смогут ли они жить вместе как семья? Будет ли у них возможность уехать оттуда, если не понравится? Магомет так затуманил голову Джавида, а тот, в свою очередь, Таисии, что никаких сомнений пара не испытывала и уверенно двигалась к поставленной цели.

Глава 3. На краю

– Чай будете? Или кофе сварить? – тихо обратился к Ларисе сухощавый мужчина лет сорока пяти. Он выглядел уставшим и понурым, складки на лбу и поседевшие виски старили его. Казалось, он был настолько вымотан, что вот-вот рухнет и больше не встанет.

– Чай! С лимоном! – Лариса уютно устроилась в кресле и окинула взглядом обстановку. – А у вас тут классно! В стамбульском Доме совсем неуютно.

– А я тебе ещё второй этаж покажу. Там вообще красота: кровати из натурального дерева! Нам их подогнали, прикинь, – вклинился в разговор Барон.

Барон, как его все звали, был коренастым брюнетом с лысеющей головой и неприятной ухмылкой. Его наколки-эполеты проступали сквозь тонкую белую футболку – знак человека, который однажды пошёл против системы и явно не собирался вставать на путь исправления. Формально он считался главным в Анталийском Доме, но стратегических решений за ним не числилось – его роль сводилась к управлению повседневной жизнью.

Лариса подула на горячий чай и сделала осторожный глоток.

– Здорово, что вы, наконец, добрались сюда. Я давно говорю, что Дом в Анталии необходим. Идут сирийцы в Европу, а переночевать в Анталье в безопасности им негде, да еще и чтоб внимание не привлекать. Полиция шмонает, не дает вздохнуть. Куда им идти? В парке на лавочке спать? Еще летом их можно замаскировать под туристов-пешеходников, но в межсезонье уж очень они в глаза бросаются.

– Да, повезло нам с домом, – Барон шмыгнул носом. – Подружка моей жены купила его два года назад, но потом что-то у неё не сложилось. Хотела продать, но Валька подсуетилась, предложила сдать нам. Идеально! От ментов далеко, к мечети близко.

– А камеры? Ваши? Или с домом достались? Ну, то есть, контроль над ними только у вас, да?

– Наши, наши. Ну а как иначе? Подглядывать из-за шторы в 21 веке несолидно. А камеры – самое то. Ладно, брось про камеры. Как ты сама? Всё по своим жмурикам бегаешь?

– Лёня!!! Они не жмурики, а неизлечимо больные.

– Сегодня больные, завтра жмурики, эти ваши раковые. – Лёня хмыкнул. – Где ты и где раковые дети?! Я даже не поверил сначала, когда мне сказали, что “Лариса занялась благотворительностью и возит больных детей спасать в Турцию”. Капец, говорю, крыша поехала у бабы. Но, видать, хорошие деньги там крутятся, раз ты так активничаешь.

– Я от чистого сердца! – Лариса ухмыльнулась.

– Да иди ты! Меня не обманешь! Откуда у тебя взяться чистому сердцу?! – Лёня заржал.

– Хорош ржать. Ну чё ты так жестко-то про меня?! Это если копнуть, то сплошная прибыль, а на поверхности что? Благие дела! Работаю над имиджем, пригодится! И потом каждый ведь в итоге получает своё: родители неизлечимых – надежду, а мы прибыль. И, кстати, не все умирают. Парочку и правда удалось спасти, даже врачи удивились.

У Ларисы зазвонил телефон: после непродолжительной беседы на турецком она вдруг засобиралась.

– Дела появились, ехать надо. Теперь я знаю, где вы. Как-нибудь днем заеду: на море сходим, кебабов поедим. У вас тут рядом хорошая кебабная есть.

– Куда собралась? – нахмурился Барон. – Сиди. Киргиз ещё не вернулся.

– А куда он уехал? Вы же сказали, что до маркета и обратно.

– Ну да, так и есть: до маркета в Кунду и обратно, – Леня ухмыльнулся.

Лариса напряглась, убрала телефон и мрачно посмотрела на Барона. Она старалась говорить спокойно, но внутри у нее все тряслось от бешенства.

– Куда. Он. Уехал. На. Моей. Машине?! – с акцентом на каждом слове спросила она.

– Деньжат заработать, белая госпожа! Думаешь, нам беспатно тут всё? Жрать на что-то надо, счета оплачивать надо, аренда… – Лёня взял пульт и стал перебирать каналы. – Да расслабься! Он все продумал.

– Что он продумал?! Он что, на моей машине поехал грабить маркет?? Вы хоть понимаете, как вы меня подставляете сейчас?! – Лариса переходила на крик.

– Спокойно! Он не дурак, машину оставит за пару кварталов, дальше на мопеде. Всё чисто. Не кипишуй раньше времени.

Лариса бессильно откинулась на спинку дивана и схватилась за голову. Лёня посмотрел на часы: если все прошло по плану, Бек должен вернуться примерно через час. Позвонить ему они не могли. Оставалось лишь терпеливо ждать и надеяться, что его не поймают. Казалось, что мир на миг перестал дышать, а стрелки часов замерли. Барон нервно подергивал ногой.

– Вано! – обратился он к Белобрысому. – Бери мою машину и дуй в Лару. На сердце неспокойно. Дуло возьми, на всякий случай. И смотри там, не светись!

Глава 4. Цена ошибки

Бек припарковал машину на тихой, безлюдной улочке и пересел на электромопед. Его путь лежал к небольшому магазину, скромно притаившемуся на углу. Там продавали всё: от продуктов до мелочей, необходимых в быту. Вечер пятницы обещал владельцу магазина хорошую выручку. Однако Бек охотился не за кассой. Каждую последнюю пятницу месяца сюда заезжал бухгалтер соседнего отеля. Покупал бутылку анисовой ракы, закуску и отправлялся к банкомату. В его машине неизменно лежала сумка с немалой наличностью – "чёрный нал" отеля, избегающего налогов.

Эту информацию Бек раздобыл случайно, от знакомой проститутки, клиентом которой оказался бухгалтер. Однажды она перебрала алкоголя и заплетающимся языком и глупо хохоча раскрыла Беку страшную тайну бухгалтера. Идея заполучить эту сумку засела в голове Бека, как заноза. Со временем она оформилась в четкий план, который он согласовал с Бароном и получил его одобрение.

Бек устроился на лавочке напротив магазина и взглянул на часы. По его расчетам, бухгалтер должен был появиться вот-вот, но его машина так и не показывалась. Он провел несколько минут в раздумьях, готовясь уйти, чтобы не привлекать лишнего внимания. Но в этот момент раздался звук приближающегося автомобиля, и к магазину подкатил белый Меган – машина бухгалтера. Бек напрягся, готовый к действию, но бухгалтер не спешил выходить. Его внимание было поглощено телефонным разговором – он снова завел машину. Говоря через громкую связь, бухгалтер вел жаркий спор с невидимым собеседником, его голос звучал настойчиво, а движения рук сопровождались повышенным тоном. Он упорно отстаивал свою точку зрения, не собираясь сдаваться.

Нужно было действовать: Беку нужно было как-то выманить бухгалтера из машины, не дать ему уехать. Бек поднял камень и кинул его в Меган. Камень с глухим звуком приземлился на багажник, и бухгалтер резко обернулся. Закончив разговор, он попрощался с собеседником, открыл дверь и вышел, чтобы проверить, что произошло. Бек, не теряя времени, натянул маску на лицо и бросился на бухгалтера. Услышав шаги, мужчина повернулся, но не успел среагировать – в следующее мгновение Бек ударил его кулаком в лицо. Бухгалтер пошатнулся и отступил, пытаясь восстановить равновесие.

Воспользовавшись тем, что бухгалтер на мгновение замешкался, Бек распахнул заднюю дверцу автомобиля и схватил сумку с деньгами. Но в тот момент, когда он собирался скрыться, к нему подбежал владелец магазинчика, и вскоре оба они с бухгалтером навалились на Бека. Завязалась драка, бакалейщик побежал к кассе и набрал телефон полиции. Бек не ожидал такого поворота. Операция могла закончиться провалом, и он рисковал попасть в руки правоохранителей. Бухгалтер бил изо всех сил, защищая содержимое сумки. Бек оступился и упал. Бухгалтер забрался на него верхом, не прекращая ударов по голове, одновременно пытаясь сорвать маску с его лица. Владелец магазинчика тем временем громко и эмоционально объяснял диспетчеру экстренной службы, что произошло и как их найти.

План ограбления почти сорвался, но внезапно раздался выстрел, и бухгалтер рухнул на Бека и застонал, теряя сознание. От неожиданности и страха бакалейщик скрылся в магазине, захлопнув за собой дверь. Бек, ошарашенный, повернулся в сторону выстрела и увидел Белобрысого. Забыв об осторожности, Белобрысый действовал открыто, без тени страха. Не теряя времени, он схватил сумку с деньгами и побежал. Бек поднялся на ноги, в три прыжка добрался до электромопеда, завел его и рванул в сторону переулка, где оставил машину. Отъезжая, он обернулся и увидел, как к магазину подъезжает полицейский патруль. Понимая, что с на мопеде ему не уйти от преследования, он бросил его и, не задумываясь, рванул вглубь переулков, петляя и стараясь избежать погони.

На одном дыхании Бек пробежал два квартала, увидел припаркованный автомобиль, вскочил в него и резко тронул с места. Его руки двигались на автопилоте, а мысли были заняты лишь тем, чтобы восстановить дыхание и следить за зеркалом заднего вида. Откуда-то слева донесся звук полицейской сирены. Бек вывернул руль вправо и нырнул на извилистую улицу, пытаясь ускользнуть от преследования. Сердце бешено колотилось в горле, разбитая губа пульсировала от боли и продолжала кровоточить. Проехав несколько километров и удостоверившись, что ему удалось оторваться от полицейских, он притормозил у обочины, без сил откинулся на спинку сиденья и, закрыв лицо руками, позволил себе немного передохнуть.

Голова кружилась и сильно болела, из носа текла кровь. Бек полез в карман в поисках салфетки и вдруг замер. "Четки!" – в панике пронеслось в голове. Четки из черного агата с серебром и гравировкой "Бек", которые были с ним в тюрьме и в самые трудные моменты его жизни, исчезли. Он вышел из машины и осмотрел коврик, заглянул под педали и сиденье, но четок нигде не было. "Неужели я потерял их во время драки?" – с ужасом подумал Бек. Он вернулся в машину, завел двигатель и рванул в сторону Бельдиби.

"Нужно где-то умыться, чтобы не привлекать внимание к своему разбитому лицу. Интересно, где сейчас Белобрысый? Хорошо, что он помог, иначе меня точно бы поймали. Надеюсь, ему удалось скрыться от погони," – мысли путались в голове Бека. Он вновь и вновь прокручивал в памяти эпизод нападения, анализируя свои ошибки и все, что могло пойти не так. Вдруг впереди появилась заправка, и Бек решил рискнуть. Он резко свернул к ней, намереваясь умыться и немного привести себя в порядок.

Глава 5. Ночь страха

Все тело Лили ломило, дикая боль в голове не отпускала. Тошнота и озноб сковывали каждое движение. Комнатка в здании уголовного розыска была переполнена полицейскими, а свет люминесцентных ламп слепил глаза. От запаха старого кожаного дивана тошнило ещё сильнее. Все, что хотелось, – это уснуть и больше не проснуться. Лицо Лили распухло, а во рту стояла соленая горечь. Боль была повсюду, ей было тяжело сидеть, голова раскалывалась, а в ушах гудело. Всего сутки назад она чудом выжила, хотя в те редкие моменты, когда Лиля приходила в себя, она молилась о смерти.

В тот день Леня Барон отправил ее к клиенту. В их Доме так было принято: здесь жили бесплатно, их кормили, давали крышу над головой и теплую постель, но все это нужно было отрабатывать. Каждый постоялец Дома зарабатывал чем мог. Мужчины – по-мужски, женщины – по-женски. Куда отправить на заработки девушку-иностранку? На стройку не отправишь, на ремонтные работы тоже, остается только древнейшая профессия.

Барон договорился с клиентом на классику.

Когда Лиля допивала стакан водки на его грязной кухне в Кепезе, внезапно в дверь постучали, и в дом вошли еще трое. Домом это было трудно назвать. Скорее, четыре обшарпанные стены с крышей, где едва ли можно было найти следы уюта. Жилище, пропахшее сыростью и сигаретами, походило на что-то среднее между заброшенной деревенской хижиной и строительной бытовкой.

Когда к ним присоединились те трое, Лиля попыталась возразить, даже встала и хотела уйти, но они закрыли дверь на ключ. Она поняла, что ночь предстоит тяжелая, и попросила еще водки, но вместо этого получила такой сильный удар кулаком в лицо от хозяина, что буквально отлетела в дальний угол.

Пришедшие достали из пакета внушительного размера бутылку водки и несколько литров вишневого сока. Хозяин дома приказал ей раздеваться прямо перед ними. Лиля отказалась и вновь получила удар кулаком в лицо. Боль от удара прорезала всё тело, во рту появился привкус крови, мир вдруг померк, и Лиля рухнула на пол без сознания.

Ее насиловали по очереди. Если она приходила в себя, ее снова били по лицу и голове до потери сознания. Время тянулось невыносимо медленно. Ей в рот вливали водку, она захлебывалась, а они громко смеялись, придумывая всё новые издевательства. От алкоголя и ударов она сильно ослабла и уже не могла даже открывать глаза. Сопротивляться было невозможно, кричать не давали, зажимая рот так сильно, что ей становилось трудно дышать. Да и какой смысл было кричать, если ты находишься в уединенном доме посреди заросшего сада?

Кошмар продлился до утра. Когда Лиля снова пришла в себя, тех троих уже не было, а хозяин мертвым сном спал на диване. Лиля лежала на полу, не в силах поверить, что все, наконец, закончилось, и боялась пошевелиться, чтобы не разбудить своего мучителя. Собравшись с силами, она поднялась, покачиваясь на ватных ногах, с трудом натянула на измученное тело одежду и попыталась открыть дверь, но та не поддалась. Лиля с отвращением обыскала карманы джинс хозяина дома и выудила оттуда ключ. Отперев дверь, она покинула ненавистный дом и, пошатываясь, заспешила в сторону дороги, со злостью швырнув ключ в кусты.

Она не помнила, как оказалась на оживленной улице и зашла в кафе. Вокруг неё тут же сгрудились официанты и посетители, начали наперебой расспрашивать о произошедшем. Лилю мутило, слова сливались в неясную кашу, и она лишь беспомощно качала головой, изредка мыча в ответ. Ей протянули стакан холодной воды, она жадно выпила и попросила еще. Один из официантов достал телефон и позвонил в полицию. Лиля отчаянно замахала руками в знак протеста, но было уже поздно: официант назвал адрес и положил трубку. Она поняла, что уйти до приезда полицейских не получится, и её охватило ещё большее отчаяние. Когда приехали полицейские, они сперва доставили Лилю в больницу для осмотра, а затем в здание уголовного розыска.