Родительский Дом

Юлия Чумак

Родительский Дом

Мой буфет

И в каждой вещи из родительского дома

Частичка нас осталась навсегда…

Сколько себя помню, он всегда был там, на кухне у стены, слева от входа. Массивный, величественный, стоял, широко расставив короткие толстые ножки и выпрямив спину. Вокруг него происходили события, сменялись поколения. Выросли моя старшая сестра и брат, подрастала я, вот уже и детей

сестры измеряют по его откидной дверце, она чуть выше обеденного стола.

– Ну куда ты несешься? Видишь, я тесто завожу! – ворчит мама, вытирая руки о передник и рассматривая шишку. Племянник хмурится, шоркая ушибленный лоб.

– Смотри-ка, дорос! Еще вчера спокойно пробегал под открытой столешницей.

Грозит пальцем.

– Впредь будешь осторожней!

Потом жалеет.

– Ничего, об этот угол и мамка твоя, и дядя бились, все выросли, до свадьбы заживет!

И сокрушается.

– Теперь глаз да глаз, остается только ждать, когда перерастет!

В боковую дверцу вставлен хитрый замочек с шариком, стоит потянуть на себя, шарик прокатывается и высвобождается из металлической планки.

«Щелк!» – Дверца открылась.

«Щелк!» – Закрыто! Настоящая веселая музыка.

«Щелк, щелк!»

Звук протяжный и звонкий, тонко отдается эхом по квартире, незаметно эту дверцу открыть нельзя. За дверцей прячутся лекарства, завернутые в бумагу, бутылочки с микстурами и травы в хлопковых мешочках. Зверобой – от простуды и поднять иммунитет. Пижма – если живот прихватит. Душица – хорошо успокаивает. Тысячелистник розовый – женский. Белый – мужской.  Запахи смешались и пропитали дерево, пахнет осенью.

Внизу буфета ездят по полозьям половинки. Нужно взяться за круглую выемку и потянуть – не всегда получается. Но там, между мешками с крупами, можно найти сгущенку или конверт с леденцами, если повезет. Сушеный компот, дольки яблок, сладко-кислые, такие вкусные, что слюна брызжет, – невозможно не стянуть горстку.  Сверху, за откидной дверцей, прячутся разномастные пузатые сахарницы, горшочки с вареньем, медом и приправами. Кто и когда их приобретал, от каких они сервизов, почему собрались здесь? В какое это было время? Загадки, над которыми можно долго размышлять.  Еще выше – выдвижные полочки, рядами на них уложены вилки, ложки, ножи. Это слева, а справа всякая всячина. Здесь, если скучно, можно порыться. Чего тут только нет!  Настоящие сокровища. Куски бечевки, разноцветные стеклышки – через них все становится другим. Крышечки и пробки, свечи.  На самом верху, за стеклами, прячется большой столовый сервиз, дотянуться до него в мои восемь лет можно, только если встать на табуретку. Огромные блюда с синей, голубой и золотой каемкой, тарелки, салатницы и толстобрюхая супница с небольшими ручками, расставленными в боки. Зачем ее слепили, если суп живет в кастрюле? Она как бабушка в накрахмаленном воротничке. Уже почти не двигается с места, но хранит память о том времени, когда никто никуда не спешил, а ей супнице, оказывались почет и уважение. Ее торжественно ставили в середину большого стола и доверяли хранить тепло с любовью приготовленной пищи.

…Буфету нигде не нашлось места, когда родительский дом безвозвратно разбирался по частям и рушился. Как же часто это случается, отчего-то быт, гордость, спешка, другие взрослые потребности вытесняют любовь, оказываются важнее тех истинных, всеобъемлющих, основополагающих вещей, о которых нельзя забывать.

Буфет не жаловался, не стонал и не плакал, молча и с достоинством держался, когда его, опустошенного, грузили в машину и отправляли в гараж.  Он не входил вплотную к стене, и поэтому пришлось слегка подпилить ему ноги, он выдержал и это. Силуэт в темноте лишь принял надменное очертание.  В последний раз прокрутился шарик, скрипнула дверца – и сердце старого друга затихло навсегда…

Старый чемодан

Это был добротный, состарившийся, но не потерявший своей прочности вместительный чемодан.

Он давно уже не покидал квартиру, прописался в ней и основательно засел без перспективы и желания покидать полку на антресолях.

Пусть выбор местонахождения ему и не принадлежал, когда-то его даже возмутило грядущее будущее оседлой жизни! Постепенно он смирился со своей участью, храня воспоминания о том, каким он был харизматичным. Как его, чемоданов, лоск дополнял, подчеркивал безмятежность и грациозную праздность хозяина, вышагивающего по асфальту привокзальной площади. Находясь в лучшем настроении, свободном от невзгод и полном оптимизма.

Как это было, теперь, когда стрелки маятниковых часов на стене накрутили не один десяток километров, старик почти забыл, пребывая бó льшую часть времени в меланхоличном, с легкой ленцой, апатичном состоянии.

Изредка поскрипывая, он только ворчал на сквозняки от открывающейся двери в нишу и спорил с лыжными ботинками о погоде. Те очень любили сухой мороз и зиму, тогда они были наиболее востребованы и могли показать свою прыткость и крепость в деле.

Возвращались пахнущие морозом, затем, подсушенные и разрумянившееся, как после бани, бывало разлягутся на полке и заводят долгий рассказ о стремительном скольжении по лесной лыжне, о том, как падал снег с задетой по неосторожности ветви, как потрескивали стволы старых сосен.

Чемодан же брюзжал, не одобряя этой суеты и несдержанности молодых друзей. Зима его впечатляла не более других времен года. Ровно до тех пор, пока вдруг не вспоминали и о нем самом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.