Ремонт в замке Дракулы

Раки хохотнул. Бажена молчала – стеснялась перебить.

– Бажене с дороги захочется в душ, отдохнуть, прилечь, а значит нужно было бы организовать комнату отдыха. Такие мероприятия за пару часов не делаются. – продолжала Кара – А раз уж все собрались, то почему бы не показаться, не выступить и ей, и Теодору?

«Перед кем выступить? – подумала Бажена. – Перед новой родней? Это они так знакомство называют? Но зачем комната отдыха и биотуалеты? Это же не день города!?»– подумала она, но промолчала.

– Теодор такой Теодор, – вздохнул Серхио и прикрыл глаза, вспоминая не иначе как помянутого Теодора.

«Интересно, это что за Теодор?»

– Тетя Кара, – Раки был серьезен, что само по себе казалось подозрительным, – Трансильванские авиалинии благодарят вас за спасенное взлетно-посадочное поле. – и пояснил Бажене. – Теодор, это мой папа. Он очень ответственно ко всему подходит.

Бажена встретилась с Карой глазами, та подмигнула ей и улыбнулась.

– И много родственников хотели меня встречать. …тетя Кара? – спросила она и вдруг смутилась.

Еще неделю назад вообще родственников не было, ни одного. А сегодня уже и тетя, и дядя, и Раки и его отец Теодор – тоже, выходит, её дядя. А к Теодору, наверное, еще и жена идёт в комплекте!

Впереди показалось размытое дождем темное пятно – пробитый в скале туннель.

– Тысячи три точно. Но думаю, приехало бы побольше, – она включила фары, въезжая в черноту туннеля. – И Бажена, зови меня просто Карой, без всяких тёть!

Подавленная новостью о трёх тысячах родственников, Бажена примолкла.

Туннель оказался длинный, они ехали с десяток минут. Время, которое нежданная наследница провела в раздумьях: шутка это или просто Кара не так поняла её вопрос?

В темноте показалось белое пятнышко выхода. На этой стороне горы дождя не было и солнышко приветливо заглядывало в туннель, приглашая поскорее покинуть тьму.

Еще в самолете Серхио рассказал, что после туннеля будет видно горный городок, в который они направляются.

Городок вырос сразу и со всех сторон, стоило автомобилю Кары вылететь из туннеля. Асфальт закончился на границе света и тьмы. Под колеса бросилась древняя брусчатка, а местами и булыжная дорога. Машина завибрировала, Кара сбросила скорость, но от ощущения поездки по антикварной стиральной доске это Бажену не избавило.

На лобовое стекло откуда-то сверху насыпало мелких белых лепестков. Да так обильно, будто кто-то заранее набрал цветов и ждал, когда машина выедет на дорогу.

Кара невозмутимо включила дворники. Лепестки поехали в стороны, влетая внутрь через едва приоткрытые окна.

Бажена обернулась. На удаляющейся от них скале, над самым входом в туннель, кучно росли вишни. Большие, старые деревья были в самом пике цветения.

Белые облака крон заметно тряхнуло. Но кто в них скрывается? Там точно кто-то был. В кустах мелькнула чья-то красная курточка, но Бажена не успела рассмотреть подробнее. Дорога вильнула в сторону и вход в подземное царство скрылся за симпатичным двухэтажным домиком, крытым старинной глиняной черепичкой.

На узком крылечке этого первого увиденного Баженой домика, чудом вмещающем даже одного человека, стоял молодой мужчина с короткими светлыми волосами и очень светлыми глазами.

Он будто ждал кого-то. Когда черный джип показался из-за поворота, то сразу заметил его. Приветливо улыбнулся и помахал. В дверях за его спиной показались трое белоголовых мальчишек. Их мать, в ярком платке, держала на руках еще одного малыша.

За первым домиком показался еще один, также похожий на первый, как и все последующие. Местами домики разделяли небольшие садики, но большая часть улицы представляла из себя плотную застройку, где стена одного здания перетекала в стену следующего.

Дорога, и без того бывшая узкой, по бокам ужалась еще сильнее. Бажена прилипла к стеклу и увидела, что прямо из брусчатки выступает какой-никакой тротуарчик, выложенный черным камнем, добытым, видимо, прямо тут. Возможно даже из той самой скалы, сквозь которую они только что ехали.

Кара сбросила скорость до минимума – если у самого тоннеля люди еще стояли в дверях домов, то дальше, вглубь города, выходили на дорогу целыми семьями.

Бажена опустила стекло, жадно всматриваясь в светлоглазые лица с очень знакомыми чертами. Серые волосы, светлые глаза. В ярком солнце было не разобрать, но она была уверена – глаза у проплывающих мимо нее незнакомцев – бледные, серо-зеленые.

На узкой улочке становилось все теснее.

– Новости быстро разносятся, – пояснил Серхио, – люди идут на площадь и сюда, ближе к главной дороге.

– Серхио, я слышала, что в деревнях все друг другу родня. И на двух соседних улицах живут только Ивановы и Сидоровы, но чтобы вот так! – Бажена указала глазами на балкончик, опасно нависший над дорогой.

Опасность он представлял не из-за расположения, а по причине пятерых активно машущих им сероволосых юношей, на которых этот древний одноместный балкончик явно не был рассчитан.

– У нас большая семья, – Серхио помахал кому-то в ответ, городке живут почти четыре тысячи кровных родственников.

– И вы так каждого встречаете? – Бажена приняла через окно машины букет красных маков. Цветы прямо на ходу презентовала девушка с необычными, на фоне серых, голубыми глазами. Дарительница сказала что-то на незнакомом языке. Судя по интонации – что-то хорошее.

– Что ты, – они выехали с узкой улочки на небольшую, но все же, относительно просторную площадь, – только тебя.

Главная городская площадь в самом центре оказалась почти правильной круглой формы. В нее, как в горное озерцо, стекались ручейки людей. Людей было много, но все они тут же рассыпались, стоило из-за поворота показаться блестящему боку Кариного джипа.

– У вас можно ездить по пешеходным улицам и площадям? – не Бажена не выдержала, когда черноволосая Дракулешти вывернула прямо на площадь. – У нас за такое даже в статусе мэра можно огрести по самые помидорки.

– Варианта нет, на улице сама видела, не припарковаться. Поедем сразу до ратуши, – Кара медленно повернула в сторону аккуратного белого домика с ступенчатой крышей и небольшими деревянными окошками.

Бажена невольно обернулась – вариантов и правда не было. Вслед за их автомобилем плотной волной шли люди, заполонив все пространство между домами.

Это напомнило было Бажене картины митингов, если бы не радостные, почти счастливые лица. Почти все идущие за машиной были сероволосыми и светлоглазыми.

Девушки в первом ряду увидели, что Бажена смотрит на них, заулыбались и замахали руками.

Дети и женщины несли цветы, мужчины двигались небольшими группами, по трое, четверо, о чем-то переговариваясь.

Они шли медленно, держась на почтительном расстоянии позади джипа. Тихо, без песен и громких разговоров, потому она сразу не заметила их – смотрела вперед, на растекающуюся перед ней каменную площадь.

– В городе одна большая площадь, – пояснил главный и, вероятно, единственный сотрудник Трансильванских авиалиний.

– А сколько маленьких? – площадь Бажене нравилась.

Уютная, окруженная трех-четырех этажными каменными домиками с деревянными окошками и черепичными красными крышами. До этого, на узкой улочке, было видно разве что стены и часть тротуара.

На площади стало видно, что дома в городке старинные, но чистенькие, аккуратно и с любовью отремонтированные. На крышах, вот что любопытно, очень интересной формы слуховые окна – изогнутые мягким полукругом сверху, так, что кажется, будто на крыше каждого дома множество глаз.

Город смотрел на Бажену глазастыми крышами.

«Надо же, совсем не страшно!» – она поймала себя на мысли.

Дома улыбались ей этими глазами: спокойно, доброжелательно.

– Маленьких площадей нет. Большая площадь у нас большая и единственная.

Раки показал в сторону очень похожих друг на друга домиков, украшенных вывесками на первых этажах:

– Тут, на площади, у нас все магазины, ресторан, паб, парикмахерская и пара офисных зданий, отделение полиции. И ратуша.

Ратуша больше напоминала хижину пряничной ведьмы из сказки про Гендель и Гретель, чем государственное учреждение. Черепица была какого-то особенного цвета – более насыщенно-красная, чем на соседних крышах. Окошки, небольшие, но в рамах с таинственно поблескивающими латунными щеколдами, были забраны не прозрачным, а чуть дымчатым толстым стеклом с фацетом. Бажена видела такое оформление на зеркалах, но в здании? Выглядело странно, необычно, непривычно. Как и все здесь.

Сам домик, беленький и чистенький, казался только-что отстроенным и свежевымытым. Только входная дверь выглядела пыльной и старой. Украшенная пышной резьбой и массивной ручкой-молотком с головой кого-то клыкастого и шипастого зверя непонятного вида, она выделялась. Казалось, будто её только что перенесли сюда из древнего восточного монастыря или замка.

Впрочем, на двери висела соответствующая вывеска с гербом Румынии . А значит это – не музейный экспонат и не вход в чью-то сокровищницу, а действительно – ратуша.

Но Бажена тут же отвлекалась. Прямо перед машиной двое сероволосых мужчин тащили длинную полоску черной ткани. Один край ткани уже закрепили на крыше соседнего здания. На ткани, черным по белому, струилась надпись на русском.

– «Добро пожаловать в…», – прочитала Бажена.

Окончание предложения видно не было, но уже показались буквы «М» и «И». Через мгновение они сложились в «Мио», однако дальше раскатка рулона с тканью остановилась. Мужчины заметили Серхио. Тот распахнул дверцу джипа и галантно помог Бажене выбраться.

Они бросили рулон с недоразвернутой тканью прямо на брусчатку и подошли к машине – поздороваться.

– Там написано «Добро пожаловать в Миорицу». – подсказал Серхио, когда сероволосые ушли. – Наш город называется Миоа’рэ, но чаще мы используем названия Миора или Миорица.

– Подождите-ка… – Бажена будто вынырнула из тумана. – Мы же встречаемся с вашими, то есть, с нашими, родственниками. Почему в ратуше? Это же у вас вроде мэрии?

– Бажена, тебе дядя Серхио не сказал? – Раки самостоятельно вылез с соседнего сиденья, и набросил на плечи невесть откуда взявшийся пиджак. Очевидно заготовленный для посещения ратуши заранее. – Мой папа сейчас управляет делами семьи и этой землей. Он – примар Миорицы.

– По традиции глава рода избирается примаром, чтобы избавиться от формальностей и общаться с государственными властями, – пояснил Серхио.

– То есть, он – мэр? – уточнила Бажена, понимая, что неизвестных ей формальностей вдруг становится все больше и больше.

– Серхио, ты не сказал ей про примара? То есть, она не знает, что ей придется… – начала Кара.

– Что мне придется? – напряглась Бажена. – Что еще я не знаю?

– Бажена, не переживай так. Сейчас мы встретимся с семьей и все тебе расскажем. А про примара, считай, что будет сюрприз, – Серхио улыбнулся неожиданно очень задорной улыбкой, совсем как у Ракия.

«Неужели и я также улыбаюсь, когда задумала шалость, – подумалось Бажене, – И как сопротивляться этим обаятельным родственникам?»

– А можно мне сперва в душ и поспать?

– Увы, – Кара покачала головой, – Все в сборе, и… Тебя долго ждали, очень долго ждали. И теперь нужно многое тебе рассказать.

Бажена не стала спорить, ей и самой было ужасно интересно посмотреть на людей, которые возникли из ниоткуда и вытащили её из Заяжской глуши.

– Ладно, пойдемте знакомиться, дорогие родственники, с дорогими родственниками. – вздохнула бывшая мэрская секретарша. – И кстати, почему долго? Серхио меня почти не уговаривал, я сразу согласилась лететь.

– Прежде чем лететь, тебя еще нужно было найти. С самого Мэрцишора вся долина только и ждет твоего появления.

«Да что тут случилось на Мэрцишор??»

Фото из интернета.

Дома с глазами реально существуют. Кто их строил, зачем и почему они так выглядят – сейчас не знают ни ученые, ни местные жители. На фото крыша из городка Сибиу в Трансильвании.

Глава 6. Летающая туфля

Пара метров от машины до каменной плиты, условно обозначающей крыльцо ратуши, дались Бажене непросто. Острые шпильки каблуков через шаг соскальзывали в щели между брусчаткой, сопровождаемые противным тихим скрежетом железной набойки о камень.

«Если выживу сегодня, завтра надо срочно искать поклонника и передвигаться по городу у него на руках», – решила Бажена, провожая взглядом спину стремительно удаляющейся Кары. Та была в легких мягких туфельках на плоской подошве и быстро преодолела расстояние от машины до входа. Раз, и черноволосая уже скрылась за дверью.

Серхио и Ракий остались рядом почетным караулом: открывать и закрывать двери, и «следить, чтобы нос не расшибла» – прокомментировал несносный мальчишка.

Они поднялись по лестнице на второй этаж. На площадке с парой диванчиков было несколько дверей. К одной через весь этаж тянулась желтая полоска света – дверь была приоткрыта.

– Люди видели её? – в коридор из-за двери просочился мужской голос, скрипучий, будто качалось на ветру старое сухое дерево. – Это хорошо, что видели. Теперь у них есть надежда.

– Они воодушевлены, – Бажена услышала голос Кары и забеспокоилась.

Значит это говорят о ней.

Серхио сделал шаг вперед и взялся за ручку этой самой двери.

– Готова? – тихо спросил он.

Бажена, не имеющая ни малейшего представления, что ждет ее за дверью, утвердительно кивнула.

Сероволосый распахнул дверь. Раздался шум отодвигаемой мебели, шелест одежды и шепоток десятка людей, разом вставших со стульев и кресел.

– Бажена Дракулешти, – Бажена вздрогнула и замерла в дверях, скрипучий голос прошелся по спине холодком, – наследница господаря Влада Четвертого Дракула, хранительница Миоры и всех Миорских земель, владелица силы, Старшая Сестра и Дочь Дракона. – Люди, стоящие вокруг, склонили головы, а он продолжил. – Мы рады приветствовать тебя на земле и в нашей семье.

Комната, оказавшаяся просторным кабинетом, была наполнена людьми.

Обстановка показалась Бажене почти домашней.

Пол укрыт пушистым ковром с восточным узором, так хорошо знакомым любому советскому гражданину и всем его потомкам.

В углу – старинный деревянный стол на резных ножках, украшенный по краям деревянными фавнами и деревянными резными купидончиками с немного пугающими выражениями на резных деревянных лицах.

Многочисленные стулья, которые явно попали в кабинет исключительно для текущего мероприятия, наоборот, выглядели новенькими. Они таинственно поблескивали на солнце свежим лаком и радовали глаз Бажены Рудольфовны, привыкшей к унылой офисной мебели. Особенно понравилась ей богатая бархатная отделка спинок и сидений. У них, в Заяжске, таких стульев не было даже на мэрской даче. Тем более, их не было в мэрском кабинете. Но мэр – не примар. У примара Миорицы все было не так, в Заяжске. Когда она приехала с направлением в мэрию Заяжска, её никто не встречал, не ждал, не пригласил в кабинет.

Она торопила не опоздать на встречу с новым шефом, а тот не появился. Так она и просидела до самого вечера в приемной.

В Миорице Бажену ждали. Она чувствовала это на поле, в городе и здесь, в кабинете примара.

Светловолосые и сероглазые… они ждали её. И вот она здесь.

«Моя семья, подумай только, – Бажена жадно всматривалась в лица, знакомые и незнакомые одновременно. Будто увидела себя в кривом зеркале или пропустила через фильтр, искажающий фото. – Вроде бы мои черты, а вроде бы и другой человек…»

Она встретилась глазами с ближайшим к выходу юношей и поняла – он думает о том же.

Десяток новых родственников выстроились вдоль коврового рисунка, ведущего к резному столу. За столом стоял худой человек с длинным носом и остатками некогда темно-русых, а сейчас – с сизой проседью, волос.

Темные волосы, как отметила Бажена, были здесь только у него (когда-то) и у Кары. Но Кара была яркой брюнеткой с волосами – черными, отдающими на солнце антрацитовым блеском. Она притягивала взгляд, яркая и сочная, как свежий цветок рядом с ворохом прелых листьев.

Мужчина у стола мог похвастаться тусклыми редкими остатками былой роскоши, если роскошь вообще когда-то имела место быть. Он заметил, что Бажена разглядывает его, дернул уголком губы. Было в этом человеке одновременно что-то комичное и торжественное.

Но главным здесь был именно он.

Он смотрел на Бажену едва заметно поджав тонкие сухие губы и ждал.

– Что нужно делать? – шепнула она, надеясь, что стоящий за спиной Серхио подскажет.

– Иди поздоровайся с примаром и все начнется.

Бажена кивнула и сделала шаг вперед и встретилась взглядом со светловолосой дамой с пушистыми, точь-в-точь у Бажены, кудрями. Дама улыбнулась ей теплой домашней улыбкой. Такой знакомой улыбкой.

Бажена замерла, застыла, не в силах отвести глаза. Это лицо! Она не видела его с самого детства, но знала, никогда не забудет!

– Мамочка, – шепнула она и почувствовала, как летит.

Летит навстречу ковру и примару.

***

Мэр, по местному примар, уже начал двигаться в сторону новоприбывшей. Но тут она приступила к решительным действиям.

Зацепившись остреньким каблучком за край уютного ковра, девушка полетела вниз. Одна туфелька отскочила в сторону, вторая свиснула у примара над плечом и вылетела в открытое окно. Тревожно всколыхнулись тонкие занавески. Примар вздрогнул.

Бажена успела предотвратить падение, но устоять – нет.

Гостья согнулась в поясном поклоне и пьяным страусом поскакала через комнату к примару, с каждым рваным шагом все сильнее кренясь вперед. Не успел он отодвинуться в сторону, как девушка упала перед ним на колени, молитвенно приложив руки к ковру.

Коснувшись ковра лбом, Бажена мазнула по пушистому ворсу серыми кудрями и рывком начала подниматься.

– Ош! – на пути к горизонтальному положению ей встретились коварные резные купидоны.

Бажена ударилась затылком о край стола, в глазах потемнело, руки ослабли и согнулись в локтях, лоб снова коснулся пушистого ворса.

В маленьком горном городке, по числу жителей больше похожем на деревеньку, примар Теодор Дракулешти, пользовался уважением.

Должность примара он получил в комплекте с обязанностями главы древнего уважаемого клана.

Однако всеобщая демократия и постоянное присутствие вокруг близких и очень близких родственников сделали свое дело – земные поклоны оказались Теодору в новинку.

Всем присутствующим тоже.

Бажена снова подняла голову. Резные купидону никуда не улетели – девушка снова ударилась о край старинной столешницы.

«Бывают в мире дуры, но я – особенная!» – подумала она и в третий раз, медленно и степенно, как и полагалось, наверное, двигаться даме ее возраста и положения, подняла голову, рассматривая опасный декор.

Судя по открывающейся картине, особую опасность для Бажениной головы представляла именно попка деревянного купидончика. Купидончик летел вслед за гарцующим фавном с какими-то дикими, сумасшедшими глазами, и больше всего напоминал человека, обнаружившего себя без пяти одиннадцать вечера бегущим к кассе супермаркета с ящиком акционного пива.

«В очередной раз страдаю от любви…» – подколола Бажена сама себя, сожалея только об одном, что шутка эта здесь и сейчас вряд ли будет уместна, а значит – пропадет.

Уже поворачиваясь назад она поняла, что ногам особенно мягко и уютно. Совсем не так должны чувствовать себя ноги, обутые в новые, еще не разношенные туфельки на высоком каблуке. Ноги, прошедшие в этих туфельках по коварной брусчатке. Ноги, летевшие к этой брусчатке через половину Европы.

Туфельки не было. Хотя нет, одна туфелька как раз была – валялась у двери. Но где вторая?

Бажена извинилась за происшествие перед затихшими родственниками. Ни единой ухмылки, ни тихого смешка. Все произошло так быстро, что никто не успел подхватить девушку. Бажена почувствовала, что как-то совсем по-детски краснеет.

Будь перед ней проверка из Министерства или коллеги, пусть давно знакомые, но все же чужие люди, она бы не стушевалась. Готовая к любому нападению, она оказалась не готова к искреннему сочувствию.

Стоящие вокруг смотрели именно сочувствующе, вопросительно, удивленно. И очень искренне.

Разве что примар крепче сжал губы, да худенькая девочка за спиной светловолосой дамы, принятой Баженой за маму, едва сморщила носик.

В тишине Бажена вернулась к застывшему в дверях Серхио и, поборов желание через эту самую дверь выйти обратно в коридор. А после – выбежать на улицу и скрыться в неизвестном направлении.

Подобрала с пола туфлю, надела и осмотрела кабинет в поисках второй.

– Простите, что вы сказали по поводу Миорских земель и чья я теперь хранительница? – спросила она, дабы чем-то разбить звенящую тишину.

Второй туфли не было видно.

«Может, под стул закатилась? Какой-то антикаблучный город: и брусчатка скользкая и ковры к каблукам цепляются!»

– Мы как раз собирались тебе рассказать, – Серхио беспокойно посмотрел на примара, за спиной которого трепал штору легкий ветерок.

За шторой пересмеивались горожане, кто-то играл на гитаре. Теплый май – окна в ратуше были настежь.

Примар едва заметно дернул щекой. Ближайший к столу светловолосый мужчина придвинул поближе мягкое кресло с высокой резной спинкой.

– Да, давайте начинать, – Бажена нагнулась, заглядывая под ближайший стул, – пока еще что-нибудь не случилось.

Намек на кресло она поняла. Но сидеть недообутой перед десятком новых людей?

Ей показалось, что под стулом в углу мелькнуло что-то красное. Она быстро опустилась на ковёр, мельком осмотрела набор ног, вразнобой стоящих вокруг.

«Показалось!»

В спину ударило струей свежего воздуха. Входная дверь распахнулась, как от резкого рывка.

Бажена обернулась увидела перед собой совершенно новые, незнакомые ноги. Еще мгновение назад их в комнате не было!

Белые спортивные кроссовки сверху чуть прикрывали синие джинсы, в которые заправлена белая рубашка. Потертый кожаный ремень подчеркивает талию, от которой начиналась мужской торс с широкими плечами.

Рукава рубашки были небрежно закатаны до середины локтя и открывали вид на загорелые мужские руки, украшенные широкими полосами мышц.

В одной из этих сильных мужских рук Бажена увидела искомую туфлю! Уже немного потрепанную, но еще не потерявшую товарный вид. Красный лак, на первый взгляд, не сильно поцарапан, каблук цел. Остальное – несущественные мелочи!

Увидев её, Бажена обрадовалась встрече и стремительно рванула вперёд для дальнейшего воссоединения, то есть, обувания.

Все внимание бывшей Заяжской секретарши было в этот момент сосредоточено на одном – схватить и отобрать, надеть и выглядеть чуть менее нелепо, чем сейчас.

Она схватилась за каблучок и потянула на себя.

Обладатель Бажениной туфли, а по совместительству – загорелых рук и широкой спины, что-то сказал по-немецки и почему-то не выпустил чужой обуви.

«Немец, значит. Ну-ну!»

Бажена ещё немного посоревновалась с незнакомцем в спортивном перетягивании еще совсем недавно шикарной лодочки. А после… После подняла голову вверх.

Будь Бажене лет двадцать, она в миг забыла бы и о туфле, и о родственниках, и о своем конфузе.

Но Бажене давно уже было не двадцать.

Потому она с интересом рассматривала открывшийся ей вид, не выпуская, впрочем, из рук законной собственности.

Мужчине было слегка за тридцать и он оказался хорош, как шоколадный торт, только-только посыпанный дробленым грецким орехом.

Темные волосы зачесаны назад, открывают скуластое лицо с чуть раскосыми, немного кошачьими, глазами. Нежная оливковая кожа покрыта на подбородке и щеках легкой щетиной.

Бархатные густые ресницы и правильной, нет, идеальной формы брови!

Казалось, ничто не может испортить его красоты.

Даже едва заметный след туфли по центру красивого высокого лба.

Бажена приоткрыла рот, отчаянно собирая в голове все известные ей немецкие слова. Однако ни «Хайль Гитлер», ни «Ауфидерзейн» не показались ей подходящими для приветствия этого красавца.

Она смотрела ему в глаза, быстро погружаясь в зачарованное состояние, о котором даже не подозревала.

«Какой мужчина! Брюнет моей мечты собственной персоной!»

Возможно, поэтому она пропустила момент, когда брюнет ее мечты наконец-то разжал руку.

Бажена начала падать. Увы, не медленно и красиво, как хотела бы. И не в объятья прекрасному мужчине, в совершенно противоположную сторону. К тому же быстро, шумно и, кажется, с неприличной кулинарной бранью: что-то про тухлые пироги и варенье из огуречных жопок.

Будь у прекрасного мужчины выбор, ловить падающую Бажену или нет, он, быть может, и бросился бы ей на помощь.

Но Бажена, вцепившаяся в последний момент в его белую рубашку, ему такого выбора не оставила.

Затрещала ткань.

«Брюнет Бажениной мечты» махнул в воздухе своими прекрасными руками и упал на нее сверху.