Любовники

Дарья Белова

Любовники

Глава 1. Тая

Иду вдоль улиц так быстро, как никогда в своей жизни. Словно моя цель сдать никому не нужные нормативы. Иду и даже не оборачиваюсь.

Мимо меня проносятся машины, задевая грязными брызгами, прохожие, витрины магазинов с кучей тряпья, которое мне теперь уже не по карману.

Ха-ха, я вновь стала нищей студенткой художественного института. На моем счету меньше десяти тысяч рублей, а крыша над головой перешла в полное распоряжение Игоря. Я теперь никогда и ни за что не вернусь к нему.

Из друзей у меня только старый дедушкин мольберт и его кисти. Ну, и полуразряженный телефон.

– У Вас забронировано? – говорит хостес ресторана, в который мне почему-то отчаянно захотелось заглянуть.

Почему бы и не потратить последние деньги? Хуже ведь уже не будет? Главное, прическу не трогать. Волосы – святое. Новая жизнь – новая прическа – не для меня.

Хотя… Сейчас уже ничего не соображаю. Могу и правда дел наворотить.

– Нет, но мне нужен маленький столик на одного, – смущенно опускаю взгляд.

«И поплакать» – добавляю уже мысленно.

Хостес смиряет меня странным взглядом. На мне костюм за несколько десятков тысяч и браслет Картье.

Только после того, как меня оценили, хостес мило улыбается и провожает к крайнему столику.

Я присаживаюсь с шумом и громко кладу маленький клатч на столик. Саму воротит от своего поведения, но в душе так паршиво, что такое безразличие охватывает: что скажут, как посмотрят, что подумают.

Мужчина, которого я думала, что любила, оказался хоть и породистым, но козлом. Я была лишь аппетитной вишенкой в его послужном списке, украшением его коллекции – красивая и перспективная художница.

Сейчас раздирает такая обида, смешанная с гневом и негодованием – дышать трудно. Легкие как пузырьки схлопываются. Я даже слышу этот характерный бульк. Все чувства въелись в меня, уже и не выковырять их. Они поселились внутри навечно.

«Да кто ты такая? Без меня и шагу не сможешь ступить! Без меня и моей поддержки».

«Я сделал тебя такой! До встречи со мной ты была никому не интересной замухрышкой! Мышь! Обычная серая мышь!»

«Думаешь, уйдешь, и на тебя кто-то клюнет? Тебя кто-то к себе приютить захочет? За твои ясные глазки?»

Все его слова, брошенные мне в спину, как пули автомата – простреливали тело и проходили навылет. Жизненно важные органы не задеты, но это не значит, что мне не больно. Мне чертовски больно.

– Будьте добры, овощной салат, – показываю самый обычный и недорогой, – и вино, – глаза разбегаются. Обычно вино для нас заказывал Игорь.

– Бокал?

«Бокал…» – усмехаюсь. Мою душу насадили на вентиль и раскрутили в разные стороны под рукоплескание толпы.

– Бутылку, – указываю опять на самое обычное. По моим подсчетам без чаевых хватит оплатить этот ужин. А потом пойду собирать вещи и …

Господи, что я в самом деле творю? Вместо того чтобы взять себя в руки, как учила мама, я жалею себя.

Официант долго смотрит на меня. Такой хитрый прищур, как и у хостеса. Выразительно приподнимаю одну бровь. Идеальную, между прочим.

«Что?» – чешется на языке.

– Конечно, – приторно улыбается. А меня мутить от этой сладости начинает. Никогда не любила сладкое.

Взгляд задерживается на «Картье». Подарок Игоря на годовщину. Я носила его как талисман его любви и верности. Дура. От верности там только маленький фианит.

Роюсь в сумочке. Найти бы зеркальце. Пока шла, слезы беззвучно скатывались по щекам. Чувствую, как соленые дорожки стягивают и щиплют кожу. И, кажется, тушь потекла. Глаза непривычно жжет.

Зеркала нет. Придется идти в уборную.

Прохожу мимо столиков. Там пары сидят и мило о чем-то перешептываются. Им хорошо. Игорь тоже приглашал меня в рестораны. Вечер, музыка, красное сухое. Очаровывал меня. А потом сердце с корнем вырвал, как ненужный сорняк.

Прикладываю руку к груди. Там еще болит. Даже до ребер не коснуться. Но что-то стучит еще, бьется. Значит, сердце все-таки на месте.

Ненавижу.

– Ой, прошу прощения, – неряшливо задеваю чей-то столик. Телефон, лежащий на деревянной поверхности с краю, падает.

Да что ж такое? Что ж за день сегодня?

Или я резко стала невезучей?

– Извините, извините, – странно бормочу и повторяю как заезженная пластинка.

Экран чужого телефона покрыт паутинкой. Я держу его в руке и боюсь поднять взгляд на хозяина этого великолепия.

Меня охватил ужас! Пальцы занемели, будто у меня в руках обломок льда. Мышцы деревенеют и перестают подчиняться.

А в нос ударяет аромат чужой туалетной воды.

Приятная. Мне нравится. Сладкая груша и мускус. Рецепторы возбуждает и кожа вся покрывается мурашками.

Странное состояние. Не видя человека, ты как ненормальный стараешься вдохнуть в себя весь воздух, пропитанный его туалетной водой.

– А мне обещали, что он ударопрочный, – голос незнакомца глубокий и чуть хриплый. И, черт, сексуальный.

Вязкая слюна медленно стекает по стенкам горла. Сердце, которое должно быть вырвано, болезненно начинает биться в судорогах. Это пугает и вызывает интерес.

Медленно поднимаю взгляд.

Дымка окутывает, и я перестаю замечать и слышать все вокруг. Мои руки и ноги связанные. Я не могу ими пошевелить. Он не дает.

– Я не специально, – блею, – и я заплачу. За ремонт.

Упираюсь глазами в трещины, которых, кажется, стало еще больше. Они жуткие. Конечно, об кафель долбануться.

Если бы не люди вокруг, разревелась бы. Слезы и так стискивают мое горло и крепко сдавливают.

– Перестаньте, – легкая хрипотца щекочет клеточки, – это всего лишь телефон, – и говорит так мягко, как перышком касается.

– Это дорогой телефон.

Наши пальцы соприкоснулись, когда я протягивала ему телефон. Микротоки пробежались по коже и начали покалывать. Дыхание странно сбилось.

А я стою в полном шоке и не знаю, что делать и что сказать. Как в дурмане каком-то. Теряюсь.

– Вы позволите? – взгляд опускается на телефон, что еще зажат у меня в руке.

– Да, конечно.

Медленно иду в сторону уборной. На этот раз чуть аккуратней. На спине чувствую жжение. Так печет, разодрать кожу в кровь хочется.

Но я с прямой осанкой, не оборачиваясь, прячусь за дверью. Закрываю и опираюсь на нее спиной.

Шумный выдох. Сердце бросилось вскачь и пытается догнать кого-то или что-то. Бешеное, дикое сердце.

Что, черт возьми, сейчас было?

Подхожу. Стоп. Подбегаю к зеркалу и судорожно рассматриваю себя в зеркале. Под глазами жирные потеки туши, щеки пылают, как будто зажженной спичкой провели, и глаза с кипучим блеском. Все вместе – так себе картинка.

Руки смачиваю в холодной воде и прикладываю к горящим щекам. Убираю следы туши. Делаю пару вдохов и возвращаюсь в зал.

Тот столик пуст.

Официант уже убрал грязную посуду и принес чистые приборы.

Жаль.

Мне он понравился. Мужчина тот. Его выразительные глаза шоколадного цвета. Или кофейного. Да, так гораздо лучше.

Его кофейные глаза мне захотелось нарисовать. Они отпечатались на сетчатке, что никакая фотография не передаст их.

Сажусь за столик. Там меня уже дожидается мой салат и бутылка красного сухого.

Аппетита нет. Наливаю себе в бокал, делаю глоток, и рубиновая жидкость впрыскивается в кровь. Разбавляет этот коктейль из разочарования, обиды и злости. Временно наступает легкость. Обманчивая.

– Можно счет? – прошу проходившего мимо официанта.

– Оплата картой? Наличными?

Открываю счет. Меня ошпаривает и кидает в ледяную воду. Сердце противно сжалось, но от этого не перестало колотиться, как гвозди забивает.

Твою мать.

– У вас есть что-то вроде кредита? – стараюсь выдавить улыбку.

Она получается натянутой. Официант морщится, глядя на меня.

Где были мои глаза, когда я заказывала бутылку за двадцать тысяч рублей? Была же цифра в полтора раза меньше!

– Кредита? – ехидно переспрашивает.

– Ну да. Часть плачу сейчас, а другую, скажем, через месяц? – включаю все обаяние, которое наковыряла на дне.

– Нет, – твердо отвечает. – Оплата наличными или картой? – повторяет, будто и не спрашивал.

«Да у меня денег нет ни там, ни там» – воплю, что есть сил.

Но мне остается лишь буравить его взглядом.

– Я зову директора.

Он уходит. Я обхватываю себя руками. По щекам снова катятся слезы и прожигают кожу своей горечью.

Мою душу сегодня вынули, смяли как исписанный лист бумаги, и втолкнули обратно. Этот комок внутри колет острыми краями.

Сейчас я чувствую, как достигла этой точки. Она называется полная жопа. И что делать, Тая?

– Надеюсь, Вы плачете не из-за моего телефона?

Кофейные глаза искрят в полумраке. Улыбка его чарует, что глупо улыбаюсь в ответ и выгляжу полной дурой.

Душа зажмуривается.

– Присяду? Не возражаете? Ник, и принеси нам еще, пожалуйста, бутылочку вина.

Глава 2. Игнат

С утра трещит башка. Но я упорно пытаюсь это игнорировать.

Виски долбят маленькие, противные молоточки. Удары четкие, бьют по цели. И боль расползается корявыми волнами по всему черепу.

Напротив меня сидит Ольшанский. Заливает что-то. Кажется, про отдых рассказывает. Несколько дней назад он вернулся с семьей из Испании. Сейчас мне в красках расписывает все, вплоть до количества баров на улицах.

– Поделишься планами? – Олег перестал трещать про отдых.

Наконец-то.

Не склонен к зависти, но после его рассказов о семье, о Нине, о ребенке душа принимает зеленоватый оттенок. Кажется, такого цвета зависть?

– Если ты про бизнес, то в планах открывать еще один ресторан. С этим вон как закрутилось.

Неделю назад мы отмечали год со дня открытия «Panorama». Ольшанского, понятное дело, не было.

– И где?

Улыбаюсь. Хочется потомить его. Пусть помучается. Любопытство мигает на его лбу неоновыми буквами как вывеска «Интим магазина».

Делаю один большой глоток виски. Знаю, с такой головной болью алкоголь не следует пить. Но вроде как с другом встречаюсь, вроде как чем-то личным делимся, вроде как …

Хрень полная.

Так устал, что нажраться хочу. Сейчас больная голова – пустое оправдание для меня.

– Специально, да? – Ольшанский ерзает на стуле.

– За городом. Нашел классную локацию: река, птички, спа-комплекс за бешеные деньги… Райское место…

– И лакомый кусочек, – заканчивает мою мысль.

Скалимся оба, и голову простреливает с новой силой. Морщусь и закрываю глаза. Пульсацию даже глазными яблоками чувствую. Хоть вырывай их к чертовой матери.

А когда открываю их, вижу быстро идущий силуэт девушки. Что-то зацепило. Ее взгляд? Спешные шаги? Как дурень вперился в нее взглядом. Картинка интересная, любопытная, я бы сказал.

Девчонка красивая. Русые длинные волосы, фигурка что надо. Глаза… цвет неразличим, слишком далеко. Она плакала, заметны темные следы.

Колечко еще маленькое вижу в носу.

Чудно. Даже хмыкнул.

Фантазия начинает пошло шалить. Мысли проползают паучком в больную голову: как она проводит им вдоль члена, ласкает, а металл холодит.

Черт, картинка живая, вставляет не на шутку.

Дергаюсь, хочу смахнуть несуществующий кадр.

– Симпатичная, – Ольшанский наблюдает.

Киваю.

– Знаешь ее? – спрашивает Олег. Слишком пристально я слежу за ее движениями, примечаю каждый взмах ее ресниц.

– Первый раз вижу.

Звонок прерывает нас. Ольшанский лыбится слащаво, раздражает только больше. Не стоит спрашивать, кто звонит. Жена. Олег уходит спустя пятнадцать минут. Я все это время смотрел на ту девчонку. Следил как маньяк. Самому страшно стало. Заглючило на ней.

А когда она встала и пошла в мою сторону, сердце подпрыгнуло в акробатической связке. Полнейшая чертовщина, но цепляет, твою мать, еще как цепляет.

Я быстро подвигаю телефон на край стола. И, о да, она задевает его бедром. Правда, не рассчитал, что удар об кафель будет сильным.

– Ой, прошу прощения!

Голосок как у птички – звучный. Маленькая очаровательная птичка.

– А мне обещали, что он ударопрочный.

Смотрю на пострадавшего. Ничего, друг, отремонтирую.

Царапаю по ней взглядом, пока она удаляется в уборную. Хрен пойми, зачем мне это надо. Просто ее образ, голос, колечко это дурацкое – все вместе как какой-то коктейль, который стоит перед тобой, и его нельзя не выпить, потому что он охрененный.

Зову официанта к своему столику. Ник подбегает быстро. Конечно, как еще может поступить, когда я хозяин этого ресторана.

– Ник, на сколько заказала девушка вон за тем столиком? – указываю я на пустующее место.

Называет, заказ озвучивает. Не надо быть шибко умным, чтобы понять – заказала самое дешевое, потому что в кошельке только определенная сумма.

Потираю ладошки. И чувствую себя каким-то гандоном. План в голове сложился как дважды два.

– Перепиши. Укажи другое вино, раза в два дороже. Когда откажется платить, позовешь меня.

Он смотрит на меня и думает, что я сошел с ума.

– А если она оплатит?

«Уволю» – хотелось ответить.

– Не оплатит.

Остаюсь наблюдать за всем со стороны. И все происходит ровно так, как я и думал.

Ну что, колечко, не отвертишься теперь.

В ее глазах легкая паника. Но при всем при этом она не теряет лицо. Гордая. Легкий укол стыда проткнул меня. Может, зря я так? Но как опять уставился на ее колечко, губки аппетитные, совесть моя забилась в угол. В конце концов, ничего криминального я не делаю.

– Надеюсь, Вы плачете не из-за моего телефона?

Внутри перевернулось что-то и забилось. Она смотрит так, словно только я и могу ей помочь. Дурацкая ситуация, в которую я нас обоих и загнал. Признаюсь, перегнул палку.

– Присяду? Не возражаете? Ник, и принеси нам еще, пожалуйста, бутылочку вина.

Она стрельнула в меня глазами – я пропустил удар. Такой четкий, ярый. И взгляда мы не опускаем. Вонзаемся им друг в друга, что дыхание прекращается, легкие стянуло и сжало.

Мажу по колечку. Оно едва заметное, но так манит к себе. Кто вообще сейчас носит такое украшение?

Девчонка закусывает аппетитную губку. Ворох ее мыслей ощущаю кожей. Вопросов много, слов бесчисленное количество. Хмурится очаровательно.

И отводит глаза. Черт, больно бьет по самолюбию. Не зацепил? Не привлек?

– Вы ничего не должны ресторану. Это я попросил изменить цену вина в счете, – сознаюсь и развожу руки в сторону.

Я думал, она сейчас встанет и уйдет. Ну, может, напоследок крикнет что-то гадкое.

Опять ошибся. Она рассмеялась. Ее смех такой же приятный, как и голос. Слушал бы и слушал.

– Этот день не закончится никогда, верно? – спрашивает меня, но ответа не ждет.

Откидывает голову на спинку стула и прикрывает глаза. Ее шея манит к себе. Хрупкая, кожа светлая. Шумно сглатываю и прикрываю глаза. Картинки очень живые перед глазами.

Резко стреляет в меня своими серо-голубыми глазами. Так остро, даже больно стало.

– Я Вам понравилась?

Девчонку заносит. После бокала вина язык развязывается, а в глазах хмельные блики. Но это не моя проблема.

Поэтому говорю честно.

– Да.

«И колечко твое, и фигурка, и губки. Да ты вся такая, что бери и вези в ближайший отель», – вертится на языке.

– И я тебе понравился, – посылаю ей ухмылку и нагло подмигиваю.

И да, я сознательно перешел на «ты».

Глава 3. Тая.

Он садится напротив меня. Что-то наглое я читаю в его взгляде, что меня…кхм… смущает и возбуждает одновременно. Кожа от плеч до самых кончиков пальцев сплошь покрыта мурашками, а щеки неестественно алеют.

Опускаю свой взгляд в полную тарелку, стараюсь скрыть улыбку. Да что же такое? Даже скулы сводит от того, как хочется улыбнуться ему в ответ.

– Так ты, значит, директор этого ресторана?

Первой начинать разговор очень сложно, но выносить этот взгляд, который стал несколько хмурым, еще сложнее.

– И да, и нет, – приближается ко мне и складывает руки на стол. Я слышу его шумный вдох и горячий выдох, который касается моей кожи, как ветер в пустыне, – опаляет.

У него красивые руки с выпуклыми венами, он широк в плечах, и крест даю, ниже сложен тоже великолепно. Его губы, что искривляются в подобие улыбки, заставляют сжаться и свести колени вместе.

– Я его владелец, – заканчивает свою мысль.

– Значит, я разбила телефон владельцу ресторана?

Он неоднозначно ведет плечами. Закрадывается мысль, что телефон оказался на краю стола намеренно, но это же глупо, да? Такой мужчина не стал бы так знакомиться?

Вот только так лестно стало. Получается, за какую-то минуту он обратил на меня внимания, и я, выходит, зацепила его? Чем, интересно.

Выпитый бокал вина чуть плавит мозги. Расслабление ощутимо проходится по телу. Ресницы медленно опускаются, веки наливаются свинцом.

– Ты не сказал, как тебя зовут. – Смелею. Совсем немного. Это все вино. – Кому я обязана спасением за свой кошелек? Или все-таки не обязана?

Твою мать, мне кажется, я флиртую с ним. По венам начинает струиться жар, что разносит в каждый уголок моего тела жидкое наслаждение.

– Игнат.

Начинаю смеяться. Да быть такого не может.

Он смотрит на меня. Его брови свелись к переносице, а сам перестал улыбаться.

– Моего первого парня так звали. Редкостный козел. Мы с ним встречались полгода. Поцелуи, романтические свидания, цветы, первый секс. А он параллельно еще с одной девчонкой был. Типа кто первый даст. А я его любила, между прочим.

– Да, этот тот случай, когда любовь зла, полюбишь и …

Он вроде не обижен. До меня только сейчас начинает доходить, что я сболтнула лишнего. Кто в первую минуту знакомства рассказывает про первого парня? Жуть, Тая. Игорь в чем-то оказался прав. Не умею я вести себя с мужчиной, на меня такую никто и не посмотрит.

– А тебя как зовут?

Взгляд сжирает меня без остатка. Ему все равно, что я сморозила глупость. Он проникает внутрь и сводит с ума все клеточки моего тела.

– Как тебе нравится?

Опять какую-то ерунду говорю. Я же не Красотка из фильма. Игнат же сейчас встанет и уйдет. Но он только откидывается на спинку стула и начинает смеяться. А потом резко морщится, будто висок прострелила острая боль. Знаю эти ощущения.

– Ты «Красотку» пересмотрела? – сцежено говорит он. А сердце кто-то кусает. Он что, без спроса залез ко мне в голову?

Глаза прикрывает и голову отводит в сторону. Я чувствую его боль, она оседает на поверхности как пыль. Хочется ее сдуть.

Достаю красную капсулу. Она всегда имеется, какой бы маленькой ни была сумочка. После аварии голова болит часто.

– А где синяя? – ему еще тяжело говорить.

Боль ведь накатывает волнами. Сначала осторожно стягивает голову, потом начинает расщеплять ее на молекулу и с резким взрывом трескает напополам. И отступает до следующего приступа.

– Синяя? – не понимаю.

– «Матрица».

Он крутит капсулу в руке и не спешит ее пить.

– Это обезболивающее.

– Точно?

Пытается шутить. Тут уж закусывать внутреннюю сторону щеки бесполезно. Улыбка такая мощная идет изнутри. Теперь неизвестно, что расслабило больше: вино или сам Игнат.

Огонь разгорается внутри и так греет приятно. Его аромат, который окутал, что я больше никакие запахи не ощущаю, улыбка, смех, сам он. Чистый грех сидит передо мной, а я как дура ведусь на него вместо того, чтобы прийти домой, хорошо прореветься в последний раз и начать собирать вещи в новую жизнь.

Игнат кладет на язык красную таблетку и тянется к моему бокалу вина. Там еще несколько глотков плещутся на дне. И смотрит на меня так пристально, под кожу проникает, мысли по буквам и слогам раскладывает.

Подносит к губам в том месте, где пила я. Даже вижу след помады. Он же не собирается?..

– Стой!

– Все-таки не обезболивающее?

Шутник, блин.

Интимность момента просто зашкаливает. Сложно теперь говорить, во рту стало сухо, хоть выхватывай из его рук бокал и опрокидывай в себя. А не могу. Глаза кофейные держат, на допинг подсаживают.

– Таблетку нельзя алкоголем запивать, – голос стал низким и хриплым. Это не остается незамеченным.

Господи, что я в самом деле творю? Я его не знаю, а готова сидеть напротив него, нести всякую чушь и плавиться от его взгляда. Он же косточки мои практически обгладывает. Настоящий охотник.

– Хм… Никогда не верил в этот бред, – и делает последние глотки из моего бокала.

– Если таблетка не подействует, я не буду в этом виновата. Или если что-то заболит… Или… Я тебя предупреждала!

Он что, улыбку прячет за рукой? Опускает, только когда я прекращаю болтать очередную фигню.

Взгляд постоянно опускается на его губы. Шальная картинка проносится в голове: он целует меня ими, ведет вдоль шеи, задевает мочку уха…

Ежусь так, что стряхиваю эти непрошенные мысли. А они не бьются, как пластиковый шарик отскакивает от кафеля и с глухим звуком отпрыгивает.

Игнат будто и правда проник в мои мысли. Горячим взглядом обводит линию моих губ, спускается к шее. Задерживается на ней, печь нестерпимо начинает. «Касается» груди, в ложбинку «ныряет». И возвращается к колечку в носу.

Отворачиваюсь, смахиваю с себя этот омут, в который меня затягивает.

Колотит, как в чан с родниковой водой с головой опустили.

Какой-то бред творится. Либо я вконец опьянела, либо между нами и правда какие-то взрывы постоянно искрят.

А Игорь… я о нем и не вспоминаю.

– Тая. Меня зовут Тая, – сипло говорю. Нервы трескаются.

Он двигается ближе. Сердце трудится в бешеной скачке. Удары объемные, глухие, отражаются эхом в голове. Никогда прежде я такого не испытывала. Пугает. Но я делаю шаг навстречу, открываюсь.

Я не такая, как сказала сегодня Игорь. Я могу нравиться мужчинам. Меня могут желать.

– Охуенное имя, Тая, – почти шепчет.

Сама тянусь на его голос. Только он и слышен у меня в голове. «Тая… охуенное имя, Тая…»

Моргаю часто, смахиваю этот мираж. Потому что верить в его симпатию хочется, очень хочется, но противное и скользкое чувство по капле травит: а если мне все только кажется, его симпатия лишь придуманная мною иллюзия?

– Ты хочешь меня? – спрашиваю быстрее, чем в мозг поступает эта ядовитая мысль. Черными всполохами накрывает сознание. А я жду. Черт возьми, я правда жду его ответа.

Он подозрительно сощурил глаза. Всматривается в меня так, что дыхание рвется. Он рвет его как старую половую тряпку, я слышу треск ткани и вижу трухлявые нити. И дрожу.

Хочу. – Без тени улыбки. Просто «хочу». Как будто топором по дереву. Раз, и я щепки. – И что будем делать?

Взглядами бродим по лицам друг друга. Моя смелость плещется в крови, подстрекаемая остатками алкоголя. Протягиваю руку к нему и касаюсь губ, щек, они уже покрыты щетиной. Кончики пальцев покалывает как сотни маленьких иголочек. Его кожа горячая, жжется до неприличия.

Игнат отводит мою руку и стискивает ее у себя в кулаке. От ладони исходит напряжение. Оно пульсацией проходится по всем венам, жилам, мышцам и стремительным потоком перебирается вдоль телу.

– Идем!

Глава 4. Тая

В такси едем молча. Я стискиваю ладони и тру их друг об друга с каким-то остервенением. Каждый вдох пропитан нервозностью.

Может, к черту все? Что я делаю? В голове не укладывается.

Левую сторону лица печет. Игнат сидит рядом и даже не стесняется нагло меня рассматривать и ухмыляться. Меня прошибает озноб, а следом разливается по коже тепло. Тело не знает, как справиться с такими чувствами. Это все в новинку. Дико, но интересно.

– У меня голова прошла, – говорит между делом.

Точнее, между моей шеей и грудью. Я сплошь покрыта мурашками. Коснись он их сейчас, уколется.

– Можно сказать, мы в расчете…

– Хм… – его колено касается моего. Неслучайно, разумеется.

Меня сверху донизу простреливает разрядом.

– Я разбила тебе телефон, но спасла от этого раздирающего чувства, – пытаюсь еще флиртовать. Как бы закрепляю полученный результат.

– Та-я… – вспоминает он мое имя, растягивает его как карамель.

Пальцами забирает выбившийся локон мне за ушко. Смотрю в глаза Игната, они плавят меня.

– Приехали, – голос водителя грубый, царапает слух и заставляет обхватить себя руками.

Игнат расплачивается. Я не выдерживаю, выхожу первой и вдыхаю полной грудью. Сознание расплывчато. Еще полностью не поняла, на что решилась. Только сердце приятно сбивается с ритма, и я стараюсь распознать его новую музыку.

– Идешь? – протягивает мне руку. Его вопрос звучит мягко. Знаю, стоит мне сделать шаг назад, передумать, он держать не станет.

А я не хочу делать этот шаг. Выпрямляюсь и с ровной спиной иду в сторону входа в отель.