От Икике до Ялу. Боевые корабли 1885-1895

9-дюймовых мортир береговой обороны – 36,

9-дюймовых легких полевых мортир – 20,

6-дюймовых пушек Канэ – 10,

6-дюймовых тяжелых полевых пушек весом 190 пудов – 20,

6-дюймовых тяжелых полевых пушек весом 120 пудов – 20,

57 мм противодесантных пушек Норденфельда – 10,

пулеметов максима – 24. На пополнение "особого запаса" в 1895 г. из небогатого российского бюджета было отпущено 2193500 рублей.

6 июля 1895 г. в Санкт-Петербурге прошло Особое совещание в составе министров военного, морского, иностранных дел, русского посла в Турции А.И.Нелидова и ряда высших чиновников, на котором было резюмирована "полная военная готовность захвата Константинополя". Однако дальше разговоров тогда дело не пошло.

Следующее совещание состоялось 5 декабря 1896 г. под председательством Николая II. На этот раз запахло конкретикой: решено было увеличить численность первой волны десанта до 33750 человек при 64 полевых и 48 тяжелых орудиях. Предварительно должны были начаться маневры Одесского военного округа, в ходе которых планировалась имитация отправки двух дивизий на Кавказ. Для чего осуществлялась мобилизация большинства черноморских пароходов. Прикрывать высадку должен был Черноморский флот почти в полном составе: все 6 броненосцев, единственный крейсер, канонерская лодка "Терец", минные крейсеры Гридень" и "Казарский", 10 миноносцев, минные заградители "Буг" и "Дунай".

Операция должна была начаться по сигналу посла Нелидова, которому предстояло выбрать удобный момент для вторжения. По этому сигналу вышедшие к кавказскому побережью конвои должны были, в темное время суток, развернуться и взять курс на Стамбул. Одновременно должны были быть перерезаны телеграфные провода, связывающие черноморское побережье Турции с Европой.

Ночью десантная армада должна была пройти через Босфор мимо турецких батарей и высадить десант у них в тылу возле Буюкдере. В это время посол Нелидов предъявит турецким властям ультиматум с требованием передать России районы по берегам Босфора. Предполагалось, что турецкие войска либо останутся безмолвными свидетелями происходящего, либо их сопротивление будет моментально подавлено.

После чего русские войска начнут готовить английскому флоту горячую встречу: в последующие 72 часа артиллеристы и саперы должны установить на побережье пушки и мортиры и возвести укрепления; минные заградители выставить 825 мин поперек пролива; миноносцы занять позиции для атаки. И если англичане сунутся, то их ждут неизбежные потери на трех рядах мин – тральщики в то время еще не были придуманы, а если хитроумные бритты надумают использовать для этой цели малые коммерческие пароходы, то их легко расстрелять с берега из 6-дюймовок.

Если англичане прорвутся через минное заграждение, то береговые мортиры примутся мозжить их палубы тяжелыми бомбами, снаряженными пироксилином, миноносцы встретят роем торпед, а довершат разгром могучие залпы русских броненосцев.

Картина вырисовывалась настолько радужной, что Николай II даже назначил первых лиц готовящейся операции: общее руководство должен был осуществлять вице-адмирал Копытов, десантными войсками командовать генерал-лейтенант фон Шток.

Но, опять-таки, дальше словес об “исторической миссии России” и высоких назначений дело не пошло. Почему? Ведь план имел 100-процентные шансы на успех!

Причин тому несколько.

Прежде всего, в русском руководстве, кроме “ястребов”, существовало и более умеренное и прагматичное крыло. Сильное влияние на царя имели такие люди, как тогдашний министр финансов С.Ю. Витте и директор канцелярии Министерства иностранных дел В.Н. Ламсдорф. Которые могли “на пальцах” разъяснить Николаю бессмысленность босфорской затеи. Зачем англичанам лезть в уготованную им в Босфоре “огненную баню”, если они могут с таким же успехом, как русские – Босфор, захватить, хотя бы под предлогом спасения Османской империи, Дарданеллы? И тогда Россия вместо расположенной “за тридевять морей” базы потенциального противника на Мальте получит такую базу у собственных дверей.

А моральное удовлетворение от присвоения “Второго Рима” обернется международной изоляцией: смерти “больного человека” никто в Европе особо не жаждал, а еще меньше европейцам импонировало неуемное приращение и без того безмерной империи Романовых землями своих соседей. Изоляция же – это прекращение потока кредитов и технологий, без которых наметившееся на сломе веков русское экономическое чудо не станет возможным.

Были и другие аргументы. Например, весьма легкомысленным выглядит план десантной операции, построенный на том, что турецкие канониры на береговых батареях проспят прохождение по узкому проливу под дулами их орудий каравана из шести десятков транспортных судов. Конечно, и пушки у них старые, и стрелки из турок не ахти какие, но и промазать с полутора километров по медленно ползущему судну трудно, а думать о том, к чему приведет попадание тяжелых снарядов в набитый битком “пушечным мясом” транспорт, и вовсе не хочется.

Да и мало успешно высадить десант: Турция в конце XIX века – все еще громадная страна, раскинувшаяся от Ирана до африканских пустынь, и одно дело рассуждать о скверном техническом уровне оснащения турецкой армии и низком моральном духе солдат, другое дело – оказаться зажатыми на узкой полоске земли между морем и сотней-другой тысяч этих солдат.

Перебрасывать на поддержку десанта новые и новые дивизии? Развернуть боевые действия в Закавказье, чтобы туркам было не отвоевания Стамбула? А есть ли резон затевать большую войну в Европе, когда на Дальнем Востоке обстановка складывается так, что империи придется напрячь все свои силы, чтобы отстоять очередной “проглоченный” кусок территории?

Кстати говоря, знали ли турки о русских планах планах по овладению Стамбулом, или не знали, но о том, что у них появились общие интересы с империей микадо, они поняли весьма своевременно и даже отправили в 1890 г. один из немногих остающихся на ходу кораблей – фрегат “Естогрул” – с делегацией на борту в Японию. Правда, этот корабль погиб со всеми, кто был на нем, во время тайфуна у берегов Страны Восходящего солнца, и дальневосточно-ближневосточный военно-политический альянс не был заложен.

Тем более, что, как и в годы Крымской войны, у Англии могут найтись союзники, готовые превратить заведомо нерезультативную схватку “кита со слоном” в борьбу между “двумя слонами, одного из которых будет поддерживать кит”.

И, наконец, была еще одна причина. Россия готовила и вскоре выступила инициатором Гаагской конференции по ограничению вооружений. Конференция эта империи Романовых ой-как была нужна: отставание России от ведущих европейских держав в военно-технической сфере становилось все более наглядным, в случае большой войны, запах которой уже начинал ощущаться, стране не светило ничего хорошего; нужно было выиграть время для довооружения, перевооружения, реформирования и пр. А Франция с Германией задавали такой темп гонке вооружений, что времени-то они империи Романовых и не оставляли.

Не имея возможности решить вопрос путем ускоренного развития в военно-технической сфере, империя вынуждена была пойти на политические маневры – на ту самую Гаагскую конференцию. Но уговаривать "партнеров" разоружиться, осуществляя (или осуществив) неспровоцированную агрессию против соседней страны, довольно нелогично. Приходилось выбирать: или успех политического маневра, или невнятные шансы в военной авантюре. Николай II со товарищи выбрал первое. Был он прав или не прав? История сослагательного наклонения не имеет…

Можно предположить, что русский морской атташе в Вене и другие заинтересованные лица были весьма заинтригованы, когда узнали, что на австро-венгерских верфях строится броненосец, подозрительно похожий на изначальный проект "Екатерины II": те же 12-дюймовки в барбетных установках, расположенные треугольником – две впереди, перед рубкой, одна – позади; та же незащищенная броней батарея среднекалиберных пушек на батарейной палубе в корпусе корабля, такой же короткий броневой пояс по ватерлинии, защищенный с концов траверзами. Правда, все это – в водоизмещении менее 7 тысяч тонн, но, тем не менее, сходство наводит на мысль, что какие-то ловкачи то ли выкупили, то ли просто стырили те эскизы, которые впоследствии легли в основу проектов русских черноморских броненосцев.

Но на самом деле объяснение этой интриги гораздо проще.

После создания Тройственного союза у руководства Двуединой монархии перестала болеть голова по поводу защиты своего Адриатического побережья от натиска мощного итальянского флота, и появилась возможность обратить взоры на другую сторону Балканского полуострова и предаться более увлекательному и прибыльному делу – дележу "наследства" вышеупомянутого "больного человека". Тем более, что в 1878 г. австро-венгерская армия оккупировала Боснию и Герцеговину, превратив империю Габсбургов в полноценного конкурента России по разделу османского “имущества”.

Но к сердцу "больного человека" ведут две артерии, и называются они "Босфор" и "Дарданеллы". И если придуман какой-либо инструмент для овладения Босфором, то, очевидно, аналогичное орудие годится и для Дарданелл.

Проще говоря, конструкторская мысль в сходных условиях работает схожим образом; хотя и не исключено, что концепция броненосца для прорыва проливами была австрийцами позаимствована – в то время при строительстве кораблей из их основных параметров особого секрета не делали.

То, что австрийцы готовили "подарок" туркам, подтверждает тот факт, что второй корабль, заложенный на выделенные Венским парламентом средства на обновление флота, был вооружен только парой 12-дюймовок, и обе они стояли в борбетах бок о бок в носовой части, концентрируя огневую мощь судна для прорыва через древний путь аргонавтов.

Венские парламентарии действительно поскупились: у второго броненосца пришлось урезать и водоизмещение, и отказаться от третьего орудия главного калибра, но, зато, увеличить калибр средней артиллерии.

Но и в этих условиях австрийские корабелы сумели получить некоторые плюсы. А именно, опробовали две разные системы бронирования. Если "Кронпринц эрцгерцог Рудольф" был защищен на английский манер коротким (примерно 40% от длины корабля) толстым броневым поясом с траверзами, а оконечности защищались только броневой палубой, то "Кронпринцесса эрцгерцогиня Стефания" несла, на французский лад, сплошной броневой пояс от штевня до штевня с броневой палубой над ним.

Тактико-технические характеристики австро-венгерских броненосцев 1885-1890 гг. постройки

"Кронпринц эрцгерцог Рудольф" – заложен в 1885 г, спущен на воду в 1887 г., передан флоту в 1890 г. Водоизмещение 6870 т, длина между перпендикулярами – 94 м, ширина 19 м, осадка – 7,4 м. Мощность машины 8000 л.с., скорость – 16 узлов.

Бронирование (броня компаунд): пояс по ватерлинии – 305 мм, траверзы – 280 мм, барбеты 250 мм, палуба – 50 мм.

Вооружение: 3-305 мм, 6-120 мм орудий Круппа и 15-47 мм малокалиберных пушек; 2 торпедных аппарата.

"Кронпринцесса эрцгерцогиня Стефания" – заложена в 1885 г., спущена на воду в 1887 г., введена в строй в 1890 г. Водоизмещение 5150 т, длина между перпендикулярами – 85 м, ширина – 17 м, осадка 6,6 м. Мощность машин – 11000 л.с., скорость до 17 узлов.

Бронирование: пояс по всей ватерлинии до 230 мм, стенки барбетов – 200 мм, палуба – 25 мм.

Вооружение: 2-305 мм, 6-15 см, 11-47 мм малокалиберных пушек, 2 торпедных аппарата.

Тактико-технические характеристики артиллерии австро-венгерских броненосцев постройки 1885-1890 гг.

305 мм орудие образца 1880 г. со стволом длиной 35 калибров стреляло снарядами весом 455 кг. Первоначально такой снаряд выстреливается со скоростью 535 м/сек. на дистанцию 10000 м зарядом дымного пороха. На вооружение были приняты бронебойный и полубронебойный снаряды с разрывными зарядами 4,8 кг и 16,2 кг черного пороха.

При использовании медленно горящих порохов начальная скорость снарядов того же веса увеличилась до 600 м/сек., дальность стрельбы – до 11600 м. Дополнительно был принят на вооружение фугасный снаряд, содержащий разрывной заряд в 44,4 кг черного пороха.

15 см орудие образца 1886 г. имело реальный калибр 149,1 мм и длину ствола в 35 калибров. Стреляло снарядами весом 51 кг с начальной скоростью 575 м/сек. на дистанцию 8760 м. После принятия на вооружение медленно горящих порохов начальная скорость снаряда возросла до 650 м/сек., дальность стрельбы – до 9845 м.

Боекомплект включал два основных типа снарядов: бронебойный с разрывным зарядом 0,6 кг черного пороха и "общего назначения" с разрывным зарядом 2,4 кг черного пороха.

120 мм орудие образца 1887 г. имело длину ствола в 35 калибров и стреляло снарядами весом 26 кг на дистанцию 9680 м. Начальная скорость снаряда при этом достигала 580 м/сек. Боекомплект включал два основных типа снаряда: бронебойный с разрывным зарядом 750 грамм черного пороха и "общего назначения" с разрывным зарядом 1,7 кг черного пороха.

После принятия на вооружение медленно горящих порохов в боекомплект были включены снаряды весом 23,8 кг с начальной скоростью 650 м/сек. и дальностью стрельбы 10285 м. Бронебойный снаряд такого веса нес 500 грамм взрывчатки, снаряд "общего назначения" – 1,3 кг черногло пороха.

Обоим австро-венгерским "персонам королевских кровей", как и русским "Екатеринам", не довелось участвовать в штурме турецких проливов. Служба прошла тихо-мирно, оба броненосца дожили до I мировой войны и пережили ее на различных вспомогательных "должностях". Пошли на слом в двадцатые годы как абсолютно лишенные боевой ценности.

Лучшие по ту сторону Ла-Манша

В одной из предыдущих глав мы рассказывали о беспокойстве британских флотоводцев, возникшем при сравнении их новейших (тогда) броненосцев типов "Аякс", "Девастейшн" да и самого "Инфлексибла" с современными им французскими кораблями. Но это не значит, что по другую сторону Ла-Манша не о чем было тревожиться. Совсем наоборот! Проблема вставала более чем очевидная: в то время как любой из английских башенных линкоров мог сосредоточить на одной цели огонь четырех тяжелых орудий, французский казематно-барбетный – только двух-трех орудий, лишь при удачном стечении обстоятельств – четырех. Причина проста: ограниченные (80-90 градусов) углы обстрела размещенных в казематах орудий. Да и барбетные пушки, разбросанные по оконечностям корабля или расставленные по бортам, не могли сосредоточить огонь по одной цели. А в свежую погоду, когда волны захлестывали порты каземата и стрелять из казематной артиллерии становилось невозможно, соотношение становилось еще худшем. Вот и получалось, что французский броненосец, будучи на 15-20% тяжелее своего британского коллеги, проигрывал ему артиллерийскую дуэль.

Выход напрашивался один: отказаться от казематного размещения артиллерии и устанавливать самые мощные, самые убойные пушки на верхней палубе в барбетах с максимальными секторами обстрела. Так и родилась концепция "Адмирала Дюпре" – броненосца, ставшего для французского флота этапным.

Это был высокобортный корабль, отменно подходящий для океанской службы, главное вооружение которого состояло из четырех пушек калибром 340 мм, размещенных в четырех барбетах следующим образом: 2 орудия – на носу бок о бок, два других – на корме "цугом". Таким образом, на острых носовых углах "Адмирал Дюпре" мог стрелять из двух орудий, на борт – из трех, в корму – из одного. Прямо по носу через амбразуру в форштевне могла стрелять еще 164 мм пушка, установленная на этой, в общем-то, неудачной позиции на случай, если неприятельский корабль окажется в мертвой зоне носовых 34-сантиметровок.

В центре корпуса на "Дюпре" размещалась батарея из 14 орудий калибром 138 мм (в некоторых источниках количество этих пушек на броненосце указывается равным 12, мы приводим цифру по справочнику "Ля Русс").

Главную защиту "Дюпре" составлял броневой пояс по ватерлинии толщиной в центральной части 55 см и утончающийся в оконечностях до 25 см.Сверху пояс накрывался палубой толщиной в 6-8 см; стенки барбетов имели толщину в 30 см, и стенки рубки – лишь противоосколочное бронирование.

После вступления в строй "Адмирал Дюпре" был подвергнут критике, в первую очередь – англичанами. Оппоненты указывали, что толстый, но узкий пояс французского броненосца при полной загрузке уходит в воду, и корабль может быть затоплен через пробоины в незащищенной части борта; в походе, в бою, по мере израсходования угля и боеприпасов, пояс, наоборот, выходит из воды,и снаряды могут легко поднырнуть под него и нанести фатальные повреждения повреждения машинам, котлам, взорвать погреба боеприпасов.

Замечания вызывывало и слишком легкое – всего 10 см – бронирование шахт подачи боеприпасов в барбеты (сами англичане на "Адмиралах" довели бронирование этих шахт до 305 мм. Указывалось также на то, что одно удачное попадание в незащищенную батарею тесно стоящих 138 мм пушек превратит ее в подобие бойни.

Но батарею среднекалиберных пушек в то время не бронировал никто; погружение броневого пояса в воду в начале похода и выход его из воды по мере расходования припасов наблюдались практически у всех броненосцев; а шансы прямого попадания в шахту подачи боеприпасов достаточно мощного, чтобы пробить 100 мм брони, снаряда при скорострельности тогдашних тяжелых орудий были невелики.

И наоборот: мощные казнозарядные 340 мм орудия даже при меньшем количестве в залпе уравнивали шансы "Адмирала Дюпре" в бою с английским "Инфлексиблом" или итальянским "Дуилио", а многочисленная батарея среднекалиберных пушек могла так изрешетить их незащищенные броней участки борта, что ни о какой "победе над французом" тем и думать не пришлось бы.

К тому же "нет худа без добра": 12 декабря 1888 г. в Тулоне на "Дюпре" взорвалось одно из 340 мм орудий; некоторое время корабль плавал с тремя пушками, а после полагающихся разборок и установления причин катастрофы французского "Адмирала" перевооружили, заменив 3 из 4-х орудий главного калибра на новые и более мощные.

Без сомнения, до появления в Англии "Адмиралов", "Дюпре" был сильнейшим броненосцем в мире. И можно только удивляться тому, что он не стал родоначальником крупной серии линейных кораблей французского флота. Можно было бы сказать, "бес попутал", хотя в данном случае это были, скорее, не бес, а итальянцы.

Конечно, французы не могли не знать, что, начиная с 1872 г. в Италии строится несколько броненосцев с эксклюзивными характеристиками, а в Англии, на заводе Армстронга, для них создаются орудия чудовищных калибров 430 мм и 450 мм. И неунывающие галлы подготовили достойный ответ: к 1875 г. было разработано сверхтяжелое орудие калибром 420 мм, и под орудия такого калибра заложено 4 броненосца береговой обороны, Однако для океанских кораблей решено было создавать орудия калибром поменьше – 370 мм. И к 1879 г. такая пушка была разработана. Она получилась на тонну тяжелее (76 т против 75 т у 42-сантиметрового орудия), но зато пробивало броню, на 5 сантиметров толще (90 см против 85 см).

Под эти пушки в 1879 г. были заложены два корабля: "Формидабль" ("Угрожающий") и "Инфернал" ("Адский", вскоре после спуска на воду переименован в “Адмирал Боден”).

В принципе, они не слишком отличались от "Адмирала Дюпре". Их сделали чуть крупнее, но прибавки водоизмещения оказалось недостаточным, чтобы нести 4 орудия главного калибра, и число 37 см пушек ограничили тремя: вместо двух барбетов на носу был установлен один в диаметральной плоскости с единственным 370 мм орудием, две другие пушки такого же калибра стояли "цугом" в кормовой части.

Французы разочаровались в сверхтяжелых орудиях столь же быстро, как и англичане. В 1898 г, через 10 лет после ввода в строй, "Адмирал Боден" отправился на реконструкцию. С броненосца сняли центральное 37 см орудие и демонтировали его барбет; вместе него надстроили бронированный каземат, в котором установили 4 новых, длинноствольных и скорострельных, орудия калибром 164 мм.

Сделанное выше замечание о том, что "Адмирал Дюпре" не стал родоначальником крупной серии броненосцев, не совсем верно. В предыдущей книге мы уже говорили о том, что у французов была традиция создания новых типов кораблей путем перемасштабирования (в большую или меньшую сторону) удачного прототипа. Так, в 1860-е – 1870-е годы параллельно строились большие броненосные казематно-барбетные фрегаты типов "Сюффрен", "Ришелье" и меньшие (по размеру и калибру орудий) казематно-барбетные корветы типа "Альма". Так и "Адмирал Дюпре" стал концептуальной основой для создания серии из 4-х малых броненосцев для колониальной службы, или, как их нередко называют, броненосных крейсеров (сами французы их называли "cuirasses de croisiere" – "крейсерские броненосцы"), названные в честь полководцев Средневековья и времен Короля-солнце: "Байяр", "Дюгеклен", "Тюренн" и "Вобан". Формально эти четыре корабля принадлежали к двум разным типам, но отличия были минимальными: водоизмещение первых двух не дотягивало чуть-чуть до 5000 тонн, водоизмещение вторых двух – переваливало; перемасштабирование свелось к замене 340 мм орудий на 240 мм, расположенные в барбетах по той же схеме, что на "Адмирале Дюпре".

"Адмирал Боден" и "Формидабль" также не остались без "потомства". Причем довольно неожиданного. Любители морской истории до сих спорят на тему: "А не были ли первыми дредноутами не английские суда во главе с самим "Дредноутом", а германские броненосцы типа "Бранденбург", построенные в первой половине 1890-х годов?" При этом любители ссылаются на то, что крупнокалиберная артиллерия этих кораблей в количестве 6 орудий располагалась в диаметральной плоскости, а среднекалиберная, как и на "Дредноуте", практически полностью отсутствовала.

Конечно же, споры эти ведутся, главным образом, ради того, чтобы как-то принизить пресловутую "англичанку", которая на протяжении всего XIX столетия противостояла, и не без успеха, расширению Российской империи и колониальной деятельности других стран. 6 орудий главного калибра маловато будет для дредноута (считается, что полноценная пристрелка обеспечивается 4-орудийными залпами с интервалами не более одной минуты, и при тогдашней скорострельности тяжелых орудий для такой пристрелке необходимо иметь на корабле, как минимум, 8 пушек в бортовом залпе, каковое требование и было положено в основу при проектировании "Дредноута"); к тому же для того, чтобы хоть сколько-нибудь эффективно управлять огнем такой батареи, все орудия в ней должны быть одинаковыми. "Бранденбурги" же изначально были вооружены двумя типа пушек главного калибра: в носовом и кормовом барбетах стояли орудия с длиной ствола в 40 калибров, в центральном – 35 калибров.

Да и при ближайшем рассмотрении германского проекта легко догадаться, что никакие "дредноутные" идеи в него не были заложены. Наоборот: налицо традиция германского кораблестроения тех лет присматриваться к строящимся на верфях потенциальных противников кораблям и создавать у себя нечто подобное – может, немного получше.

И в "Бранденбургах" явно просматриваются веяния французской кораблестроительной школы. Если говорить более конкретно, то "Формидабля" и "Бодэна": тот же высокобортный корпус для океанских плаваний, те же массивные настройки, те же трубчатые мачты с тяжелыми марсами и большим количеством малокалиберных пушек на них; те же три барбета для орудий главного калибра, только в каждом из них одиночная 370 мм пушка заменена парой 283 мм орудий. Не любили почему-то адмиралы Кригсмарине очень тяжелых орудий и усердствовали, ограничивая их калибр. Хотя Крупп мог производить, как мы уже знаем, и 355 мм орудия, и даже 400 мм (поставлены итальянскому флоту для вооружения канонерок рендоловского типа).

И, возможно, немецкие адмиралы были правы: по весу залпа шесть 283 мм орудий "Бранденбурга" не намного уступали трем 370 мм пушкам "Формидабля", а благодаря более высокой скорострельности (штатная скорострельность крупповского 283 мм орудия – 1 выстрел в 4 минуты), немецкий линкор, возможно обладал даже большей огневой производительностью.

К тому же немецкие орудия, проектирование которых началось гораздо позднее, чем французских 37-сантиметровок, были приспособлены для стрельбы бездымным порохом, имели большие углы возвышения (от -4 градусов до +25 градусов, благодаря чему могли стрелять на большие дистанции. 283 мм орудие с длиной ствола 40 калибров выбрасывало снаряд весом 240 кг с начальной скоростью 715,5 м/сек. на дистанцию 16500 м, орудие с длиной ствола в 35 калибров такой же снаряд с начальной скоростью 685,5 м/сек. на дистанцию 15800 м.

Бронебойный снаряд образца 1895 г. весом 240 кг нес 6 кг пироксилина, фугасный образца 1895 г. – 11,5 кг. Принятый в 1901 г. на вооружение полубронебойный снаряд весом 240 кг нес разрывной заряд в 14 кг тротила (тротиловое снаряжение бронебойного снаряда обр. 1901 г. также равнялось 6 кг).