Хохловская волость Смоленского уезда. Интересные разности

Смоленские судьи оставили Илью Фёдорова в «большом подозрении» в деле о партии корчемников в Краснинском и Смоленском уездах, и передали его Василию Ивановичу Рачинскому под подписку. Ловейко же подал рапорт об увольнении с должности, и уехал в своё имение в Рославльском уезде.

Конец 19 века, Хохловская волость разрастается, вбирая в себя всё новые и новые сельские общества. Ну сами посудите где Хохлово, а где Боровая, Алексино и Пелещино. А всё это уже Хохловская волость. В 1886 году Хохловский волостной сход ходатайствует перед Председателем Смоленского уездного по крестьянским делам присутствия о преобразовании Хохловского сельского одноклассного училища в 2-х классное Министерское училище с ремесленным отделением. Нам это училище волость обязуется выделять 575 рублей ежегодно.

Крестьяне, знающие ремесло, большей частью ушли в город, хотя и остаются приписанными к сельским обществам. По возможности они выкупают свои наделы и становятся уже землевладельцами. Государство же издаёт массу законов и предписаний о выкупной земле, что создаёт для крестьянских обществ большие проблемы. Поди разберись в ворохе предписаний и уложений. Ведь сама жизнь земледельца зависит от земельного надела. Вот и завален Хохловский волостной суд жалобами по земельному вопросу. А решения волостного суда можно обжаловать в Смоленском уездном съезде через земского начальника 4-гог земского участка, к которому относилась Хохловская волость. Там уже образованные господа-чиновники утверждали или отменяли решения волостного суда.

Крестьянка деревни Чернушек Евдокия Дмитриевна Доброхотова, швея, проживающая в Москве, обратилась в волостной суд с требованием забрать у Петра Лаврентьева, жителя той же деревни, один надел усадебной земли с постройками. После смерти её отца, лет 30 тому назад, всё имущество его поступило в пользование к бабушке истицы Агафьи Корнеевне. Она и отдала его в аренду, а деньги использовала на своё пропитание. А лет пять назад продала усадьбу и постройки Петру Лаврентьеву за 60 рублей. После смерти бабушки Евдокия заявила свои права на имущество отца своего, так как считала, что после его смерти она являлась его единственной наследницей, а бабушка не имела права продавать её имущество. Волостной суд решил, что бабулька действительно не имела права продать усадьбу, и возвратил дом с постройками и огородом Доброхотовой. В уездном съезде Петр Лаврентьев попытался доказать, что 30 лет Евдокия Дмитриевна не имела ничего против владения и распоряжения усадьбой своей бабушкой, и что за давностью лет, которые он обрабатывал эту землю и платил за неё все подати, усадьба должна принадлежать ему. Однако, уездный съезд оставил его жалобу без рассмотрения, заявив, что он может потребовать назад с Доброхотовой свои 60 рублей, за которые была неправильно продана усадьба.

Дмитрий Андреев, крестьянин деревни Ухинья (Уфиноя), представил в волостной суд иск на один надел полевой и усадебной земли. Этот надел его племянник Зиновий Федоров продал крестьянину той же деревни Даниилу Кузьмину после раздела с дядей. После смерти племянника, осталась только бездетная вдова, а дядюшка Дмитрий Андреев посчитал себя единственным наследником и попытался отжать надел у Кузьмина. Свидетели же на волостном суде показали, что раздел между дядей и племянником случился лет двадцать уж тому как, и Зиновий Федоров жил своим хозяйством независимо от дяди. И по собственной воле 10 лет назад передал свой надел Даниле Кузьмину. Тот же после смерти Зиновия платит за надел все налоги и передаёт ежегодно его вдове 1 четверть ржи. Волостной суд, имея в виду, что владение землёй в Уфинье общее, то есть наследственность не имеет значения, в иске Андрееву отказал. Уездный съезд, приняв во внимание то, что Зиновий Федоров после раздела сам владел своим наделом и вел собственное хозяйство, и передал надел Кузьмину по собственной воле, решение волостного суда утвердил.

А вот крестьянка из Еловки Татьяна Денисова обратилась в волостной суд с претензией на своего соседа Корнея Ермолаева, который арендуя у неё надел полевой земли, не соблюдает якобы условия заключённого меж ними договора. Денисова требовала отобрать арендуемый надел назад. На суде Ермолаев показал, что за арендуемый надел вносит все платежи и передаёт по договору Татьяне ежегодно 1 четверть ржи. А также воспитывает Петра, малолетнего сына Денисовой. Сама же Татьяна надел обрабатывать не собирается, а хочет передать землю своему сожителю. Тоже показали и свидетели. Волостной суд признал иск Татьяны Денисовой несостоятельным. В уездном съезде Татьяна заявила, что Ермолаеву не должно быть дела до того, что она собирается делать со своим наделом, да и сын её 14-летний Пётр живёт у Корнея не без пользы для последнего. И вообще, ей Денисовой 1 четверти ржи не хватает для пропитания её и малолетних детей. Принимая во внимание бездоказательность иска уездный съезд утвердил решение волостного суда.

Держащий булочную Илья Абрамов, крестьянин деревни Лубня, живущий в 1-й части города Смоленска, на Свирской улице в доме Павла Александровича Мачульского, к 1895 году владел шестью наделами выкупной земли, купленной им у своих соседей, жителей деревни Прилеповки. Решив продать их, он обратился к земскому начальнику, который объявил ему, что по закону Абрамов для продажи земли должен получить разрешение от Министра Внутренних Дел Российской Империи. Да и продать эту землю он может только одному из сельских обществ. Общество вскоре нашлось – Соколовское товарищество. Документы два года утверждались в столице, и только в марте 1897 года Абрамов получил разрешение Министерства Внутренних Дел.

Смотрю рапорт Смоленского уездного исправника от 2 апреля 1871 года, в котором он пытается объяснить начальнику губернии почему за крестьянами Смоленского уезда огромные недоимки по выкупным платежам. Чтобы было понятно- господа дворяне в 1861 году землёй крестьянские общества наделяли не за спасибо. В уставных грамотах оговаривалась сумма годового платежа с каждого крестьянского общества. И платежи эти были отменены только после революции 1905-1907 годов. Так что сорок с лишним лет русский крестьянин продолжал кормить своего бывшего помещика. Ну а наш крестьянин сам бы собой не был, ежели б всеми правдами-неправдами не пытался уклониться от всяких тяготящих его платежей. Так вот рапорт исправника – это прям "плач Ярославны". И что он бедолага только не делает, чтобы выбить из сельских обществ установленные платежи, только волостные старшины и сельские старосты исполняют свои обязанности спустя рукава, придумывают всяческие отговорки и оправдания, лишь бы не платить. В рапорте он даёт развёрнутые характеристики некоторым волостным старшинам и волостным писарям, обвиняя их в нерадении и спаивании крестьян. Так, например, в Спасской волости волостной старшина разрешил устроить практически в каждой большой деревне кабак, а в селе Спас-Твердилицы (где проживает всего-то около ста человек) кабаков так целых три. Отдавая должное уму и изворотливости Спасского волостного старшины Ивана Устиновича Оспенкова, исправник обвиняет его в нерадении и нежелании собирать с крестьян волости деньги на выкупной платёж. Ещё так же исправник пишет и о других волостных старшинах, которые отравляют ему жизнь. Ведь за недоимки по выкупным платежам он, исправник, постоянно получает втык от губернатора. А все его начинания волостные власти игнорируют, или исполняют спустя рукава. Короче – этот стон у нас песней зовётся. Не, ну конечно рапортом. Красивым каллиграфическим почерком, аж на 16 листах. Подзабодали лапотники полицейского чиновника. Нам же интересна, в первую очередь, попытка исправника ранжировать волости Смоленского уезда по благосостоянию их населения. И так к зажиточным, или как написано к достаточным он относит Спасскую и Боровскую волости. Это волости так называемых государственных крестьян, то есть до 1861 года земли и крестьяне принадлежали казне (царской семье). Этим всегда жилось неплохо. Ко второму разряду-посредственных волостей – исправник относит Цуриковскую, Прудковскую, Лобковскую, Кощинскую, Белоручскую, Корохоткинскую, Владимирскую, Ольшанскую и Богородицкую волости. Вы спросите – а где же Хохловская? Есть такая волость. В третьем разряде – разряде бедных волостей. Ей компанию составляют Катынская и Бережнянская волости. Хрен ты что с наших предков возьмёшь, и так бедные. А государство старалось любыми способами заставить крестьян платить. Говорят, плохой урожай ржи, продавать нечего, так они ж, сволочи, лен да пеньку продают!!!!! Значит деньги у крестьян имеются. Смоленский губернатор приказывает по всем волостям каждый год собирать сведения о количестве собранного льна и конопли. Также отдельным приказом обязываются все сельские общества приискивать для себя заработки на стороне, преимущественно местные и артельные. А что это значит – а то, что крестьянам предлагается идти к помещикам (владельцам большого количества земли) и наниматься к ним за плату для обработки этой самой земли. Государство как могло пыталось деньги выбить, а крестьяне уклониться от этого геморроя. Вот некоторые цифры на 1870 год по Хохловской волости: Даньковское общество при годовом окладе выкупного платежа 86 рублей 40 копеек должно недоимки 995 рублей, Лубнянское общество при окладе 177 рублей должно 2 225, Арефинское при окладе 204 рубля – 1883, Рязановское, Запрудненское и Вербиловское общества (почему-то посчитаны вместе) при окладе в 1084 рубля недоимок имели 11 712 рублей. То бишь за десять лет с 1861 года так и не разогнались крестьяне что-то платить. Денег нет и баста.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.