Джампер

Евгений Турецкий

Джампер

Главному врачу

Психиатрической больницы

№___ р-на Выхино

г. Москвы

Зубенко В.В

пациента Смирнова С.А.

Заявление

Прошу Вас назначить повторную экспертизу на предмет определения моего душевного состояния, адекватности и дееспособности.

____________/Смирнов С.А.

17.07.2017

ПРОЛОГ

Ошокин. Добро пожаловать! – протянул мне руку интеллигентного вида мужичок, ни то араб, ни то индус по виду, со страшным дефектом речи. – Вас как величать изволите?

Смирнов… Сергей… Александрович…

Как же Вы, Сергей… Александрович, с Вашими-то данными попались?

Простите? Не понимаю Вашего сарказма.

Не обижайтесь, молодой человек, просто, если открыть телефонный справочник города Москвы, Смирновы Сергеи занимают страниц восемь… Как минимум… И как же Вас угораздило? На вид Вы не производите впечатления завсегдатая этого, и подобных, заведений…

А Вы, простите, абориген?..

Нууу… Давайте считать, что я здесь имею вид на жительство. – лукаво усмехнувшись в кучерявую седую бородку, закрыл нашу беседу мой сосед по палате. На вид ему было… Да фиг его разберёшь. От 60-ти до 80-ти лет. По их типу лица вообще сложно понять возраст. А этот Осокин… Он такой же Осокин, как я королева Елизавета, только не шепелявлю. А тот, с видом учёного, нацепив какие-то, нелепого вида очки, дужки которых перемотаны синей изолентой, начал что-то писать огрызком карандаша в тетради. Глядя на эту тетрадь я невольно содрогнулся, уж очень она напоминала мне о моем дошкольном детстве. Мама мне показывала свои тетради с пятёрками и убеждала меня учиться так же. Зелёная обложка из бумаги, сорт которой даже не определить, страницы разлинованы с косую полоску… Уф! Дежа-Вю…

I

12.04.2017г. 6.40 Мск

Проснувшись, как обычно, минут на 20 позже будильника, я поспешил поставить кофеварку и бегом направился наводить марафет, что называется… Почему бегом? Да потому, что проснулся на 20 минут позже будильника! Я всегда завидовал людям, которые умеют вставать по будильнику. А есть, говорят, такие, кто до будильника просыпается… Но я в такую фантастику не верю. Наспех приняв душ и почистив зубы, побежал на кухню, так как кофе-машина уже выплюнула мою утреннюю порцию энергетика. Кофе.... Мммм… Говорят, есть люди, которые не пьют кофе… Вообще, не понимаю этих извращенцев! Как утро может начаться без кофе?! По себе знаю, сколько бы чая, там, воды, Колы, да чего бы ни было, не пей, утро без кофе не приходит, хоть три Солнца включите в небе. За всеми этими размышлениями, я выскочил из квартиры и, как породистый скакун, во весь опор, рванул к метро.

Шеф у нас – зверь! Сам приходит на работу как поезд, строго по расписанию, и от других того же требует. Народ отлетает, только в путь! Не привыкли москвичи и гости столицы ходить на работу к восьми утра. Надо ли говорить, что работа в нашем агентстве начинается ближе к десяти, но в присутствии шефа, лица у всех серьёзные, кто-то кнопки в компьютере тычет, кто-то в телефоне… В общем, все создают вид бурной трудовой деятельности. А результаты этих тыканий разгребать приходится мне, по долгу службы. Сисадмин я. Мне двадцать шесть лет. Сколько себя помню, компьютер мой лучший друг, собеседник и… пациент. Нет, есть, конечно, у меня друзья и среди людей. Санёк, мой лучший друг, мы с ним с детского сада вместе. Но у него всегда была нездоровая тяга к людям. Точнее к их внутреннему миру. В прямом смысле. Он, как закончил аспирантуру, работает патологоанатомом в районном морге. А во всех других отношениях такой же оболтус, как и я. Случается, что в пятницу и субботу у него выходной. Вот тогда мы и вспоминаем дела давно минувших дней, как писал классик…

Ну, это всё лирика, как говорится. Пришла мне гениальная мысль, время сэкономить и доехать до Киевской на маршрутке, но Кутузовский, как обычно, еле ползёт, всё-таки придётся бежать до Кунцевской. По Рублёвскому шоссе движение тоже продвигается очень ограниченно. Левую полосу перекрыл патрульный автомобиль ДПС, видно ждут какую-то шишку. Народу на тротуаре, как кильки на нересте, а тут ещё местные полисмены перегородили дорогу, проверяют документы у компании приезжих из бывших союзных республик. Тоже нашли время и место! Надо ж додуматься, встать под эстакадой, где вдвоём не разойтись, а они вообще затор организовали. Побежал в обход опоры. И залюбовался творением граффити-художника. Точно! День космонавтики же сегодня. Вот почему на меня смотрит Гагарин со своей, знаменитой на весь мир, улыбкой…

– Твою ж… – очень больно запнулся за арматуру торчащую из насыпи. – «Откуда она тут взялась?! Не первый раз тут хожу, никогда не видел» – это я мягко передаю мысль, которая пронеслась за мгновение полёта. Чтоб не упасть, мой организм изобразил чудеса йоги и акробатики в одном наборе и проскочил между «ног» опоры эстакады… Вылетев обратно на тротуар я сделал вид, что так и задумано и, прихрамывая, с непринуждённым видом продолжил движение к метро. Подходя к станции, что-то меня смутило, но что именно, некогда было раздумывать, потому что людской поток аккуратно пронёс меня сквозь турникеты и внёс в вагон метро. Аллилуйя! Успел вроде…

Московское метро – это отдельная тема для разговора, но что мне в нем нравится, это то, что у тебя есть время на размышления… и наблюдения. Мне нравится смотреть, чем заняты пассажиры в метро. Фантазия сразу рисует какие-то линии чьих-то судеб, встреч, расставаний… Вон, девушка, стиснув губки что-то набирает в телефоне уже больше минуты, при этом её напряжение ощущается, практически, на физическом уровне. Кажется, тронь её сейчас и получишь не шуточный удар током. По-любому, её молодой человек, судя по тому, что нет кольца на безымянном пальце, именно молодой человек, а не муж, сейчас узнает о себе много не лестных слов. Или вот, парень, еле стоит, глаза красные, перегаром за три метра дышит… Точно тусил в клубе, а сейчас едет на зачёт… В общем, надо было идти на психфак учиться в своё время. И вроде всё как обычно, но что-то не так… Знаете, такое ощущение, что, вроде, видел эту картину уже не один раз, а каких-то нюансов то ли не хватает, то ли лишнего…И эта мысль зудит и зудит где-то в мозжечке. Где мозжечок находится знаю, не забывайте – друг патологоанатом.

Вот и кольцевая, переход. Толпа снова послушно приняла моё тело и понесла, главное, в нужный поток перестраиваться. При долгом оттачивании этот навык становится автоматическим, по умолчанию. «Приехали» на платформу. Интересно, никогда не замечал, что название станции «Киевская»на стене, так отполировано, что видно собственное отражение. Хм… Новые что ли повесили буквы? Из бронзы… К чему бы этот пир во время чумы?.. Ну а чему удивляться-то, уж если милицию в полицию переименовываем, тратя баснословный бюджет, буквы на станции метро поменять, вообще плёвое дело… Стоп! Вот что меня смутило и на подходе к «Кунцевской» и в вагоне, и здесь: нет рекламы! В смысле, вообще нет никаких рекламных материалов. Ну ладно в вагонах за ночь содрали все листовки и афишки, но стойки убрать – это надо было постараться. И никаких баннеров на станциях… Только тот же Гагарин широко улыбается в конце зала… Видно, где-то я прозевал изменения в Законе о рекламе и Постановления правительства МО… Это непростительно работнику рекламного агентства… Хоть и системному администратору.

В общем, успел я на работу, и то хорошо. Даже раньше шефа. Пробегая мимо менеджерской, наскоро поздоровался со всеми и подошёл к Лизоньке, нашей принцессе…

Привет, Лизок! Слушай,а что у нас за изменения в Законе о рекламе вступили в действие сегодня? – она посмотрела на меня глазами мистера Крабса из мультика про Спанч Боба.

Какие изменения? Ты чего меня тут пугаешь?! – открыла браузер и начала быстро просматривать сводки новостей в сфере законодательства. – Ты о чем вообще?

А ты не заметила, что у метро убрали все рекламные конструкции, что в вагонах нет даже театральных афиш?..

Уууу, брат ты мой, иди пей кофе…

Не понял.

Проснись, говорю! Ты где был? Что принимал? Что память отшибло… Всё, Серёж, иди работай сам и не мешай работать другим.

Я дошёл до своего кабинета, размышляя, что же я пропустил. Включил комп, и, мягко выражаясь, обалдел. Вместо моего родного «Линукса» начала загружаться «Винда», да еще какая!.. Десятая!!! Это уже был предел чьей-то наглости. Кроме меня пароль от моей учётки знал только шеф и бухгалтер. Но представить себе этих двоих занимающихся переустановкой операционки на моём компьютере, моя фантазия отказывалась. Кроме того, я последним уходил вчера из офиса.... Таааак… Определённо, надо попить кофе и прийти в себя. Кстати, шеф сегодня чего-то задерживается… Может в командировку уехал. Будет возможность похалявить. В сетевуху зарубиться… Пошёл обратно к Лизоньке.

Лииииз… А где у нас сегодня Виктор Палыч, не знаешь?

Да откуда ж мне знать? – Лиза лукавила, у них с шефом были «дружеские» отношения и она была лучше всех в офисе осведомлена о планах шефа. – Подожди, придёт. Где это видано, чтоб директор приходил к восьми на работу. Не царское это дело!

Я так понял, что не заладилось у них с «дружбой» в этот раз, поэтому приставать с дальнейшими вопросами не стал. Пошёл к Артёму, нашему бухгалтеру.

Артём… Игоревич, привет!

А, здоров, Серый, заходи! – пригласив меня, он продолжил что-то высматривать в мониторе. – Вопросы? Или предложения? – усмехнулся он – присаживайся, я сейчас.

Я прошёл к диванчику рядом с его столом, включил кофе-машину на журнальном столике и уселся, ожидая пока он уделит мне время. Артём, молодой, но очень грамотный специалист в своём деле. Кроме того, он интересный собеседник и отличный семьянин. В общем, положительный персонаж, как ни крути. Бывают и у него в голове революции тараканов, но кто без этого?

Рассказывай! – наконец, оторвавшись от монитора, обратил он на меня внимание.

Так чего рассказывать-то? Я спросить хочу!

Зарплата в понедельник будет. В пятницу шеф сказал не давать.

Да при чем тут зарплата. Хотя, тоже обидно, конечно. Но я про другое: кроме тебя и Палыча, кто-то знает ещё пароль от моего компа?

Не думаю. Но исключить не могу. А что?

Да кто-то, понимаешь, за ночь переустановил на моем компе операционку… – я пристально вглядывался в реакцию Артёма, но никаких эмоций, кроме удивления, а потом озабоченности, я на нем не увидел. – Есть мысли по этому поводу?

Эммм… Мысли есть. Озвучивать не возьмусь. Жене обещал не материться. Даже на работе… Но какого… Пффф… Ладно. Давай по порядку.

Я вчера уходил последним, выключил комп, выключил свет, поставил офис на сигнализацию, закрыл дверь. Утром включаю комп… Бац! Загружается «Винда»! Десятая!!! А теперь, внимание вопрос: кто за ночь переустановил мне операционку?!

Погоди-погоди… С чего ты взял, что её кто-то переустановил?

Да это, знаешь, не сложно определить, даже невооружённым глазом, что называется! Когда перед выключением компьютера стоит «Линукс», а по включении «Винда»!

Какой «Линукс»? Ты о чем? Кто тебе позволит установить «Линукс» на корпоративную машину? Когда ты его ставил? – какой-то недоверчиво-принебрежительный тон Артёма заставил меня на секунду засомневаться в своём ли я уме.

Два года назад, вообще-то… – но вот сомнения начали меня одолевать и уверенность в своей правоте уже не была столь очевидна… – Давай ка по кофейку…

Наливай…

За чашкой кофе я рассказал ему о своём недоумении по поводу рекламы в метро, на этот раз осторожно, без резких высказываний, на что он он в очередной раз удивился и поинтересовался, не ходил ли я вчера в клуб и не пробовал ли чего? Меня эта ситуация уже начала несколько напрягать. Я стал себя ощущать не в своей тарелке. Такое впечатление, что меня снимают в программе «Розыгрыш» и вот-вот все войдут и сознаются в этом. Но дальше было ещё интереснее, а хэппи-энд так и не наступал. В девять с копейками на работу пришёл Виктор Палыч, со всеми поздоровался и прошёл в свой кабинет. На его, обычно, гладко выбритом, лице я увидел усы, которых, клянусь, вчера ещё не было. Не может нормальный мужик отпустить усы за сутки! Как?! Меня уже стало потряхивать… О работе я уже думать не мог. Набрался решимости, подошёл к шефу и, сославшись на недомогание, попросил день без оплаты. На что он спокойно отреагировал и подписал заявление. Ничего себе! Ни каких вопросов, ни увещеваний о том, что надо работать на благо Родине, а не отлынивать… Просто взял и подписал заявление. Уже перед самым выходом, я всё таки не удержался и съязвил про его усы.

Спасибо, конечно, Сергей, я уже за двадцать лет привык к ним, но твоё внимание к ним, меня одновременно забавляет и настораживает. Иди, отдохни. Завтра жду на работу.

Двадцать лет?! Какие, к той самой бабушке, двадцать лет?! Да ты вчера был выбрит глаже, чем коленка этой самой бабушки! Издеваются что ли все надо мной сегодня? Вроде и не первое, а двенадцатое апреля… Я зашёл к Артёму, попросил его выключить компьютер после смены и пошёл. Куда пошёл, я пока не придумал, но тот факт, что сегодня я не работник, был очевиден. Даже мне.

Выйдя на яркое апрельское солнышко, я постоял немного вдыхая свежий весенний воздух. Боже мой, как давно я не был на улице днем! Красота-то какая! Капель от сосулек лужи наполняет, птички щебечут, воздух бодрит… Позвонить что ли Шурику? Может куда на природу выберемся, вроде не работает сегодня. Так-с… Где он тут у нас? Ах, вот он. Как будто неожиданность, что он последний в списке звонков.

Алле! Алле-ксандр! Хорош спать, утро уже красит нежным светом…

Какого лешего тебе надо в половине десятого ночи? – это у него юмор такой, когда-то в детстве «Масяни» пересмотрел…

Я говорю, просыпайся, ставь кофе варить, я к тебе еду.

Я что-то не припомню, чтоб тебя позвал…

А мне и не надо, я без приглашения припрусь. Давай поднимай свой ленивый тухлес и бегом на кухню.

Сашка потомственный медик, его дедушка был знаменитый стоматолог Розенберг, папа, не менее знаменитый хирург, ну а на Саньке медицинская фортуна отдохнула и стал он тем, кем стал. Живёт он в родительской квартире в сталинском доме неподалёку от Поклонной горы, с тех самых пор, как родители уехали в Израиль. А потому я решил доехать до Киевской и прогуляться пешочком по «свежему» воздуху Кутузовского проспекта.

Снова меня напрягло отсутствие рекламы в вагоне. Так хоть было чем заняться. Ладно, не буду отличаться от остальных, залезу в свой гаджет. Нет, ну как, все-таки я мог проворонить, что изменения были. Да, к тому же, такие радикальные…

М-да… А Кутузовский как-то тоже преобразился. Знаете, чем-то советским, прям, от него повеяло. Вроде все так же, и магазины те же, а что-то не так. О! Активисты левого сектора по всему Кутузовскому флаги красные развесили. И Гагарин с торца дома смотрит. Вот откуда этот привкус старины… И перетяжек над дорогой нет. Так, за раздумьями я и добежал до Сашкиного дома.

Вот такая вот чешуёвина, Александр. – Подвёл я итог своему рассказу о приключениях сего утра, попивая очередную чашку кофе… Саня всё это время молчал и поглядывал на меня как на маленького ребёнка.

Нууу… Что я имею Вам сказать, молодой человек. – почесав свою трёхдневную небритость, произнёс Шурик тоном своего дедушки – Вам бы к психиатру что ли обратиться, по вопросу провалов в памяти…

Каких, простите, провалов?

Во-во… Этих самых.

Саня, не начинай! У меня с самого утра уже нервы на взводе, а ещё ты мне добавляешь психоза.

Ты вчера чем увлекался, на сон грядущий?

Как обычно, в танки рубился по сети…

Не, я конечно, слышал, что от игрушек крышу сносит, но, боюсь, это не твой случай. Таблетки пил какие-нибудь, может чем посильней?.. Хотя… Где бы ты успел? Ты вчера, как от меня уехал, сразу домой? Или куда-то по пути заскакивал?

Так! Стоп! У тебя покрепче кофе что-нибудь есть?

Обижаааешь… Спирт? Коньяк?

Я вдруг почувствовал приступ тошноты. В моём мозгу как будто смешали акварельные краски… Я точно помнил, как вчера с работы поехал домой. Было уже поздно. Но какая-то часть моего мозга мне говорила о другом: после посиделок у Шурика, я сел в такси, было уже за полночь, потом приехал домой, где меня встретила… бабушка…

Э-эй, дружище! Ты чего побледнел-то?! – видимо моя внешность тоже как-то отреагировала на мысли, да так сильно, что Санька сунул мне под нос ампулу нашатыря.

Ба-буш-ка… – выдавил я из сухого горла…

Сам ты… бабушка.. – Санёк выдохнул, видимо выглядеть я стал лучше, но каша в голове ещё булькала, не давая мыслям занять свои ячейки в кластерах мозга… – на ка, лекарство тебе… Как его пьют, помнишь, надеюсь?

Мгм – промычал я. Кто ж не знает как пьют спирт. И выдохнул…

12.04.2017г. 14.15 Мск

Мы молча допили изрядно начатую 0,5 спирта и вроде стало легче жить. Но понятнее не стало.

Ну, вижу, тебя отпускает. Давай теперь по-порядку, с чувством, с толком, с расстановкой… Прям с самого утра и до звонка в мою дверь. Дальше я и сам знаю. – усевшись на кресло напротив меня, с видом Фрейда, первым завёл диалог Александр Самуилович.

Доктор! А Вы какой доктор? – съязвил я, как мне показалось, очень остроумно.

Я тот доктор, которого никто не минует… Зови меня Доктор-Судьба! Рассказывай давай, Петросян. Что было с утра?

Я проснулся, как обычно… Проспал… – и так я ему во всех красках рассказал, как меня сегодня все задолбали.

А ты, когда запнулся, головой не ударялся? Ни обо что?

Нет. Я аккуратно пролетел, но ногой стукнулся. Такое бывает от ударов ногами?

Бывает. Если ноги ударяют по твоей голове. Но это не про тебя. А почему проспал? Бабушка почему не разбудила?

Бабушка… – я снова впал в ступор… Я отчётливо помню день её похорон. Мне было 14 лет…

Так что там с бабушкой? Ты чего виснешь на этом слове? С ней всё в порядке? Здорова?

Слушай, Зигмунд, как-там-тебя-по-батюшке… а у тебя есть знакомые психотерапевты? Или как там они обзываются?.. У меня, по-моему, какие-то сдвиги начались…

Вот, поверь, видно даже не специалисту, поэтому я тут с тобой беседы задушевные и веду. К доктору всегда успеешь… Так что с бабушкой-то? Надеюсь Наталья Семёновна в порядке?

И я надеюсь. Слушай, я помню, когда её хоронили… Сентябрь… Тёплый такой денёк стоял. Тишина на кладбище…

Э-э-эй… Притормози! Кого хоронили? Ты, брат, меня не пугай… Позавчера с ней виделся в поликлинике, не образец здоровья, конечно, но ко мне ещё рано…

… и ты там был. И родители твои… Нам по 14 лет было.

Так-с. Жалко, что спирт кончился, придётся сеанс коньяком разбавлять… – он принёс бутылку какого-то иностранного производства, я так понимаю, папин подарок из Израиля, со вздохом сожаления протёр её и открыл. Плеснув и себе в кружку, сел обратно в кресло и продолжил: – А что из детства нового ещё в твоей памяти есть? Ну, просто интересно…

А я вот теперь и не знаю, что из моей памяти новое, а что старое. Слушай, как называется, когда память замещается?

Конфабуляции – это называется. А в какой школе ты учился? Мы учились…

В 67-ой, 1567,вроде…

Прааавильно… С кем из пацанов общались?

С Вовкой Лысым, Олегом…

Тоже правильно. А с кем целовался в первый раз, помнишь?

Конечно! Катька Краснова!

Тоже правильно, только Краскова она.

Почему Краскова-то? Помнишь, мы к ней в больницу пошли, когда она руку сломала? Ещё ржали, что в палате одни красные собрались. Краснова, Красноухова и Красникова.

Это ты наверное без меня ходил, не помню я чтоб она руку ломала.

А где ж по твоему мы с ней целовались-то? В больнице, под лестницей.

Всё верно, только ей тогда аппендицит вырезали…

Блин… Опять это самое слово, как ты его там назвал?

Конфабуляции… Я, конечно, не психиатр, но посоветовал бы тебе отдохнуть. Позагорать где-нибудь, на пляже, возле моря поваляться… Слетай в Кубу. Сменишь обстановку… Переработал ты мозгами, вот и плавятся. Ты в отпуске когда был в последний раз?

Два года назад. А чего в Кубу-то? Ближе некуда что ли? В Турцию, в Египет…

Ты меня всё больше и больше удивляешь. Куба интереснее и дешевле.

С каких это пор?

Да уж года три… Как Зюганов с коммунистами пришли к власти, так мы снова на Кубе лучшие друзья!

Зюганов?!

Серж, хряпни ещё коньячка. Хорош чертовски! Не зря папа его привёз. Я вижу что с каждым сказанным словом, твоя мозговая деятельность всё больше и больше заходит в тупик. Не напрягай мозг, тем более, не береди свою память, от этого только хуже становится. И пойдём прогуляемся. Свежий воздух, знаешь ли, никогда не повредит!

Я собственно с этим предложением к тебе с утра и ехал.

Вот и славненько. – потирая руки, Саня пошёл переодеваться, а сам в зеркало всё поглядывал на то, как я допиваю кружку чертовски хорошего коньяка от папы.

А погодка разгулялась, надо сказать, как в сказке. Птички щебечут, солнышко греет, лужи разлились… Весна, одним словом. Дошли мы молча до Поклонной горы, сели на лавочку и наблюдали за молодыми мамашками, прогуливающими своих детей, кто в коляске, кто уже без неё.

Вот надо было, Серж, тебе на Ольге жениться, сейчас бы мозг не размножал себе и другим. Вёл бы размеренный семейный быт, может уже и ляльку бы завели…

Не. Не готов я ещё жениться. Тем более на Ольге.

А год назад ты совсем обратное говорил.

Не начинай, Сань, я год назад с ней два раза в кафе сходил и понял, что семейная жизнь не для меня. Пока, во всяком случае.

Видимо для этого ты с её родителями и знакомился. Чтоб сказать, так мол, и так, не готов я быть вашим зятем.

Опять… Не знаком я с Ольгиными родителями. Когда я понял, что меня всё больше и больше засасывает трясина чувств, отвлекающих от жизненных целей, попросил её не давить на меня, после чего мы больше не встречались.

Ну ты сказочник! Ей Богу! Есть идея: пойдём ка прогуляемся до этой эстакады, под которой ты запнулся. Хочу изучить это парадоксальное место, где бьются ногой, а отшибает память.

А пойдём. Заодно проводишь меня до дома. Я не уверен в своей реакции, когда увижу бабушку. Но на улице ночевать тоже не хочется.

Подходя к месту, где я делал пируэты между опор эстакады, что-то во мне напряглось. Знаете, такое чувство, как будто стоишь под линией высоковольтки. Прям аж волосы зашевелились. Везде. Даже на руках. Ноги упрямо отказывались шагать, а горло пересохло. Я сказал Сашке об этом, но он съязвил про мою изнеженность и чувствительность и подтолкнул меня в спину. Мне пришлось сделать широкий быстрый шаг и я реально стукнулся головой во что-то твёрдое. Словно стекло на дороге поставили. От неожиданности я упал на то место, на которое обычно ищут приключения. Санёк подскочил тут же:

Ты как? Извини, не рассчитал.

Я сидя пытался ощупать впереди себя препятствие, о которое только что ударился.

С тобой всё в порядке? – не унимался Сашка.

Не понял пока. Я обо что-то ударился. Но не вижу обо что.

То что ты ударился, я заметил ещё утром. Вставай. Ещё раз проведём эксперимент.

Да иди ты, экспериментатор.

Вставай, вставай, а то не хватало ещё чтоб менты нас подобрали.

Довод был весомый. Я встал и осторожно прошёлся под эстакадой, сначала в одну, затем в другую сторону. Ничего. Потом прошёл своим обычным шагом – ничего. Потом, снова решил пробежать. И когда, как мне казалось, эксперимент был завершён, я снова ударился лицом об эту «невидимую» преграду. Но в этот раз я увидел, как воздух, в прямом смысле слова, уплотнился до состояния калёного стекла.

Обалдеть! – воскликнул великий экспериментатор и ринулся ко мне.

Ты это тоже видел?

Погоди! Давай ещё раз. Я на телефон сниму, на работе покажу!

Кому? Твоим пациентам? Ещё один такой раз и они меня увидят воочию.

Не. Митрофаныч, сторож наш, мне постоянно рассказывает про места силы, разломы и прочую чушь, чтоб я не спал. Я ему, как эксперту покажу, может он знает что это за аномалия такая.

А давай я сниму про то, как ты в эту фигню лицом втыкаешься?!

Давай! – он, в запале, даже не заметил мой гневный тон, настолько его увлекла эта невидимая стена.

Мотор! – скомандовал я, когда включил камеру на мобильнике. Санёк разбежался и… пробежал насквозь всё пространство под эстакадой.

Это лицо надо было видеть. Видели ребёнка, который разворачивает обёртку, а вместо конфетки обнаруживает там ещё кучу скомканных обёрток? Если видели – представляете. Это была смесь обиды, недоумения и ещё фиг знает чего. Разве что слезы не текли. Эта картина вызвала у меня приступ смеха, на что наш спринтер обиделся.

Ну как так-то? – чуть не всхлипывая промямлил Саня, когда подошёл ко мне.

Не знаю, Александер, но чувствую к доктору пойдём оба.