Тайна поместья «Черные Тисы», или тринадцатая секретарша

– Вот как? А в чем это выражалось? – удивилась я.

– Да я вот даже не знаю, как и сказать. Говоришь с ней, а в ответ ни словечка. Задашь вопрос, а она: «Это не та тема, которую я хотела бы обсуждать». Все писательницу из себя изображала…

– А что она писала? – заинтересовалась я.

– Да поди ее пойми. Она господам отрывки читала из своей книги – им страшно нравилось.

– А почему она уволилась?

– Да все они по одной и той же причине увольняются. Эта вот Армина решила, что писательством на жизнь себе может заработать. Куда ей секретаршей, это слишком низко для нее; ей подымай выше – писательница!

– Интересно. А как ее звали? Армина, а фамилия? – и, уловив в глазах домоправительницы немой вопрос – зачем мне понадобилось полное имя этой особы, я пояснила, – Вдруг, представьте, иду я по улице, а на витрине книжного магазина – ее книга…

Домоправительница рассмеялась негромко и махнула рукой.

– Армина Альвейн ее звали, вот как. Только не увидите вы ее книг на витрине, это уж я вам точно могу сказать. Много их тут таких было…

– Много? Кого много, я не поняла…

– Да секретарш этих. Если посчитать, то не меньше дюжины. Просто какое-то поветрие у них, ни одна надолго не задерживается – все мечтают стать кто поэтессами, кто художницами, поработают и уезжают, столицу покорять. И – скажу вам по секрету – не слыхала я, чтобы хоть одна из них чего-то добилась. Амбиций у всех немеряно, а таланту – немного…

– И сколько тут таких секретарш было… с амбициями?

– Да я уж всех и не упомню. Больше десятка точно.

Я задумалась.

– А вы не пытались… ну, в смысле, у вас жизненный опыт, мудрость, здравый смысл – вы не пытались их отговорить от этих авантюр?

Экономка грустно усмехнулась.

– Пыталась поначалу. Но куда мне! Сказать по правде, наш хозяин – он очень добросердечный человек. Девушки к нему так и льнули – все свои стихи да рисунки показывали, а ему, видать, по доброте душевной, и неловко сказать, что все это так… как бы помягче…

– Детский уровень? – подсказала я.

– Вот именно, – кивнула она, посмеиваясь. – Кто в юности не мечтает о славе: одни стишки пишут, другие прозу, да что с того? Одна секретарша, кстати, хотела стать певицей, мечтала о сцене…

– И хорошо пела?

Вместо ответа экономка закатила глаза и прикрыла рот руками.

– Плохо? – улыбнулась я.

– Лучше не вспоминать, – вздохнула она. – Другая воображала себя пианисткой, все терзала рояль… Еще одна хотела стать актрисой и все читала какие-то монологи из разных пьес, ужасно при этом завывая. Правда, гостей нашего хозяина все это очень развлекало, и они так мило восхищались девушками. О чем вы опять задумались?

– Да вот странно, что графу в качестве секретарш попадаются все время девушки с кучей нереализованных талантов. А вы не в курсе, откуда они такие все берутся, эти девушки?

Задавая вопрос, я , конечно, помнила, что мадам Маретт по просьбе графа именно таких и отбирает – но мне хотелось узнать мнение экономки.

Госпожа Мролли пожала плечами.

– Да все откуда-то из провинции, знаете ли… Да, если повспоминать, то буквально каждая приехала из какой-то глухомани. Ида Холидей притащилась из Сьюнсила, богом забытой деревушки среди болот. Аманда Вильсон – из городишка Рофлиса, тоже весьма от цивилизации отдаленного… Лора Смит… уж и не упомню откуда… Была еще Лили Джонсон, так та вообще из такой глуши, Индсвилл называется, поди разбери где это.

– Интересно, как их родные отпустили. Все же это рискованно – приехать в столицу из глуши, всякое же может случиться.

Экономка покачала головой.

– Мне показалось, что у них или вовсе не было родни, или была родня такого сорта, что и не заметила их отъезда. Они всегда на вопрос о своей семье отвечали уклончиво.

Возникла пауза, в течение которой я старательно трудилась над ростбифом.

– О чем вы так глубоко задумались? – поинтересовалась дама, наблюдая за мной.

– Да вот странно, почему граф до сих пор не женат? Он здоровый, крепкий мужчина в расцвете лет…

– Ну, некоторые мужчины предпочитают оставаться холостяками. Хотя, по правде говоря, я была бы рада, если бы какая-нибудь серьезная девушка сумела-таки отвести его к алтарю, хотя бы одна из этих секретарш – но у них у всех одни их таланты на уме!

– И что же, у графа за эти годы не было попыток… ну, скажем, завести с кем-то серьезные отношения? С кем-то из своего круга?

– Между нами, – прошептала она, – мне кажется, он неравнодушен к леди Сибилле… Вы еще ее увидите среди гостей. Но я вам ничего не говорила, – и она хитренько мне улыбнулась.

– О, разумеется, – отвечала я с улыбкой, – я не болтлива, и вообще… Скажите, а эти гости – они, стало быть, здесь гостили и тогда, когда здесь работали другие секретарши?

Она удивленно посмотрела на меня – к чему бы я задала такой вопрос. Потом ответила, припоминая:

– Да, те, что сейчас тут гостят, они здесь почти всегда. Как-то они обычно наезжают именно тогда, когда здесь девушки, даже странно, как это совпадает. А почему вы об этом расспрашиваете?

Я виновато пожала плечами.

– Миссис Мролли, надеюсь, вы не сочтете неделикатным то, что я так много спрашиваю, но просто я так счастлива, что получала хорошее место – мне не хотелось бы повторить ошибок своих предшественниц!

Экономка мило улыбнулась мне в ответ. Надеюсь, она мне поверила.

Глава 6.

Вернувшись вечером к себе в комнату, я уже знала, что мне предстоит бессонная ночь. Передо мной стояла немыслимая задача – насочинять за ночь целую толстую тетрадь стихов, чтобы предъявить ее завтра своему хозяину. И это еще не все: где вообще взять тетрадь, как таковую? Тетрадь непременно должна была быть старой, в потрепанной обложке, с пожелтевшими страницами и выцветшими чернилами – чтобы сразу становилось понятно, что графоманили в ней не один год и не два – где ее взять-то, черт возьми?!

За окном уже сгущались сумерки. Я глянула на циферблат часов: половина седьмого. Листы бумаги и карандаш, прихваченные в кабинете графа, я бросила на журнальный столик (другого стола в моей комнате не было), и нервно рассмеялась. Идиотизм ситуации меня смешил. Вот же вляпалась! Как их вообще пишут, эти чертовы стихи?!

Можно, конечно, попытаться списать где-то чужие и выдать за свои, но страх разоблачения меня остановил. Нет, надо писать свои, хоть плохие, но как?!

Я закрыла глаза. В тишине отчетливо выстукивали часы… Тик-тик…

Схвативши карандаш, я быстро набросала на бумаге:

«Я закрыла глаза. Стук часов. Тишина.» Так, первая строчка уже есть.

Задумчиво осмотрелась по сторонам в поисках вдохновения. В комнате я ничего не обнаружила, и решила выглянуть в окно, вдруг там отыщется идея. Распахнув окно, я обнаружила только ночное небо глубокой, бездонной синевы; верхушки деревьев, над которыми висела прозрачно-белая, полная, ослепительная луна в туманном нимбе белого свечения, да подсвеченные ее блеском ночные облака.

Ага. Поскольку «луна и «тишина» рифмуются, то есть шанс. Я дописала:

«За окном ослепительно светит луна».

Уже две строчки! Успех меня окрылил. Если дело так пойдет и дальше, то есть шанс чего-нибудь сотворить…

Я вновь всмотрелась в темноту за окном – вдруг удастся выудить еще какие-то вдохновенные мысли? Мыслей не было, зато я заприметила ворону, которая сидела на ветке недалеко от окна и каркнула как-то уж очень противно. Затем, переступив по ветке, ворона вышла из тени, и теперь силуэт пернатой твари был хорошо виден на фоне переплетения ветвей, напоминающих сеть. Ворона… нет, это недостаточно поэтично, путь лучше будет ворон. Кстати, а может, это и вправду ворон? Вон, какой черный. Я кинулась к бумаге и принялась строчить:

И притихшие в темной ночи дерева

Что из тоненьких веток сплели кружева,

И в зловещих сетях этих черных ветвей

Тихо прячется вестник печальных вестей –

Да, то ворон ночной, что при белой луне

Черным глазом своим подмигнуть хочет мне,

Он все ждет – но чего? Посмотри, я одна,

Посмотри: нас с тобой видит только луна,

Так скажи, не томи, что за весть хочешь мне

Рассказать ты сегодня при полной луне?

Написав это, я не поверила собственным глазам. Это было полноценное стихотворение! Правда, особого смысла в нем не было. Так и наплевать на это! Большинство поэтов и вовсе смыслом не заморачиваются.

От восторга собственными успехами я встала в позу, и, помахивая карандашом, торжественно продекламировала последнее четверостишие:

«Так скажи, не томи, что за весть хочешь мне

Рассказать ты сегодня при полной луне?»

И тут ветер всколыхнул занавеску на открытом окне, отнес ее в сторону – и я обнаружила на подоконнике того самого ворона, что сидел на ветке. Переступив лапками, покосившись на меня, он хрипловатым голосом вымолвил:

– Ну и долго ты будешь притворяться, Рэйвен, что не узнала меня?! Не хочешь ли поведать мне о своих успехах?

Глава 7.

Я ахнула от изумления, приложив руки к щекам.

Ворон, меж тем, спрыгнул с подоконника на пол, рассыпался искрами, и в ту же секунду с пола встал упитанный старичок, в пышными бакенбардами, и лукавой усмешкой на губах. Тонкая сеточка морщинок, привычно лукавый взгляд поверх очков, брови с изломом… наверное, в молодости этим изломом он сражал красавиц наповал.

– Как ты сюда добрался, Дайорелл? – обрадовано лепетала я, вглядываясь в самое родное лицо.

– Да вот, решил проведать названую внучку – не обижает ли тут ее кто.

– Решил проверить, как продвигается мое первое самостоятельное дело?

– И это тоже. Присмотреть всегда не грех. Ну-с, и что тебе удалось разведать?

Я торопливо погасила свет и задернула занавески на окнах.

– Не хватает, чтобы еще кто узнал о твоем визите, Дайорелл , – пролепетала я задушенным шепотом. – По нашему делу мне пока не известно ровно ничего, кроме того, что все девушки секретари здесь задерживались месяца на три, а потом бросали эту работу, переезжали в город, и там с ними случалось что-то плохое.

– Гм. И много их было? – он уселся в кресло, заложив ногу на ногу, и воззрился на меня поверх очков.

– Пока не знаю, – я пожала плечами, – но по словам экономки – больше десятка.

– То есть, девушка нашего клиента была и вправду одной из многочисленных жертв, – пробормотал Дайорелл задумчиво.

Я кивнула, вспоминая тот день, когда в нашем частном детективном агентстве появился худощавый, очень некрасивый паренек с глазами зверька-подранка; он все время нервно сжимал длинные тонкие пальцы.

– Я по поводу своей невесты, – начал он.

– У вас разногласия? – осведомился Дайорелл. – Вообще-то мы слежкой и семейными неурядицами не занимаемся…

Парнишка судорожно вздохнул и сказал преувеличенно спокойно:

– У нас нет разногласий. Просто она умерла, и я считаю, что ее смерть не была случайной…

– Во как? Ну тогда имя, фамилия, обстоятельства… Когда это случилось?

– Ее звали Делия Норвуд. Ей было всего двадцать лет. Она умерла более полугода назад…

– А почему же вы пришли только сейчас?!

Он помолчал, потом сделал жест рукой, словно наматывая на палец невидимую пряжу – то ли мысли пытался собрать в кучу, то ли что…

– Позвольте, я расскажу вам по порядку. Она, собственно, не была моей невестой, потому что она мне… не то, чтобы отказала, но…

– Но и не согласилась?

– Мы оба были бедны… как церковные мыши, – он горько усмехнулся – видимо, нелегко далось гордому пареньку такое признание. – Нам не на что было жить. Я жил с бабушкой в крошечной квартирке из одной комнаты, не мог же я туда привести и жену! Там были такие условия, что мне просто было перед ней стыдно – хотя ее условия были не лучше; ее семья была побогаче, но отчим ее сживал со свету, а мать сделала из нее няньку для кучи младших ребятишек. Она сказала, что поедет (по сути, сбежит из дому) в город и попытается найти хорошую работу – и, может быть, скопит немного денег. Мне она советовала заняться тем же самым. Она уехала, а я не мог бросить полупарализованную бабушку… Поэтому работал посыльным за гроши. Мы попрощались, она иногда писала мне – открытки на пару строк, иногда короткие письма… Но через полгода она прислала мне прощальное письмо – предсмертное. Странное письмо…

– Расскажите, – Дайорелл был само внимание.

Парнишка молчал, глядя в одну точку. Можно было подумать, что он внимательно рассматривает карандаш в керамической подставке, стоящей у Дайорелла на столе. Потом резко поднял голову к потолку – мне показалось, он борется с непрошенными слезами; тряхнул головой и заговорил:

– Она всегда, понимаете, была жизнерадостной девушкой, умеющей радоваться маленьким радостям жизни и твердо встречать невзгоды. И открытки от нее поначалу были вполне жизнерадостные, но потом… Потом она перестала писать. А через три месяца молчания – это письмо, сумбурное, нелепое, полное самообвинений, отвращения к самой себе. Она писала, что смертельно устала бороться со злой судьбой, что не видит впереди и проблеска надежды на улучшение обстоятельств, и что мыкаться всю жизнь у нее нет ни сил, ни желания. Еще она писала, что недостойна такого парня как я, и что будет лучше, если она просто исчезнет из моей жизни, чтобы я мог найти себе достойную подругу… Вот это меня поразило: это было похоже на душевное расстройство. Никогда за ней я не замечал ни черной депрессии, ни самобичевания, понимаете? А потом я узнал, что она наглоталась таблеток…

– Позвольте выразить вам мое сочувствие. – пробормотал Дайорелл. – Письмо при вас?

– Да, – он вынул бумажник, потом письмо из бумажника, – только верните его мне. У меня так мало осталось от нее…

Он вздохнул, опустил голову, и пока Дайорелл пробегал письмо глазами, рассматривал носки своих ботинок.

– А почему вы обратились ко мне только сейчас?

– Видите ли, у меня не было денег, чтобы заплатить вам за услуги. А тут еще бабушка умерла, и я потратил все свои сбережения на похороны, еще и в долги влез. Короче, положение мое было самым безрадостным. Но я поехал в город, нашел работу и попытался сам, своими силами вести расследование. Но ничего не нашел, хотя проследил ее путь в городе: сначала агентство некоей мадам Маретт, потом служба секретарем в поместье у графа Суварина. Потом она почему-то от него ушла и жила в городе, в какой-то каморке, занимаясь не знаю чем, но только не подумайте что она пошла по дурной дорожке, потому что денег у нее не было, а ведь это занятие (он засмущался), оно дает какой-то заработок…

В общем, я ничего не нашел.

И тут внезапно на меня свалилось наследство – скончался троюродный дядя, о котором я и понятия не имел, и вот – наследство, деньги… Какая ирония судьбы! Как они были мне нужны год назад! я мог бы положить бабушку в лучшую клинику, я мог бы жениться на Делии, и она была бы жива … А теперь, спасибо, деньги… Когда уже ничего не вернуть. И бабушка угасла в этой нищей квартирке, и Делия для меня потеряна навсегда… И тогда я подумал, что надо обратиться к вам. В полиции меня, извольте видеть, и слушать не стали – мало ли самоубийц, сказали они. А я случайно услышал про вас – ну, что есть такое детективное агентство «Лунный сундучок», где работают с применением магии – и что у вас получается много чего найти такого, чего полиция найти не может, и пришел. Может, тут и впрямь какая-то магия? Может, ее заколдовали?

– У нас нет в штате некромантов, чтобы расспросить вашу невесту, да и духов мы вызывать не умеем, – покачал головой Дайорелл, – к тому же, судя по тому, что вы мне рассказали, в ее смерти едва ли было что-то криминальное.

Наш гость вскочил в волнении и взмахнул руками.

– Нет, нет, выслушайте меня до конца! – вскричал он. – Все не так просто! В полиции я говорил со следователем; так вот… Когда я упомянул, что моя невеста работала у Суварина – вот тогда он сказал… то есть, у него как бы вырвалось: что, еще одна? На мой вопрос, что означают его слова, он сначала пытался от меня отмахнуться – но потом ответил, что ему уже попалось два похожих дела: девушки, которые кончили точно так же, и обе работали у Суварина, но это, конечно, совпадение…

– Вот как? а вот это уже странно, – заметил Дайорелл.

– Но самое главное, вот! – парнишка вынул газету, – вот! Объявление, что требуется секретарша к графу Суварину. Понимаете? Он ищет новую жертву. Смотрите! Прошло полгода, как раз то время, понимаете?

– То есть, вы хотите сказать, что полгода, это срок в течение которого он как-то губит девушку?

– Да! Вот именно! Я пытался проникнуть в это чертово поместье и что-то разузнать, бесполезно. Но, может, ваша сотрудница…

Он бросил взгляд на меня и быстро отвел глаза.

– Понятно, вы решили ловить добычу на живца, – подала я голос из своего угла. – Вы хотите, чтобы я прошла по какому-то заранее назначенному пути… назначенному для них для всех.

– Но если вы этого не сделаете, то тогда погибнет еще одна девушка. И еще бог знает, сколько их погибнет! Должен же кто-то это остановить!

Я перевела глаза на Дайорелла. Он слегка улыбнулся и кивнул. Я же чуть не подскочила от восторга. До сих пор я работала в команде, на подхвате, выполняя отдельные поручения – а тут у меня есть шанс наконец-то получить первое, настоящее самостоятельное дело!

Глава 8.

– Да, решительно все это странно, – задумчиво говорил Дайорелл, рассматривая мои новые покои. – Что с девчонками в этом доме сделали? Словно живых девушек превращали в кукол – механических кукол, которые, будучи выброшены из этого дома, танцевали, как заведенные ключиком, танец смерти, и в финале находили гибель… Скажи, ты уже проверила дом на наличие темной магии?

– Когда бы я успела? – возмутилась я. – Обещаю, что в ближайшее время этим займусь, а пока мне не до того.

– Хотя мне кажется, что темная магия… Она тут или ни при чем, или воздействовала скорее не на девушек, а на хозяина, или на того, кто тут дурными вещами занимается, продолжал Дайорелл.

– Ты так думаешь?

– А ты обрати внимание: он отбирал в качестве жертв только девушек из провинции, и только очень бедных – ни одной из города, вот что примечательно! То есть, он сам делал выбор, останавливая его на самых незащищенных и самых неопытных… Это о чем-то говорит, а?

– Да, говорит. Но пока ничего плохого мне в этом доме не увиделось. Пока что меня смутила только одна вещь… возможно, мелочь.

– Мелочей в нашем детективном деле не бывает, ты же знаешь.

Я хмыкнула. Хоть я и была ученицей старого Дайорелла почти что с детских лет, он и поныне не уставал повторять мне те азы, с которых когда-то начинал мое обучение.

– Так что за странность?

– Да видишь ли… Любезность графа к моей персоне преувеличена до крайности, просто до неприличия! Это не просто вежливость – это подчеркнутое внимание к моему мнению по всем вопросам, которое уже переходит в приторность; с него только что сироп не каплет, и да! Он очень интересуется стихами, которые я пишу.

– Впервые слышу, чтобы ты писала стихи, – левая бровь Дайорелла полезла вверх.

– Неудивительно, я ведь никогда этого не делала. Я наврала, что у меня куча талантов, чтобы попасть сюда…

– Ну, ты не покривила душой: талантов у тебя и впрямь целая куча..

– Но не могла же я честно рассказать про успехи в зельеварении или использовании огненной магии. Пришлось врать про стихи, рисование и драмкружок.

– О Боже, – на лице Дайорелла отразился комический ужас.

– Да ладно, это все неважно. Но мне к утру надо насочинять полную тетрадку стихов, а самое главное – записать их выцветшими чернилами в пожелтевшую тетрадь, и переложить страницы засушенными цветочками, а то без этой сентиментальной ерунды будет неправдоподобно… Дайорелл, мне нужна старая тетрадь! Позарез!

– Возьми у меня в кладовке на полке слева, там их штук двести, и все древние.

– Как я туда попаду?! Я не умею как ты, пользоваться порталом…

– Тебя учить, как пользоваться для этого мраком под кроватью? Я думал, ты в восемь лет уже это усвоила… Или забыла?

– Да нет, еще пока помню, – смущенно улыбнулась я, вспомнив, что когда-то с этого и началось наше знакомство.

Глава 9.

Родителей своих я не помню вовсе. Все детство я прожила я у троюродной тетки, которая иногда вспоминала, что меня надо покормить, а в остальном не слишком беспокоилась – во что я одета, где меня черти носят, и все такое. Между прочим, это было хоть и полуголодное, но не самое худшее детство на свете…

Омрачало меня только одно: наличие Его под кроватью…

Кто сказал, что монстров под кроватью не бывает?!

Ха!

Еще как бывают.

Все мое детство прошло под знаком страха перед Ним – черным, страшным и полным неведомых угроз. Его красные глаза – два пылающих угля во тьме – погружали меня в первобытный ужас.

– Тетя, тетя! – вылетев с визгом из своей каморки, я летела к тетушке, – там опять этот… под кроватью… страшный!

– Никого там нет, пора вырасти из детских фантазий! – вздыхала тетя.

– Но он там… там!!!

– Прекрати!

Тетка моя была хозяйкой портовой таверны, и оттого на жизнь смотрела реалистично, отрицая всякую мистику и, следственно, наличие монстров под кроватью.

Это продолжалось до тех пор, пока старый Дайорелл не посоветовал подкинуть монстру кунжутного печенья с начинкой из груш, сваренных в меду. Он уверял, что это именно тот кулинарный рецепт, который действует на монстров, живущих под кроватью, безотказно.

И вручил пакетик с печеньем.

Но все оказалось не так просто.

По возвращении домой, я прошла в темную свою комнатушку, развернула кулечек, и…

Аромат выпечки был просто бесподобный! Я поднесла кулечек к носу и вдохнула его, а потом выдохнула со стоном блаженства. Ни одна красавица мира не упивалась так ароматом букета от возлюбленного, как я, вечно полуголодный ребенок – ароматом печенья из кулька Дайорелла…

И что?! все это – роскошь аромата корицы, эту вкуснятину из меда, нежнейших груш, рассыпчатого теста – отдать какому-то паршивому подкроватному монстру?!

Во мне шла внутренняя борьба.

Наконец, я решила, что одна печенюшка, мною съеденная, ничего по сути не изменит, и откусила кусочек…

О Боже!!!

Это был рай, которого я не ведала никогда, но теперь обрела. Я смаковала начинку; я медленно, с наслаждением, жевала каждый кусочек теста; и чем дальше, тем больше моим сознанием овладевала мысль, что монстры – это не самое страшное, что есть на свете. Самое страшное – отказаться от такого блаженства, которое я сейчас вкушаю, тихо поскуливая от удовольствия. А монстры, да что монстры… Если судьба дала тебе возможность сейчас, вот прямо сейчас наслаждаться блаженством, то возьми от жизни все, все, все – и хруст кунжута, и аромат теста, и нежные груши, тающие на языке! И наплевать на всех монстров скопом!

На другой день я доложила Дайореллу о своей неудаче.

– Монстр не захотел есть? У него не было аппетита? – спросил он, изо всех сил стараясь не рассмеяться.

– Ага, – попыталась я соврать, но врать в лицо Дайореллу я не могла. Кому угодно я бы наврала чего угодно, но только не ему. Поэтому я виновато пыталась прятать глаза, а Дайорелл от хихиканья перешел к громовому хохоту. Наконец, просмеявшись от души, он вручил мне увесистый пакет и сказал:

– Съешь все. Ну, а если что-то останется… угости своего подкроватного приятеля.

В тот вечер я объелась печеньем, как поросенок. Но полкулька еще оставалось. И тогда я сделала все, как Дайорелл велел: прочла короткое заклинание, кинула сладость под кровать, и вскоре из-под нее раздалось довольное чавканье. Через месяц кормежки прирученный монстр уже ел печенье из моих рук и довольно мурлыкал.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.