Ассоль

Фиола Лартр

Ассоль

Ощущения, когда пишешь первую строчку нового рассказа и когда вступаешь на борт самолета, который домчит тебя в страну, в которой ты еще не был, очень похожи. Пусть даже миллионы людей проделывали то же самое, и в миллионах паспортов красуются такие же штампы, как пару минут назад ляпнула тебе совершенно равнодушная работница погранконтроля, ты никогда не знаешь, чем это путешествие закончится конкретно для тебя.

Большинство, конечно, напишут рассказ, что-то важное конкретно для них, может быть, у них хватит духа отправить свое детище в издательство. Но на этом этапе работа писателя закончена, и не от него зависит, станет ли какая-то история той, которой поверят люди и о которой будут говорить потом столетиями. Пассажиры самолета, морщась, возьмут предложенную им дерьмовую еду и с таким тяжелым вздохом, что на секунду покажется, что и самолет, приуныв от всех их кислых мин, тоже опускает крылья, приступят к трапезе. Будто от того, перекусят они или нет на протяжении этих 6 часов, когда их тельца висят в воздухе, зависит чья-то жизнь. Все пройдет легко, просто и останется незамеченным.

Но не в этот раз. Весь мир окажется прикованным к истории, начало которой ее главным героям казалось сначала таким незначимым.

С самолетом Airbus A333 с самого начала были проблемы. Пассажир, сидевший около окна, еще до момента взлета указал на то, как шатается крыло. Да и технический персонал хотел уже списывать в утиль эту посудину, но кто-то сверху сказал, что нужно тогда отменить пару рейсов. Мастера переполошились и решили отремонтировать, как могли. Начальству сказали, что все хорошо, они решили, что раз хорошо, то почему тогда списывать в утиль? Подождет. Рейс одобрили, ведь кто-то значимый с правильным мнением и опытом решил, что все пройдет безопасно.

– Откуда в людях такая твердая уверенность в том, что если они согласятся с решением "умного", то все будет хорошо? – Энни уставилась своими ярко-зелеными глазами прямо на соседа, и ей было совершенно плевать, что его рот уже начал открываться в возмущении от ее реплик. – Ни разу вот не слышала, что начинали войны тупые, или о том, что финансовые пирамиды устраивали тупые. Я тебе больше скажу, что тупых не берут в хирурги, но это не значит, что на операционном столе никто не умирает, – опять огрызнулась она.

Райан закатил глаза и откинулся на хлипкое сиденье. Казалось, что больше нет сил спорить с ней. Он больше даже не будет слушать ее реплики, все, баста. Но всегда, когда она начинала это опять, силы откуда-то брались.

Его бесило все. То, что она опять говорит такие, казалось бы, логичные аргументы, но те, о которых никто, в том числе и он, не подумал. И ему теперь, о черт, нужно срочно искать разумные доводы, чтоб поспорить с ней. А не поспорить Райан не может, ведь в таком случае она подумает, что он глупый, а его главной задачей последних 3 месяцев почему-то стало доказывать, что это не так. Хоть у него тоже было какое-то нехорошее предчувствие, когда он заходил в самолет, это сейчас неважно. Важно только то, что люди знают, как все правильно сделать. И они бы никогда и никого не пустили сюда, если бы все было хоть немного небезопасно.

Еще Райана так бесило, что кресло падает под его весом куда-то назад, в то время как колени упираются в тугую спинку стоящего впереди сиденья. Он прям физически начинал чувствовать новые электромагнитные поля, образующиеся для передачи ненависти от пассажира, сидящего в кресле перед ним и ощущающего случайные толчки.

Но больше всего его бесило ее бесконечное, безмерное, пугающее своей простотой спокойствие. Пассажир, заметивший из окна отваливающийся шлюз, переполошил всех остальных. Стюардам пришлось ходить по салону и успокаивать особенно мнительных пассажиров. Главный же паникер выпил алкоголь, принесенный ему для успокоения нервов, и уже спокойно валялся в своем кресле, нацепив наушники и лишь изредка посмеиваясь над фильмом. Одна из женщин постоянно бегала в туалет, и ей сказали, что так самолет не сможет взлететь.

– У меня трое детей, они не смогут без меня, если я умру на этом вашем самолете, – кричала она. – И я имею право, как многодетная мать, ходить столько в туалет, сколько хочу.

– Да хватит уже паниковать, сказали же, что все в порядке! – заткнул ее мужчина из другого ряда. – У меня деловая встреча, от которой зависит судьба нескольких компаний! Мне нужно успеть, а вы задерживайте рейс!

– Если бы вы были такой важной, то вы бы не летели тут в обычном классе! – аргументировала женщина.

– А типа, если бы он сидел в бизнесе, то долетел бы быстрее, чем мы с вами? – хихикнул сидящий рядом парень, выглядящий как типичный актер голливудского фильма, которого останавливают в аэропорту за провоз марихуаны.

Женщина опять нервно встала со своего сиденья и направилась к туалету.

– Да, блять, – сказал Райан, – опять что ли. – Как она с таким мочевым пузырем вообще живет? А, у кого я спрашиваю.

А еще он вспомнил сейчас то, что бесило его на протяжении последних трех месяцев. Энни не давала ему спать ночами. И не так, как это могло бы произойти в нормальной ситуации, когда в одном номере отеля живут привлекательные 35-летняя женщина и 39-летний мужчина. А в самом неожиданном – она постоянно ходила в туалет. Она, правда, делала это буквально… всегда. По ее походам можно было планировать рейсы международных перелетов. Перед обедом и после него, сделав глоток воды и съев яблоко, а вечером Энни будто специально выпивала как можно больше своего дурацкого какао с молоком 1,5% жирности и 3 чайными ложками сахара, чтобы ночью будить его сливом.

Она, конечно, пыталась делать это незаметно, еле нажимая на кнопку и так, чтобы вода понемногу касалась стенок унитаза. Но он все равно все слышал. Может быть, он бы проснулся, если бы спал. Но он не спал. Его тело в этой поездке было так напряжено, как никогда до этого, и он даже от смеси раздражения, ненависти и неприязни не мог нормально спать.

Иногда Райан доходил до такой абсурдности ненависти к Энни, что его кожа от пяток до макушки буквально покрывалась мурашками. Но это не те приятные мурашки, которые приходят приятно, когда в первый раз слушаешь лучшую в мире песню, а противные, скользкие, мерзкие, накрывающие после того, как тело поймет, что оно сможет нескоро согреться в теплом одеяле после проливного дождя.

Вся эта ситуация мешала работе. Определенно, когда они прилетят домой, он попросит продюсеров сменить напарника для шоу. Если не разрешат – разорвет контракт. С ней он работать точно не сможет, и пусть предлагают ему в десять раз больше, чем обычно. Нет, и еще раз нет. Это чувство, которое он испытывает рядом с ней, не стоит никаких денег.

Однажды, когда они снимали передачу в Румынии, зашли в ресторан местной кухни.

– Мама-лы-га, что за странное название, – спросил Райан, – пока выговоришь.

– Это обычная каша из кукурузы.

– Кукуруза в целом вкусная и питательная, должно быть нормально.

– Нет, – улыбнулась Энни и пролистнула громко свое меню.

Он и сам предполагал, что ему это блюдо не понравится, но все же заказал. Райан заранее придумал, что скажет. На большом подносе ему вынесли заветренную по краям оранжевую кашу. Первая ложка – крупицы неприятно щелкнули на зубах. Примерно так бы было, если бы кто-то сварил песок, – подумал он. Все это дело украшено кусочками сухой по краям сероватой брынзы, а сверху посыпано петрушкой.

– Нормальное блюдо, вполне можно есть, – отрепетированно сказал он.

Энни посмотрела на него и вполне понимала, что он собрался окончательно и бесповоротно красноречиво врать. Она бы сказала: если что-то нравится, то никогда не убеждают ни себя, ни кого-либо другого, что это хорошо.

Но она знала, что он знал, что она это знает. Энни посмотрела на него, Райан на нее, запихивая огромную ложку каши в рот – нужно быстрее ее съесть, зачем же такие огромные порции, и забыть об этом как о страшном сне. Она специально наблюдала за ним, не отрывая глаз и подложив руку под подбородок. Плевать, что ее ароматный стейк с золотистой корочкой остывал.

– Ты мой личный сорт мамалыги, – сказала она, когда он наконец расправился с последним куском мерзкой каши, и его лицо уже не могло скрывать ненависть ко всему происходящему.

Да, его неприязнь к ней была более чем взаимна.

__________________________________

Лучше всего Энни чувствовала себя в самолете, да, впрочем, в любой ситуации, которая у обычного человека вызывала бы стресс. Когда она оказывалась в таких, обычно пугающих для других, обстоятельствах, она ощущала приятное расслабление – наконец-то ее тревога и страх обусловлены реальностью.

Это чувство, когда ты инстинктивно ощущаешь, что вот-вот должно случиться что-то плохое, сначала казалось каким-то, что ли, нелепым и пустым. Оно захаживало лишь по праздникам. Когда уходило, она хлопала дверью и давала себе обещание, что больше ему дверь не откроет. Но в один момент оно выбило дверь с ноги и поселилось в ее доме навсегда. И ей стало казаться, что она стала какой-то ненормальной, хотя это и было действительно так. Смотрела на людей и завидовала им – они этого гнетущего чувства, которое фоново обусловливает ее жизнь, не чувствуют. А может, и чувствуют, но не замечают. В любом случае легче. Не замечаешь – значит, этого не существует. А заметив однажды, уже не можешь не замечать. Такие моменты, когда базовый уровень тревоги совпадал с действительными обстоятельствами, приносили невероятное облегчение.

Энни настолько хорошо научилась подавлять в себе эти эмоции, что стала самым спокойным человеком. Другие называли ее непробиваемой.

Вы, безусловно, видели, когда к приезду какой-то важной персоны здания, которые давно нужно было капитально ремонтировать или сносить вовсе, завешивали каким-то красивым фасадом из пластика или бумаги? Смотрится максимально убого. Но издалека это здание кажется суперновым и значительно превосходит обычные. Особенно если у человека неидеальное зрение, особенно если он не собирается приближаться к ним.

Внутри таких зданий нельзя находиться. Аварийное состояние. Потекла крыша, сломанные лестницы и уходящие вниз этажи. А если какой-то дурачок всё же решится заглянуть и узнать, что же там внутри, то он распугает всех собравшихся крыс. И побегут они, цепляя хвостиками и без того разваливающуюся штукатурку, снося всё вокруг. Картина будет страшной, без преувеличения. Люди сознательно и подсознательно это понимают, поэтому вы не найдете тех, кто лезет в эти места. Разве что сумасшедшие.

Если бы приоткрыли её стенд… Нет, вы не откроете. Потому что он настолько оштукатурен, что вы просто побоитесь трогать его идеальную структуру. Он настолько плотно налип на старые стены, что отодрать его нельзя без специальных инструментов. Некоторые старалась.

Энни часто думала, что бы они там нашли, если бы всё-таки смогли заглянуть внутрь. За фасадом этой невозмутимости скрываются миллионы страхов. Их было настолько много, что в какой-то момент она решила, что если она хочет дальше жить, то проще не бороться с каждым из них отдельно, а убить их все сразу.

Не кладут в здании с тысячью крыс мышеловки. Проводят общую дезинфекцию. Убивается всё, включая и каких-то полезных животных.

Теперь Энни не могла больше испытывать страхи, и это было прекрасно. Теперь она не могла испытывать и то, ради чего придумали выражение “смысл жизни”. Она больше не чувствовала радости, когда ела фисташковое мороженое. Она не плакала, когда видела то, как горы восхитительно сочетаются с небом. Ей стало плевать, что облака выстроились в какой-то там рисунок. Она больше не видела в этих скоплениях пыли динозавров и балерин в позе плие. Она не влюблялась уже в первых встречных и не в первых, впрочем, тоже, создавая вообще несуществующий им образ в своей голове. Они так никогда и не узнают, какими восхитительными людьми были. Прекрасно, если им не удавалось встретиться, в таком случае она не разочаровывалась.

Но иногда мир всё же решал разуверить её. Любить созданный образ было намного проще. Создать в голове можно абсолютно всё, и даже негативные черты характера сделать негативными настолько, насколько именно тебе это будет приятно. Но реальность – ей так плевать, что ты там себе придумал.

И знаете, когда ты бесконечно задолбавшись решаешь наконец остановить этот бесконечный бег по кругу и просто не делать одни и те же действия, которые неизменно приводят к наихудшему результату, кто-то выстрелит из пистолета, давая старт новой гонке. Когда продюсеры сказали, что ей нужно будет провести пару месяцев в Райаном Беннетом на съемках, она была более чем недовольна. Она помнила то щекочущее чувство в груди, когда он протянул ей руку, чтобы поздороваться в первый раз. Нет, объективно, он не был самым красивым, умным, богатым. У него, впрочем, не было всего того, за что женщины любят мужчин. Но у него было то, как он забавно прикусывает губу, когда что-то обдумывает, у него было огромное желание быть непредвзятым, но при этом оставаться глубоко чувствующим этот мир человеком, у него было то чувство иронии, когда, ну явно всем не до смеха, а он всё равно улыбается, понимая, что всё идет по звезде. У него было главное – у него не было всего того, за что она могла бы его не любить.

Так, стоп. Больше она не попадается в эту ловушку.

Энни повесила табличку “Вход строго запрещен”. Ей было страшно, что он там увидит. Разлагающегося старика, который так и не смог воплотить свои мечты о семье, оставшись никому не нужным. Пьяницу, вечно жалующегося на то, что его так и никто не узнал, хотя он всегда мечтал стать художником, но ни одной картины своей не закончил. Проститутку, которая считает, что она недостойна, потому что так много раз ей говорили клиенты об этом. Не вздумай даже думать приоткрывать!

– Всё равно я никогда не пойму, как тебе удаётся сохранять такую пуленепробиваемость, – сказал Райан, уже смирившись с тем, что колени почти прикрывают уши, и в этой позе эмбриона ему придётся перелететь океан.

– Какой смысл переживать о том, что может и не случиться? Ведь оно может не случиться. А какой смысл переживать о том, что уже случилось? Ведь оно уже случилось, и нужно решать проблему, – Энни отвернулась к окну, открывая книгу и увидела, как мирно раскачивается крыло взлетающего самолёта.

___________________________________

Когда что-то рушится, большинство людей паникует. Некоторых сковывает страх, и они вовсе не могут двигаться, в том числе и мыслить, чтобы понять: возможно, если что-то сделать, то это еще не конец. Энни сама для себя была невыносимым человеком в обычной спокойной реальности, но вот в экстренной – была лучшим другом. Она не могла даже подумать, что способна на то, то делает, когда все замирают в парализующем страхе. Все силы будто аккумулировались, зрение обострялось так, что можно было вовсе скинуть вечно запотевающие очки. Мысли носились с огромной скоростью, и казалось, что их физически вытаскивают из головы – и они падают каплями выделяющегося пота. Где-то вдали промелькнула совсем ненужная мысль: вот бы всегда быть такой классной, как сейчас, когда ты такая смелая, а все остальные паникуют. А, нет, так не выйдет. Люди забудут о том, что было в панике, и если твое смутное очертание мелькнет, то они постараются стереть и его из памяти. Чтобы больше не было больно.

Режиссёры нам врали. Они и понятия не имели, как происходят катастрофы. Почему-то в фильмах у всех остается время на то, чтобы попрощаться друг с другом, написать последнее сообщение родственникам, а может быть, и разработать целый план по спасению. Но на самом деле, всё, о чём думаешь в этой трясущейся посудине, – как бы ухватиться за сиденье и дышать из-за переизбытка адреналина. Крики и вопли первых секунд сменяются тишиной, в которой слышен только шум летящей с огромной скоростью жестяной банки. Этот шум проникает во всё, не оставляя места никаким другим мыслям. Забудьте этот бред о том, что в голове проносятся главные главы жизни. Это оставьте романтикам. В голове проносится только безумный страх неизвестности. Не смешите, думать о том, что в какой-то момент своей жизни вы свернули не туда, а ваши родители были настолько тупы, что не дали вам стать художником, а запихнули в университет на экономиста? Нет, об этом вы думать точно не будете.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.