Бастард рода Неллеров. Книга 4

– Второго убейте, – отдал приказ.

– Повесить? – уточнил Ригер.

– Зачем верёвку тратить? – пожал плечами. – Пусть заколют. Не люблю сложных решений, если всё можно сделать проще. Сам ведь мне когда-то такое говорил.

Дядюшка подобную мудрую фразу никогда не говорил, да разве он сможет об этом помнить? Мало ли что произносилось им при воспитаннике за четырнадцать-то лет.

Мольбы и предсмертный крик приговорённого мною человека раздались в тот момент, когда группа Эрика углубилась в лес по одной из звериных троп, уходящих от дороги почти строго перпендикулярно.

До балки, где таились наши враги, если по прямой, было примерно полторы мили, не так уж далеко, потому Ромму и удалось со взгорка приметить необычное поведение птиц в том районе. Однако его отряду предстоит проделать путь вдвое длиннее, причём половину пешком. Успеет ли за час? Пожалуй, дам я ему чуть больше времени. Надо же ещё и подготовиться к встрече гостей.

Отправляясь из обители, долгого привала с организацией питания я не планировал, но каждый опытный вояка всегда имеет запас еды и воды при себе.

Дал команду на организацию стоянки, а сам вернулся к исполинскому дубу.

– Ник! – позвал приятеля. Когда тот прибежал, я спросил: – Тебе наши девчонки чего-нибудь вкусного в дорогу положили? Видел, как Валька большой узелок отдавала. Что в нём?

– Как обычно, сыр, окорок, лепёшка, луковица. И это, ну, горшочек мёда в сотах, Юлька передала.

– Поделись. – Жестом предложил ему сесть рядом. – Мёдом, говорю, поделись.

Плохо отбирать угощение у товарищей, но мне сладкого захотелось, а никто, зная моё к нему равнодушие, ни мёда, ни пирожных, ни пирожков с вареньем мне в сумку не положил.

Ну, Юлька, вернусь, получишь у меня на орехи. Хотя ладно, прощаю, откуда тебе было знать, что на меня вдруг накатит тяга к сладкому, как на солёное у беременных женщин? Ты же не провидица.

Бегавший к своей кобыле, вернее, к притороченной у седла сумке Николас вернулся с мёдом.

– Вот. – Покосившись чуть опасливо на разместившегося справа от меня милорда Монского, новик сел на прежнее место и протянул мне горшок. – Угощайтесь, ваше преподобие.

Я так и не научился с достаточной степенью точности определять время по солнцу, а носимо-возимые часы, подозреваю, наша обитель ещё не так скоро изобретёт. Зато другие легко обходятся без часовых механизмов.

– Нам уже пора, милорд, – подъехал ко мне делавший объезд выставленных постов Ригер. – Ромм наверняка на месте.

– Раз так, то по коням, – приказал вставая.

Глава 4

– Ваше преподобие, – услышал за спиной голос заботливого Ригера. – Вам туда не нужно ехать в первых рядах.

Наш отряд достиг места, где нужно было свернуть в лес, чтобы кратчайшим путём выйти к стоянке виргийских диверсантов. Дорогу нам показывал Алекс, выживший пленный, он сильно побит, его левая рука изувечена, но в седле держится, и ладно. Исцелить? Да ну, к чёрту. Только время и магическую энергию зря переводить.

Нет, этого наблюдателя мы убивать не станем, но его дальнейшая участь совсем не радужная. Закончит свою жизнь или в кандалах на каком-нибудь руднике, или на арене амфитеатра, шансов выйти победителем в гладиаторской схватке у этого неуклюжего парня, к тому же оставшегося с одной действующей рукой, никаких нет. Да и пёс с ним. Вражеский лазутчик – последний человек, о котором я стал бы переживать.

– А я и не спешу, – обернулся к старшему сержанту и увидел не только у него, а и у Карла нацеленные на меня настороженные взгляды.

Зря вы так смотрите. Будь я в самом деле четырнадцатилетним юнцом, то, конечно же, сейчас бы рвался в бой, мечтая о славе победителя в сражении, тем более что риска для меня никакого нет, амулеты и крепкая охрана не дадут в обиду.

Только вот с моим-то настоящим жизненным опытом лезть в каждую драку, что та затычка в бочку, как-то даже несолидно. Обойдусь без дозы адреналина в крови. Успею ещё навоеваться. В прошлом бытии хлебнул этого вдосталь, чувствую, и здесь достанется с лихвой.

Впереди множество настоящих сражений, и ладно бы лишь тех, что идут на поле брани. Вокруг меня вскоре закрутятся настоящие политические, религиозные и даже династические схватки.

Последнее настораживает больше всего. Не хочу, чтобы за меня кто-то что-то решал, используя как быка-производителя. Да, такой вариант возможен. Спасибо сестрице Агнии, просветила в одной из тех долгих и многочисленных бесед, которые мы с ней вели, когда ездили в войско нашего будущего зятя и возвращались оттуда обратно в Готлин.

Как только станет известно в дополнение к моим целительским способностям ещё и о немереных боевых возможностях, так многие власть имущие быстро сумеют, сложив два и два, получить верное число четыре.

Разумеется, точное количество оттенков энергии моего источника тотчас не определят, но сразу поймут, что их до чёрта. Получить такого могучего мага в качестве отца сильного потомства захочет любой могущественный род. Включая королевский.

Да-да, королевский. Помню, я тогда на привале, в дне пути до Готлина, услышав от прекрасной маркизы о своей сверстнице принцессе Хельге, сестре нашего правителя Эдгара, подумал, что ослышался. Рассмеялся тогда, смешно мне стало. Муж принцессы – кто он? Консорт?

Не поверил. Не может же такого быть, чтобы, как в немецкой сказке, королевская дочь за свинопаса замуж пошла, пусть я и не свинопас, а сын служанки, только что это меняет? Таких мезальянсов в средневековье не бывает.

Оказывается, может и бывает. Сестрица без шуток об этом говорила. Не учёл я, что здесь не обычные дремучие века, а магические, и наличие мощного источника сломает все сословные преграды.

Так получилось, что уже четыре поколения правителей Кранца магически слабее своих вассальных родов, и верный слуга не только Создателя, но и короны кардинал Марк Праведный уже не первый год подыскивает для Хельги супруга максимальной одарённости.

Пока его поиски успехом не увенчались. На тех претендентов, которых он находил, у их родов имелись свои матримониальные планы, отличные от того, чтобы стать приживалой при дворе, ничего не решающим и без каких-либо перспектив.

Там, в королевском дворце, вообще всё мутно. Агния подробности мне не объяснила – не захотела или не успела, наше путешествие подошло тогда к концу, – но у меня достаточно опыта, чтобы и по недосказанному складывать более или менее правдоподобную картину.

Если для нашего религиозного фанатика и аскета кардинала Марка укрепление власти короны – это, что называется, идея фикс, то вот молодому королю и ещё более молодой восемнадцатилетней королеве Люсильде брак принцессы с могучим одарённым будет весьма опасен в дальнейшем.

Своих детей у монаршей четы нет, но это пока. Когда-то они всё равно появятся, и наличие у наследника или наследников двоюродных братьев-сестёр, намного более сильных магически, само по себе для них опасно. При дворе всегда найдутся те, кто готов сменить задницу, сидящую на троне.

Вполне может так случиться, что и взросления детей Хельги ждать не станут. Принцесса, имея могущественного мужа-консорта, и сама в состоянии предъявить права на престол. В аристократических родах Паргеи, в том числе и правящих, никакой половой дискриминации в вопросах наследования нет. Феминисткам здесь не место. Без них всё давно решено.

Не мог, конечно же, не задать ей вопрос о своём статусе как духовного лица, не имеющего права вступать в брачный союз. Смысл ответа красавицы Агнии свёлся к одному слову: наплевать. Понимаю, когда власть имущим что-то нужно, они всегда готовы игнорировать правила, ими же написанные. И тут мир, основанный на правилах.

Кардиналу ничего не стоит настоятельно попросить самого Наместника, его святейшество Степа Восьмого, и тот освободит меня от служения Создателю. Понтифик имеет такое право и всегда готов идти навстречу своему ставленнику Марку Праведному. Вообще, нынешняя власть в Кранце – и светская, и духовная – дёргается из империи за верёвочки.

Сестра мне в открытую, правда, понизив голос до шёпота и убедившись, что не слышат даже её верные Гейла с Лейлой, поведала: за преждевременной кончиной нашего бывшего короля Петра Третьего стоит император Флавий Неустрашимый.

Уж не знаю, кого там этот правитель не устрашился, наверное, огромного десанта чернокожих воинов с материка Эвтория, десять лет тому назад высадившегося на побережье Юстиниана и разграбившего все портовые города, пока Флавий сидел взаперти за стенами своей столицы и собирал войска. Но интриган, думаю, он первостатейный, раз может настраивать сына против отца в борьбе за трон.

Маркиза-то промолчала, а мне и так понятно, что без согласия наследника Эдгара, хотя бы молчаливого, никто бы его папашу на охоте не подстрелил. Стрелка, кстати, так и не нашли. И ведь всё тот же яд агалары использовали, что и при убийстве моего здешнего биологического отца. Совпадение? Не думаю.

Ладно, не о том мысли-то. Просто надо помнить, что предстоит мне вечный бой во всех сферах жизни, покой нам только снится, расслабляться не следует.

Готов ли я с радостью снять с себя церковные облачения? А вот не знаю. Пока мне в целом всё нравится, хотя первая эйфория уже прошла и начинаю брюзжать по разным поводам. Человек – существо ненасытное. Нет, скажу лучше менее обидно: нет пределов совершенству. Как бы хорошо ни было сейчас, всегда надо стремиться к лучшему.

– Смотри не вздумай что-нибудь выкинуть, – предупредил нашего пленника кавалерийский сержант, наведя в его сторону арбалет. – Сразу же болт получишь. Понял? Всё, двигай первым. Показывай путь.

Как по мне, бедолага Алекс в дополнительном запугивании не нуждался. И так вон трясётся как осиновый лист.

– Степ, мне бы хотелось поехать с передовым отрядом, – произнёс милорд Монский.

– Да я-то чего? – пожал плечами. – Я не возражаю. Разделимся. На тебе авангард, на мне арьергард.

Арьергард, кавалергард. Рифма. Вспомнилась строчка о кавалергарде и его недолгом веке. Из какой это песни? Уже не вспомню. А ведь правда, начинает постепенно ностальгия подкрадываться. Слишком часто вспоминаю прошлую жизнь. Разве это плохо? Ну, когда как.

Карл тут же ударом шпор послал коня вперёд и занял место в середине кавалерийского десятка. К солдатам присоединились и пятеро гвардейцев, остальные остались при мне, в том числе и дядюшка, заметно успокоившийся, поняв, что его воспитанник первым в бой не рвётся, и дружок мой Николас с выражением скорби на лице от осознания случившегося расклада – не бывать ему сегодня героем.

– Не вешай нос, Ник, – протянул руку и ободряюще похлопал новика по плечу. – Поехали.

Мы въехали на тропу, замыкая строй. Тропа была узкой, вилась между деревьями, и двигаться приходилось в колонну по одному. Мой будущий лейтенант, возглавивший нашу группу, хмурился, но сделать в плане прикрытия милорда Степа с боков ничего не мог.

Амулетами я увешан, как дворняга блохами, не знаю, чего он так сильно переживает, десяток-другой стрел или болтов моя защита легко уведёт в сторону, даже притом, что здесь в лесу стрельба может вестись только с близкого расстояния. Не зря я нашёл более сложное плетение воздушного отпора и не пожадничал для себя и своих близких драгоценных камушков.

– Слышите, ваше преподобие? – обернулся назад ехавший впереди Ригер.

– Не глухой, – согласился.

Впереди, ярдах в двухстах, может, трёхстах, раздались неразборчивые крики и звон оружия. На панические вопли крики не очень походили, значит, наш отряд виргийцы заметили заранее и успели подготовиться.

Молодцы, чего уж. Бдительности не теряли, хотя непонятно, почему наш проводник о караульном не предупредил? Вряд ли этот Алекс решил изобразить из себя героя, скорее всего, командир диверсантов постоянно менял расположение караульного поста, а может, и вовсе свою стоянку ближе к дороге передвинули. Чего я гадаю? Сейчас всё и узнаем.

Движение мы не ускорили, ехать быстрее без угрозы крепко стукнуться лбом о дубовую ветку не получится, однако и не тащились, как черепахи, наши лошади шли скорым шагом.

– Курцев здесь много! – раздался зычный голос.

Так-то мы кранцевцы, но виргийцы почему-то называют нас курцами. Звучит почти как фрицы, даже обидно немного.

Дошло до врага, что мы значительно превосходим его силами. И что он будет делать? Побежит или сдастся? Ну, мои орлы готовы к любому развитию событий. А вот противнику достался ещё один неприятный сюрприз.

Наша группа уже приблизилась к поляне, где шла звонкая рубка мечами, как вдруг среди дубов-колдунов заметил ярко-синюю змейку, разрезавшую воздух и обрушившуюся вниз. Последовал жуткий вой. Не знал бы, что там впереди люди убивают людей, подумал, что это волк волчицу зовёт.

Использованное заклинание было из арсенала милорда Монского. Отлично, Карл. Сколько времени ушло на создание плетения водяного аркана? Уверен, не больше пяти минут. Не зря мы долго и упорно тренировались.

– Ваше преподобие, не торопитесь, – перегородил мне путь Ригер, когда я, ускорив кобылу, догнал его на развилке звериных троп. – Там ещё ничего не кончилось.

– Да ладно тебе, дядюшка. Мы победили, и враг бежит. – Вспомнилась строка из песни «Как ныне сбирается Вещий Олег отмстить неразумным хазарам». – Ох, смотри, нашёл-таки свою стрелу. От судьбы не уйдёшь, – философски заключил при виде нашего проводника, убитого арбалетным болтом в глаз, и его коня, мечущегося между дубами и еловым подлеском. – Зато на каторгу не попадёт.

Вряд ли виргийский караульный специально выцеливал предателя. Скорее, просто выстрелил в ехавшего впереди колонны. Мудр кавалерийский сержант оказался, поставив бедолагу Алекса в голове отряда. Как же его зовут, этого сержанта? Всё время забываю. Кажется, Игорь. Да, точно, так и есть.

По мере расширения знакомств хоть флеш-память для мозга ищи. Реально, одних только должников, кому спас жизнь, восстановил руку, глаз, колено, разбитую голову или пробитую стрелой грудь, накопилось столько, что могу полноценную роту сформировать. Хорошо, не роту, но пару взводов наверняка.

– Милорд Карл возглавил погоню, – доложил мне один из гвардейцев передовой пятёрки, когда мы выехали на поляну, служившую стоянкой виргийской разведывательно-диверсионной группы. – Четверо ушли. Остальные здесь легли, – обвёл он рукой вокруг себя.

На поляне четыре больших шалаша, два потухших костра, тела девяти убитых виргийцев, гвардейцы все в сборе и двое раненых солдат.

Ничего себе. При таком-то численном перевесе, имея в составе отряда боевого мага, и почти неожиданной атаке умудрились понести потери. Как так-то? Похоже, в противники нам достались хорошие вояки.

– Что с ними? – спросил, спрыгивая с коня.

А ведь почти джигитом стал, могу вовсе не пользоваться стременами, ни когда сажусь в седло, ни покидая его. Молодое тело натренировал в силе и ловкости. Верховая езда в этом помогла ненамного меньше, чем занятия фехтованием.

– Курт стрелу в плечо получил, там ничего серьёзного, – ответил гвардеец. – А Олафу удар мечом в голову пришёлся. Шлем спас, раны нет, но мычит и ничего не соображает.

Опа, неприятно, если иметь в виду бедолагу Олафа. С Куртом всё понятно, плёвый вопрос, четверть часа, и будет как новенький, а вот с сознанием шутки плохи. Имеются исцеляющие плетения, только их воздействие туманно и без гарантии результата. В том смысле, что кому-то при каких-то обстоятельствах помогает, а некоторые так и остаются на всю жизнь дурачками.

Вот и Олаф теперь мог бы до конца дней ходить в шлеме, трясти головой, мычать и бессмысленно улыбаться, как это делает сейчас, когда подошёл к нему.

Не переживай, славный воин, с подобной проблемой я уже сталкивался, так что теперь во всеоружии. В Лисичках я с таким же обормотом долго провозился, чудом поставил на ноги, повезло мне и тому пациенту, что он с коня упал, ударившись головой об кочку, а не об камень.

Выводы из тех своих целительских мучений я сделал и нашёл в старинном фолианте нашей библиотеки – спасибо брату Валерию, главному библиотекарю, вспомнившему о давно забытой в кладовой книге – редкое, очень сложное и почти всем магам непосильное плетение возвращения разума.

– Сергий! – обернувшись, громко позвал своего секретаря.

Он оказался прямо за моей спиной и чуть не подпрыгнул от моего грозного призыва.

– Так это, – отступил он на шаг, видимо, опасаясь при следующем моём призыве оглохнуть.

– Неси сюда ту старую книжку, – приказал.

– Это у которой мыши обложку подъели?

– А ты ей переплёт не поменял разве? Я же вроде бы тебе говорил! – посмотрел на нахмурившего брови парня и вспомнил, что нет, не говорил. Собирался только. – Ладно, неси её уже. Только не говори, что в обители оставил.

– Не оставил. – Он развернулся и побежал к своему коню, оставленному на попечение Николаса.

Олаф, тёзка кучера Агнии, смотрел каждым глазом в разные стороны. Чем же ему прилетело? Неужели от меча так башкой можно повредиться? Ай-яй-яй. Надо, пожалуй, себе и амулет возвращения разума сделать. Карл всегда, ну почти всегда, где-то рядом, случись со мной что-то подобное, активирует.

Я под рубахой целое ожерелье из магических камней таскал, одним артефактом больше, одним меньше, тяжелее носить не станет.

Другая проблема имеется. Чем сложнее плетение, тем меньше времени оно сохраняется. Даже если буду брать за основу бриллианты, всё равно много придётся убивать на постоянное восстановление амулетов. А куда деваться? Безопасность дороже.

Принесённая книга передо мной, спутники отошли подальше, чтобы не мешать. Похвально. Так, восьмая вроде страница. Да, она.

Плетение из тридцати пяти нитей, одна из которых бледно-розовая. Где-то читал, совсем недавно, что это самый редкий оттенок. Недостаточно иметь множество разновидностей энергетических нитей, надо ещё, чтобы среди них были нужные. Слава Создателю, у меня такие есть.

Я имба? Точного значения этого слова не знаю, пару раз слышал от Леськи. Кажется, оно означает очень-очень крутого парня. Тогда я имба, да. Полчаса не очень утомительных, зато требующих сильной сосредоточенности манипуляций, и вот взгляд моего клиента приобрёл осмысленность. Шишку у него в районе виска плетение возвращения разума не устранило, а вот мозги на место, вижу, поставило.

– Ваше преподобие? – Он потянулся рукой к ушибу на голове. – Что со мной?

Поднялся с корточек, ноги даже не затекли и не устали. Боже, как это здорово.

– Ничего особенного. – Не собирался в дополнение к имеющимся обо мне легендам рождать новые, к тому же такие, которые могут принести мне дополнительные проблемы. – Ушиб. Теперь всё в порядке. До сочетания в храме заживёт.

– Так, ваше преподобие, я ж уже женат. Рая моя в Неллере сейчас, она уборщицей в вашей школе работает. В бывшей вашей школе.

– Погоди. Это такая высокая, статная красавица? – уточнил, вспомнив здоровую дылду с мясистым носом, однажды огревшую меня и Чибита мокрой тряпкой.

– Она самая, – заулыбался Олаф. – Вы помните.

– На память не жалуюсь, – кивнул. – Ты вставай, хватит валяться.

Пошёл к Курту. Тот вполне хорошо себя чувствовал, но я не стал откладывать его исцеление, не захотел довести ситуацию до нагноения.

Для этой раны хватит и простенького плетения. Помнил рисунок почти наизусть, но почти не считается, так что полез в конспект, а пока скомандовал:

– Стрелу извлеки у него, Ригер.

Да, тут-то проблем нет, а вот моё предыдущее художество заставило задуматься. Вернул человеку разум, да, ни много ни мало. Какой я великий и могучий и летаю выше тучи. Вопрос в том, является ли это, ну, то, что я сделал, элементом пресловутой фэнтезийной ментальной магии? Почему бы и нет? В моём родном мире и боевая или целительская считаются сказкой, выдумкой.

Вот сегодня вернул Олафу на место мозги. А может, есть такие плетения, что позволяют, наоборот, их свернуть? Заставить человека плясать, или целоваться со столбом, или как мы в детстве пацана одного, Макена по прозвищу, уговорили лизнуть железную качель, тот так сделал и прилип. Смеху-то было. Особенно в кабинете директора, куда я и Саня пришли с отцами, а уж после-то, вообще умора, сидеть не могли.

Что-то меня опять носит мыслями из стороны в сторону. Не встречались мне плетения, которые бы полноценно можно было считать ментальными, способными влиять на сознание. Но кто сказал, что их нет или нельзя самому придумать? Ладно, придумать. Тоже мне, доктор Менгеле средневековой Паргеи нашёлся.

– Спасибо, ваше преподобие!

– Спасибо не булькает, Курт. – Я закрыл свой конспект и передал секретарю. – Назначаю тебе пять часов на плацу в полной выкладке, как вернёмся. Так глупо дал себя подстрелить. Почему без щита выскочил на поляну?

– Так думал, они побегут сразу. Их же мало было. – Солдат поднялся на ноги и налился краской. – Виноват.

Расслышал топот копыт приближающегося к поляне отряда всадников. Поднял взгляд и увидел довольное лицо милорда Карла, повоевал наконец-то, радуется. Как ребёнок прямо, честное слово. За ним Эрик Ромм, в поводу у которого лошадь со связанным пленником. Всё же захватили живым виргийского сержанта. И правильно сделали. Я-то допрашивать не стану, ни к чему, а вот в штабе нашей армии могут узнать у него что-нибудь интересное. Конечно, вряд ли, ну а вдруг?

Глава 5

Так, а это ещё что за географические новости? Я посмотрел на мутно-серую ленту водной преграды. Вроде на пути к Тризне, вольному поселению на южном берегу одноимённого озера, никаких речек мы пересекать не должны были. Не должны, да, но это только если верить той карте земель вокруг моей обители, что я частенько рассматривал у себя в кабинете. Специально ведь истребовал у брата Виталия самую подробную.

На местности же получается, что Шорстку, шириной в десяток ярдов водный поток, который полагалось оставить справа по ходу нашего движения, придётся преодолевать вброд.

Нет, ничего критического в таких обстоятельствах не вижу, глубина реки такая, что и гномы бы перешли по дну ногами, не захлебнувшись, вот только как после этого верить здешним топографам? Руки бы им поотрывал заодно с головами, честное слово.

– Тризна за тем лесом находится, – просветил меня милорд Карл, уже дважды ездивший нашим нынешним маршрутом. – Меньше трёх миль. Но вначале будет лагерь второго и третьего кавалерийских.

– Поехали тогда, – пожал плечами и помахал рукой солдатам передового дозора, остановившимся перед речкой и выжидательно на меня смотревшим. – Стой не стой, пьяным не будешь, а я уже есть хочу. Прогулка на свежем воздухе будит аппетит. Заметил? Надеюсь, маркиза нас угостит ужином.

– Да уж. Лейла и Гейла наверняка расстараются.

Мой вассал находился в прекрасном расположении духа. Герой. И врага только что громил, и встреча с любимой красавицей на носу. Что ж, я-то не против, путь радуется пока. Не знаю только, как долго продлится это счастье. С моим жизненным опытом мнится мне, что сестрёнка забавляется, не заметил в ней страсти, ни пылкой, ни вообще какой.

Едва половина отряда переправилась через Шорстку, а копыта моей кобылы только-только погрузились в прибрежную тину, как из секрета выскочили дозорные, среди которых узнал – издали, вот что значит юное зрение, прямо как у орла – того самого солдата Ивана Чайку, которому вначале восстановил глаз, а затем и спас жизнь. Да, теперь, по ходу, у меня повсюду будут встречаться должники.

Ого – подъехал, – а он уже сержант и командует дозором из десятка арбалетчиков? Ничего себе карьерист. Впрочем, не так уж часто встречающейся у обычных солдат храбростью, думаю, вполне своего повышения заслужил.

– Ваше преподобие! – Он улыбнулся до ушей, будто отца родного увидел. – Полковник Георг будет рад вас увидеть. Ему сказали, что вы сегодня должны приехать.

Георг Клинский – это тот самый полковник, с которым мы познакомились в Лисичках и провели несколько приятных, взаимно интересных бесед. Не против с ним ещё поговорить, вот только меня главнокомандующий ждёт, о чём я и сообщил сержанту Чайке.

Вижу, он расстроился, но когда получил от меня поздравление за унтер-офицерское звание и похвалу за проявленный героизм, вновь расцвёл и горделиво бросил взгляд на своих подчинённых, большинство из которых были вдвое старше его.

Всё, не сомневаюсь, этот парень за меня жизнь отдаст, случись что. Смотрит как преданная собака, мне даже неудобно немного.

Подумал, может, взять к себе на службу? А куда, кем? Решу попозже, сейчас не до этого. К тому же наш дальнейший путь встретился с преградой в виде большого табуна рассёдланных лошадей, их гнали на водопой. Пришлось отъехать под деревья, чтобы пропустить боевых коней. Немного из-за этого задержались.

Оказывается, Иван отправлял одного дозорного оповестить командира о моём прибытии, и полковник Георг встретил меня на границе своего лагеря – огромного количества шатров, палаток, шалашей, фургонов, телег, навесов из брёвен и лапника, загонов для свиней и овец, клеток с птицами, костров, столбов и перекладин коновязей, хаотически разбросанных среди рощ по лесным полянам, лужайкам и под деревьями.