Полёт в падении

– Вот, возьмите, извините, я сразу не поняла, что вам действительно нужна помощь.

На глазах у Вены проступили слёзы и она тихо, почти беззвучно прошептала:

– Спасибо, спасибо…

В автобусе она погрузилась в забытийный сон, но проснулась от крика:

– Девушка, проснитесь же! Уже конечная. Вам, вообще, куда надо было? – спрашивал у неё мужчина средних лет с тонкими усиками под носом и грузинским акцентом.

– Мне сюда и надо было. Спасибо, что разбудили. – отозвалась Вена хриплым голосом.

Державшись за поручень, она встала. Протянув деньги за проезд, Вена пошатнулась и чуть не упала. Водитель, заметив, что девушке нездоровиться, решил не брать с неё денег, но более ничем не поинтересовался. Вена кивнула и, уже сильнее покачиваясь из стороны в сторону, вышла из автобуса.

Удивительно, насколько люди могут быть бессердечными и понимающими одновременно.

Вена не помнила, как дошла до дома, не помнила, как открыла дверь и не помнила закрыла ли её. Она лежала на полу в одежде, ощущая пустоту, никчёмность и сожаление, что не умерла. Да, это не было намеренной попыткой ухода из жизни, но была подсознательной. Она так устала бояться отца, бояться жизни, так устала ненавидеть. И так устала быть одной, что, кажется, если бы она умерла при этой передозировке, то миру без неё было бы лучше. Так она и лежала обездвижена и полна ненависти к себе, пока ход её саморазрушающих мыслей не нарушил звонок телефона, который всё то время, что она пробыла в больнице, благополучно пролежал на тумбочке в прихожей. Вена протянула руку, дотянулась до него и сняла трубку.

– Почему тебя выписали, ничего не сказав мне? Это беспредел, где ты сейчас?! – вопила Дина.

– Ди, я уже дома. Там всем безразлична судьба суицидников и наркоманов. Прости, что заставила тебя переживать. Только сейчас думала о том, что без меня миру было бы лучше.

– Не говори ерунды, может миру на тебя и плевать, а вот мне – нет. Ты поступила глупо, и я знаю, что не специально… Так ведь?…

Голос Дины дрогнул при этих словах. Вена не хотела больше расстраивать свою единственную подругу, чьей дружбой действительно дорожила. По крайней мере, до начала употребления.

– Конечно, нет. Я просто не прочла записку, что оставил Марк. И, кстати, до сих пор не знаю что в ней. – промямлила она.

– Что?! Ты снова общаешься с этим ублюдком? И он тебе поставляет дурь?! Господи, я убью его! Так, слушай меня внимательно сейчас. Мы с Костей обсудили и решили, что оплатим твоё лечение в частной клинике. Сейчас ты должна помыться и начать собирать вещи. Никаких отмазок больше, Вен. Так не может продолжаться, рано или поздно ты умрёшь. И мы не собираемся стоять в стороне и наблюдать твоё самоубийство. Ты всё поняла?  Дина прокричала в трубку так громко, что у Вены разболелась голова.

– Тише, тише, – начала она, – к Марку никаких претензий, судя по всему, он предупреждал. И я сама ему написала. Лучше не связывайся с ним, Ди. Ты же понимаешь, насколько это может быть опасно.

– Ты меня сейчас слышала? Окей, я забуду про этого дьявола. А ты собирайся на реабилитацию!

– Ради тебя, Ди. Спасибо, я тебя люблю.

– А я-то как тебя… Ну всё, довела до слёз, паршивка. Заеду за тобой через два часа.

***

– Что вы, Весна, сейчас хотите больше всего? – спросил психиатр.

– Называйте меня Вена, не люблю своё полное имя.

– Хорошо, Вена. Так и что же в данный момент вы бы хотели?

– Угаситься.

Психотерапия идёт довольно странно, врач даёт распечатки с упражнениями и "домашние" задания, которые нужно выполнить к следующей беседе. А ещё, он сказал вести дневник мыслей и чувств. И вот я пишу. Сложно с чего-то начать. Я принимаю антидепрессант, транквилизатор и ещё седативное. Мне здесь даже нравится, я уже познакомилась с одним парнем в тренажерном зале. Он подошёл ко мне, когда я бежала по дорожке. Его зовут Остап. Не могу сказать, что он приятный, но думаю, что он мне ещё пригодится. В конце концов, мне нравится, когда на меня смотрят с вожделением, но в то же время ощущаю себя паршиво. Я чувствую, что во мне борются две личности: развратная дама, что трахается со всеми, кто её захочет и взамен даст таблетки или травку, и одинокая скромная девочка, что боится даже прикосновений. В целом мне сложно считывать свои эмоции, потому как я почти себя не чувствую. Ощущаю лишь тягу.

Дописав эти строки, Вена заметила, что уже темнеет, и поэтому решила сходить в душ перед сном. Разворотив свой чемодан, смешав все вещи, что в нём были, она наконец отыскала полотенце и сланцы. Взяв их под мышку, она вышла из своей палаты. По картинкам, что были на дверях клиники, она отыскала душевую и, зайдя в неё увидела там девушку, завёрнутую в полотенце.

– О, привет! – воскликнула та, – заходи, заходи, и дверь закрывай.

– Привет, – начала Вена, – я могу подождать, пока ты помоешься.

– Нет, не нужно, я рада, что зашла именно ты. Понимаешь, врач сказал, что мне нельзя оставаться одной, так как я хочу разбить себе голову об эту плитку. У меня были попытки самоубийства пять раз, смотри, сколько шрамов. – девушка вытянула располосаные до локтей руки с татуировками.

Вена даже не испугалась откровенности новой знакомой, наверное, потому что понимала такое поведение как никто другой.

– Мне жаль. – сказала она, – как тебя зовут?

– Ксю. А ты, должно быть, та самая Вена?

– Та самая? про меня ходят какие-то слухи?

Хи-хи.. Ничего особенного. Только лишь то, что ты очень привередливая и капризная. Я слышала, как ты кричала на ресепшене, что тебе нужна отдельная палата, так как ты не выносишь людей. Это было… Очень дерзко, таких у нас ещё не было, знаешь, тех, кто качает права.

– Представляешь, я этого даже не помню… Вообще не помню, как сюда приехала. А ты как давно здесь?

– Два месяца. Но я уже была тут в том году, и в позапрошлом. Наверное, буду и в следующем…

– Мне тоже хочется умереть очень часто, так что я тебя понимаю. – тихо сказала Вена и стала раздеваться.

– Наверное… Но у меня есть ребёнок. Он сейчас с отцом. Всё вот это началось после его рождения. Послеродовая депрессия. Я бы тебе советовала не рожать. Никогда. Все проблемы, что у тебя есть с психикой и с телом – усугубятся во сто крат. Полная чушь, что нам внушают, что после родов женщина хорошеет и здоровеет! Хер там! Всё летит к чёртовой матери.

– Знаешь, я даже не думала о детях. Так что мне это не грозит. Идем уже примем душ, хочу смыть с себя этот убогий день.

– Ксю довольно кивнула. Они повесили полотенца на крючки возле душевой кабины и зашли в неё.

***

А мне здесь начинает нравится. Ощущение, будто нахожусь в санатории. Я хожу на всякие физ процедуры. Только вот моего психиатра беспокоит, что я могу себя убить. У меня есть навязчивая тяга к самоповреждению. Маникюрными ножницами я расцарапываю свои запястья до крови, ощущение, будто от этого становится легче, но ненадолго. Как-то медсёстры обыскивали меня в надежде отобрать ножницы, но я их хорошенько спрятала, но им сказала, что выкинула в окно. Так они побежали искать под окнами! Вот умора! Естественно, не найдя, пристали ко мне с допросами. Я же сказала, что понятия не имею куда они делись, так как я их точно выкинула с психу в окно.

Так вот, психолог взял с меня обещание, что в его отделении не будет смерти. Интересно, ему действительно всё равно, а будет ли она вне этих стен? Трясётся за лицензию, гад. Но да ладно. Больше всего мне здесь нравится курить травку. В это сложно поверить, но один чувак по имени Леон, спокойно выезжает за пределы клиники на своём велосипеде и привозит заказы с тёмного интернета. А так как я уже очень тесно общаюсь с его другом Остапом, то и мне постоянно перепадает. Дуем мы за деревьями во дворе. Неужели эти остолопы медики ничего не замечают? Или всем просто насрать?

А что касается тесного общения с Остапом… Мы с ним трахаемся в моей палате в туалете, потому что только там закрывается дверь на замок. А так по всей клинике все двери без них. Для полного контроля за пациентами, то есть, нами. Конечно, я настаиваю на презервативе, ведь не хочу потом лечится ещё и от СПИДа. Но в целом я это ненавижу, я вообще не чувствую его член, но вонючее дыхание, разящее перегаром, ощущаю сполна. Такой отвратный трах для меня – ещё один способ себя наказать, растоптать и пасть ниже в своих же глазах.

Вена сидела на диване в общем холле, читая книгу, когда к ней подошла худощавая девушка и спросила:

– Привет. Можно с тобой посидеть? Я только сегодня приехала сюда и ни с кем ещё не знакома. Меня зовут Крис, а тебя?

– Я Вена. Садись.

На Крис были спортивные чёрные лосины и кроп-топ найк. Дышала она часто и лицо было розоватого оттенка. Выглядело это так, словно она только закончила тренироваться.

– А ты что, уже успела потренироваться сегодня? – спросила Вена.

– Да. Я поела и… побежала всё сжигать. У меня… булимия. Ты, наверное, знаешь, что это такое?

– А ты смелая, что вот так сразу говоришь о своей проблеме… Да, знаю… У меня она была больше семи лет с периодичностью. После каждого приёма пищи зудящая тревога, которую может снять лишь избавление от этой же самой пищи, поэтому ты идёшь к белому другу, вычищаешь из себя всё, что недавно попало в желудок, бывает, что и закидываешься слабительным для надёжности, а то мало ли, вдруг что успело перейти в кишечник… – описала Вена.

– Точно сказано. Тебе удалось её преодолеть или ты здесь с этой же проблемой? Меня поэтому сюда папа и поместил, что я отказываюсь от еды, а если и ем, то сразу бегу в туалет…

– Не удалось. Она всегда со мной. Просто в разных проявлениях. Но здесь я оказалась не из-за неё конкретно… Знаешь, мне говорят, что я наркоманка. Но я использую вещества не только для кайфа, даже, вообще, пожалуй, не для него, а для того, чтобы не чувствовать. Врач говорит, что в основе многих так называемых зависимостей или компульсий, лежит тревога. Она же – адепт булимии. Ты ешь, чтобы не чувствовать, чтобы заполнить пустоту внутри. Ты ешь, чтобы себя наказать. Ты ешь, чтобы тебе не было грустно. Ты ешь, чтобы не было одиноко. Еда – один из простых и доступных способов заполнить внутреннюю пустоту, как и любые другие запрещённые вещества или даже люди, с которыми создаются созависимые отношения.

Крис понимающе кивнула и уселась поудобнее, поджав ноги под себя, тем самым показывая, что разговор ей очень интересен.

– Я рада, что встретила тебя первой, Вена. По-твоему, многие расстройства основываются на тревожности? – спросила она.

– Не по моему, а по научному. – улыбнулась Вена и продолжила. – Очень многие. Тут лечатся люди с наркоманией, с бессонницей, с анорексией, булимией, с депрессией и с социальной дезадаптацией. И это я перечислила те болезни, которые у многих уже знакомых мне людей, а я не со всеми тут знакома. И вот подобного рода расстройства основаны на тревоге.

– Честно говоря, мне стало не по себе немного, будто попала в дурдом. Тут нет опасных типов?

– Не знаю, я чувствую себя здесь своей. Прям шумных я пока не встречала, а вот тех, с кем лучше не спорить, предостаточно. – Вена посмотрела вдаль за спину Крис и слегла улыбнулась, – О, а вот идёт один из них.

Из своей палаты вышел Остап и сразу направился к Вене, когда увидел незнакомую молоденькую девушку рядом с ней.

– Так-так, красотки. О чём болтаете? – спросил он, когда вплотную подошёл к дивану и облокотился на его спинку двумя руками, перенеся на них часть своего веса.

– О тебе, дорогой, о чём же ещё можно разговаривать в этом скучном месте. – съязвила Вена и похлопала его по правой руке.

– Отвертелась, крошка. Как же зовут твою новую подругу?

– Крис. Меня зовут Крис.

– О. Разговаривать эта куколка умеет. Замечательно! Я видел, ты приехала сегодня утром и, не успев распаковать шмотки, побежала в тренажёрку.

Крис посмотрела на него вопросительно и подняла одну бровь в знак удивления.

– Не смотри на меня так! Пришло время представиться. Я здесь всевидящее око! От меня никому не скрыться, даже этой королеве рядом с тобой.

Остап улыбнулся Вене и изобразил поклон в реверансе, склонив голову слишком низко. Вена засмеялась, но сдержанно, и обратилась к Крис:

– Не обращай внимания, он любит выпендриваться.

Затем повернула голову к Остапу, который только вышел из своего поклонения, и сказала:

– А ты, Ос, не донимай новенькую, захотела и пошла, перед тобой отчитываться никто не обязан. Все взрослые люди.

– Да?! – воскликнул он. Сколько лет тебе, Крис? На вид шестнадцать. Едва ли это взрослый возраст. Хотя, у меня были дамы этих лет, те ещё оторвы в постели бывают.

Остап изобразил оргазм на лице, высунув язык.

– Боже, прекрати сейчас же! – воскликнула Крис, резко встала с дивана и убежала.

Вена, явно удивленная её быстрой реакции на столь пошлую шутку, только и успела сказать убегающей в свою палату Крис:

– Да он просто шутит, не принимай всерьез, ничего такого он не делал!

И тут она поняла, что сейчас своими словами обесценила чувства новенькой. Ведь её реакция может говорить о том, что ей знаком такой опыт, ну или она просто очень чувствительная. В любом случае, Вена ощутила вину за сказанное.

– Чувак, не стоило так с ней. – сказала она Остапу. – Она только приехала, и мы не знаем какие у неё тараканы и сколько их…

– Ты меня знаешь, я не церемонюсь. Пусть привыкает к чёрствому миру, где всем на всех плевать. Папочкой я никому не нанимался.

– Оно и видно. Теперь понятно, почему твой сын не хочет с тобой общаться. – отрезала Вена.

– Ах ты… Я тебя сейчас…

Остап подсел на освободившееся место рядом с ней и незаметно для глаз окружающих подсунул руку под её ягодицы и пальцами стал ласкать промежность.

– Перестань. Теперь я не в настроении. – сказала Вена, убирая его руку ему на ширинку.

– Я приду ночью к тебе в плату, презики привезли. Хочу тебя до безумия, ты такая секси, когда злишься. – прислонившись к её уху, прошептал он.

– Я подумаю. Напишу тебе, если что. А сейчас мне пора на массаж.

Остап попытался поцеловать Вену, но та уклонилась и резко встала с дивана.

– Всё, я побежала. Не приставай больше к Крис, пожалуйста, очевидно же, что ей непросто сейчас.

– Как и нам всем. Ладно, обещаю её не трогать сегодня.

– Эй! Не только сегодня, хитрец!

– А за другие дни я не отвечаю, ведь меня ещё в них нет.

Вена покачала головой, развернулась и пошла в свою палату за кроссовками.

Все физ процедуры, включая массаж, находились в другом здании. И нужно было выйти на улицу, пройти метров сто, прежде чем оказаться в мире расслабления. Массажиста звали Пётр, он был слабовидящим, но ходили слухи, что и вовсе слепым. Вена каждый раз нервничала перед сеансом, так как не любила прикосновений чьих-либо рук. Когда она зашла в кабинет, то Пётр сидел на стуле и "смотрел" в окно.

– Я слышал тебя за дверью, Вена. Снова нервничаешь перед массажем? – заботливо спросил он.

– Как обычно, вы же знаете. Но, наверное, всё же уже не так, как в первый раз.

– А ты знала, что все артисты перед выходом на сцену нервничают? И это волнение с годами практики никуда не уходит. Оно – неотъемлемая наша часть, которую нужно принять и учиться жить с ней в согласии. А ты с ним борешься, как и со всем в своей жизни.

– Это происходит автоматически, словно без моей воли, я просто начинаю сходить с ума от волнения.

– Я понимаю в чем тут дело. Просто хочу уверить тебя в том, что ты в безопасном месте и непредвзятых руках, так сказать.

– Я знаю…

– Ну ладно. Раздевайся и ложись на кушетку. .

Вена снимала одежду трясущимися руками и пыталась глубже дышать, как говорил делать психиатр при приступах тревоги. Когда она расположилась на кушетке, Пётр укрыл её ноги простынкой, чтобы тем было комфортнее, и сказал:

– Сегодня буду делать акцент на трапеции, ведь от постоянного внутреннего напряжения они у тебя в спазме. Кстати, ты и сама можешь перед сном и на утро их разминать. Так, напряжение в теле связно с психическим, как и наоборот. Мы представляем собой единый организм, где все процессы взаимосвязаны. Поэтому я предлагаю тебе помогать себе такими простыми действиями, как самомассаж тех мест, где ты с лёгкостью можешь дотянуться.

– Мугу… – промычала в ответ Вена.

Пётр стал очень медленно и очень болезненно проглаживать, и продавливать её трапециевидные мышцы.

– Ай! Больно! – вскрикнула она. – Я, конечно, люблю боль, но тут она максимально не приятная.

– Значит, максимально эффективная и в последствии расслабляющая. Это спазмы, которые ты своими мыслями создаешь в теле.  – пояснил массажист. – Попробуй сейчас мысленно расслабляться, и увидишь, как проще станет переносить эту боль.

Вена сделала глубокий вдох, медленный выдох и стала представлять будто руки массажиста – волны океана, что ласкают её. Она видела себя на берегу этой могущественной стихии – воды. И действительно, её тело стало обмякать и массажные движения стали даже приятны. Вена почти уснула, когда услышала:

– Ну, вот и всё на сегодня. Ты делаешь большие успехи в работе со своим сознанием, твоё тело было более расслаблено сейчас, чем обычно. Я знал, что у тебя получится.

– Спасибо Вам, я представила как лежу на берегу океана, а волны ласкают меня. И я так расслабилась, что почти заснула. – с радостью в голосе сказала Вена.

– Так, у нас остался один сеанс массажа, и, насколько я знаю, через неделю тебя выписывают. Верно?

– Если ничего не ухудшится, то да.

Пётр улыбнулся и покрутил головой из стороны в сторону в знак того, что не согласен с её словами:

– Если будешь думать, что всё будет только лучше, то, вероятность того, что так оно и будет, станет гораздо выше. Знаю, думать позитивно – очень сложно, но оно того стоит, поверь мне.

– Вам хочется верить. Буду стараться, но обещать ничего не могу.

– А мне и не нужны твои обещания. Главное, будь честна сама с собой.

После массажа Вена пошла на приём к психотерапевту.

– Итак, Вена. Как ты себя сегодня чувствуешь? Как спала? – спросил он, когда та зашла в кабинет и села напротив него в кресло, в котором буквально "тонула".

– Спала хорошо, а разве может быть иначе? Вы ведь даёте мне транки. А чувствую себя странно.

– Что ты подразумеваешь под этим словом?

– Чувство, которое мне сложно идентифицировать. Наверное, я в замешательстве.

– Этому есть причина?

– Их очень много. И я хочу их забыть. Вычеркнуть из своей жизни, ведь они меня расстраивают и делают уязвимой.

– Если уметь работать с ними, то можно становится сильнее и гибче благодаря им. Жизнь не может быть сплошным праздником. В ней есть всё: и радость, и грусть, и… замешательство. Кстати, ты начала вести дневник?

– Немного. Тяжело складывать мысли в слова, особенно, когда ничего не хочется, кроме…– осеклась и замолчала Вена.

– Кроме наркотиков?

– Вена молча кивнула и отвела глаза в стону, глядя в окно.

– Расскажи мне, когда и как ты попробовала впервые. Где достала и прочее, что посчитаешь нужным. – попросил доктор.

Вена нервно сглотнула и затеребила пальцами. Но, тем не менее, ей самой в глубине души хотелось уже рассказать, как она попала в круг зависимостей.

Несколько лет назад я познакомилась с парнем на сайте знакомств. – начала она. – С первого же его сообщения у меня сжалось сердце. Он писал что-то необычное, не так как начинают общение другие парни. В тот период я жила с подругой в съемной комнате и работала в магазине хозтоваров продавцом. Моя жизнь была серой, скучной, однообразной. И сама я ощущала, что нахожусь в моральной яме. Трезвой моральной яме. – уточнила Вена. Но тогда у меня уже была одна зависимость… – еда.

– Что ты имеешь ввиду?

– У меня…булимия… Она эпизодична, но, тем не менее, тревога по поводу моего веса и самой еды – постоянна.  Но я научилась с этим жить. Хотя, наверное, просто привыкла и уже не знаю как по-другому.

При этих словах Вена опустила взгляд и стала нервно трясти ногой.

– Я понял.

Заметив, что пациентка эмоционально резко дистанцировалась и закрылась, психиатр сказал:

– Вижу, тебе некомфортно сейчас это обсуждать. Если хочешь, можем тему расстройства пищевого поведения оставить на следующий сеанс.

– Да, если можно. Это для меня болезненно, и я бы хотела предварительно подумать, как вам изложить. – с облегчением изрекла Вена.

– Вот и замечательно. Можешь продолжать. Ты познакомилась с парнем на сайте знакомств, который тебя сразу заинтересовал…

– Угу. И через два часа мы договорились встретиться в центре города. Помню, что меня сильно тошнило и болела голова от волнения, когда я ехала на эту встречу. Но когда мы встретились, я почувствовала себя замечательно, моё сердце застучало так быстро… Ну, знаете, ощущение, будто что-то упало здесь внутри.

Вена приложила ладонь посередине грудной клетки и глубоко вдохнув, продолжила:

– В разговоре выяснилось, что у нас схожие психологические трудности. У него тоже был депрессивный эпизод. Но он уже давно принимал разные препараты и вообще активно экспериментировал с ними. Я сказала, что страдаю бессонницей и тревогой. Он предложил мне аптечные таблетки, которые показаны для другого, но очень хорошо "усыпляющие" здоровых людей. Забегая вперед, хочу заметить, что они действительно помогали мне засыпать, но вот просыпаться на утро было очень тяжело, и сонливость сохранялась буквально весь день. В общем, мы разговаривали на разные темы и уже тогда я поняла, что влюбилась. Дальше мы продолжали много переписываться, но изредка видеться в жизни. Так как у него были психические проблемы, то он не сближался со мной так, как я бы того хотела. И вот, как-то раз он мне скидывает фото порошка, разбитого на равные полосы. Я поняла, что это, и испугалась, ведь мы обсуждали тему наркотиков, он спрашивал меня как я к ним отношусь и пробовала ли. Я говорила, что не пробовала, но всегда было интересно. И представьте, он мне скидывает эту фотографию без какого-либо поясняющего сообщения. Но он знал, что я и так всё пойму. Совсем забыла сказать о том, что за несколько дней до этого я хотела прекратить наше общение, так как было тяжело выносить ещё и его депрессивное состояние, тогда как мне самой было очень тяжело. И в тот момент, когда я увидела это фото, я поняла, что это то, что мне нужно получить, и что мне придется утопать с ним в депрессии дальше.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.