Все под контролем

Роман Голопятый

Все под контролем

Сентябрьский город шумел и мерцал, словно гигантский механизм, не знающий покоя. Каждый атом пространства был наполнен движением: машины ползли по улицам, люди спешили по делам, свет рекламных щитов будил задремавшие окна.

Москва погружалась в пятничный вечер— хаотичный, яркий, беспощадный – не для слабаков. В гудящем хоре я чувствовал себя маленькой шестерёнкой, пытающейся попасть в общий ритм.

Потрепанная «девятка» медленно проталкивалась в вечерних пробках для завершающей коды рабочей недели. В лобовом стекле мелькнуло мое лицо. Темные волосы, бледная кожа, модная недельная щетина в неровном свете выглядела бомжевато. Ворот рубашки расстегнут, галстук на груди – можно расслабиться в пути.

По радио бубнила призывная реклама жевательной резинки Wrigley’s. Я возвращался с тендерного совещания в международном агентстве BBDO, ведущем мировую рекламную кампанию этой эластичной конфетки.

Бюджет на региональное телевидение Wrigley’s обещал быть щедрым, но взять его мне не светило. Конкуренты закрутили хитрый хоровод с провинциальными телеканалами и имели отличные скидки, а я терял заказ за заказом.

Сейчас я рисковал схватить последнюю чёрную метку от Сергея Андреевича – директора агентства. Он уже не раз намекал, что сильно недоволен.

Свернув с Шереметьевской, я припарковался с задней стороны угрюмого бетонного куба – тусклого советского кинотеатра «Глобус», взял черный кожаный портфель с пассажирского сиденья и зашёл в неприметную заднюю дверь под стеклянным козырьком.

На стоянке моя вишневая трехлетняя «девятка» смотрелась сиротой по соседству с нахмуренными, прилегшими на брюхо немецкими авто менеджеров рекламного агентства «Глобус-Медиа», где я работал начальником регионального отдела.

Я не стремился слишком рьяно демонстрировать мнимую состоятельность, чем грешили коллеги. В Новосибирске, где раньше крутился в бизнесе, я давно понял: показуха может выйти боком. Недавно переехав в Москву, не хотел привлекать ненужное внимание ни к машине, ни к себе.

Я жил налегке, не обрастал вещами. Самое ценное держал в спортивном портфеле Дюпон: договоры, паспорт, запас денег, телефон. Жизнь научила, что иногда надо двигаться быстро и очень далеко. Глянцевый товарищ, портфель стал для меня чем-то вроде жизненно важного органа, дружески подмигивая серебряными заклепками. Даже когда выходил из офиса ненадолго, я всегда держал его в руках.

Охранник черной тушей мелькнул за стеклом в прихожей, новая секретарша мотнула рыжей чёлкой, переключаясь между входящими звонками. Пройдя по длинному узкому коридору первого этажа, я вошёл в кабинет, круглосуточно освещённый лампами дневного света. Окон в служебных помещениях кинотеатра, наскоро переделанных в евро офисы, не было.

Дима, или Димитрий, как он просил себя называть из-за густой бороды и рассказов, что дед был черноморским греком, – помахал мне из-за монитора:

– Макс, к-к-как раз чайник вскипел. Н-н-налей себе.

Но я не хотел терять времени.

Я взбежал по узкой боковой лестнице на второй этаж, где сидел владелец агентства. Пятница, вечер. Вряд ли у шефа посетители. Без стука открыл дверь.

В кабинете пахло ароматным алкоголем и сигарным дымом. За большими окнами темно (в кабинете начальника окна были). Тусклый зелёный свет огромного, как салон автомобиля, аквариума плавал на стенах. Внутри курсировали две маленькие акулы. Hi-end аудио система Bang & Olufsen курлыкала довольной кошкой.

Сергей Андреевич, хозяин царства, сидел за белым, дизайнерским, двояковыпуклым столом. Его руки – сильные, покрытые густым черным волосом, – нежно обнимали бокал с янтарным коньяком. В пепельнице малиновым стоп-сигналом маячил игрушечный дирижабль сигары. Пиджак Brioni на деревянной вешалке за мягким, стеганным, как одеяло, черным креслом.

В обвисших расстегнутых манжетах закатанных рукавов поблёскивали бриллиантовые запонки. Сергей любил кино про гангстеров и густо бриолинил черные седеющие волосы до состояния пластмассовой твердости.

На стене – фотографии с красной дорожки каннского фестиваля с кинозвёздами. Раньше Сергей был плохим актером в Театре имени Пушкина, а теперь стал хорошим бизнесменом и мог купить место на красных дорожках кинофестивалей. Но в качестве декорации.

#

Москва середины девяностых бурлила, как кастрюля на огне. Западные компании шквалом ворвались на пустой и голодный российский рынок, поставляя автомобили, кетчупы, стиральные порошки, жвачку, шоколад, пылесосы, сигареты и прочие символы dolce vita. Страна входила во вкус к потреблению, о котором столько мечтала в советские войлочные годы.

Товар требовал рекламы. Яркие неоновые вывески загорелись над тусклыми витринами, рекламные щиты выстроились воинским парадом вдоль дорог. Блистали гламурные журналы, мерцали ворованными боевиками частные телеканалы, плясали танцевальные радиостанции и розовели ягодицами желтые газеты. Правила игры менялись ежедневно и с бешеной скоростью. Московские рекламные агентства, распределяющие обильные бюджеты, стали эпицентрами новой media индустрии.

Доллары в агентства текли широкими реками в разлив.

Но «черный нал», ограбления, разборки и убийства среди рекламщиков стали обыденностью, как рекламные flyers или телевизионные commercials: деньги текли слишком бурно.

– Так, Крылов, что на питче было? – начал Сергей, уже подшофе, как обычно к концу дня.

– Хороший бюджет, кампания – всего две недели, – выпалил я. – Денег под сотню тысяч. Можно тысяч тридцать долларов наварить. Но клиенты просят дополнительные скидки.

– Скидки? – Сергей скривился – А где ты их возьмёшь? Ты же опять «Радио Интернешнл» проиграешь. Полгода назад, когда тебя взяли после Новосибирска, что ты обещал? Что все тендеры будешь щёлкать как орешки, что в регионах всех лично знаешь и условия лучшие получишь. И что? Где твои условия, где большие скидки? Крупняк проигрываешь, одна мелочь, даже себя не окупаешь. Валенок ты сибирский! Я начинаю жалеть, что на работу тебя взял – вон, Дима прекрасно и без тебя справится, и за половину твоей зарплаты.

Я рассматривал рисунок на персидском ковре:

–Я знаю, как с ними работать, но..

– Знать мало, Крылов, – Изрек Сергей, откинувшись на стеганную спинку— Тут нужен нюх. Разведка! Нужны яйца. А у тебя их нет.

– Есть, – я поднял взгляд.

– Ах, есть? – Сергей покрутил янтарь в хрустальном бокале. – Это хорошо! Тогда учись – рассказываю для первоклассников. Хочешь выиграть – плати наличманом. Баксами! Твои друзья потому и идут к «радистам», что им из сейфа доллары отстёгивают: никаких налогов, никаких вопросов! Реклама на ящике— это же не кастрюли выпускать: металл, склад, магазины. Реклама – это фьють… улетела в эфир, и всё. Нету. Ищи-свищи. Кто посчитает, кто проверит? Значит и приходовать деньги не обязательно.

Он попыхал сигарой, раскуривая:

– Короче, хочешь выиграть тендер – обналичивай бабки и отдавай им кэш.

– Ну… а как? Где его взять? – тихо выдавил я, чувствуя, как вспотели ладони. Я давно знал про «чёрные» схемы расчётов, обсуждал их с Димой, но никак не мог решиться. Не хотел рисковать. А теперь директор сам завёл разговор, – Дадите контакт обнальщиков?

– Ну надо же! – Сергей рассмеялся, откинувшись в кресле. – Клиент готов потерять невинность! Ты же говорил: «Не хочу руки марать». Ну гуд, – он похлопал в ладоши, засыпав белую рубашку пеплом. – Телефон в понедельник дам. У них каждый месяц всё меняется: адреса, явки. Конспираторы херовы.

Сергей поднялся на ноги и с хрустом потянулся, вытянув еще стройную фигуру:

– Давай так – по-пацански. Выиграешь этот тендер – разрешу тебе открыть дочернее агентство по регионам. Будешь в доле, как хотел. А проиграешь – не обессудь. Ищи другую работу. Я устал ждать твоих успехов.

Он плеснул в бокал из почти пустой прозрачно-изогнутой емкости с французскими буквами.

– И ещё! Если начнёшь работать с налом – все риски твои. Эти черти-обнальщики друзья, пока их менты за жопу не взяли. Я гарантий за них не даю. Если что – хоть почки продавай. Я тебя вытаскивать не буду.

На пути от Сергея, казалось, что узкий коридор стал ещё уже: «Нюх, яйца…Вечно у него физиология.». Но в одном он прав: кто-то забирает деньги со стола, с остальными не церемонятся. Это поле битвы, где проигравшие исчезают быстрее, чем снимают старую рекламу со щитов. И иногда исчезают совсем – из жизни.

Дмитрий – наивный, но надёжный товарищ, бодро стучал по клавиатуре. Он давно работал в агентстве, но о своём бизнесе и не помышлял. Его вполне устраивали расчёты, таблицы, исследования.

– Н-ну что? —Дима оторвался от экрана. – Что шеф сказал?

– Что… – буркнул я, опускаясь на стул. – Наличные. Баксы. По-другому не выиграем.

Дима покачал головой, нервно усмехнувшись.

– Д-д-дурдом. Ты же понимаешь, да? Эти схемы – для совсем отбитых. А ты… т-т-ты же всегда говорил, что лучше перестраховаться и не р-р-рисковать.

– А я устал перестраховываться, – резко дернул я головой. – Какой другой выход?

Дима поднял брови и вернулся к экрану:

– Только не забывай: если кт-т-то-то в этой схеме облажается, крайним сд-д-д-елают тебя.

Я не ответил. Вместо этого взял телефон и набрал номер Игоря из BBDO. Откашлялся, сделав голос бодрым и уверенным, будто сомнений внутри не было.

– Игорь, привет, не поздно? Работаешь ещё? Мы посоветовались с шефом, и я готов предложить дополнительные скидки. Больше, чем у «радистов». Мы пришлём расчёт в понедельник. Не волнуйся, всё под контролем.

#

К вечеру начал накрапывать мелкий дождь. Выйдя их офиса я на минуту задержался под козырьком, вдыхая посвежевший воздух, потом сел в машину, слушая, как капли мерно стучат по крыше. Свет фар растекался по мокрому асфальту, и в голове всплыл образ Ларисы.

Лариса была моей одноклассницей – девушкой одарённой и амбициозной. Ее наивные светло-серые глаза и нежный голос напоминали диснеевскую принцессу, но сердце досталось от снежной королевы.

Парни в школе строились в очередь, чтобы поухаживать за ней, но Лариса не смотрела в их сторону. Она не собиралась размениваться на сибирских женихов. В её мечтах громоздилось что-то грандиозное – она видела себя далеко от грязно-снежных унылых будней промышленного города. Её тянуло в синее яркое небо.

После десятого класса Лариса уехала в Москву и поступила в Институт гражданской авиации. Правда, яркое небо и жаркое солнце ей подарила не авиация, а совсем противоположенная стихия— мать сыра-земля в лице выпускника Академии нефти и газа, в рекордно короткие сроки ставшим заместителем начальника управления в созданном АО «Газпром».

Злые языки судачили, что блестящую карьеру он сделал не столько благодаря выдающимся умственным способностям, сколько в связи с благосклонной оценкой мудрой, но безнадежно разведённой начальницы своего Управления. Лариса эти слухи пропускала мимо ушей.

Замужняя, Лариса полюбила видеть яркое небо не только Москвы, но и Вены, Афин или Копенгагена. А если уж белый снег – то среди сосен на Рублёво-Успенском шоссе.

Муж не только был хорошо обеспечен, но и физически идеален: атлетическая фигура, рост под два метра и кубик Рубика квадратной челюсти. Правда, он так много и тяжело работал – даже по выходным – над развитием газовой компании и собственного тела, что Лариса, оставаясь надолго одна в их подмосковном коттедже с маленьким сыном, ожидаемо прискучала.

Я встретил её год назад в Новосибирске, во дворе нашей родной школы. Был тусклый осенний день. Она прилетела показать внука одинокой маме и зашла на День выпускника.

Мы давно не виделись, разговорились с удовольствием. Серый день стал значительно светлее. Лариса оставила мне свой московский номер. После этого я каждый раз, оказываясь в столице, звонил ей. Мы встречались на ланчах в ресторанах или ходили «за компанию» на пузырящиеся банкеты: вручение рекламных премий, фестивали, корпоративы.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.