Дыши

Внутри пошло сопротивление: у меня иная вера, разве я могу себе позволить подобный ритуал? Подняла Соню на руки, зашли за стену храма, рассчитывая остаться незамеченными. Мой план не сработал, увидел меня именно мой гуру. Он сразу понял, что я прячусь.

– Что случилось? – спросил он.

– Я не могу, – от волнения мой голос едва было слышно.

– Почему?

– Это не моя религия. Моя вера не принимает поклонение другим богам.

– Я уважаю твой выбор. Пойдем со мной, вам нечего здесь стоять, скоро начнется концерт.

Наш диалог был коротким, но с большими и долгими паузами, мы словно брали время на осмысление того, что произносим. Молча смотрели друг другу в глаза, были знакомы уже две недели, но только сейчас впервые установили глубокий зрительный контакт.

Динеш привел нас в храм, усадив среди индуских женщин в разноцветных сари. Играла приятная музыка, Софка подтанцовывала в такт.

После благословения наша группа начала подтягиваться, на лбу каждого сияла красная точка.

В центре зала собирались музыканты, рядом с ними стоял мальчишка, лет двенадцати, не больше. На нем надеты старые штаны с отвисшими коленями, вытянутая майка серого цвета. Когда музыка начала звучать, мальчишка запел.

Голос был настолько пронзительным, что я от неожиданности открыла рот, впрочем, как и все остальные. Невероятная красота голоса пробирала до мурашек, никогда в своей жизни не слышала ничего подобного. Этот голос – редкий природный дар, неповторим и неописуем. Не понимаю, почему, обладая таким талантом, он стоял перед нами как оборванец. Все были ошеломлены его выступлением. После окончания концерта люди с восторгом встали, провожая артиста бурными аплодисментами.

Музыканты сменились, храм заполнило иное звучание, от которого ноги сами неслись в пляс. Женщины образовали круг, ритмично повторяя движения заученного транца, мы с Соней присоединились к ним. На мне была надета длинная разноцветная юбка, купленная на местном рынке. Я кружилась, ткань поднималась мягкими волнами, оголяя мои босые ноги. Растворилась, испытав невероятные ощущения от момента, который с нами происходил. Забытое чувство легкости прикоснулось ко мне. Как же долго я его ждала.

Шесть утра. Если быть честной, то силы давно покинули меня. Энтузиазм заниматься йогой растворялся в каждой прожитой минуте. Мы словно готовились к олимпиаде, давая своему телу непосильную нагрузку. Сегодня хотелось провести всю тренировку в шавасане, в полудреме, чтобы хоть немного восстановить свои силы. У нашего учителя были другие планы:

– «Собака мордой вниз», чатарунга, «собака мордой вверх» и «собака мордой вниз», аштанга намаскара, поза кобры, – эти слова звучали безжалостно.

Я опустилась в позу кобры, тысячи иголок вонзились в мою поясницу. Капли пота проступили на моем лбу, терпела, не сдавалась, удерживая положение. Учитель громко считал:

– Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. «Собака мордой вниз». Расслабились, глубокое дыхание.

С выдохом сдула нависавшие на лицо волосы, капли пота стекали вниз по носу и падали на коврик. Жарко. Я не знаю, что именно происходило с моей поясницей, она воспалена, любое мое движение, где участвовала эта часть, сопровождалось дикой болью. Может, это грыжа, о существовании которой раньше не догадывалась, а может, что-то защемила? Колено было перемотано эластичным бинтом, оно предательски ныло и пульсировало. Чувствовала каждый суставчик на своем теле.

Я была измотана, но, если бы мне предложили вернуть все обратно, я бы не согласилась. Мне просто нужен отдых, чтобы восстановиться, а пока во мне болит каждая клеточка моего тела.

– Идем дальше? Вы думали, что «собака мордой вниз» – это упражнение? Это был ваш шанс перевести дыхание, – засмеялся наш учитель. – Шагаем правой ногой вперед, поднимаем корпус, руки в намасте над головой – поза воина.

Динеш подошел ко мне вплотную и подкорректировал мою ногу. Я с трудом удержала равновесие, все это время неправильно распределяла вес тела и давала дополнительную нагрузку на колени. После коррекции асана казалась намного приятней.

– Теперь поза воина два, – громко проговорил наш гуру, – руки разводим по сторонам, соблюдаем ровную линию.

Динеш снова стоял рядом, умело докрутил мой корпус в нужное положение.

– Вира бхадрасана три, – где-то за моей спиной проговорил учитель, явно ожидая моего промаха.

Конечно, моя нога оказалась выше, чем полагалось, и он аккуратно вывел ее на одну линию с моим телом.

– «Собака мордой вниз», аштанга намаскара, бхуджангасана.

Снова тысячи иголок вонзились в мою спину. Динеш соединил мои стопы и расправил грудь, усилив прогиб в пояснице. Хотелось взвизгнуть от резкой боли, держалась, натягивала на себя улыбку.

Он опустился на колени, смотрит мне в глаза:

– Ты должна чувствовать. Учись чувствовать свое тело и больше никогда не будешь делать ошибок.

Я кивнула. Чувствовать. Чувствовать. Это слово вибрировало во мне, в такт моего сердца. Сегодня он уделил мне особое внимание, видимо, ему вчера запомнилась моя выходка у храма.

Наша практика закончилась, все вышли из зала, я осталась одна, не хотелось толпиться в общей массе, ожидая, когда все получат свой завтрак. Сидела на полу, затем повернулась к зеркалу, оно было единственным в этой комнате, такое крошечное в самом уголке. Вначале меня это смутило, важно было видеть в отражении свои действия. Теперь все поняла: надо учиться чувствовать свое тело, а не заниматься самолюбованием.

Каждый раз, когда я расстилала этот коврик, то совершала что-то очень важное для себя. Во мне начала зарождаться собственная Вселенная, пока она очень маленькая и хрупкая, я берегу ее.

– Привет, Таня, – я аккуратно поздоровалась сама с собой, дотрагиваясь до отражения в зеркале. – Как давно я тебя не видела. Румянец на твоем лице подчеркивает твой взгляд, который перестал быть пустым. Диатез наконец-то исчез, тон кожи выровнялся, ты посвежела. На меня смотрит другой человек. Запомни это состояние и больше никогда не теряй. Ты нашла то, что искала.

Пришла на веранду, все уже завтракали. Соня уплетала салат из цветной капусты, я подошла и расцеловала ее крошечные пальчики. После завтрака у нас всегда был свободный час перед очередной лекцией по философии.

За две недели у меня появился свой ритуал. Спускалась к дороге со своей большой оранжевой кружкой. Индус варил для меня масалу, покупала маленькую пачку жареного арахиса. Рядом с торговой палаткой была скамейка, на которой можно было насладиться утренним десертом. Шелестеть пакетиком можно было от души, не переживая за обезьян, ведь рядом индус с большой палкой.

Философ, так и не запомнила его имя, если честно, это был грязный, похотливый старикашка, вид у него был всегда неопрятный, приезжал на наши лекции голодным и жевал фрукты, делясь своими пережитыми эмоциями. Мне было чуждо каждое сказанное им слово, быть может, там было что-то полезное, но я не была готова это принять.

Распускала свои длинные соломенного цвета волосы, втыкала наушники и включала классическую музыку, у меня была своя философия. Я смотрела ему в глаза и мило улыбалась. Философ думал, что я самый внимательный слушатель, ведь мой взор всегда устремлен на него. Дала себе клятвенное обещание, что как только буду готова, то просмотрю все фильмы и прочту необходимые книги древних писаний. Йога учит гармонии и единению с собой, пока все внутри меня велит поступать именно так, никак иначе.

В своей кожаной тетради я сделала много записей об анатомии человеческого тела. Знаю, что такое луна и какое она оказывает воздействие на все наше существование. Были внесены знания об аюрведе, о тонкости человеческой души. На философии написала по порядку цифры от одного до тридцати и каждый раз, когда заканчивалась очередная лекция, то ставила крестик на этом дне. Заголовок выше крупными буквами гласил: «Мое первое бучение». Знала, что это только начало, я нашла свое место в этом мире. Пока это крошечный островок, но на нем уже живет моя Вселенная. Мне нравились мои мысли, я улыбалась.

Сегодня после второй практики хатха-йоги я не пошла на Гангу, со мной остался Слава. Мужчине далеко за сорок, на его голове виднелась лысина. Он долго смотрел на солнце, не отрывая глаз, оно шло на закат. Я смотрела на Славу, пытаясь понять, что он там видит.

В моей голове тысячи мыслей, а он так предан солнцу, оно становится все ниже и ниже, опускаясь за гору. Скрылось совсем, но он так и не шелохнулся.

– Таня, вам нужно найти покой внутри себя.

– Это так заметно?

– Да.

– Я только учусь, и еще многое предстоит узнать.

– У вас большое будущее, и огромная сила внутри, вам нужно лишь ее признать.

– Легко сказать, да трудно сделать.

– Стоит лишь захотеть.

– Видимо, я не готова еще.

– Но вы уже здесь, значит, ваше время пришло. В такие места не приезжают с детьми, так вы пропускаете самое важное.

– У вас есть дети?

– Нет.

– Вот и ответ.

– Но я преподаю детям.

– Зачем вы здесь? – я решилась на нескромный вопрос.

– Я долго копил на это обучение, откладывал каждый рубль и теперь наслаждаюсь этим путешествием, которое со мной больше не повторится.

– Почему вы решили, что больше сюда не поедете?

– Мне просто это будет не нужно.

– Я не могу смотреть на солнце, как вы, я не вижу той божественной красоты, о которой все говорят, – я перевела тему разговора.

– Давай на «ты»?

– Конечно.

– Ты видишь прекрасное лишь в том, что принадлежит тебе и что ты можешь купить.

– Почему? Я люблю смотреть на горы или полет птиц, и я постоянно это делаю.

– Да, а в этот момент ты думаешь или рассказываешь, как поедешь на круизном лайнере в Европу.

– Что в этом плохого? Я люблю путешествовать. Мне нравится видеть новые места.

– Очень много шума и пафоса, высокомерия от тебя исходит.

– Может, это просто зависть?

– Нет, если бы ты только могла слышать себя со стороны: «Рис жирный, зачем столько масла?» Ты возводишь вокруг себя столько нехороших мыслей, а потом все равно съедаешь эту еду вместе с этими мыслями.

– Мне, правда, тяжело есть столько жареного, об этом нельзя говорить?

– Я принимаю то, что есть, и не даю этому оценку, не провожу анализ, сейчас есть только такая пища, и я благодарен и принимаю ее с любовью. Так же и с солнцем. Представляешь, если я буду ему говорить, ты плохо светишь, почему ты поднимаешься так рано или твои лучи обожгли мою кожу. Оно светит так, как умеет, оно такое, каким его создала природа. Я каждый вечер на закате благодарю это солнце, что освящает мой день.

– Ты разговариваешь с солнцем?

– Да.

– Ты прав, от меня исходит очень много негатива, сама это чувствую. Быть может, это шлейф, который тянется за мной из моего прошлого?

– Я сразу понял, что ты от чего-то сбежала.

– Как? Я никому ничего не рассказывала.

– Ты так громко и очевидно жаждала перемен, что этого невозможно было не заметить, видно, как пытаешься затмить воспоминания, которые живут внутри тебя. А еще заметил, что, когда к тебе кто-нибудь подходил внезапно, ты пугалась и вздрагивала.

Я замолкла, осмысливая каждое его слово. Мы никогда не видим себя со стороны. Я каждого здесь охарактеризовала и проанализировала, они сделали то же самое, наблюдая за мной.

– Знаешь, Слава, ты прав. Нахожу тебя единственным из двадцати, кто приехал сюда не для того, чтобы кому-то что-то доказать. Именно поэтому с тобой и разговариваю сейчас, а ни с кем-либо другим. Да, я сбежала, возвращаться совсем не хочу. Знаю, что мне потребуется много времени, чтобы понять, как разговаривать с солнцем.

Славе понравились мои слова, мы молча смотрели на гору, за которой спряталось то самое солнце.

– У тебя большой прогресс, видел, как ты освоила позу журавля.

– О да, целых три секунды, – мое лицо озарила улыбка. – Запястья очень болят, хотя у меня нет ни одного сантиметра на теле, который бы не болел.

– Говорят, что болит там, где надо прорабатывать.

– Значит, я одна сплошная болезнь.

– Ничего, тоже когда-то таким был. Знаешь, очень рад, что мы поговорили, и я увидел, что ты нормальный человек.

– Не знала, что оставляю после себя такие впечатления.

– Это я еще мягко сказал.

– Правда?

– Да.

– Благодарю за честность.

– Обращайтесь.

Группа начала подтягиваться на веранду, скоро зазвенит наш колокольчик, кушать будет подано. Мне привели мою дочь, я нежно обняла ее. Она очень устала, прижалась ко мне.

– Мама я хочу ням-ням.

– Сейчас нас будут кормить.

– Нет, я хочу мит.

Диалог дочки всегда состоял из английских и русских слов. Она хотела мясо.

– Кажется, я знаю, как тебе помочь, скажу тебе по секрету, что у меня есть одна волшебная мясная баночка.

– Тру? (Правда?) Покажи!

– Пошли. Пришло время достать наши припасы. Детского питания было немного, поэтому я до последнего ждала, когда энтузиазм жевать капусту у дочери угаснет.

Я отдала дочке заветную баночку, она радостно запрыгала.

– Это мое любимое! – захлопала в ладоши Софи.

– Да, а кто-то дома отказывался это кушать!

Сегодня были снова чечевица и гороховый суп. Антон готовил очень вкусно, но организм с непривычки отказывался употреблять столько бобовых. Вздутие живота и повышенное газообразование были верными спутниками всей нашей группы. Настал критический момент, когда организм затеял маленький бунт против кухни Антона.

Я подошла к окну раздачи пищи и с неуверенностью в голосе произнесла:

– Антон, а у нас есть вчерашний рис?

– Да, остался, ты его будешь?

Было видно, что он смущен тем, что половина группы не стала ужинать. Гороховый суп, чечевичная каша, капустный салат. Употребив такой набор, ты непроизвольно будешь жертвой неприятных последствий.

Завтра долгожданный выходной. После ужина мы с дочкой спустились в номер.

Я закрыла двери, осмотрела нашу комнату, она была маленькой, розовые стены и две односпальные кровати, я соединила их вместе. Удивительно, мы здесь уже так долго, а я только сейчас обратила внимание на интерьер.

– Дочка, куда поползла? Пошли купаться!

Купание было очень своеобразным. В ванной комнате был установлен душ, но оттуда текла только холодная вода. Горячую мы добывали из отдельного крана. Достала наш таз, усадила туда Соню. Она любила наше купание, тот самый момент, о котором говорил Слава – принимать то, что есть. Мы сидим в Индии, ванная обложена старым кафелем, набрали таз с водой, плюхаемся в нем и испытываем неистовое счастье.

Тщательно намыла своего ребенка, укутала в теплое полотенце и отнесла на кровать. Ночи здесь были прохладные, на Соне тёплая пижамка. Вытерла ее волосики, их было так мало, они слегка кудрявились. На мне легкие хлопковые штаны, рубашка с рукавами, теплая вязаная кофта с капюшоном, всегда надевала его на голову. Здесь много насекомых, в подобном обмундировании чувствовала себя защищенной.

Выключили свет, дочка забралась ко мне под бочок, я сложила руки на груди, закрыла глаза. Здесь от усталости, принимая горизонтальное положение, сразу засыпаешь.

Что-то огромное подсвеченное красным светом, с треском летало по комнате.

– О, мой бог! – я завизжала что было силы, подпрыгнула с кровати, включила свет.

Это, был огромный паук, он умел летать. Чуть не потеряла рассудок, сгребла своего ребенка с кровати, быстро выскочила на улицу, побежала к индусам.

– Киран, Киран!

– Что случилось? – Киран еще не спала, сидела во дворе и ела орешки.

– Там! – я показывала пальцем на свою комнату и поняла, что от шока забыла, как говорится паук по-английски, махала рукой и кричала: – Биг, вери биг (большой очень большой).

Киран взяла веник, пошла в мой номер. Я осталась на улице, покорно ожидая, когда свершится правосудие. Из закрытой двери доносились странные звуки, возгласы и ругательства.

Со второго этажа показалась лысеющая голова Славы:

– Что-то случилось? Я слышал крик.

– Да, огромный летающий паук в моей комнате.

– Но пауки не летают.

– Мой летает и светится.

– Ты свой сон пересказываешь?

Дверь открылась, Киран выметала веником мертвого паука. Я забыла про существование Славы, расплылась в блаженной улыбке и радостно залепетала:

– Благодарю, Киран, ты нас спасла.

Индианка сделала поклон, погладила попку Сони и удалилась. Я вошла внутрь комнаты, озираясь по сторонам. Интересно, как подобное чудовище могло сюда попасть? Уложив дочку на кровать. Натянула себе капюшон по самые глаза, плотно завернула свое тело пледом, со стороны похожа на египетскую мумию, зато у насекомых нет шансов.

По привычке проснулась ранним утром, ребенок крепко спал. Я сладко потянулась, радовала мысль, что сегодня нет занятий, долгожданный выходной. Вышла из своего номера, поднялась на веранду – какая удивительная тишина в городе.

Ритм жизни в Индии не для спокойного ума. Бесконечный поток мотобайков и машин несется на полном ходу, подавая сигнал, чтобы люди расступились. Монахи в одинаковой одежде с котелками в руках, где хранят свой обед, передвигаются из ашрама в ашрам. На заборах караулят обезьяны, тщательно контролируя каждое твое движение. Как-то раз Софка почистила банан, не успела даже поднести ко рту, как видим, что на нас бежит огромная обезьяна. За доли секунды я выхватила банан из рук ребенка, бросила в сторону, окаменела, ожидая, что будет дальше. Обезьяна схватила лакомство и спокойно вернулась на забор, а мы продолжили свой путь. Важно смотреть себе под ноги – всюду коровьи какашки. На узких улочках тебя может настигнуть целое стадо коров, ты прижимаешься к фасаду здания, чтобы пропустить животных. Бык с огромными рогами останавливается рядом с тобой, обнюхивая твою сумку. Ты с замиранием сердца ждешь, когда это животное, так высокочтимое в этой стране, удовлетворит свой интерес и пойдет дальше. Тебе очень повезет, если корова в этот момент не начнет опорожняться, иначе брызги летят во все стороны, попадая на твое платье. Лужи текут вниз по дороге, впитываясь в землю. Когда солнце начинает светить, испарения поднимаются, смешиваясь с воздухом. Быть может, поэтому в Индии такой жуткий запах?

– Мама, мама!

– Это моя дочь! – я отошла от своих внутренних размышлений и побежала вниз.

– Ты что так рано проснулась?

– Ай поспаль. (Я поспала.)

– Ах ты, мой маленький англичанин, только мама понимает язык, на котором ты говоришь: «Ай поспаль».

Я закружила Соню, она громко засмеялась.

– Тихо, дорогая, давай не будем никого будить, все заслужили этот выходной, а мы пойдем гулять.

Надела хлопковые лосины, белое платье, оно прикрывало колени, на область декольте намотала разноцветный шарф. Хотелось уважать местную культуру и визуально соответствовать традициям.

Мы спустились до главной дороги. Город еще спит, такая непривычная тишина. Отшельники, завернувшись в грязный плед, спали на скамейках. Слышала, что в Индии у подобного отшельничества есть какое-то название и смысл, который оправдывает подобное существование. У нас в России этому тоже есть название – бомж, и оправдание – слабость и собственная никчемность.

На Ганге улица была более оживленная, люди толпились у моторных лодок, которые перевозили всех на другую сторону. Горная, изумрудного цвета река разделила город на две части. Наша сторона – ашрамы и различные учебные центры, на другом берегу работало все местное население. Однажды мне довелось там побывать, остались весьма неприятные впечатления.

Мое внимание привлекла женщина, возле которой выстроилась большая очередь. На столе лежала гора огромных, переспевших огурцов. Ее руки были грязные, под ногтями виднелись кусочки земли. Все утро она собирала урожай, а теперь готовит завтрак. Аккуратно снимает кожуру с огурцов, делит их на половинки, посыпает солью, после заворачивает в пакет из газеты.

Как это можно съесть? Я представила в своей голове, как мокрый огурец касается газеты, она сыреет, и буквы отпечатываются на огурце.

– Софа, пошли, мы не будем такое пробовать.

– Вай? (Почему?)

– Ты хочешь съесть огурец в газете?

– Нет!

– Тогда пошли найдем завтрак в другом месте.

Еду готовили в специально оборудованных телегах, это давало торговцам возможность постоянно менять локации. Четыре колеса, маленький столик, металлический чан и баллон с газом. Ни о каких санитарных нормах речи здесь не идет.

Толстенький индус жарил пышки в обильном количестве масла, кидал в чан маленькие кусочки теста, вздувались за считаные секунды.

В другой телеге мужчина жарил арахис в скорлупе – настоящее лакомство, взяли один килограмм.

Достала свою оранжевую кружку, заказала масала кофе. Одноразовой посуды в этом городе нет, поэтому торговцы использовали свои металлические стаканы, после клиентов промывали их в реке.

Рядом мужчина жарил картошку, разрезанную на четвертинки, обильно посыпая ее специями.

– Сонь, ты будешь картошку?

– Что?

– Картошку будешь?

– Что это?

– Потейто (картошка).

– Потейто ес! Айм хангри. (Да, я голодная.)

Софка начала тереть ручками свой животик.

Сделали заказ, попросив добавить нам только соль. Мой кофе был готов, индус махал мне рукой. Мы присели на ступенях у реки сразу за торговыми палатками, здесь можно спокойно позавтракать, не переживая за обезьян.

Запомню этот день. В суете индийской жизни мы нашли свой тихий уголок. Сидим на берегу Ганги, все мое тело ноет от боли – я постигаю азы йоги. Пью вкусный кофе, заедаю орехами, моя дочь с аппетитом лопает картошку. Я совершенно не знаю, что со мной будет дальше, но внутри чувствую спокойствие.

Целый день мы бродили по торговым палаткам, примеряя индийские сари и бижутерию. Увлекательный процесс. Белоснежный хлопок, мятый лен, плетеные сумки, натуральные камни, кожаные тапки, которые индус мастерил прямо в магазине.

До отеля мы добрались только вечером. Софи пила свою молочную смесь, я набрала полный таз воды, облила себя из банки. Когда я вышла из ванны, дочка, обняв любимую игрушку, сладко спала.

Держу в своих руках книгу – «Родная кровь». Мне подарила ее одна женщина, во время нашего путешествия с мужем. Найти в Таиланде русскую книгу – редкость. В холле гостиницы, где мы остановились, была организована небольшая библиотека. Хозяйка, чье сердце покорил мой маленький ребенок, разрешила взять мне одну книгу с собой. Долго стояла у полки, пытаясь сделать выбор из глубины своей души. Я закрыла глаза, водила ладонью вдоль книг, пытаясь почувствовать ту самую, что станет подсказкой моего будущего. Подобная традиция сложилась в далеком детстве: у меня было очень мало друзей, все ответы я всегда искала в произведениях, проводя свои вечера за чтением книг из городской библиотеки. Когда детский зал был полностью изучен, библиотекарь дал мне доступ к взрослой литературе. Я утопала в образах тургеневских барышень, воинственных кавалеров и бесконечной любви, которая там описывалась. Мечтала, что в моей жизни когда-нибудь случится подобная невероятная история.

Тогда в гостинице я почувствовала тепло в своей ладони от книги с изображением женщины и темного леса. Только спустя год я снова держу это произведение в своих руках, никогда не находила время, чтобы его прочесть. «Родная кровь» – красивое название.

По моим щекам катились слезы от понимания, что у меня осталось всего пять дней. Плакала, со всей силы прижимая книгу к себе. Мне только удалось прикоснуться к себе истинной, смогу ли я сохранить это состояние, когда вернусь домой? До этого момента я была соткана из ломаных стереотипов, придуманных в этом мире. Только сейчас поняла, из какого фильма ужасов я вырвалась, неужели у этого кино будет вторая часть? Страшно.

Укуталась с головой в одеяло, обещала ведь, что не вспомню о прошлом, пока я здесь. Книга снова осталась нетронутой, а я отдалась во власть внутренним терзаниям.

Утро следующего дня.

Динеш, как всегда, был беспощаден, я стала его любимицей, все его внимание было адресовано только мне. Он настолько выдрессировал меня за эти дни своими поправками, что мне хватало всего одного лишь взгляда, как мое тело автоматически принимало правильное положение. Мышечная память, она существует. В конце урока Динеш подошел ко мне, заглянув мне прямо в глаза:

– Ты научилась чувствовать.

– Да.

– Больше мне не надо.

А мне нужно больше. Не собираюсь останавливаться, то, что произошло здесь, было только началом чего-то великого в моей вселенной. Я научилась разговаривать сама с собой. Кто-то называет подобные диалоги безумием, но мне кажется, что это первый шаг к своему внутреннему миру.

Наша практика закончилась, мы спустились на завтрак, сегодня настоящий праздник – индийские лепешки с картошкой и чай масала. Если бы можно было съесть все, то я бы это сделала, а так всего три лепешки на одно лицо.