Бывшие. Ты (не) забыл о сыне

Анна Раф

Бывшие. Ты (не) забыл о сыне

Пролог

– Ты выйдешь за меня, Вера… – шепчу себе под нос слова любимого человека, которые он произнёс накануне нашей разлуки, словно мантру.

В очередной раз предприняв безуспешную попытку дозвониться до своего жениха, получаю в ответ глухие гудки.

Сегодня ровно месяц, как мой любимый человек сделал мне предложение. Только моё счастье длилось недолго…

На следующий день он улетел по работе в столицу и до сих пор не дал о себе знать ни единой весточки.

Ни единого звонка, ни единого короткого сообщения – ничего.

Набирая номер, наверное, уже в тысячный раз, я особо ни на что не надеюсь.

– Нет, Дмитрий не мог со мной так поступить, он не такой… У него что-то случилось… Он не мог меня обмануть. Не мог воспользоваться и бросить… – в очередной раз ищу оправдание, хотя какие тут могут быть оправдания. Тут и без лишних слов понятно…

За несколько месяцев, что мы провели вместе, он носил меня на руках, добивался, говорил, как сильно любит меня.

И в ночь перед его отъездом я подарила ему свою невинность…

В ту ночь он зачал мне ребёнка. О существовании которого я не оставляю попыток сообщить ему с того самого дня, как тест показал две полоски…

Громко сглотнув подступивший к горлу ком слёз, набираю выученный наизусть номер Дмитрия.

Я не могу сдержать слёз, осознавая, что в этот раз звонок не прерывается мгновенно на первом гудке, а тянется долго… Кажется, целую вечность.

– Слушаю, – строгий женский голос доносится из динамика мобильника.

Сердце, исполнив кульбит, с болью ударяется об рёбра и уходит в пятки. После долгих дней молчания номер телефона Дмитрия наконец подал признаки жизни… Только слышу я не приятный баритон, а режущий по ушам фальцет.

– Д-дима, – голос невольно начинает дрожать. – Позовите, пожалуйста, Т-таранов Дмитрий Александрович.

– Девушка, успокойтесь. Вы по какому вопросу? – равнодушно, с некоторыми нотками пренебрежения в голосе, произносит женщина.

– По личному, – на выдохе произношу я, свободной рукой ухватившись за плоский живот.

– Личные вопросы решайте с Дмитрием Александровичем в нерабочее время. Всего доброго.

– Постойте, я беременна! – кричу во всё горло, лишь бы та только не бросила трубку.

– С чем вас и поздравляю, – мерзко хохотнув, произносит в ответ.

– Передайте Дмитрию Александровичу, что звонила Вера… – не дав закончить фразу, звонок обрывается.

Всё новые и новые звонки не дают совершенно никаких результатов. Номер телефона мужчины, чьего ребёнка я ношу под сердцем, погрузился в немое молчание.

Глава 1

Четыре года спустя

Вера

– Димочка, геркулес очень вкусный и полезный для здоровья, – провожу свой традиционный утренний ритуал под названием «попробуй накормить трёхлетнего ребёнка завтраком».

– А что мне за это будет? – спрашивает сынок, сквасив мордочку в хитрой ухмылке.

– Ничего, и это самое лучшее, что я могу предложить, Дмитрий, – играючи стрельнув глазами, парирую я.

Дмитрий, да, именно так. В честь отца, который за долгие четыре года так ни разу и не вышел на связь, я назвала своего ребёнка.

Надежда, моя старшая сестра, была против, но я её не послушала. Сердце требовало назвать сына в честь отца, с которым он, вероятнее всего, никогда и ни при каких обстоятельствах не встретится.

Мой сынок с каждым днём всё больше и больше начинал походить на своего папу. Причем не только внешностью, но и своими повадками.

Учитывая, с каким обожанием сынок заглядывается на бизнесменов с портфелями и в строгих костюмах, я более чем уверена, что в свои три с копейками он бы с удовольствием надел на себя деловой костюм и взял в свои крошечные ручки кожаный портфельчик.

Одним словом, весь в отца…

Наверное, в крови Тарановых предпринимательская жилка просыпается с самого детства.

Димочка сужает на меня хитрющие глаза, видимо, рассуждает, насколько выгодно заключать сделку, за которую ему полагается «ничего».

– Ладно, – принимает условия сделки и открывает зубастенький рот.

Воспользовавшись моментом, протягиваю ложку каши сынишке. Первая ложка – всегда самая сложная. После неё Дима уже сам хватает свою чайную ложечку и расправляется с ненавистными злаками.

– С вами приятно иметь дело, – изобразив серьёзное выражение лица, пожимаю крохотную ручку.

Вот приблизительно с таких сделок и начинается наш день. Чаще всего сынок соглашается на «ничего», но бывают дни, когда курс «ничего» падает и вход идут пятирублёвые монетки.

За один пятачок сынок готов не то что подписать контракт на поедание геркулесовой каши, но и на приём чайной ложки рыбьего жира без разговоров соглашается.

Громкий рингтон, оповещающий о входящем сообщении, заставляет вздрогнуть.

«Вера Викторовна, это Стёпа. Прошу прощения, но я вынужден отказаться от уроков. Надо мной одноклассники смеются. Все на футбол пошли, а я один, как дурак, на академический вокал записался. Извините ещё раз, всего доброго!» – читаю вслух и мысленно прикидываю, насколько прохудился мой кошелёк после того, как десятилетний Степан отказался от занятий.

Громко выдыхаю, осознав, что сумма понесенного ущерба как раз совпадает со стоимостью зимних ботинок, которые я планировала приобрести к концу месяца.

– Ладно, не беда, – подмигиваю сыну, практически расправившемуся с кашей, и убираю мобильник в сторону.

Уход одного ученика я как-нибудь перенесу, в конце концов отложу приобретение новой обуви на следующий год. Ничего, ведь если мои ботиночки шестую зиму как-то вынесли, то и седьмую как-нибудь протерпят, не развалятся. Надену шерстяной носок, и нормально будет.

А вот если мои оставшиеся пять учеников решат, что футбол им по жизни ближе, чем академический вокал, это, конечно, будет крах. Растеряв учеников, я напрочь лишусь дохода.

Раньше, помимо домашних занятий, я работала в местном доме культуры, но кто-то сверху сидящий решил, что академический вокал давно вышел из моды и никому даром не нужен, и разогнал весь кружок, а педагогов, в том числе и меня, отправил на биржу труда.

Только всё бы ничего, но в крохотном провинциальном городишке специалист с музыкальным образованием особо не котируется. Как знала, что надо было идти учиться не в институт культуры, а в аграрную академию!

Я неоднократно обивала пороги местных работодателей и везде слышала одну и ту же песню: «Нам не нужен работник, который будет без конца бегать по больничным со своим малолетним ребёнком».

Вот так и получилось, что из заработка у меня остались только занятия на дому с ребятами, не потерявшими любовь к академическому вокалу.

Живём мы втроём. Я, мой сын и моя старшая сестра. Если бы не Надежда, я и не знаю, как бы мы с сыночком вдвоём управились.

Моя сестра Надежда работает в том же доме культуры, из которого меня сократили. Ей повезло сильнее, чем мне. Желающих заниматься балетом гораздо больше, чем вокалом, и поэтому её занятия вполне себе востребованы.

– Мама, компот, – сынок вырывает меня из своих мыслей и с вызовом смотрит на стоящий перед ним советский гранёный стакан.

– Пей. Яблочный и без сахара, как ты любишь, – отвожу взгляд в сторону, изображаю, что не понимаю его намёков.

– Сделка, – тоненьким голосом произносит сынок и деловито скрещивает руки на груди.

И откуда он только таких слов понабрался? Ни я, ни Надежда ничего подобного в его присутствии не говорили. Никогда не перестану удивляться.

– Ничего, и это самое лучшее, что я могу предложить, Дмитрий, – повторяю заученную фразу.

Сынок на мгновение задумывается и, приняв решение, качает головой из стороны в сторону в отрицательном жесте.

– Сделка. Пятачок, – произносит трёхлетний ребёнок и тянет ко мне свою крошечную руку для крепкого рукопожатия.

Не удивлюсь, если от рукопожатий в три года мы плавно перейдём к заключению договоров на бумаге в пять.

– По рукам, – аккуратно пожимаю ручку и протягиваю заранее заготовленную монетку.

– Вера, ты не поверишь! – заключение сделки срывает Надежда, влетевшая в квартиру со скоростью метеора.

– Наконец выиграла в лотерею сто миллионов долларов? – вытягиваю бровь в вопросительном жесте.

– Да нет же! Хотя и в лотерею когда-нибудь выиграю, просто билетов надо больше, но не суть. Знаешь, что сегодня мне сказал директор нашего дома культуры?

– Неужели мой кружок академического вокала решили возродить к жизни? – с надеждой в голосе произношу я.

– Да нет же, что мертво, умереть не может! – отмахивается сестра и продолжает возбуждённо рассказывать: – Какой-то столичный миллиардер узнал, что в нашем доме культуры преподавал победитель международного конкурса академических вокалистов, и хочет заполучить этого самородка себе. Чтоб та персонально занималась с его дочерью.

– Всероссийского, – поправляю сестру и пускаю тоскливый взгляд на давно запылившийся кубок, уже четыре года стоявший на шкафу.

– Не важно, Вер. Ты хоть представляешь, что московский миллиардер ищет тебя и хочет, чтобы ты стала преподавателем для его дочери? Это шанс, Вер, шанс на нормальную жизнь для тебя и для Димы. Предложение, за которое надо зубами хвататься! – восторженным криком заканчивает свою фразу сестра.

– Не говори, что ты хочешь, чтобы я всё бросила, взяла сына и поехала неизвестно куда, – произношу я, поглядывая на Думу, уронившего пятачок в стакан с компотом.

– Именно! Тебе надо в город, надо мужа искать, а не тухнуть в этом захолустье! Димке в школу скоро. Или ты хочешь, чтобы он местную шарагу заканчивал?

– Не хочу, – на выдохе произношу я, осознавая, что в нашем захолустном городишке сыну не получить нормального школьного образования.

– Кстати, сестра, а ты письмо из банка успела прочитать? – Надежда косится в сторону конверта, лежащего на краю стола.

Отрицательно качаю головой.

– Почитай, интересное пишут. Проценты по кредиту, который мы брали на ремонт крыши нашей избушки, уже давно перевалили за кругленькую сумму. Ещё немного, и к нам коллекторы ходить начнут.

Сестра всё говорит верно. Мне срочно надо найти хотя бы какую-то работу с постоянным заработком. Сегодня ребята ещё ходят ко мне на занятия, а уже завтра побросают вокал и уйдут гонять в футбол.

Громкий звонок в дверь прерывает наш разговор.

– А вот и коллекторы собственной персоной. Пришли из нас проценты выбивать, – произносит сестра и скорее бежит смотреть в глазок.

– Мужик какой-то. В дорогом пальто, начищенных до блеска ботинках и шляпе, – комментирует сестра, рассматривая мужчину в дверной глазок.

– Не открывай. В самом деле подозрительный тип.

– Подожди, он какую-то бумажку достал и тыкает ей в глазок. Та-ра-нов, – по слогам читает сестра. – Это же фамилия того миллиардера! – громко вскрикивает и настежь открывает дверь.

Услышав знакомую фамилию, моё сердце уходит в пятки. Ведь четыре года назад мужчина именно с такой фамилией обошёлся со мной, как последний мерзавец…

Глава 2

Вера

– Добрый день, – мужчина лет так шестидесяти по-свойски перешагивает через порог и прикрывает за собой входную дверь, – Ларина Вера Викторовна тут проживает?

Сердце в очередной раз больно ударяется об рёбра и уходит в пятки. Кто этот мужчина и какое отношение он имеет к отцу моего сына? И имеет ли вообще? Может, он работает на какого-то другого Таранова? Мало ли однофамильцев в резиновой столице…

С болью прикусываю губу и, поскорее шмыгнув за косяк, скрываюсь на кухне.

Я даже обдумать ничего не успела, а он уже через порог перешагнул… Но разве так можно?

Я не могу поехать. А если нанимателем и в самом деле окажется мерзавец Таранов Дмитрий Александрович? Работать на человека, который воспользовался мною и бросил? Надругался над моими чувствами, заставил поверить в любовь, а затем растоптал и выбросил из своей жизни?

Нет!

Да и сестре одной после операции будет тяжело. Хоть с операции и прошло много лет, Надежду всё ещё мучают боли в спине… В стареньком доме, постоянно требующем внимания, она одна не справится.

– Тут-тут. Разувайтесь скорее и проходите на кухню. Вы же не из банка? – пропустив мужчину в дом, вовремя спрашивает сестра.

– Нет, я Анатолий Николаевич Перунов, будем знакомы. Представляю интересы господина Таранова. В ДК мне дали ваш адрес. А вы, простите, кто? – галантный голос мужчины доносится из прихожей.

– Сестра Надежда. А наш талант на кухне возится с ребёнком. Проходите.

– Да, мне уже сообщили, что у неё есть ребёнок. Но это ни на что не влияет, наше предложение также в силе.

Сердце стучит как бешеное.

– Здравствуйте, – произносит мужчина, добравшись до кухни.

Надежда встаёт за его спиной и активно жестикулирует.

– Ларина Вера Викторовна? – произносит мужчина, поглядывая на ребёнка.

Сыночку надо отдать должное. За внеочередной пятачок продал своё молчание и теперь сидит, не издавая ни единого звука.

– Здравствуйте, да, – киваю в ответ.

– Я думаю, вам уже известно наше предложение. Господин Таранов хочет, чтобы вы занимались с его пятилетней дочерью академическим вокалом, – мужчина озвучивает своё предложение, а у меня в очередной раз сердце в пятки уходит.

Нет, этого не может быть.

Он… Однофамилец или на худой конец родственник. Дмитрий не говорил, что у него есть дочь. Если, конечно, он меня в очередной раз не обманывал…

– По вашему лицу я вижу, что вы шокированы. Не буду занимать ваше время, позвоните по этому номеру, как примете решение, – из нагрудного кармана мужчина достаёт глянцевую визитку и, протянув её мне, бросает очередной внимательный взгляд на смирно сидящего сына и добавляет: – В городе я пробуду до завтрашнего вечера. Будьте добры, сообщите мне своё решение, пока я не уехал обратно в столицу.

Кажется, смирно сидящий трёхлетний ребёнок его немного смутил. Видать он ещё, не встречал в своей жизни детей, готовых продать за пятачок своё молчание.

– Да, хорошо, – дрожащим голосом произношу что-то бессвязное в ответ.

– Какой хороший у вас мальчуган, – произносит мужчина, обернувшись на сына.

Дима показательно скрестил на груди руки и поджал губы, чтобы наверняка не проронить ни единого слова и не нарушить условия сделки.

– Не обращайте внимания. Дима не очень общителен с посторонними людьми.

– Чудо ребёнок, до свидания. Жду вашего звонка, – напоследок произносит мужчина и уходит.

Громко выдохнув, плюхаюсь на стул.

И как же мне поступить? С одной стороны, в моём положении это единственный выход выбраться из финансовой ямы, а с другой… Если это и в самом деле тот самый Таранов, то мне придётся заниматься с дочерью человека, который так мерзко обошёлся со мной? И почему после четырёх лет молчания он объявился и вышел на меня?

– Вера, согласилась? Согласилась же, да? – громкий голос сестры выводит меня из минутного транса.

– Он оставил визитку, сказал, чтобы я сообщила ему, как решу… – задумчиво произношу я.

– Да что тут решать-то?! Ехать надо! Ты только подумай, какие это возможности для Димки! Заработаешь денег, выучишь ребёнка в нормальной школе, – не успокаивается сестра.

– Подожди, Надь, послушай меня… Таранов отец моего сына. А если это он? – на выдохе произношу я.

– А так даже лучше. Увидит сына и захочет тебя вернуть, – произносит сестра и разводит руками.

– Нет… Предатель не имеет права знать о моём ребёнке.

– Послушай, Вер. Сейчас своим решением ты лишаешь своего сына будущего. Ладно, ты о себе не думаешь, я к этому привыкла, но ребёнок не должен страдать из-за твоих принципов, – осуждающим голосом произносит сестра и смотрит на всё ещё хранившего молчание сына.

– Дима, уже можно говорить, дядя ушёл.

Сыночек радостно улыбается, хихикает и подбрасывает в воздух заслуженную монетку.

– Подумай о сыне и его будущем, – произносит сестра, осуждающе качает головой и уходит в свою комнату.

Подумай о сыне… Словно на перемотке фраза начинает крутиться у меня в голове.

Я понимаю, Надежда всё говорит верно. Каждое её слово несёт в себе истину.

Ради сына я должна наступить себе на горло и согласиться на эту работу, даже если нанимателем окажется тот мерзавец, который поступил со мной самым скотским образом четыре года назад… Надругался над моими чувствами, заставил поверить в любовь, а затем растоптал и выбросил из своей жизни.

Глава 3

Вера

– Вера Викторовна, очень рад, что вы согласились на наше предложение, – произносит мужчина и грузит наши с Димкой чемоданы в багажник огромного внедорожника.

– Обстоятельства, – произношу себе под нос и целую сыночка в макушку.

– Мария Петровна была в таком восторге, когда узнала, что вы согласились.

– Мария Петровна, это, простите, кто?

– А я разве не говорил? – мужчина вытягивает бровь в вопросительном жесте.

Отрицательно качаю головой.

– Воспитанием юной Анны в основном занимается Мария Петровна Щербакова. Невеста господина Таранова. Сам Таранов постоянно в разъездах и дома бывает не чаще чем раз в месяц. Так что взаимодействовать вам придётся с Марией Петровной, а не с отцом. Его, я думаю, вы за время своей работы ни разу и не встретите. Я сам-то хозяина видел последний раз в прошлом году.

Громко сглатываю. С души словно тяжёлый камень сходит. Получается, что с главой семьи мне не представится возможность встретиться. Оно и к лучшему. Так мне будет гораздо спокойнее. Тихонечко приеду, отработаю по договору и также тихонечко уеду обратно.

Только вот меня смущает ещё один момент: в своей жизни я уже как-то сталкивалась с Щербаковой Марией Петровной. Так звали мою не самую добропорядочную одноклассницу.

До одиннадцатого класса мы с ней хорошо дружили. Но только на выпускном, поднявшись на высокую сцену, девушка объявила перед всей школой, что я ничтожна и что она общалась со мной только лишь с одной целью: списать у меня экзамены, чтобы пройти на бюджет в университет.

– Мама, а где мы будем жить? – вовремя спрашивает сынок и хлопает умными глазами.

– Не переживайте, в договоре найма всё указано. Жильё полностью оплачивается нанимателем. Вероятнее всего вас поселят в западном крыле особняка, – отвечает Перунов, размещая наш последний чемодан в багажнике.

– Хорошо, – произношу я и с болью прикусываю язык.

Я осмотрела договор найма. С ним всё было хорошо и прозрачно.

От указанной суммы за мои уроки, если честно, у меня свело дух и поджилки ходуном заходили. За несколько лет работы мне не только на хорошую частную школу сыночку с лихвой хватит, да и на институт останется. А о погашении задолженности перед банком и речи не идёт. С ней я расквитаюсь через несколько месяцев.

Надежда во всём была права. Эта работа – наш с сыном единственный и, вероятнее всего, последний билет на нормальную жизнь без нужды и в достатке.

Ради сына я должна терпеть, если даже нанимателем является человек, уничтоживший мою веру в любовь…

Погрузившись в автомобиль мы отправились в столицу.

***

– Ого, а где лыцали? – произносит сынок, удивлёнными глазами уставившись на огромный каменный особняк с длинным шпилем на крыше.

– А рыцарей тут нет, наверное, – на выходе произношу и на трясущихся ногах выхожу из машины.

Если мысленно я смирилась с мыслью о том, что возможным нанимателем может оказаться отец моего ребёнка, то сердцем – нет. С того момента, как мы приступили к сборке чемоданов, всё вокруг меня словно погрузилось в какой-то беспросветный туман.

Сердце уже почти сутки стучит в таком ритме, что невольно складывается ощущение, что оно вот-вот вырвется наружу. Успокаивает меня лишь тот факт, что господин Таранов – человек занятой и дома появляется крайне редко. Шанс того, что мы с ним встретимся в стенах его дома, близок к нулю.

Мужчина достаёт наши вещи и помогает сыну выбраться из высокого автомобиля.

– Пройдёмте за мной, Мария Петровна уже ждёт нас в кабинете, – произносит мужчина и, схватив наши чемоданы в обе руки, устремляется вперёд по вымощенной брусчаткой дорожке.

– Лыцалей тут нет, а длакон? – спрашивает сынок, с опаской поглядывая на каменный особняк миллиардера..

– Один точно есть… Но, к счастью, на него мы не наткнёмся, – на выходе произношу я.

– Ого! Здолява! У него много монеток! – радостно вскрикивает сынок, чем привлекает внимание Перунова.

– Потише, пожалуйста, в саду живут совы, – строго произносит мужчина.

– Плостите, – виновато отзывается сынок.

Не нарушая тишины сада, следуем за мужчиной и заходим в каменный особняк миллиардера Таранова, чью дочь мне предстоит обучать академическому вокалу.

– Чемоданы я сразу отнесу в вашу с сыном комнату, а вы отправляйтесь в кабинет, – произносит мужчина и указывает на большую дубовую дверь.

Вот вроде бы крепостное право отменили, а мужчина о своих работодателях говорит с таким трепетом, будто бы они не просто работодатели, а настоящие помещики. Хотя, судя по богатству их дома, не удивлять, если оно так и есть на самом деле.

Громко выдыхаю и посильнее беру сына за ручку. Обратно дороги нет… Я собственноручно заставила себя прийти в дом мужчины, который много лет назад заставил отказаться верить в любовь.

– Смотли лыцаль! – во всё горло вскрикивает сынок и крохотным пальчиком тычет на кованый доспех рыцаря, стоящего в коридоре.

– И правда рыцарь. А есть рыцарь, значит есть и дракон…– на выдохе произношу я.

– И пинцесса, котолую надо спасти, – произносит Димочка и хлопает на меня глазами.

Громко сглатываю. Честно сказать, быть принцессой-заложницей в замке дракона – перспектива не самая радужная. Это только в сказках их принцы на белых конях спасают, в жизни обычно всё куда драматичнее.

Громкий голосок сыночка для владельцев замка незамеченным не остаётся.

Дубовая дверь открывается, и навстречу нам выходит женщина.

Всматриваюсь в знакомый силуэт и глазам своим поверить не могу… Та самая девушка, которая пыталась во всём и вся превзойти меня в школе, сейчас стоит передо мной и смотрит на меня с презрением сверху вниз.

Без какого-либо преувеличения можно сказать, что годы пошли ей на пользу. Мария выглядит как настоящая модель. Как эталон современной красоты – холодной, нечеловеческой, искусственной. Творение профессионального пластического хирурга… Как женщина, привыкшая оставлять на столике косметолога увесистую пачку пятитысячных купюр.

– Вера Владимировна? – не утруждая себя приветствием, спрашивает девушка.

– Здравствуйте. Да, только Вера Викторовна, а не Владимировна. А это мой сын Дима, – смущённо произношу я.

– Пивет, – отзывается сыночек и машет ей ручкой.

– Допустим. Мария Петровна. Про меня вам должны были рассказать, – произносит женщина и, резко развернувшись, добавляет властным голосом: – В кабинет!

Судя по выражению лица, Мария не очень-то и рада нашей встрече. И, кажется, она выбрала самый простой вариант – изображать, будто бы мы никогда не были знакомы.

Манер, конечно, девушке не занимать. С самой школьной скамьи она повадилась на всех смотреть свысока. Настоящая барыня-сударыня, привыкшая самоутверждаться за чужой счёт.

Беру сына за руку и следую за девушкой в кабинет.

Перешагнув через порог, теряю дар речи. Поджилки начинают трястись, а ноги предательски подкашиваются. Ведь передо мной сейчас за огромным дубовым столом сидит и смотрит на нашего сына Таранов Дмитрий Александрович.

Тот самый мужчина, который четыре года назад зачал мне ребёнка и пропал, не сказав на прощание даже короткое «прощай». И который совсем скоро женится на девушке которая со школьной скамьи пыталась доказать всем, что на её фоне я – полное ничтожество.

Глава 4

Вера

– Вы и есть Вера Викторовна Ларина? Победительница Всероссийского конкурса академических вокалистов? – смерив нас с сыном оценивающим взглядом сверху вниз, произносит мужчина.

Меня словно ледяной водой окатывает. Сердце начинает биться так часто, что, кажется, готово вырваться из моей груди.

Не может быть…

Он не узнал меня? Забыл? Вычеркнул из памяти? Или они сговорились и только мастерски притворяются, что не знают меня?

Наверное, всё-таки последнее, ведь забыть нашу встречу невозможно…

Четыре года назад Таранов сидел в составе жюри того самого конкурса и судил участников.

Именно там, на сцене, на процедуре награждения, мы познакомились, и он первый раз посмотрел мне в глаза…

Громко сглотнув подступивший к горлу ком, нахожу в себе силы ответить:

– Да… Я Вера Викторовна Ларина, а это мой сын, Ларин Дмитрий Викторович, – произношу на одном дыхании.