Замуж за 69 дней

Юлия Шеверина

Замуж за 69 дней

Глава 1. Лучший (зачеркнуто) худший день в моей жизни!

Проснулась с утра, укутанная его ароматом: бергамот и острый чёрный перец. Перевернулась на живот, стянутый приятной сладостью после ночи любви. Вдохнула едва уловимый шлейф лаванды и чего-то еще, что я за множество ночей с женихом так и не успела расшифровать – что-то сочное, древесное… так пахнет кора дуба после дождя… и мой Роман…

Саднящие от его горячих поцелуев губы в который раз расплылись в улыбке – роман с Романом, герцогом и шестым в очереди на магический престол. Роман с Романом – каламбур, который я обожаю с момента нашей помолвки!

С кровати вскочила полная сил и в прекрасном настроении. Полная… Переполненная! После наших свиданий кончики моих пальцев искрятся силой, а энергетические нити разбухают и кружатся вокруг, шепча его нежным голосом «Вперед, к новым свершениям, Кара! Все получится, Кара, ты – самая сильная, самая умная и красивая!».

Солнце уже собралось к обеду, я накинула лучшее свое платье (не ходить же в домашнем в такой день!), быстро собрала растрепанные страстью волосы в длинную черную косу.

– Хороша, – буркнуло зеркало.

Я снова улыбнулась.

Да, артефакт подсматривал за нами, но мне было все равно. Бабушка давно знает о наших отношениях и не против – все равно скоро поженимся, так «зачем мешать счастью молодых»?

Спустилась по лестнице, убранной белыми цветами к приезду жениха. Не моего – сестры. Флорина, моя близняшка, сегодня будет помолвлена с наследным шейхом Египта.

Да, она ведьма, а шейх – человек. Но он сказочно богат даже по нашим меркам и бабушка согласилась на этот брак. Мы ждём его к ужину, а пока в доме царит пустота и тишина. Слуги, наверное, хлопочут на кухне. Бабушка, как всегда, в делах, а Флорина прихорашивается перед встречей с будущим мужем.

Я прошла в оранжерею. Мое самое любимое место в доме! Может, потому что часть грядок засыпаны дубовой корой и она так приятно пахнет после полива?

Привычным маршрутом проверила лимоны и капризные камелии, погладила обожаемые черные тюльпаны по бархатистым лепесточкам. Цветы радостно потянулись ко мне, впитывая искорки, летящие с моих пальцев.

– Скажите спасибо моему жениху, – прошептала я, – это он поделился со мной силой.

Тюльпаны качнули сочными головками, а я пошла дальше.

В глубине оранжереи я вырастила золотые лилии – любимые цветы Флорины. Они украсят её спальню в этот счастливый для нашей семьи день. Надеюсь, она будет счастлива с мужем!

С улыбкой и благодарностью в душе я собрала пышный букет, попросила духа-хранителя прополоть овощи на крайних грядках и отправилась к сестре.

Счастливая, взлетела по лестнице на второй этаж. Двери наших комнат напротив – моя – черная, у Флорины – зеленая. Зеленая дверь была приоткрыта, но да мы никогда их не запираем. Мы с сестрой так близки, что можем входить друг к другу в любое время: выпить чаю, поболтать, поделиться самыми сердечными секретами.

– Аааа, ооооох! – раздался её голос из комнаты.

Я усмехнулась. Сестра все-таки решила влезть в корсет. А я говорила, что не стоит ей так налегать на песочные пирожные.

Ничего, вдвоем с горничной как-нибудь засунем эту «вертихвостку» в корсет, который, со слов бабушки, «не налезет и на кошку».

Я распахнула дверь. Из моих разом ослабевших рук водопадом посыпались на пол редчайшие золотые лилии, нежные лепестки безжалостно смялись о начищенный воском паркет.

С острых длинных пестиков сорвались невесомые пылинки сладкой пыльцы и медленно поплыли во все стороны, источая удушливый запах любимых Флорининых цветов.

– Фло… – голос мой сорвался, будто исчез, я открывала рот, как выброшенная на горячий камень рыба, и беззвучно шептала, – Флорина…

Моей сестре не нужна была помощь с платьем. Темно-зеленый шелковый корсет сидел идеально, подчеркивая её полную белую грудь, открытую практически полностью и её изящную талию, на которой лежали руки моего жениха!

Флорина извивалась под ним и стонала, а он… его губы были заняты тем, что так соблазнительно открывало помолвочное платье.

Они даже не добрались до кровати, стояли, опершись на стол, который сейчас ходил ходуном, мерно постукивая ножками в такт их движениям.

Стол, за которым мы вместе делали домашние задания и играли в магические шахматы.

Доска с фигурками валялись тут же, на полу, небрежно сброшенная вместе с ворохом учебных конспектов и флакончиками сестриных кремов.

Пышная юбка прикрыла самое ужасное, что я могла видеть, но хорошо знакомые мне парадные брюки из тонкой шерсти, сползшие до самого пола, не оставляли ни единого сомнения в том, что тут происходило.

Мерный стук перешел в адскую чечетку, бьющую прямо в мое сердце, покрытое паутиной стремительно расползающихся трещин.

– Да, девочка моя, да… – прошептал Роман.

Мой Роман… Рома, Ромочка… мой! Только мой… и уже нет! Сердце, еще минуту назад радостно бьющееся, будто остановилось, замерло, закаменело и вдруг хрустнуло, начало покрываться паутиной трещин, будто булыжник, расколотый ударом мощного кузнечного молота.

Он накрыл её губы своими, Флорина застонала громче, податливо растекаясь под его нежными пальцами.

Глава 2. Розовое сияние брачного браслета

По моим щекам потекли горячие ручейки. Сердце снова треснуло и раскололось, раня осколками душу и не оставляя надежды на счастливое будущее.

Меня качнуло, как от удара силовым полем на занятиях по боевой защите.

– Как ты мог, – шептала я, – как ты мог, ты…

Не было слов, чтобы описать боль, обиду и горечь, переполнившую меня в этот момент. Худший, худший день в моей жизни!

Они не слышали меня, полностью поглощенные страстью, а я не могла отвести взгляд, завороженно наблюдая, как переплетаются телами в порочном танце два самых близких мне человека.

Удар, еще удар. Со стола посыпались остатки какой-то мелочи – перья, карандаши, коралловые бусы – мой подарок сестре на прошлый День Рождения…

– Да, – прошептала Флорина, – обнимая Романа за шею, – обожаю тебя.

– А я тебя, – вторил он ей, нежно целуя в шею, – как же ты хороша, девочка.

«Как же ты хороша, девочка». Он шептал это сегодня ночью. Мне.

Меня повело, все вокруг смазалось, будто я лечу сквозь расстроенный портал…

Я оперлась на дверь, тяжелый брачный браслет сухо ударился о резное дерево.

Они обернулись на звук, но даже не отпрянули друг от друга. Я с трудом удержалась, чтобы снова не упасть.

– Кара?! Что ты здесь… – Флорина распахнула свои большие зеленые глаза в опушке длинных золотистых ресниц.

Сестра смотрела на меня испуганно, но лицо еще хранило на себе печать нежного удовольствия, которым одарил её мой жених. Ласка и сила, который он делился – удовольствие, которое она хотела растянуть. Как обычно делала и я…

– Я… – я оступилась, раздавив головки нежных лилий под ногами, – я… ты, как ты мог?

Роман, мгновение назад беззастенчиво ласкавший мою сестрицу, принял невозмутимый вид так быстро, будто ничего такого и не было!

Выпустил застывшую Флорину, неспешным движением, давая мне насладиться видом его обнаженного тела, вернул брюки на положенное место, поправил ремень.

Поднял на меня глаза. Карие, с золотистыми искорками. Мои любимые глаза. Меня дернуло в приступе легкой тошноты.

– Как ты мог? – повторила я отвердевшим голосом.

– Вы такие соблазнительные сестры, Кара, – ответил он мне своим бархатистым голосом, – Я не смог устоять. Понял, что хочу попробовать всех. Обеих принцесс Османиди. Вас же воспитывали в традициях гарема? Вряд ли эта приятная встреча должна тебя шокировать.

И он улыбнулся. Он улыбнулся мне своей паскудной очаровательной улыбкой! Он, Роман, шестой в очереди на магической престол, сильнейший маг при дворе, наследный герцог, богатейший аристократ и мой жених.

«Да пошел ты! – кричала я мысленно, – думаешь, это сойдет тебе с рук?!»

А он продолжал улыбаться, будто читал мои мысли.

«Конечно, это сойдет мне с рук, – говорили его глаза, – Мне всегда все прощают, ведь я – Роман из дома Романовых, а ты – всего лишь дочь последнего Османского султана и его ведьмы. Радуйся выгодному браку и будущему положению при дворе. И не надо устраивать сцен, девочка».

Слезы пропитали ворот платья, надетого для любимого. Я тронула грудь, чувствуя, как изнутри меня сжигает страшное горе.

В глаза бросился брачный браслет на руке Романа. Парный, как у меня. Но горит ли он также, как мой?

Скользнула взглядом по своему браслету. Белый металл выглядел холодным, но ощущался подошвой раскаленного утюга. И камни… обыкновенно прозрачные, сейчас они сочились мягким розовым светом.

Браслет будто заметил мое внимание, боль в руке усилились. Я всхлипнула от неожиданности.

– Только не надо устраивать сцен, – начал Роман и сделал шаг ко мне.

Я поняла, что сейчас он подойдет ко мне. Дотронется до меня. Руками, которые мгновение назад ласкали мою сестру. Мои бедные нервы не выдержали. Я резко развернулась и бросилась вон, подальше от этой парочки бездушных предателей.

Глава 3. Мой персональный надзиратель

Я бежала по пустым коридорам нашего парижского дома. Слезы залили лицо и я была как слепая – натыкаясь на углы, напольные вазы, беспомощно путалась в юбке, которую обычно даже не замечаю.

О, если бы был жив отец! Он бы не допустил такого позора!

Я бежала прочь от собственной комнаты – она опасно близко к месту разврата. И подушка… подушка и вся моя постель пропахли запахом изменника!

Мне хотелось скрыться ото всех. Забиться подальше! Туда, где никто меня не найдет.

На лестнице я прыгала через две, может, даже три, ступеньки, запнулась о праздничный пушистый ковер и чудом не разбилась.

Не успела тронуть руками пол, как поднялась и устремилась дальше – в темный угол. Там, за портьерой, скрывалась неприметная дверка в холодный подвал, где повариха хранила копчености и коллекцию бабушкиных сыров.

К дальней стене подвала бежала, будто за мной гнались призраки. Тронула заветный камень, шепча заклинание. Кладка пошла рябью, пропуская меня в скрытый ото всех пыльный закуток.

Прежние хозяева хранили здесь зелья и летающие мётлы, но бабушка не любит сырость и эта каморка давно пришла в запустение.

Кроме бабушки никто не знает об этом месте. Даже Флорина. В детстве ей не хватало магии ни почувствовать, ни открыть эту дверь. Помню, я всегда выигрывала в прятки, если успевала сюда добежать.

Только тут, в этом секретном убежище, я почувствовала себя в безопасности. Облегченно выдохнула, прислонилась спиной к холодной стене и медленно осела на каменный пол. Здесь меня никто не найдет и я могу дать волю слезам… Прижала колени к груди, обхватила лицо руками и…

– Так-так-так, – раздался над ухом противный мурлыкающий голос, – надо сказать кухарке, что у нас в подвале что-то скисло.

Я с трудом подняла залитое слезами лицо.

– Бахыт?!

Ну конечно, о каморке знает бабушка, знает и её пронырливый фамильяр!

Передо мной сидел пушистый белый кот таких впечатляющих размеров, что при виде него разбегались все местные псы.

Бахыт и правда может сдать – нам с сестрой запрещено бывать на территории слуг.

А у кота с кухаркой очень близкие отношения. Она его кормит лучше нас! А он разрешает ей себя гладить.

Хотя Бахыт присматривает за мной с рождения (о чем сожалею не реже раза в неделю), я до сих пор не имею права и кончиком пальца тронуть его роскошную шерстку. Не говоря уже про пышный хвост. Такого хвоста, как у нашего Бахыта, найдется не у всякого песца! В детстве было так тяжело удержаться, а потом ничего, привыкла…

Кот поправил сползшую на бок элегантную зеленую шапочку с вызывающе торчащим пером, осмотрелся и брезгливо подобрал лапы.

– Не место это для приличного фамильяра, – фыркнул он, – и для девицы из такой уважаемой семьи.

«В нашей уважаемой семье…» – было началом любимой нравоучительной лекции Бахыта о том, какой славный род мы представляем и сколько благородства, честности и достоинства в нашей крови.

Я с ужасом подумала, что не выдержу сейчас подобного издевательства над своими чувствами – перед глазами стояла сцена из Флорининой спальни, а мои искусанные губы продолжали дрожать, хотя глаза высохли, стоило мне услышать противный голос бабушкиного шпиона.

Я глубоко вдохнула, стараясь скрыть свои чувства и не провоцировать кота.

«Только не думай ни о чем, Кара! Только не думай, отвлекись! Не плачь! – уговаривала я себя и тут же в голове всплыло безжалостное, – Только не надо устраивать сцен, девочка…»

Всхлип, один единственный всхлип вырвался из моей груди сам собой. Я испуганно прижала ладони ко рту.

Бахыт сделал вокруг меня медленный круг, осматривая со всех сторон с таким интересом, будто видел впервые. Особенно задержался взглядом на моем сияющем розовыми всполохами браслете.

– Мряяяя, – резюмировал он задумчиво.

Больше всего я боялась расспросов с его стороны. Я просто не смогу ничего сказать. Как только вспоминаю ту ужасную сцену, как я начинаю рыдать.

А кот… он обожает меня доводить. С раннего детства он изводит именно меня, не Флорину! Ищет, к чему придраться, за малейший проступок ходит за бабушкой и нудит, что меня надо наказать, дабы… Дабы содержать в строгости, присущей воспитанной леди… то есть, ведьме из хорошей семьи.

Я ждала, что Бахыт воспользуется моей слабость, но он проигнорировал и мое заплаканное лицо, и вырвавшийся всхлип, и даже нервно искусанную губу.

– Кара Чечек, – наконец сказал он наконец, – тебя призывает госпожа.

Что? Это все, зачем он меня держит под прицелом своих внимательных ярко-зеленых глаз?! Сказать, что меня зовет бабушка? И к чему этот официальный тон?

Бахыт назвал меня полным именем, будто мы не в пыльном чулане, а светском приеме.

Наши турецкие имена, данные при рождении, сейчас используют разве что для очень официальных бумаг.

«Кара Чечек» – с турецкого «Черный Цветок», давно уже сократили до просто «Кара», полное имя сестры – «Алтын Чечек» – «Золотой цветок» – сначала до более европейского «Флорина Голд», а позже до «Флорина» или «Фло»…

– Пусть зовет, – с вызовом ответила я, – я никуда не пойду!

Вот еще! Да я в жизни не покажусь перед бабушкой в таком виде. Повезет, если я буду готова завтра. Вероятнее всего, к ужину. Но не уверена.

Это не просто сломанная сестрой игрушка или порванное платье, о которых можно забыть к утру. Она переспала с моим женихом! А мой жених изменил мне с моей родной сестрой!

– Это по поводу Флорины и тебя, – зевнул Бахыт, демонстрируя острые иглоподобные клыки.

Она уже знает о Флорине? Откуда? Как? Неужели Роман все ей рассказал и разорвал нашу помолвку. А что, если теперь она выйдет за него замуж?

Глаза опасно потеплели. Еще мгновение и я снова разрыдаюсь.

– Госпожа сказала, – добавил кот, – без тебя не возвращаться. Так что, если надеешься отсидеться здесь одна – не надейся, – заявил он, – я буду сидеть вместе с тобой. Заодно напомню тебе, сколько благородства, честности и достоинства кроется в твоей царственной крови, дочь последнего султа…

– Я готова! – я вскочила, обдав белоснежную шубку Бахыта облачком тонкой пыли.

Фамильяр обиженно чихнул.

– Так быстро? – спросил он.

– Да, – голос мой дрогнул, – если бабушка уже знает о том, что сделала Флорина, то… впрочем, хуже уже все равно не будет, – последние слова я пробормотала едва слышно.

Уверена, Бахыт, с его чутким слухом, уловил все до единого слова. И теперь передаст своей хозяйке. Да так все вывернет, что бабушка снова меня отчитает. Но какая разница? Большего позора, чем я уже пережила, меня ждать не может. Ведь не может же?!

Глава 4. Семейный скандал

Кончик пушистого Бахытова хвоста покачивался в такт неспешным шагам, будто ориентир для меня в мире, который сегодня раскололся на счастливое «до» и безнадежное «после».

Я смотрела на него, завороженная, и бездумно переставляла ослабевшие ноги. Щеки все еще горели, а кожу на лице стянуло высохшими слезами, но я сама не заметила, как перестала рыдать.

Мысли переместились на мягко переступающего толстенькими лапками кота – как бы скрыться от этого вездесущего мучителя? Уверена, он не оставит меня в покое. И то, что не начал издеваться сейчас, значит лишь одно – подготовил что-то более изощренное.

Бахыт что-то довольно намурлыкивал себе под нос. Казалось, фамильяр меня не замечает, но это был обман. Он прекрасно меня слышал и чувствовал присутствие. Нечего было и думать сбежать сейчас. Но ему же нужно будет зайти еще и за Флориной. Тогда я смогу скрыться в еще одном тайнике, о котором не знает даже бабушка.

Мысленно я уже скрылась в своем запасном убежище, но внешне старалась ничем себя не выдать.

Мы поднялись по лестнице и направились в сторону наших с сестрой спален. Я приготовилась. Зеленая дверь была рядом, только руку протяни. За ней, к своему ужасу, я услышала тихий смех сестры. Она с кем-то ворковала. Я даже предполагать не хочу – с кем! Нет, нет, нет! Бахыт, ну давай же, зайди и прерви их бесстыдное счастье!

Но кот невозмутимо прошел мимо, завернула за угол, прошелся по залитой солнцем анфиладе комнат и замер у больших двойных дверей с доспехами копьеносцев по бокам.

Бахыт тронул розовым носом дверную ручку в виде юной нереиды. Внутри нереиды щелкнуло и створки разошлись в стороны сами собой.

Бабушка встретила нас в праздничном платье с богатой вышивкой – черном, как у меня.

Она носит траур, сколько я себя помню – «в память о дорогих мужчинах, которых имела несчастье пережить» – муже и сыне, моем отце, последнем османском султане.

Это было давно, но в свои двести с небольшим она выглядит чуть старше сорока. Роскошно выглядит, признаться честно. Мне достался её черный цвет волос и черные глаза.

Может, потому она с младенчества одевает меня в те же мрачные цвета?

«Кара, они удивительно идут к твоей бледной коже и иссиня-черным волосам!»

А Флорина… Флорина с детства носит золотое и зеленое – в тон её нежно-золотистым локонам, которые так страстно сминал Роман еще полчаса назад. А может, он и сейчас….

– Кара, ты знала!? – бабушка металась по кабинету и нервно обмахивала себя измятым листком плотной бумаги. Листок выглядел потрепанным, будто его уже несколько раз сминали в комок и разворачивали.

Я склонила голову, не в силах ответить. Моя бабушка – старшая в роду ведьма и лгать ей бесполезно.

– Госпожа, – голос мой дрогнул, произнося это привычное в доме обращение к старшей женщине, – клянусь, я не знала…

Бабушка, казалось, даже не слушала ответ. Она смяла листок и бросила его на пол, топнула по бумажному комочку крошечной вышитой туфелькой и бросилась к крошечному столику в углу – капать в тонконогий бокал успокоительное зелье.

– Флорина, – надрывно шептала старшая в роду ведьма, вливая в себя жидкость маленькими глоточками, – Как она могла?! Что я скажу шейху? Он прибудет через пару часов, а Флорина… Это будет скандал, безобразный скандал, который положит на нашу семью чернейшее пятно!

Я затравленно смотрела на бабушку и чувствовала себя чужой, совершенно чужой в этой семье.

Всю жизнь я провела рядом с ней, она меня вырастила и сейчас, когда я жалею, что не умерла в момент, когда открыла зеленую дверь, её всерьез беспокоит скандал и мнение шейха?

Мои глаза наполнились слезами.

Бахыт скромненько сел в углу, сложил пушистые лапки, накрыл их хвостиком и прикрыл свои зеленые глазищи. Так вот в чем был его план – насладиться моим позором в хозяйском кабинете, где я не имею права даже сесть без разрешения, не то, чтобы расплакаться?!

Бабушка отставила пустой бокал и редким движением развернулась ко мне. Её черные ведьмовские глаза пылали черными всполохами. Густые, без единой искры седины, волосы, уложенные в сложную парадную прическу, отливали синими волнами – верный признак возмущения её магического фона.

– Значит, не знала? – переспросила она угрожающе.

Я замотала головой, не в силах выдать из себя даже короткого звука.

– Правда, – зевнул Бахыт с некоторым сожалением, – Кара честная, она бы сразу рассказала вам, госпожа. Вертихвостка провернула все без ее участия.

Еще как скрыла! Даже представить себе не могу, что было бы со мной, приди ко мне Флорина обсудить соблазнение моего жениха. Да я… я бы…

Я застыла в ужасе – моей фантазии не хватало представить подобную картину. Нет, решительно, это было невозможно! Более того, я уверена, не застань я изменников вдвоем в мгновения страсти, они бы мне не сказали. Они же не совсем… или же?

Мысль, что они могли попасться мне на глаза специально, показалась чудовищной. О нет, Роман не такой! Он мог соблазниться прелестям Фло, но разбить мне сердце специально?! Нет, нет и еще раз нет!

Бабушка неотрывно смотрела на меня, теребя пришитую к воротнику старинную костяную пуговку. Она никогда с ней не расстается. Она с легкостью меняет наряды, стоит моде выдать новый фасон, но эту пуговка – её неизменный талисман, который горничная каждое утро пришивает к выбранной на день одежде.

Она почти незаметна на черной ткани, истертая бабушкиными пальцами до полупрозрачности. Когда она нервничает, её могут успокоить только очень сильные зелья и вот этот талисман, зажатый между пальцами.

– Ты не знала, – медленно согласилась она и я выдохнула, – но ты поможешь сестре все исправить и избежать скандала!

– Как? – я почувствовала, как нервно задергалась жилка на виске, – Почему я?

– Потому что ты, дорогая, – проникновенно сказала она, заглядывая мне в глаза, – её сестра. Её семья!

За моей спиной довольно хмыкнул Бахыт.

А я почувствовала себя загнанной в ловушку, потому что я совершенно перестала понимать, что происходит.

И что я должна сделать? Уступить Флорине своего жениха? Или… о нет, только не говорите мне, что это его постыдное предложение о гареме было сказано всерьез…

– Но… я не смогу… – в груди будто кончился воздух, я покачнулась и начала оседать на пол.

В последний момент бабушка схватила меня за руку, рукав задрался и её мгновенно изменившееся лицо осветилось мягким розовым светом.

– Кара, ты бере… – прошептала она побелевшими губами и… я провалилась в черноту.

Глава 5. Несите успокоительные капли!

Из черноты обморока я вынырнула под истошный крик бабушки:

– Ты сведешь меня в могилу!

Я была еще на грани реальности и забытья и смысл этих слов от меня ускользнул. Почувствовала только бабушкино настроение и тон – ярость и немного отчаяния.

Я вся сжалась внутри, ожидая увидеть её пышущее гневом лицо с большими черными глазами, из которых вот-вот посыплются молнии, но… увидела лишь её спину.

– В могилу! – повторила он, всплеснула руками и второй раз за день метнулась к спасительному столику, уставленному баночками и флакончиками.

Пока бабушка нервно отсчитывала капли на стакан воды, я поняла, что лежу на кушетке у стены, а прямо перед столом, в пятне полуденного света невозмутимо стоит сестра.

Руки сложены по бокам, выражение лица наивное, невинное. Вкупе с текущими сквозь её золотистые локоны лучами солнца из окна, против которого она встала, конечно же, совершенно случайно… Ангел, чистый ангел!

Флорина была в том же платье – зеленый шелк придавал её коже удивительную свежесть, оттеняя теплые переливы волос и пленяя всех вокруг… от ахнувшей на примерке портнихи до… чужого возлюбленного.

В отличие от меня, сестра успела привести в порядок и платье, и прическу. Припудрила нежные щеки и шею, которые покрывал поцелуями мой Роман, стянула потуже тронутый его сильными руками корсет, надела туфельки, небрежно сброшенные на пол и истоптанные моим женихом в порыве страсти…

Я почувствовала, что от таких мыслей мне снова дурнеет и я проваливаюсь в темноту.

– Ты! Вон отсюда! Не желаю тебя больше видеть! – крикнула бабушка, я вздрогнула и мгновенно очнулась, готовая выбежать из комнаты, несмотря на убийственную слабость, – Ты не поняла, Флорина!? Собирай вещи, у тебя есть полчаса!

– Но шейх вот-вот прибудет… – начала сестра, опустив смиренно голову.

– С шейхом я поговорю, – отрезала бабушка, – а теперь – вон!

Флорина быстро поклонилась и вылетела в коридор. Тяжелые двери захлопнулись за её спиной и на минуту кабинет погрузился в тишину.

Я боялась даже пикнуть, чтобы не навлечь гнев старшей ведьмы. Она допила свою микстуру, швырнула бокал на столик, пару раз прошлась по комнате и только потом обратила на меня внимание.

– Девочка моя, – она подбежала ближе, опустилась на колени, тронула мой лоб запястьем, проверяя температуру, нахмурилась, померила еще раз, – холодная какая!