Сладкая тыковка для ненасытных

Алекс Стар

с

1

– Моему боссу нужны особые девочки, – подслушиваю я разговор своей матери со странным незнакомцем, которого я раньше не видела в нашем частном пансионе.

– Все мои девочки особенные, ты же знаешь, Клык, – с улыбкой отвечает она ему, и я слышу страх в её голосе.

Как странно. Моя мать. Такая влиятельная, с кучей богатых друзей. Она никого не боится! Отчего же так трясётся ей голос.

– Покажи мне, – приказывает, буквально рычит он, и моя мама громко хлопает в ладоши:

– Конфетка, Мия, Леденец! Бегом ко мне! – и я вижу, как перед ними в шеренгу выстраиваются мамины знаменитые девочки.

Ни у кого таких нет: она выискивает их по всей стране, выкупает у родителей или опекунов, воспитывает, одевает, учит краситься и одеваться, правильно говорить и красиво вести беседу, и только потом предлагает для утех своим самым богатым клиентам.

Мамин пансион считается самым лучшим в городе, у мамы есть влиятельные покровители, и обычно она ничего и никого не боится.

– Вот Мия, – лебезит она перед этим странным Клыком, который стоит ко мне спиной, но даже со своего места, спрятавшись за тяжёлой бархатной портьерой, я могу разглядеть его мощный мускулистый торс, обтянутый кожаной курткой.

Он подходит к рыженькой маленькой Мие, которая стоит и улыбается ему во весь рот, и грубо срывает с неё крошечные кружевные стринги, которые она нацепила больше для декора, чем для того, чтобы прикрыть свой гладкий чуть припухлый лобок.

Мия улыбается ему прямо в лицо, не переставая жевать жвачку, а этот мужчина резко просовывает ей руку между ног, и Мия вскрикивает, но я вижу, что ей больно.

– Не пойдёт, – рычит он и, вытащив пальцы из Мии, которая тяжело дышит, словно она задыхается, согнувшись пополам, он подходит к шоколадной Конфетке. Резким грубым движением разворачивает её к себе попкой и приказывает: – Нагнись, – и наша мулаточка послушно сгибается перед ним пополам.

Я вижу, как она раздвигает перед ним свои ягодицы, выставляя напоказ свою глянцевую шоколадную выбритую киску, а мужчина засовывает в неё сложенные два пальца, проталкивает их далеко так, что Конфетка громко вскрикивает, а он уже отбрасывает её в сторону, как ненужную игрушку.

– Эта тоже полная падаль, – брезгливо морщится он, уже подходя к Леденцу.

Та стоит перед ним вся такая розова, нежная, мягкая, клиенты постарше особенно любят эту сладкую девочку.

У неё такие яркие сапфировые глаза, мягкий женственный животик и пухлые тяжёлые груди, которые она так соблазнительно сжимает своими пальчиками, танцуя перед клиентами. Она хлопает невинно своими глазищами и дует розовые пухлые губки, но этот незнакомец лишь спускает с неё кружевные трусики и просовывает в неё свои длинные пальцы.

Леденец вскрикивает, закусив нижнюю губку от неожиданности, а Клык уже брезгливо поворачивается к моей маме:

– Ты хочешь сказать, что это всё, что у тебя есть? – и моя мама уже громко хлопает в ладоши, выкрикивая:

– Мелисса, Ванда, Аюм! Быстро! – и по лестнице слышится цоканье их острых каблуков, когда они, запыхавшиеся и раскрасневшиеся, бегут наверх и толпятся перед этим незнакомцем.

Он поворачивается ко мне в профиль, и я вижу, какой страшный кровавый шрам прорезает его лицо ото лба до верхней губы, рассекая её и обнажая острые зубы.

Наверное, поэтому у него такая странная кличка – Клык, думаю я про себя… Как у волка из сказки…

2

Но этот странный Клык просматривает всех девочек, словно выбирает помидоры в магазине: сминает их, нюхает и отшвыривает в сторону.

– Ты мне подсовываешь сплошное гнильё, – оборачивается он к моей побледневшей матери, которая буквально сжимается в комок под его огненным пылающим взглядом.

Он напоминает мне пса преисподней, который пришёл забрать причитающиеся себе души.

Я уже устала стоять в своём укрытии. Все руки и ноги затекли, зачем я вообще решила подсмотреть, что здесь происходит? Мои пальцы нервно теребят маленький медальон с сердечком, который мама подарила мне два года назад на шестнадцатилетние.

– Ты станешь самой настоящей королевой, – сказала она мне тогда. – Миллионы мужчин буду хотеть тебя. Ты сумеешь выбраться из этой грязи и взлететь высоко вверх, – протянула она мне тогда это золотое сердечко. – Ты сможешь повелевать их сердцами и желаниями.

И вот теперь цепочка неожиданно рвётся, и мой заветный медальон падает на пол! Катится и останавливается прямо у ног этого Клыка.

Я стараюсь не дышать, дыхание перехватывает от его изучающего острого взгляда. Он наклоняется и поднимает медальон с пола. Внимательно рассматривает его и прижимает к губам:

– Милена, ты прячешь от меня кого-то? – смотрит пристально на мою мать, подходит к ней совсем близко и сжимает ей горло своей огромной ручищей.

– Я тебе показала всех своих самых лучших девочек, – неуверенно пищит она, всегда такая смелая и высокомерная.

Сейчас она похожа на постаревшую торговку с рынка, в этом своём съехавшем на бок парике и размазанной тушью под глазами.

Я вижу, как она задыхается, глаза выпучиваются, а незнакомец достаёт… Нож! И с угрозой хрипит ей в лицо, приставив лезвие прямо к её лобку, обтянутому шёлковым французским платьем:

– Я сейчас выпотрошу тебя, как старую дохлую курицы, ты прекрасно знаешь меня, – и не могу спокойно смотреть на это.

Я вижу, как алеет полоска крови, когда остриё ножа вспарывает тонкую ткань, и в голове у меня гулко и пусто, руки все вспотели от липкого страха, и я выскакиваю из своего укрытия:

– Не трогайте мою маму! Это мой кулон!

– Тыковка! Нет! – читаю я ужас в глазах моей матери.

Клык поворачивается ко мне, отбрасывая мою мать как ненужную больше вещь, и подходит ко мне вплотную. От него веет тайной и ужасом.

Я смотрю на него, хотя мне очень страшно. И вижу, что вторая половина лица у него – очень красивая, я бы даже сказала, привлекательная. Мужественная, с квадратной челюстью и чувственными губами, которые так безобразно рассёк этот страшный шрам.

Он наклоняется ко мне со странной улыбкой, словно обнюхивает меня. Он почуял мой запах, мой аромат. Я чувствую это. От него пахнет смертью, безудержной силой и… желанием…

Я буквально ощущаю его своей кожей. Он так близко, что я чувствую стальной запах крови, исходящий от его ножа.

Я стою, словно парализованная его диким взглядом, и замечаю, какое жёлтое дикое пламя плещется в глубине его глаз. Неистовое, неумолимое.

Мои соски неожиданно затвердели и теперь отчётливо прорезают мою простую белую маечку. В животе становится холодно, но я чувствую, как жаркое тепло разливается у меня между ног.

И он тоже чувствует это. Я вижу это по его взгляду. Жёлтому и немигающему.

Клык, не отрывая взгляда от моего, облизывает два своих пальца и уверенно стягивает с меня фланелевые домашние шортики. Я чувствую прикосновение его пальцев к моей коже, когда он раздвигает мои половые губки и протискивает их всё глубже.

Я вздрагиваю и прерывисто всхлипываю, когда его пальцы неожиданно нежно нащупывают мою узкую крошечную дырочку. Такую маленькую, что он еле протискивает в неё кончик пальца.

Я уже зажмуриваюсь в ожидании резкой боли, но он лишь слегка поглаживает меня, размазывая вокруг непонятно откуда взявшуюся липкую смазку. И мне даже становится приятно от этих странных прикосновений.

Клык с удивлением отодвигается от меня и окидывает меня взглядом своих диких глаз.

– А эта пойдёт, —кидает он через плечо моей матери.

– Нет! Это Тыковка! Только не она! – начинает причитать и плакать, заламывая руки, моя мамочка. – Возьми всех остальных! Она чистая! У неё никого никогда не было! Это моя единственная дочь! – умоляет она его, но он только с усмешкой рычит в ответ:

–Ломай комедию в другом месте, Милена! – отшвыривает он её кончиком своего ботинка, когда она на коленях ползёт за ним по полу, оставляя за собой окровавленный след.

– Мамочка! – кидаюсь я к ней, но сильные руки подхватывают меня, как пушинку, и взваливают на плечи.

– У тебя нет никакой мамочки, запомни, – крепко одной рукой он сжимает мою попку под шортиками, пока уверенным шагом спускается вниз по лестнице. – Валите отсюда, шлюхи, живо! Если хотите остаться живыми! И советую найти вам другую работу. Продавщицами или курьерами! – выкрикивает он на прощание, захлопывая с размаху за собой дверь нашего «закрытого пансиона».

Подходит к припаркованному рядом джипу и швыряет меня со всей силы на заднее сидение:

– Без глупостей, ясно?! – сверлит меня своим звериным взглядом, захлопывает дверь, щёлкает замок, и он заводит мотор.

Наша машина, качнувшись, отъезжает, и я вижу, как на улицу выбегают девочки, которых я знала почти всю свою жизнь: да я только это и знала.

Не было у меня никакой другой жизни.

Они стоят жалкой кучкой, в своих трусиках и прозрачных корсетах, как вдруг я вижу, как из окон верхних этажей нашего пансиона вырывается пламя… В котором горит всё моё прошлое…

Но я не знаю, что же ждёт меня в будущем…

3

– Она чиста, как утренняя роса, – отрывает наконец-то взгляд от моей киски врач, к которому привёл меня Клык.

Клык стоит тут же, рядом, и, скрестив руки на своей мощной мускулистой груди, не сводят с нас пристального взгляда.

Мне даже кажется, что он первый порвёт этого доктора на куски, если он вдруг что-то сделает со мной.

– Да где ты только взял её, – смеётся гинеколог, стягивая с себя резиновые перчатки.

Но даже я вижу со своего места, как покрылся бисеринками пота его лоб. И я отчётливо почувствовала, как дрожали его руки, когда он очень осторожно раздвигал мои половые губки, чтобы проверить мою промежность и влагалище.

– Такая чистая, – сладострастно растягивает он губы в улыбке, отрывая наконец-то от меня свой взгляд. – Может, проверим и анус, детка? – ласково спрашивает он меня, и уже снова натягивает свои перчатки. – Сдвинься чуть ниже, лапочка, да, так, – хрипло бормочет он, запуская уже мне в попку свой палец. Всё дальше и глубже.

Мне больно, и я жалобно вскрикиваю.

– Поразительно. Такой тугой анус. Никто им точно никогда не пользовался, – удовлетворённо вздыхает он. – Не забудь про смазку, – обращается он со смешком к Клыку. – А то будет очень жалко порвать такое сокровище, – кладёт он мне свою огромную ладонь на лобок, и я чувствую, как она трепещет от прикосновения ко мне.

– Убери лапу, – окрикивает его Клык, и врач мгновенно одёргивает свою руку.

– Ах, прости, случайно.

Но я отчётливо понимаю, что это всё не случайно, и если бы Клык не стоял в метре от нас, то этот доктор набросился бы на меня прямо здесь, в своём роскошном, обитом деревом медицинском частном кабинете, оттрахал бы мою маленькую тугую попку без смазки прямо в этом гинекологическом кресле.

И мне кажется, что Клык тоже не питает никаких иллюзий на счёт этого развратного доктора.

– Скажи, детка, а тебе точно исполнилось восемнадцать? – садится он за стол и заполняет какие-то документы, и я тихонько сползаю с кресла, но я всё равно успеваю заметить, как жадно смотрит Клык на мою киску, которая под его взглядом наливается каким-то сладким теплом и тягучим соком…

Как всё это странно… Меня этот мужчина и пугает, и безумно притягивает в то же время.

В пансионе у своей мамы я насмотрелась всякого, но мамочка меня берегла. Всегда не забывала мне повторять, что я создана для другого.

Для чего другого? Я так и не поняла этого. Она говорила, что я обязательно встречу своего принца и буду править миром.

– Мы уходим, – кидает мне Клык, и я послушно иду за ним, и вижу, какой призывный взгляд бросает на меня доктор. Но я почему-то чувствую себя в полной безопасности за широкой мощной спиной своего похитителя, который уверенным шагом ведёт меня к своей машине.

– Скажи, куда ты меня везёшь? – пытаюсь я спросить у него, когда он усаживает меня на переднее сидение, рядом с собой, а сам заводит мотор.

– В очень весёлое место, детка, тебе понравится, – растягивает он губы в свой улыбке Джокера, которая с одной стороны – соблазнительная и уверенная, а на другой половине лица выглядит как волчий оскал.

Всё, вспомнила, кого он мне напоминает! Страшного серого волка из сказки!

Только отчего же мне так хочется прикоснуться к нему? Погладить его по шерсти?

– Откуда это у тебя? – не удержавшись, провожу я подушечкой пальца по его страшному шраму, и чувствую, как напрягается всё его огромное тело, когда он смотрит на меня, словно застыв. Но не убирает моей руки. – Тебе не больно? – веду я нежно от шрама к верхней губе, туда, где её рассекло надвое, и легонько поглаживаю её.

– Нет, – не отрывая взгляда от моих глаз, глухо выдыхает он. – Не больно, – и отворачивается от меня. – Боевое ранение, – ухмыляется он мне своей красивой стороной лица, и я представляю, каким же он был красивым когда-то.

Хотя он мне и сейчас очень нравится. Меня безотчётно тянет к нему, и вдруг его ладонь ложится мне на внутреннюю сторону бедра, легонько сжимает его, и тихий судорожный вздох вырывается у меня из груди…

– Пристегнись, – рявкает он, и мы стартуем в ночь.

– Зачем ты сжёг мамин пансион? – спрашиваю я, и Клык только усмехается половинкой лица в ответ:

– Она заслужила это… Поверь… И не забывай, у тебя нет мамочки…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.