Дневник медсестры

Ма. Ко.

Дневник медсестры

С чего всё началось?

Для меня данный путь – написание истории, которая далеко не фантастика или фэнтези – начался с падения. С элементарного эмоционального падения.

Но сначала, думаю, стоит рассказать немного о себе.

Я советского года выпуска, родилась в России, но, ввиду жизненных обстоятельств, более четверти века прожила в Латвии. В Латвии я окончила школу, поступила в медицинское училище и нашла работу. Хотела ли я всегда стать медсестрой? Нет. Найдя однажды «Дневник для девочек», весь такой розовый, простой и наполненный разными воспоминаниями, я обратила внимание на запись: «Я хочу быть». Помню, в детстве я хотела быть певицей, журналистом и, видимо, тогда хотела быть врачом. Почему я не пошла в итоге на врача? Со временем мои желания менялись и к тому времени, как нужно было выбирать жизненную дорогу по которой идти в будущем, я думала не о врачебной карьере.

Когда я училась в классе восьмом у нас дома появился компьютер – простой и не особенно мощный аппарат. В то время у многих одноклассников уже были компьютеры и уроки информатики проходили для них достаточно легко. Мне хотелось так же. Хотелось быстро печатать на клавиатуре, чтобы было чем похвастаться, хотя бы самой себе. И сидя перед монитором, готовая научиться печатать быстрее, я задала себе простой вопрос: а что мне писать?

Переписывать уже написанное мне показалось скучным, нудным и утомительным, поэтому я решила начать писать собственное произведение. У меня не было никакого плана или представления, что это будет за произведение, кому я его покажу. Моей целью было просто научиться быстрее печатать на клавиатуре и постепенно я втянулась.

За вдохновение я взяла сериал «Зена. Королева воинов». Мне до сих пор нравится этот сериал, есть в нём такое сказочное очарование, увлекательное и волшебное. И я начала создавать собственную историю, со своей королевой воинов. Конечно, стиль был прост, повествование порой перескакивало, герои не особенно прописаны, но мне тогда было всего-то лет семнадцать и я только начинала себя искать. Я поделилась своими успехами с учительницей по русскому языку и литературе и встретила больше одобрения, чем разгромной критики. Хотя, помню, как нервничала, когда решила поделиться своим текстом. Её одобрение вдохновило меня на продолжение работы над историей.

Сидя на уроке и лишь десятой частью уха слушая, что говорит учитель, я фантазировала о том, как моя героиня сражается с монстрами или вступает в словесную перепалку со злодеем. В такие моменты часть меня отключалась и я оказывалась окружена другими декорациями, выдуманными героями. Я видела их глазами, чувствовала то же самое, что чувствовали они, и мне нравились эти ощущения. Это упоительное чувство перемещения во времени и пространстве, когда весь твой обычный мир растворяется и ты стоишь в предвкушении чего-то нового. Ты вроде бы остаешься собой, но и себе не принадлежишь, потому что смотришь на мир другими глазами, живешь в иной реальности. Ты наблюдатель, которому повезло описать увиденное через чужую призму души.

Я больше и больше вкладывала себя в написание той истории, сюжет которой так внезапно меня захватил. В моей голове всё чаще появлялись новые декорации и персонажи. Фантазируя, я воодушевилась на создание новых сцен, анализ причинно-следственных связей прочно входил в процесс написания моего первого произведения. Поэтому моей главной страстью стала литература, а не медицина.

Но все мои хрупкие чувства были разгромлены в один момент. Я решила поделиться своими достижениями с мамой. А она так раскритиковала мою историю, словно ожидала более зрелого текста от начинающего автора. В тот момент я ощутила себя глупой. Словно должна была пожалеть, что вообще начала писать. Казалось, что я должна быть очередным Толстым, или Достоевским. Сразу. В этот момент я сильно засомневалась в себе. Было больно, и я на какое-то время перестала писать. А потом снова начала. Герои жили во мне вне зависимости от чужого мнения, и я не хотела с ними расставаться. Но в какой-то момент я действительно перестала писать. То, что мне не хватало поддержки мамы, сыграло в итоге свою роль.

Сейчас, правда, всё иначе. Мама поддерживает моё творчество и не раз просила прощения за то, что в прошлом поставила для меня слишком высокую планку. Мы с ней всё обсудили: почему так получилось; к чему это привело и что изменилось в каждой из нас за последние годы. Я простила её за ту боль, которую тогда ощутила, а она смогла увидеть мои таланты. Мой рост. Конечно, мы продолжаем работать над нашими с ней отношениями. Обе. И мы по-прежнему продолжаем учиться друг у друга.

Но вернёмся к моей истории.

Я давно поняла, что мне нравится писать, и это не изменилось до сих пор. Мне интересно продумывать героев, описывать их, исследовать и наделять их разными характерами, обыгрывать взаимоотношения между персонажами.

Уже в школьное время я задумалась о карьере писателя. Но не нашла ни один ВУЗ, в котором учили бы данному мастерству. Самая приближенная к теме была филология и я решила, что стоит попробовать. Однако моей уверенности в собственных желаниях и силах было недостаточно, чтобы убедить родственников, что филология – именно то, что мне нужно. Я была опустошена, а время шло вперёд, принимать решение было необходимо…

Ответ на мой вопрос – «куда поступать?» – пришел неожиданно. Однажды, подруга предложила: «А пошли в медицинский». Поскольку в филологический мне дорога была закрыта, будущее представлялось туманным, этот выбор казался приемлемым. Учиться на врача я не пошла потому что – платно, это стоило бы для моей семьи невообразимо много, а с бюджетом я пролетела «как фанера над Парижем», да и саму нагрузку учёбы могла не потянуть, даже если бы был взят кредит на обучение. Курс медсестры мне тогда показался слишком простым, а в описании профиля помощник врача1, было само слово врач, что казалось чуть более серьезным, чем просто медсестра. Так я поступила на курс помощника врача в Медицинском колледже Красного Креста.

Учебные годы

Учитывая, что особенной тяги к медицине на тот момент у меня не было, то и какого-либо восторга от учёбы я не испытывала. Тогда мне казалось, что я просто плыву по течению, особенно не задумываясь куда это течение меня принесёт. Мне было всё равно…

Почему я пошла именно на помощника врача? У меня не было цели и этот курс показался мне самым подходящим: конкурса на поступление не было, если проходил по оценкам из школы, принимали всех; обучение было бесплатным, да и с государственным языком у меня особенных проблем не было (так я думала, пока не начала учиться полностью на латышском, вот тогда у меня и появились сложности, которые я, как могла, старалась преодолеть. Периодически сожалея, что не училась в латышской школе с самого начала). Моя подруга поступила умнее меня. Она пошла учиться на медсестру. Это потом я узнала, что у медсестер есть профильное образование, бакалавры, узкопрофильные сертификаты и более широкий выбор направления работы, в то время как помощники врачей были ограничены работой на скорой, у семейных врачей и небольшим количеством ставок в больницах. Сейчас всё может быть по-другому, но я вот уже много лет не работаю в медицине, поэтому точных данных на сегодня вам дать не могу – только рассказать, как я это всё помню и знаю.

Начался учебный год и многие лекции у нас проводились как для помощников врачей, так и для медсестер в одном большом зале. Народу было определенно больше сотни, поскольку каждый курс потом делился еще на подгруппы примерно по двадцать человек. Первые месяцы мы с подругой сидели вместе. Записывали лекции, пытались понять, о чем рассказывают лекторы. Приходилось порой тяжко, поскольку информация просто не впитывалась и я перечитывала материалы по несколько раз. Это никак не добавляло уверенности в собственных силах.

Периодически лекции проводились с утра до вечера. Не могу сказать, что к концу дня было просто вспомнить о чём велась речь утром. Бывали, правда, дни когда лекции начинались в районе часа и по расписанию заканчивались в районе восьми вечера. Но, как и везде, если материал удавалось охватить быстрее, то и отпускали нас быстрее.

Первый курс в медицинском был для меня непростым испытанием. Я старалась как могла, пыталась найти для себя смысл в будущей профессии. И втягивалась в профессию я с трудом. Надо идти на лекции? Хорошо, пойду. Надо подготовиться к практическим занятиям? Хорошо, почитаю материалы. У меня не было энтузиазма к учебе, поэтому и училась я средне.

Помню, у нас преподавала теоретические лекции по физиологии автор этой самой книги по физиологии. Мы в шутку называли это «уроками чистописания» – преподаватель читала собственную книгу, а весь зал за ней записывал. Ну, возможно не весь, я за каждым не следила. Конечно, она не просто читала написанное, а порой вставляла какие-то комментарии к собственной книге, но факт оставался фактом – высидеть на её лекциях было сложно. Монотонность чтения утомляла. Несмотря на то, что мы с «Драконой» (так я можно звать мою подругу), всегда сидели в первом ряду, как-то на одной из лекций она уснула. Хотя со стороны могло показаться, что она просто внимательно смотрит в свою тетрадь. И вот во время перерыва, в зал вошла другая преподавательница, уже практических занятий по физиологии, и обратила внимание на мою подругу, которую я уже подтолкнула к пробуждению. Та встрепенулась (да, другого слова не нашлось), огляделась по сторонам и сделала вид, что дописывает лекцию в тетрадке, а преподавательница, проходя мимо нас, пошутила нечто из серии: «Неужели настолько скучно?» Мы каждый раз смеемся, когда вспоминаем этот случай.

В училище никого особенно не заставляли зубрить, оставляя это на выбор каждого. Преподаватели подсказывали, направляли, помогали тем, кто к ним обращался, но никого особенно не пытались «вытянуть», как это бывало в школе. Оценки ставились в зависимости от знаний студентов. Не могу сказать, что их занижали или всем подряд ставили зачеты, хотя… это значит только одно – данная информация не задержалась в моей памяти. Не знаю какими бы были мои успехи в учебе будь мы с подругой на одном курсе. Ведь несмотря на то, что часть лекций у нас являлись общими, – физиология, анатомия, биохимия, – остальные были отдельно: генетика, цитология и др.

Правда, был у нас один курс на выбор, на который я ходила с интересом. Назывался он: История медицины. Лекции у нас проходили в музее медицины в Риге. В основном мы сидели в небольшом зале, слушали лектора. Хотя самую первую лекцию курса можно было бы сравнить с походом по музею с гидом: мы группкой следовали за преподавателем по всем этажам, внимательно слушая о том, как лечили людей в те далёкие времена, когда и слова медицина не было. Каждому периоду были выделены отдельные лекции, чуть более подробные.

Эти занятия предназначались только для помощников врачей, поэтому я сидела без моей подруги. Всегда быть одной не хотелось, поэтому мне удалось достаточно быстро завести знакомства. Стоит рассказать как я это сделала.

В тот день оба курса: и медсёстры, и помощники врачей стояли в небольшом коридоре, достаточно длинном, чтобы по нему могли линейкой растянуться примерно пятьдесят душ. В нескольких шагах от меня и моей подруги стояли две девушки. Одну можно было бы назвать пацанкой: немного сутулая, как будто привыкла носить тяжелую сумку с экипировкой, в широких штанах, с рюкзаком за спиной и завязанными в хвост волосами. Для полноты образа не хватало спортивных принадлежностей из серии клюшки или мяча, а также сигареты, которую она бы держала между большим и указательным пальцами (сама девушка не курила, но в той ситуации казалось, что сигарета дополнила бы стереотип «пацанки»). Вторая вела себя и выглядела как среднестатистическая девушка: распущенные волосы, макияж, ухоженный внешний вид, большая сумка через плечо, достаточно объемная, чтобы хватало места для тетрадей А4.

Я взглянула на пацанку и поняла, что не могу отделаться от мысли, что её зовут Александра. Почему-то именно так я представляла себе типичных Александр. Собравшись с мыслями, с храбростью я подошла к девушкам, обращаясь к предполагаемой Александре:

– Привет, – немного скованно и смущённо начала я, – тебя случаем не Александрой зовут?

Девушка удивлённо на меня посмотрела и не торопясь ответила:

– Нет, но бабушка в детстве хотела назвать именно так.

– Просто в моём представлении ты очень похожа на Александру. – Пытаясь скрыть своё смущение и некий дискомфорт, сказала я.

Мы обмолвились еще несколькими фразами, после чего зашли в кабинет, который открыл подошедший преподаватель. Лекция должна была быть по биохимии. Помню для меня этот предмет был как для варвара грамота. Я вижу каракули, понимаю для чего они предназначены, но пользоваться ими не умею. И я этим не горжусь.

Я вообще порой не понимаю, как умудрилась закончить первый курс. Большая часть лекций проходила сквозь меня, ничем особенным не цепляя. Единственный предмет, который казался мне более или менее интересным, в дополнение к истории медицины, была анатомия. И то только потому, что было интересно рисовать на листах кости, мышцы и прочие системы человеческого тела.

Я перерисовывала с атласа по анатомии мышцы, кости и т.д., подписывала латышские и латинские названия, после чего старалась всё заучить. Это помогало подготовиться к тестам, да и улучшило мое понимание строения тела человека. Творческий подход к анатомии и общение с некоторыми однокурсниками, пожалуй, были единственными плюсами, которые я нашла для себя на первом курсе.

…Время шло вперед, а я всё чаще задавалась вопросом: «почему я продолжаю учебу в медицине, если не вижу себя работающей в больнице?»

Я не стремилась к профессии помощника врача и будущее мне представлялось туманным. От этого было не легче. Моя семья периодически хвалила меня за то, что я пошла в медицину. Мама сказала, что гордится мной, но во мне вся эта гордость не отдавалась никак. В моей душе была лишь пустота. Стремление к цели облегчает сам путь, а удовлетворение от достигнутого в итоге приносит больше радости. Что делать тому, кто просто бессмысленно идёт вперёд, особенно не задумываясь о самой цели?

Я продолжала идти вперёд, надеясь, что поступаю правильно. Мне хотелось надеяться, что со временем, я смогу найти причины для того, чтобы продолжать свой путь дальше.

Я проходила практику первого учебного года в Елгавской больнице в хирургическом отделении. Именно благодаря коллективу этого отделения я и начала находить в медицине что-то для себя. В какой-то момент я осознала – моя профессия действительно нужна и это заставило чувствовать себя важной частью общества. Я помню, как корпела над практическим дневником, старательно описывая всё, что видела и какие действия выполняла. Медицина предстала передо мной с разных сторон и это начало вызывать во мне порой противоречивые эмоции. Впервые за долгое время во мне зародился интерес к тому, чем я занималась и мне это начало нравиться. И в то же время…

Я помню одного пациента, которого лечили от гнойного абсцесса2 после внутримышечной инъекции3. Видеть, как медсестра очищает гнойные мешки у человека на попе и он никак не реагирует, особенно когда она вводит инструмент, со смоченным в специальной жидкости материалом вглубь свища, вызвало во мне и интерес, и некий страх одновременно. Особенно, когда она шевелила инструментом в отверстии, и карман издавал неприятные звуки. Когда оставшийся гной, выходящий вместе с вытаскиваемым из свища инструментом, дал о себе знать не только цветом, но и запахом, я поняла, что меня сейчас или вырвет, или я захочу попробовать это сделать сама. Я до сих пор не люблю гнойные раны, потому что они для меня и завораживающие, и мерзкие одновременно. Не говоря уже о запахе гноя – очень специфический.

Я примерно помню слова медсестры: «Наверняка укол сделала какая-нибудь практикантка в больнице». Это заставило задуматься. Обязательно ли это могла быть ошибка именно практикантки? В этот момент я почувствовала себя незащищённой, словно это именно я допустила данную оплошность. Конечно, бывают разные масштабы ошибок – одни вызывают нервозность, паранойю, а другие смерть. И в данной ситуации столько всего зависит от разных факторов, которые чаще всего мы просто не можем контролировать.

В тот момент я начала сомневаться, что мне доверят сделать что-либо самой. Ведь я была практиканткой, которая способна ошибиться и неправильно уколоть пациента, после чего у того может развиться гнойный абсцесс. Первое время мне действительно ничего не доверяли делать без надсмотра и контроля. В основном, я подавала материалы перевязочной медсестре. Только со временем мне позволили проводить некоторые перевязки, с разрешения пациентов. Делать что-то самой было волнующе. В голове не переставало крутиться: «Надо всё сделать правильно». И я старалась делать всё как можно лучше, следуя всем необходимым пунктам, изученным не только в училище, но и на практике в больнице.

Признаться честно, было приятно чувствовать, что мне доверяли и медсестра, и пациенты.

Незаметно практика подошла к концу. Месяц растворился в больничных обязанностях «девушки на побегушках4», оставив после себя заполненный практический дневник, защищать который я хотела и боялась одновременно. Мне было страшно, что мои скромные труды не будут засчитаны.

А что спросят? Что я отвечу? Что буду рассказывать? Как долго я могу говорить? – в голове роилось множество вопросов. Я не переставала нервничать. Когда, наконец, пришла моя очередь сдавать дневник, и защищать практику, я собралась с силами и шагнула через порог кабинета. Сердце не переставало встревоженно биться. Но в итоге у меня спросили только одну вещь, просматривая мой дневник на скорую руку:

– Вас колоть учили?

– Нет, – всё ещё борясь с волнением ответила я. – Я была в основном только с перевязочной медсестрой.

– 

Ясно, хорошо. Можете идти и позвать следующего.

Я не знала как мне реагировать. С одной стороны было хорошо, что меня не допытывали вопросами, а с другой, мне было что рассказать. Я хотела поделиться своим энтузиазмом, впечатлениями, но кроме однокурсников, никого это особенно не волновало. Хотя и однокурсникам было что рассказать, их опыт казался лучше, интереснее моего собственного. Ведь кому-то позволили ассистировать на манипуляции врачу, а я только перевязками, да хирургическими инструментами занималась. Это заставляло меня чувствовать, что то, что видела я было несравнимо с впечатлениями других и, моё желание делиться собственным опытом постепенно растворилось. Ведь что я могла рассказать? Как делать перевязку на культе? Вынимать дренаж? Где дренаж, а где «ассистировать врачу в манипуляции»? Эти вещи нельзя было сравнить по объему впечатлений.

Так закончился мой первый курс. На лето я уехала к своему молодому человеку в Лиепаю и старалась не думать о предстоящих годах учёбы.

Да, вот такой вот внезапный рояль в кустах – – на первом курсе я состояла в отношениях с парнем из другого города. Нас с ним разделяло двести с лишним километров, да и виделись мы раз в две недели, пока я училась в Риге, но никакое расстояние не могло остановить мою влюбленность, а тем более желание быть с мужчиной моей мечты, как я тогда думала. Забегая вперёд скажу, что мы в итоге разошлись, но это случилось после того, как я получила бакалавр хирургической медсестры. Внезапно, правда? Не переживайте, до этой части истории ещё дойдёт…

А пока давайте вернёмся к лету в Лиепае, после окончания первого курса помощника врача в рижском медицинском колледже Красного Креста.

Мысли о будущем продолжали закрадываться в мою голову. Действительно ли я хочу быть помощником врача? Какие перспективы меня ожидают? Что мне даст эта профессия? Все эти вопросы витали в воздухе, но я старательно их игнорировала. На тот момент всё, чего я хотела – насладиться компанией любимого человека, но и тут было не всё так гладко.

Я хотела проводить как можно больше времени вместе. Он держал меня на расстоянии, проявляя ко мне своё внимание дозировано. Я хотела знать о нём как можно больше, проводить время с его друзьями. Он давал мне такие возможности. Дозировано. Я отбрасывала в сторону страхи, не желая отказываться от иллюзий о совместной жизни, о детях, о собственной квартире. Он не давал мне повода усомниться в том, что мои иллюзии однажды станут реальностью. Но все мои попытки завести разговор о серьезности наших отношений сводились к словам, что я ещё учусь и важно, чтобы я больше думала об этом, а не о детях и создании семьи. «Мы ещё молоды», – намекал он. «Переезжай ко мне, – уговаривал он меня, – в Лиепае тоже есть медицинский.» Сомнения, страхи росли. Ясности будущего до сих пор не было.

Но лето прошло, и я вернулась в Ригу. Оказалось, что одна из наших однокурсниц сменила профиль помощника врача на медсестру. И это был первый раз, когда я задумалась чуть более серьёзно о том, правильное ли я выбрала направление. Проблема для меня, на тот момент, была в том, что я не имела полного представления о разнице между помощником врача и медсестрой. С одной стороны, я имела примерное представление о работе медсестры в больнице, благодаря практике, и совсем крохотное представление о работе помощника врача. С другой стороны, было сложно решить для себя, чего именно я хочу и что мне для этого нужно.

Нерешительность мешала, но и четко сформулировать свои желания я до конца не могла. И где-то в середине учебного года я, наконец-то приняла решение – переведусь на медсестру. Но поскольку переводиться в середине года мне казалось глупым, я решила, что уступлю своему молодому человеку и перееду жить в Лиепаю.

Мы хорошо сдружились с Шуриком, той самой девушкой, которую я видела как Александру при первой нашей встрече. Как-то это просто привязалось – Шурик. Мы с ней неоднократно обсуждали наше примерное будущее, в качестве помощников врачей и можно сказать, что именно благодаря нашему общению я пришла к выводам: у медсестёр больше возможностей профессионального роста; у медсестёр больше профилей работы – что подкупало меня больше всего. Мне хотелось верить, что я смогу расти в своей профессии.

Учебный год тем временем продолжался. На втором курсе моим любимым предметом стала Хирургия. Отчасти, потому, что практику до этого я проходила в хирургическом отделении, и она оставила о себе положительное впечатление. Лекции нам преподавал хирург, работающий в двух больницах. Все лекции были достаточно информативны и содержали в себе только важную короткую выдержку. Я помню, как записывала каждую лекцию во время урока, мне было интересно читать информацию, готовиться к практическим занятиям, мне нравилось всё, что было связано с хирургией. Но мой пыл поутих, когда я приняла окончательное решение перебраться в Лиепаю, окончательно сдавшись уговорам моего молодого человека. Я расслабилась. Ведь зачем выкладываться на полную, если я могу поступить не на третий курс медсестры, а на второй и сдать только те предметы, которых у меня не было? Этот подход позволял мне пройтись по хирургии по новому кругу, только от другого преподавателя. Именно поэтому я позволила себе не заморачиваться, ведь я всё равно пройду большую часть лекций заново.

Время шло, практика в больницах проходила спокойно и без всяких особенных приключений. Я чувствовала себя более расслабленной. Хотя, порой моё состояние слегка ухудшалось головными болями. Они проявлялись особенно сильно, когда я проводила долгое время в помещениях с разного рода освещением – люминесцентными и лампами накаливания. Нередко к этому можно было добавить свет от прожектора. Порой бывали дни, когда и раздражителей особенно не было, но голова всё равно болела. Не могу сказать, что я тогда особенно перенапряглась, скорее даже наоборот – старалась не напрягаться, что и отражалось в моих оценках так и державшихся на среднем уровне.

Глядя порой по сторонам, особенно на работающих однокурсников, я чувствовала себя уязвленной. Но начать где-то работать означало ещё реже видеться со своим молодым человеком. Тогда для меня не было преград и расстояние не значило ничего. С любимым я старалась проводить как можно больше времени и поэтому очень часто ездила из Лиепаи по понедельникам, к первой лекции. Конечно, я опаздывала на каких-то полчаса пока добиралась от автостанции до училища, но меня это не волновало. Я любила слишком сильно, чтобы думать о таких мелочах, как неудобства в дороге, опоздания, оценки.

Я осознанно отказалась от возможности пойти работать в Риге в больницу санитаркой просто потому, что верила – мы будем с моим возлюбленным вместе и все мои жертвы, касаемо невозможности работать в нужной мне по профессии атмосфере, со временем окупятся. Но у судьбы свои планы, которые нам чаще всего неизвестны. Можно сколько угодно причитать о том, как оно могло бы быть, и сожалеть о том, как всё в итоге сложилось, но это ничего не изменит.