Спасти дракона

– А что не на службу? Или дело какое у тебя? – глаза духовника лукаво блеснули.

– И он туда же! – усмехнулась она про себя. – Почему все так хотят меня замуж отдать? Словно женщина без мужа неполноценный член общества.

– Да, отец Феодосий, по делу! – озвучила она уже вслух цель своего визита. – Я бы очень хотела посмотреть на запись, которую внесли во время моего крещения.

– А что не так? – мохнатые брови священника удивленно вздернулись вверх.

– Да все так, святой отец! – девушка постаралась улыбнуться как можно мягче. – Просто вышло таким образом, что я не знаю имени своего отца. А сейчас вот устраиваюсь на работу в столице. Может, связи какие подходящие найду или помощь какую!

Такая версия в ее голове родилась только что. Но она вполне удовлетворила служителя церкви. Он лишь обреченно махнул рукой и сказал:

– Найдем, конечно, золотко. Сейчас найдем! Только я бы на твоем месте на тех родственников не рассчитывал, коли они столько лет твоей судьбой не интересовались.

Эвка, естественно, была с ним согласна. Но как еще объяснить свой внезапно пробудившийся интерес? Не объяснять же каждому встречному-поперечному, что бабуля просто все держала от нее в секрете.

Уточнив год рождения, отец Феодосий достал толстый талмуд с записями прошлых лет. Быстро пробежал по левой странице, где значились дата рождения и имя новорожденного, и перевел взгляд на правую страницу, на которой обычно записывали родителей.

– Святой Элмак, ничего не понимаю! – священник даже потряс головой, словно пытаясь прогнать наваждение.

– Что там такое? – Эва почувствовала, как взмокли ее ладони. – Меня нет в записях?

– Нет, ты-то есть, – он покачал головой, – а вот имя твоего отца скрыто.

С этими словами он ткнул пальцем в надпись, где первой строкой была записана «Финна Роберта Руи-». После тире должна значится, по идее, фамилия мужа. Но она была тщательно спрятана за толстым слоем краски. А строка «отец» не пустовала, что указывало бы на незаконнорожденность. Но она также была замалевана плотным слоем синих чернил.

– Вы это как-то можете объяснить? – девушка подняла глаза на священника. – Или может у вас в памяти есть имя моего отца?

– Увы, я тогда был слишком молод. Мне делать записи не дозволялось. Спросить же отца Феофана уже не представляется возможным. Он почил десять лет тому назад.

Эве ничего не оставалось, как поблагодарить расстроенного мужчину и вернуться обратно домой. Честно говоря, в ее душе поселилось подозрение, что бабуля приложила к испорченной надписи руку. Да вот зачем ей это было нужно, оставалось непонятным.

Когда она вернулась домой, старшая тира Руи возилась на кухне, желая побаловать внучку вкусненьким. Нос Эвы уловил вкуснейшие ароматы еще на подходе к дому:

– У нас сегодня мясо в брусничном соусе? – она влетела с вопросом на кухню. Бабушка вопросительно приподняла бровь:

– А ты откуда знаешь? Я хотела сюрприз сделать. Нюх у тебя, как у сыскной собаки, – бабуля весело подмигнула. – И куда с утра бегала?

– Ты же сама рекомендовала в церковь сходить, девушка беззаботно пожала плечами, напрямую направляясь к плите и заглядывая под крышку кастрюли, в которой что-то аппетитно шкварчало.

– И? – в глазах бабушки не было ни кали сомнения или испуга. Она смотрела на внучку с любопытством. Теория о бабулином заговоре пошатнулась, а затем отпала сама собой. Интуиция девушку обычно еще никогда не подводила.

– Представляешь, некто таинственный замазал данные моего отца и вторую фамилию мамы, – девушка старалась уловить хоть какие-то признаки на лице пожилой женщины. Но не увидела ничего, кроме удивления.

– Странно это все, – она покачала головой. – А что отец Федосий говорит?

– Ничего, он ссылается на отца Феофана. А с того, сама понимаешь, уже ничего и не спросить, – Эвка состроила огорченную гримасу.

– Единственное, что я помню, что в имени твоего отца присутствовало слово «золото». Но больше ничего конкретного сказать не могу, словно мою память кто-то подчистил, – бабушка очень искренне вздохнул. И внучка поняла, что склонна ей верить. Поэтому лишь удивилась:

– А разве можно «подчистить память»? – внучка подцепила большой кусок горячего мяса, подула на него и отправила в рот, наслаждаясь изысканным ароматом и богатым вкусом кушанья.

– Точно не знаю, но говорят, что раньше были сильные менталисты, которым это было под силу, – затем увидела, что делает внучка и скомандовала властным голосом:

– Хватит рассуждать о том, что нам не ведомо и мы не в силах изменить! Положи крышку на место и марш мыть руки. Пора за стол!

Бабушка всегда оставалась бабушкой. И ее принципы были непоколебимы, не зависели от возраста внучки или других обстоятельств.

Позже, доев последний кусочек ароматного жаркого, женщины перешли к любимому ягодному чаю.

– Бабуль, вот скажи, что ты понимаешь под словом «подвиг»? – Эва решила уточнить еще один волнующий ее вопрос.

– Подвиг? – бабуля сегодня не уставала удивляться вопросам, которые ставила перед ней внучка. – Наверное, это когда кто-то погибает во имя благой цели.

– Что, обязательно погибать? – Эвка испуганно округлила глаза, чуть не подвившись чаем.

– И откуда такие странные вопросы и не менее странная реакция?

Девушке пришлось рассказать об их с Мавкой приключении, правда, в усеченной версии, упустив то, что проникли в читальный зал они тайно.

– О, в такой интерпретации это может быть чем угодно! Я, например, считала, что вся моя жизнь с твоим дедом была подвигом! – рассмеялась старуха. – Только когда он погиб, поняла, что это были годы счастья.

– Бабушка, а ты была замужем? – изумилась девушка. Бабуля ни разу не упоминала его раньше. Поэтому у нее сложилось впечатление, что такого мужчины попросту не существовало.

– Ты посмела подумать, что твоя мать была незаконнорожденной? – возмутилась тира Руи. – Нет, я прожила в браке с моим Тилем целых десять лет.

– А какой была твоя девичья фамилия? – Эвка воодушевилась очередным приступом разговорчивости у бабушки. Но та помрачнела, сжала губы в тонкую линию и произнесла практически шепотом:

– Твоя бабушка, Эванджелина, имела большую глупость в молодости не присоединить фамилию мужа к своей. Мне казалось, что это сохранит мою независимость. А в итоге я сейчас даже не помню, каково было имя его рода. И зачем тебе эта искра? Поверь, счастья в нашем роду она еще никому не приносила.

Девушка поняла, что сеанс откровенности сова закончен. Она с одной стороны почти ничего нового не узнала. А с другой, узнала очень и очень много. И теперь поняла, что кроме «подвига», в ее жизни появилось еще много тайн, которые предстоит разгадать.

Вечером, уже сидя в своей комнате, где до сих пор на шкафу сидели куклы, она перебирала старые фотографии. Неожиданно в руки попал снимок, которого она никогда раньше не видела. На нем была изображена молодая женщина, которая двумя руками держала выше локтя руку мужчины. Она была белокура и улыбчива. На подбородке явно виднелась знаменитая ямочка, присутствующая у всех женщин из рода Руи. От Эванджелины она отличалась тем, что лицо у нее было длинным и узким. Тех милых округлых щечек, что украшали лицо девушки, не было и в помине.

Эвка всегда ненавидела свои щеки. Она очень надеялась, что детская припухлость с возрастом пройдет. Только щеки оставались одинаковыми с тех времен, когда она себя помнила. Будучи адепткой, без присмотра бабушки, она даже пыталась худеть. Но все усилия были бесполезными. Аристократического лица так и не получилось.

Мужчина же был очень и очень высоким. На полголовы выше женщины. Если судить по росту Эвки и бабули, мама никак маленькой быть не должна. Его голову венчала копна таких знакомых рыжих волос, завивающихся тугими локонами, а лицо украшала великолепная белозубая улыбка.

– Так вот ты каким был, мой отец! – по Эвкиной щеке покатилась непрошенная слеза. В мозгу девушки поселилась уверенность, что в живых их обоих уже нет. Иначе как люди, которые смотрят на нее с такой любовью могли ее бросить? Она подумала еще минуту, а потом решительно вытащила фото из крепления альбома и спрятала его в кармашке дорожного саквояжа.

Впереди было полгода практики, затем получение диплома и долгая работа на корону. Что ей придется долго и упорно заслуживать свою свободу, она уже не сомневалась. И когда получится в следующий раз навестить бабулю девушка точно не знала. Поэтому и решила, что такое фото лучше иметь при себе. Чем Элмак не шутит? А вдруг появиться какая-то ниточка? А если и нет, то она хотя бы сможет демонстрировать фото своих родителей.

Через какое-то время, решив, что пора заканчивать этот длинный и необычный день, она тщательно умылась, стараясь смыть со своей кожи все тревоги и страхи. А затем с удовольствием улеглась под белоснежные хрустящие простыни, которыми всегда славился дом Руи, и закрыла глаза. Во сне она бежала по берегу моря. Ласковые волны ласкали ее босые ступни. В какой-то миг девушка поняла, что видит себя крохотной малышкой. А вдали ее ждут женщина с ямочкой на подбородке и мужчина с копной рыжих волос. Да только добежать до них у нее так и не получилось.

Глава 8

Обычно каникулы пролетают незаметно. Только в этот раз все было наоборот. Эвка уже была душой в банке фон Эйтманов. А тело пока еще гостило у бабули. Но пожилой женщине не скажешь, что хочешь быстрее от нее уехать. И тира Руи-младшая терпеливо переносила старушечье ворчание, что девушка плохо ест, мало гуляет и вообще на соседских парней не смотрит.

Скажи ей об этом лет десять назад, слова вызвали бы по меньшей мере шок. Хотя она училась и работала с полной отдачей, бабуля всегда находила поводы для ворчания и воспитательных бесед. А сейчас ей было откровенно скучно с бывшими деревенскими подругами. Как ни крути, а столичная жизнь наложила определенный отпечаток. Нет, наряды ее не интересовали, как и вся остальная мода. Бывшая подружка тира Миранда даже фыркнула, побеседовав с Эвкой:

– Какая ты зануда стала! О моде поговорить не хочешь, столичных секретов не выдаешь. Боишься, что мы лучше тебя одеваться начнем?

А ей просто говорить было не о чем. Она шла в магазин и покупала то, на что хватало денег. Или перешивала старые платья, доставшиеся в наследство от мамы и бабушки. Просто старалась сделать фасоны похожими на те, которые носили богатые соседки по комнате. Да и Мавка, зная трудное материальное положение подруги, всегда щедро делилась остатками лент, кружев и прочих женских мелочей. Тира Руи никогда не приняла бы в подарок платье, а вот кусочек кружева считала вполне даже допустимым. Причем Мавритания с Гилларой без проблем менялись иногда платьями, шляпками и даже драгоценностями, хотя подругами никогда и не были.

– Эва, у тебя нищенское мышление! – возмущалась иногда подруга. – Почему ты вбила себе в голову, что не можешь взять мое платье?

Она же предпочитала отмалчиваться, понимая, что подруга, в общем-то права. Но своим принципам девушка изменять не хотела. И лишь однажды рискнула попросить у соседок брошку. Да только судьба преподнесла ей подарок от теры фон Эйтман.

– Бриллианты от поклонника? – бабуля сразу заприметила украшение, которое Эвка не снимала с корсажа, стараясь приспособиться к его блеску. Девушка решила, что это отличительный знак работников банка и старалась к нему привыкнуть, чтобы носить с непринужденностью богатых дам.

Узнав истину, старая дама скривилась и даже не стала комментировать. Хотя все мысли и так были написаны у нее на лице, и Эва без слов поняла слова, которые проскочили у бабули в голове.

Наконец пришел день прощания. Эванджелина аккуратно упаковала вещи в свой чемодан. Как не отнекивалась, бабуля все-таки сунула ей пакет с пирожками. И сейчас, сидя в купе, которое оплатила старуха, запивала выпечку сладким чаем, потратив на него последнюю медяшку, так как когда будет обед, неизвестно, мысленно поблагодарив настырную старуху.

Поезд нес ее по безграничным просторам Иррейской империи. А Эвка вдруг поняла, что в эту секунду почти счастлива. Ей довелось родится в красивой, богатой стране. И сейчас она едет, чтобы начать работу в очень престижном месте.

Дорога в Эханосбург прошла не так интересно, как в Риту. Но была намного более комфортной. Она успела подремать, почитать и не заметила, как прибыла в столицу.

И тут всплыла проблема, о которой она просто не знала: во время практики жить адептам в общежитии академии не полагалось. Попросив разрешения у тиры Бруни, она оставила свой чемодан на вахте и пошла в банк, в надежде получить хоть какой-то аванс. Иначе пришлось бы ночевать на вокзале или проститься на постой к Мавке, которой родители сняли особняк. Умом Эвка понимала, что это вполне разумно. Зачем подруге столько пустующих комнат? Но как она бы смотрела в глаза родителям Мавритании, если бы те нагрянули в гости, просто не представляла. Да и особняк располагался на территории, находившейся далеко от места практики, это было в другой стороне города. Эвке грозили бы разорением траты на извозчиков или регулярный недосып, так как пришлось бы каждый день вставать в пять утра.

Банк Эйтманов сильно выделялся на фоне городских построек. Обычно в историческом районе строить новые здания выше пяти этажей запрещалось. А эта башня из стекла и черненой стали возвышалась этажей на двенадцать, не меньше. Что только не могут деньги! К этому печальному выводу девушка пришла давно. А сейчас с затаенным восхищением глядела на строение, моля Элмака, чтобы госпожа еще была на рабочем месте.

Охранник с презрением оглядел ее чистенькое, но бедное платьишко. Но заметив две переплетенные буквы Э на груди, сразу поменял выражение лица.

– Что желает тера? – он нарочито повысил ее в титуле и склонился в низком поклоне.

– Я бы хотела видеть теру Эннари, – с достоинством ответила Эвка, стягивая с рук кружевные печатки, которые натянула для солидности. Но чувствовала себя в них некомфортно.

– Вам назначено? – все также подобострастно уточнил секюрити.

– Да, но на завтра. А мне хотелось бы решить некоторые вопросы сегодня.

– Одну минутку! – кивнул мужчина, быстро пробежал пальцами по клавишам и что-то негромко сказал. Затем развернулся к Эвке и уже громче добавил:

– Присядьте в кресло. Сейчас к вам подойдут.

Не успела девушка расположиться, как откуда-то из глубины здания к ней вышел мужчина в черной форме, сидящей на нем как вторая кожа.

– Добрый день, тира Руи! – поздоровался мужчина, сразу назвав ее по имени, чем немало удивил. – Меня зовут Ганс Роттерберг. Я личный помощник теры фон Эйтман. Дело в том, что ее светлости сейчас нет на месте. Но она предупредила меня о том, что вы сегодня приезжаете и велела решить все проблемы, которые могут у вас возникнуть.

Эвка глубоко вдохнула и сильно покраснела. Одно дело просить аванс у работодательницы и совсем другое расписываться в своей беспомощности перед импозантным мужчиной. Он заметил ее румянец и вопросительно выгнул бровь, но комментировать ничего не стал. Девушка же не знала, что Ганс и так знает всю ее подноготную, даже, наверное, больше чем она сама.

– Видите ли, тер… – начала она.

– Тир! – с улыбкой мужчина поправил посетительницу, немало удивив ее этим. Обычно, когда называли более высоким титулом, никто не поправлял.

– Тир, – согласно кивнула девушка. – Нельзя ли мне получить небольшой аванс за будущую работу. А то у меня возникли непредвиденные проблемы с жильем.

– Наверное, можно, – мужчина пожал плечами. – Но дело в том, что тера велела разместить вас в служебной квартире, которая имеется в наличии у банка. Обычно в ней мы размещаем командированных к нам гостей. А вы же и есть командированная. Пойдемте, я вас провожу!

Эвка еще сильнее зарделась от радости. Это означало, что нежданно- негаданно исчезла одна статья расходов. А тот факт, что ей не на что есть, она озвучить уже постеснялась, решив, что вполне может потерпеть до завтра. Но и здесь ее ждал приятный сюрприз. После того, как ей выдали ключи от однокомнатных апартаментов с небольшой кухонькой и отдельной ванной комнатой, Роттерберг проводил ее в уютный холл неподалеку. В холле стояла оргтехника, а также чайник и кофе-машина. В большом блюде лежали свежие фрукты. Рядом стояли вазочки с печеньем и конфетами.

– Это холл для наших гостей, чтобы у них была возможность поработать в свободное время и перекусить. Пользуйтесь, не стесняйтесь!

В этот миг Эванджелина Руи поняла, что счастье все-таки существует.

Вчера она чувствовала себя минимум королевой. После принятия ароматной ванны (о, как долго она об этом мечтала, особенно споласкиваясь в тазике на кухне у бабули, так как баню топили раз в неделю), высушила волосы крупицами магии. Это она умела и, главное, могла. А затем устроилась на широкой, в меру мягкой кровати и блаженно зарыла глаза. И даже не заметила, как уснула.

Утром проснулась от городского шума, который доносился сквозь стекла на окнах. Минус центра города. Но, глянув на часы, поняла, что это все-таки плюс. Будильника у нее не было. И если бы не шум, проспала бы еще пару часов точно. А до начала рабочего дня оставалось всего минут тридцать..

Девушка спешно вскочила с кровати, даже не заправив ее после сна. Решила, что один раз это можно пережить. Никто же к ней не зайдет, пока она на работе? Спешно умылась, привела в порядок волосы, убрав их в строгий пучок и надела привычное серое платье. Такое в её гардеробе было единственным. Но у него были сменные белые воротнички, которые освежали и меняли образ. Девушка могла каждое утро их менять. И тогда никто бы не посмел сказать, что ночью дома она не ночевала. Поблагодарила святого Элмака за чай, который ждал ее в холле, уже нагретый. А в вазочках были свежее печенье и конфетки. И что было особо приятно, на тарелочке лежал свежепожаренный омлет.

Эвка втянула носом запах блюда и подавилась слюной. Но притронуться к нему не посмела. Мало ли кто это для себя заказал? Но тут в холл зашла молоденькая девушка в форменном коричневом платье, белом фартучке и наколке в волосах.

Горничная? Эвка очень сильно про себя удивилась, но виду не подала. Раз сунулась в обитель богатых людей, нужно уметь держать марку и, хотя бы, притворятся им ровней, иначе сожрут и косточек не оставят. Это истину она почерпнула из рассказав Мавки с Гилей. А те знали, о чем говорили.

– Доброе утро, тера! – девушка присела в книксене. – Простите, я не знала, во сколько вы встаете, поэтому приготовила завтрак немного раньше. Еще какие пожелания будут?

Эвка внутренне поморщилась. Она еще вчера позавидовала тиру Роттербергу, с какой легкостью он поправил ее «тер» на «тир». И призналась себе, что она так не может. Поблагодарила девушку и сказала, что больше ей ничего не требуется, запоздало сообразив, что драконы, к коим себя причисляла тера Эннари, самые первые скопидомы и жмоты. По крайней мере, так о них рассказывали в сказках. Научных трактатов об этой исчезнувшей расе адептке Руи держать в руках не приходилось. И вполне возможно, что ей выставят внушительный счет за все эти шикарные условия. Одна надежда на высокую зарплату, на которую она рассчитывала.

Девушка встала из-за стола сытая и довольная. Поправила волосы перед большим зеркалом у выхода из холла, внутренне порадовавшись, что живет прямо на работе, и пошла сдаваться тере фон Эйтман.

В просторной приемной главы банка уже с утра толпились люди и маги. Их было так много, что Эвка испугалась. Она прекрасно осознавала, что может не попасть на прием до обеда. И это было бы маленькой трагедией: в первый же рабочий день опоздать на полдня, даже если это произошло по независящим от тебя причинам. Поэтому набралась мужества и протиснулась к сидящему в кресле начальнику безопасности, с которым познакомилась вчера. Благо он тоже был здесь, а телосложение девушки и опыт работы в таверне помогли сделать это с наименьшими усилиями.

– Доброе утро, тир Роттенберг! Мне нужна ваша помощь, – выпалила она на подходе, боясь, что он сейчас встанет и исчезнет. И тогда она точно не будет знать, что делать дальше.

– Помощь? – мужчина выгнул бровь. На его лице прочитался вопрос: «Как, уже?». Но вслух он лишь спросил:

– Слушаю вас!

– Мне было велено утром прибыть в распоряжение теры фон Эйтман. Но боюсь, что в этой очереди простою до обеда и завалю свой первый рабочий день, – Эвка произнесла это все на одном дыхании, боясь что-нибудь упустить, затем смущенно улыбнулась, теребя пальцами подол юбки. Слава Элмаку, мужчина коротко кивнул, встал на ноги и резко постучавшись, вошел в кабинет начальницы. Кто-то из присутствующих что-то попытался вякнуть, но был награжден таким взглядом, что тут же умолк. А еще через минуту Эванджелина Руи входила в кабинет владелицы банка.

Глава 9

Тера фон Эйтман восседала в кресле, словно она была не владелицей банка, а самой настоящей королевой. Хотя о ее происхождении было известно мало. И вполне могло стать, что она действительно принадлежала к монаршей семье. Завидев девушку, Эннари приветливо улыбнулась, мельком глянула на золотые часики на запястье и приказала:

– Ганс, оставь нас. Ближайшие пятнадцать минут я буду занята для всех. Необходимо организовать тишину и порядок.

Мужчина коротко кивнул и вышел, плотно притворив за собой двери.

– Прошу, присаживайся! – пальчик с алым маникюром и перстнем с огромным бриллиантом изящно указал в стоящее рядом со столом кресло. Эвка была уверена, что ее сейчас будут расспрашивать о биографии, способностях и умениях. Устроилась удобнее, сложив руки на коленях, как прилежная ученица, и приготовилась к вопросам. Но дальнейшие слова работодательницы ее удивили:

– Если ты думаешь, что я буду расспрашивать тебя про твои таланты, то ошибаешься. Все что мне нужно, я уже знаю. Моя служба безопасности отлично делает свою работу. Как, впрочем, и все остальные служащие, – с этими словами женщина достала длинную сигарету, зажав ее между тонкими пальцами. Красивые кисти рук, узкое породистое лицо, длинная шея с жемчужным ожерельем просто кричали о принадлежности Эннари к высшим слоям общества. А Эвка грустно вздохнула. Ей с ее «миленькими щечками» и крупными ладонями никогда не подняться до таких высот. И принцессой она себя представляла лишь в далеком детстве.

Эннари же по-своему объяснила изменившийся взгляд девушки, поморщилась и небрежно бросила:

– Знаю, знаю, что дурная привычка, – кивнула в сторону сигареты. – По молодости пристрастилась, до сих пор избавится не могу.

Эвка же пожала плечами, давая понять, что ей это в общем-то все равно.

– А ты молодец! Первое испытание прошла! – неожиданно улыбнулась хозяйка кабинета. Эвка подняла на нее удивленный взгляд:

– Какое?

– Проникла ко мне в кабинет в назначенное время, – усмехнулась фон Эйтман. – Ты вошла в эту дверь ровно в 8-00. Поэтому я хочу предложить тебе немного иную должность, чем было в распределительных документах.

Женщина выдержала паузу, заставляя сердечко девушки биться учащенно. А затем улыбнулась, демонстрируя миру отличный белоснежный оскал с несколько более длинными клыками, чем бывают у простых людей.

– Неужели, правда дракон? – мелькнула мысль в голове у практикантки. Но додумать ей не дали.

– Я беру тебя на должность своей помощницы.

– Я согласна! – выпалила Эванджелина, не заботясь о том, что со стороны это могло бы выглядеть несколько смешно.

– Вот и замечательно, – улыбнулась банкирша. – Правда, здесь есть одно маленькое «но»! Платить мы тебе будем по 150 су в месяц. За квартиру и питание будем вычитать по 30. Согласна?

Даже оставшиеся 120 су были целым состоянием! Эвка была согласна на все, кроме маленькой зарплаты. Она кивнула головой. Драконица умела считать деньги. Брала за услуги много (месячная стипендия в академии была 15 су), но и платила хорошо. А она наконец-то сможет купить то синее платье в горошек в лавке мадам Митью!

– Но это еще не все. Мне нужно, чтобы моя помощница ездила со мной по миру, – о, об этом тира Руи могла бы только мечтать! Только последние слова озадачили ее:

– И в том числе за Синие горы!

Все жители Иррейской империи без исключения знали, что простым людям за горы хода нет.

– Но как? – девушка почувствовала, что к ее глазам подступают слезы. Неужели из-за прихоти работодательницы она лишиться столь замечательного места. Или что она этим хотела сказать?

– Для начала тебе придется дать клятву о неразглашении. Это стандартная процедура для банковских работников. А потом ты узнаешь все остальное.

Эннари щёлкнула пальцами, и откуда-то из воздуха ей на стол свалился золотой кинжал с ручкой, украшенной сапфирами и изумрудами. Эвка такой красоты в принципе никогда не видела. Ей тут же стрельнула в мозг мысль, зачем делать таким красивым орудие убийства? А затем пришло понимание того, что и магию перемещения в таком виде она лицезрела первый раз. Даже лучшие преподаватели в академии могли лишь что-то достать из пространственного кармана. Для этого туда нужно было как минимум залезть или сунуть руку. А вот так щелкнув пальцами? Это был высший класс.