Гений? Нет, я просто пытаюсь жить полной жизнью. Книга 2. Новый дом

Хоть слёз у меня и не появилось, но на душе стало тяжело и больно. Снова. Я снова оказался слишком беспечен. Я снова не уберёг того, кто доверил мне свою жизнь. Хоть я с Квази и не стал настолько близок, как с Зефиром или родными, но я прожил с этим ребёнком под одной крышей почти полгода. Я привязался к нему, и я благодарен Квази за то, что помог облегчить мои боль и тоску по дому. Дрожащими руками я снял мальчика с палки и аккуратно положил на траву. Я провёл рукой по опухшему бледному лицу, закрыл его глаза и смыл кровь. Потом очистил и остальное тело мальчика. Остатки одежды я переместил в инвентарь, а потом закутал Квази в белую ткань и поднял на руки.

Я медленно шёл в сторону ненавистной деревни. Я не понимаю их. Неужели так сложно было подождать три дня и наслаждаться отсутствием чужака? Но нет, надо было обязательно заставить его страдать. В глубине меня начала подниматься жгучая ярость от этой животной жестокости. Значит они выбрали свою судьбу. Я больше никому не позволю безнаказанно у меня что-либо отнимать. Теперь осталось услышать их жалкие оправдания, просто чтобы понять, осознают ли они, что натворили и кого разозлили.

Я добрался до деревни и направился прямиком в сторону главного дома. Все, мимо кого я шёл, наблюдали за мной, но я не видел ни капли сочувствия к мёртвому мальчику на моих руках. Я пришёл на площадь.

– Глава, выходи! – громко крикнул я.

– Чё надо? – резко ответили из дома.

– Либо ты выходишь, либо я спалю твою халупу вместе со всеми обитателями. Считаю до трёх! – ещё громче рявкнул я.

– Чё за дела? Я вроде говорил, чтобы ты никому не мешал. – глава нехотя вышел из дверей и посмотрел на меня.

– Ты помнишь наш уговор, глава? – с сарказмом спросил я, а мои руки уже тряслись.

– Ну да. А чё? – искренне не понимая моего негодования спросил он.

– Подойди ближе, и скажи мне, чё за херня тут творится? – уже буквально орал я на него.

Когда он подошёл ближе, и увидел мою ношу, то побледнел.

– Так мож это дикие звери, я-то почём знаю, что с ним случилося. – занервничал он.

– Не оскорбляй ни его, ни диких зверей! Дикие звери убивают ради еды, а не ради забавы! И они не насаживают истерзанное тело ребёнка на заострённый шест ради развлечения! – я усилил магией ветра свой голос так, чтобы вся деревня слышала.

– Ну наверно кто-то перестарался. Тебе то чё? Ну вылечи его и всё. Можешь последние настои не отдавать. – заикающимся голосом ответил глава.

– Я не понимаю, ты настолько туп или прикидываешься?! Он мёртв! Твои люди убили его! Ты не уследил за ними! – я продолжил кричать так, чтобы вся деревня слышала. – Вам идиотам было сложно подождать три дня?!

– Но он твой, и ты должен был сам за ним следить! – возразил глава.

– Я знаю. Но я поверил твоим словам. Это стоило Квази жизни. – ответил я, стараясь оттолкнуть от себя чувство вины за беспечность. Но оно никуда не хотело уходить и жгло больней огня.

– Я ничего не знаю. Это были звери. Никто не виноват в этом. – продолжил настаивать он, пятясь назад.

– Я понял тебя. Я действительно уйду отсюда и заберу его с собой. Лишь бы не оставлять на этой проклятой земле. Последний вопрос, сколько лет мальчику было? – с отвращением от вида дрожащего главы спросил я.

– Его принесла старуха лет семь назад, он выглядел на год… – промямлил глава.

Я развернулся и пошёл в сторону нашего дома. Там я быстро собрал всё, что считал своим, оставив только голые стены и двери без ручек. Опустошив склад, дом и тайник, я вернулся на площадь, где уже собралась толпа.

– Он говорил, что у его бабушки была книга с записями, которую кто-то из вас забрал. Где она? – потребовал я ответа.

– Уже давно сожгли. Тебе то что? – высокомерно ответила всклокоченная рыжая женщина. Я перевёл взгляд на неё. Невысокая, нацепившая на себя множество безвкусных ярких тряпок и с застывшим на лице выражением отвращения.

– Понятно. Значит по-хорошему с вами нельзя. – вздохнул я, развернулся и пошёл прочь от деревни.

Я прошёл одной из троп, которой меня водил Квази. Она вела к поляне, что полна цветов в любое время года, а в центре поляны бил маленький родничок. Я опустил свою ношу неподалёку от него, убрал с Квази покрывало и при помощи магии света залечил все видимые раны. В игре, откуда взята часть моих способностей, было заклинание воскрешения. С Зефиром мне не дали его использовать, тем более что там ни времени, ни возможности не было. В происшествии на озере оно, к счастью, не понадобилось. Но сейчас мне всё-таки придётся попытаться его использовать. Я сомневаюсь, что подобное может сработать, но отступать не намерен.

Я протянул руки над телом Квазимодо и передал все свои чувства духам. Всем духам, которые готовы откликнуться на мой зов. Я показал им воспоминания о том, как этот ребёнок радовался жизни и новым знаниям, вкусной еде и хорошему отношению. Как он грустил, когда рассказывал о своём прошлом. И вместе с воспоминаниями за полгода, я передал просьбу вернуть жизнь в это тело. И духи услышали меня. Тело мальчика окутал мягкий зелёный свет. Я почувствовал, как моя магия поддерживает этот свет, пока Квази снова не стал дышать. В момент его первого вздоха, я понял, как что-то потерял навсегда.

Квази пока не просыпался. Я укутал мальчика тёплым одеялом, поставил вокруг поляны барьер из плотного ветра, который мягко не даст мальчику уйти, и разорвёт любого, кто попытается приблизиться. Я попросил духов воздуха поддерживать его. Я решил разобраться с деревней без помощи духов, ведь то, что я собираюсь сделать они врятли одобрят. Но многие из них решили отправиться со мной и помочь, разделяя мой гнев.

Оставив своего ученика отдыхать, я отправился обратно в деревню. Выйдя из леса, я сразу окружил всю деревню продвинутым заклинанием обычной магии «стена огня». Мне очень не хочется так использовать выученное у сестры заклинание, ведь можно было бы просто сжечь всё огнём или светом, но я считаю, что должен вернуть им все страдания, что пережил Квази. А как только все подходы к лесу были перекрыты толстой и непроходимой стеной огня я направился к деревне. Большинство взрослых уже было на площади, что облегчит мне работу. Однако я всё равно передал ману и просьбу духу земли, чтобы он устроил землетрясение.

С каждым моим шагом разрушался ближайший ко мне дом. Я даже не слушал крики, доносящиеся из-под завалов. Когда я пришёл к площади, пол деревни уже развалилось. Толпа почему-то просто стояла там и ничего не делала, будто бараны на бойне.

– Я пришёл вернуть вам всё то, что вы дали тому ребёнку. – громко объявил я, обведя их взглядом. К моему удивлению на их лицах оказался не страх, а непонимание происходящего. Поняв, что они так ничего и не осознали, я зажёг в одной руке огонь, а в другой создал шарик молнии.

– Мы не виноваты! Он просто не хотел уходить, как бы мы ему не говорили! – прокричала какая-то женщина и в центр её груди вошёл шарик из молний.

– Ответ неверный! – прокричал я. Я полностью осознал, что убил её, но при этом я ничего не почувствовал. Ни удовольствия, ни сожалений, ни жалости или тяжести от её смерти, вообще ничего. Я осознал, что эти безмозглые твари не заслуживают даже ненависти или потраченного на их пытки времени.

Никто не стал ко мне приближаться, видимо до них начало наконец доходить, зачем я вернулся. Они попытались разбежаться, как тараканы при включённом свете, но я не дам им такой возможности. Я превратил в жабу ту женщину, что сказала о сожжённой книге, и заковал в лёд главу деревни. С ними я ещё поговорю.

Остальные просто сгорали в ярком огне, были дезинтегрированы светом, умирали в конвульсиях от молний, были расплавлены тьмой или погребены под завалами своих домов, в которых пытались спрятаться от меня. Я прекрасно понимал, что то, что я делал абсолютно неправильно и когда-нибудь мне придётся ответить за отнятые жизни. Однако я не видел другого выхода, считая, что эти закостенелые и абсолютно больные на голову психопаты не заслуживают жить. Перебив всё человекообразное в пределах видимости, я вернулся к тем, кого оставил на сладкое.

– Ну что, глава, здесь просто произошло стихийное бедствие. Пожар, наверное, или гроза. Согласен? Никто в этом не виноват. – саркастично сказал я выбравшемуся изо льда главе деревни.

– Это не я. Я тут не причём. – только и мог повторять он пытаясь отползти.

– Тогда прощай. – я просто проткнул все его конечности «ледяными стрелами», чем пригвоздил к земле и оставил умирать от потери крови в муках.

После этого, я вернулся к той жирной лягушке. Она как раз снова превратилась в наглую и мерзкую женщину.

– Ну что, ты готова сказать, где книга, или будем по-плохому разговаривать? – спросил я, скрестив руки на груди.

– Она в моём доме. Отпусти меня, и я тебе её отдам! – взмолилась она и упала на колени.

– Хорошо. Пошли. Принесёшь книгу и будешь жить. – ответил я, показывая, что она может идти за книгой.

Она побежала в сторону одного из разрушенных домов, а я медленно пошёл за ней. Со странной прытью женщина пробралась между обломков и достала большую, красиво оформленную книгу. Но идти ко мне не спешила.

– Вот книга. Отпусти меня. – потребовала она и убрала книгу за спину.

– Принеси её мне и можешь убираться. – ответил я, решив сдержать слово.

– Нет! Я сначала уйду, а потом оставлю её на дороге у входа в лес! – заявила она, а её глаза бегали из стороны в сторону, явно пытаясь придумать путь к спасению.

– Как знаешь. – вздохнул я и отправил в её ноги ледяные стрелы.

Она выронила книгу и начала вопить. Я подошёл, забрал книгу и пригвоздил руки этой женщины к обломкам дома. После чего ушёл из разрушенной деревни. Во время истребления я не заметил охотника и тех взбалмошных отца с сыном. Хотя с момента, когда я пришёл, никто не покидал деревню. Ну значит они оказались умнее остальных. Пусть живут. А сейчас в деревне оставалось только двое выживших. Я вышел за стену огня, подождал минут тридцать и спустил на деревню свою разработку под названием «кара небесная». Широкий луч яркого жёлтого света накрыл всю деревню и в течении минуты от неё осталась лишь ровная выжженная пустошь. Убедившись, что никого не осталось, я убрал стену огня и отправился к своему маленькому ученику.

Я вернулся на поляну, где оставил Квази. Он уже не спал, а просто сидел там, где я его оставил, укутавшись в одеяло, и смотрел будто в пустоту.

– Квази, ты как? Болит где-нибудь? – осторожно спросил я, приблизившись к нему. Я не знал, как сработало заклинание, и та ли личность находится в его теле.

– Ничего не болит. Ты снова спас меня. – ответил мальчик, но в его словах снова не было той живости, которая начала появляться в последние недели.

– Они тебя больше никогда не смогут обидеть. На этот раз, я наверняка позаботился об этом. – рассказал я и сел около него. – Теперь мы можем уходить. Надо было уже давно это сделать, но я был слишком беспечен, и ты пострадал. Прости меня, за то, что опоздал.

– Нет, ты не виноват. Они хотели, чтобы ты оставался в деревне и поэтому стали меня бить. Они говорили, что снова сделают меня уродом, и пока ты будешь лечить, будешь жить в деревне. А потом они всё повторят. – объяснил Квази причины нападения, не меняясь в лице и не показывая эмоций.

– Не бойся, больше не повторят. Был ли среди них парень, руку отца которому мы лечили после битвы с волками? – спросил я, не понимая, как ему помочь.

– Нет. – безэмоционально ответил он.

– Хорошо. Скажешь, как будешь готов идти. А пока мы можем посидеть тут. Или, если хочешь, я могу достать кровать, и ты поспишь. – предложил я.

– Нет, я не хочу задерживаться около этой деревни ни мгновения. – тихо ответил Квази.

– Хорошо, тогда пойдём. – я создал ему новую одежду, и мы отправились дальше. Теперь нужно двигаться к границе и, если повезёт, присоединиться к каравану до Эрании.

Глава 8. Дитя из пророчества.

От лица Майло, главы забытой в глуши деревни.

Я Майло. Я управляю нашей небольшой лесной деревней. До меня управлял отец, до него дед, после меня будет мой сын. Мы выращиваем пшеницу, собираем травы и охотимся. Лишнее продаём торговцу, который иногда к нам заезжает. В нашей деревне есть несколько коров, коз и кур. Мой отец добился того, чтобы деревня могла сама себя обеспечивать. Сейчас у нас живёт тринадцать семей.

Точнее жило. Я сейчас лежу, прикованный к земле огромной силой страшного колдуна и уже даже боли не чувствую. Я не знаю, живы ли сыновья и жена. Я уже даже не слышу криков умирающих, а только вопли Гленды. Мне остаётся только попытаться понять, что и когда пошло не так и чем мы заслужили подобный конец…

Я думаю, что всё началось, когда я был ещё мальчишкой и в деревню перебралась жить странная женщина. Она назвалась Лирая, и отец разрешил ей жить в недавно освободившемся доме. Женщина обещала помогать больным и раненым, что было полезно. Её приезд позволил нам больше развиваться, потому что люди стали меньше болеть, а дети реже умирать. До её приезда у нас было восемь семей, которые после её приезда стали разрастаться и образовывать новые семьи. Однако она требовала платить ей за лечение, говоря, что нельзя получить что-то, не отдав ничего взамен.

Через пару лет, когда я стал обучаться у отца грамоте, чтобы вести дела с торговцами, к нам в деревню пришёл седой и слепой дед. Он вышел в центр площади для собраний и громко, на всю деревню, проговорил то, что навсегда изменило нашу жизнь: «Однажды, у вас в деревне будет жить чужой мальчик. Он сможет как дать вам жизнь и развитие, так и погубить всё, что у вас есть!». Мы с отцом выбежали на улицу, чтобы поговорить с дедом и узнать, что за страшные слова он говорит. Но стоило мне подойти, как он показал на меня дрожащим пальцем и негромко сказал ещё одну фразу, которую я навсегда запомнил: «Всё будет в твоих руках.» После чего он просто развернулся и ушёл из деревни, не обращая внимания ни на кого.

Эта история надолго запомнилась жителям. С тех пор любые чужаки вызывали у нас неприязнь. А дети, которых мы воспитали за прошедшие следом годы, впитали это в себя так глубоко, что не могли себя контролировать.

Спустя много лет, когда у меня самого родился второй сын, Лирая принесла из леса ребёнка. На вид ему было около года. Сама она была уже старухой, и у неё не было детей. Она сказала мне, что передаст этому ребёнку все свои знания, и он продолжит помогать деревне, раз никто из местных не захотел учиться. А учиться никто не хотел потому, что она тоже являлась чужаком. Ребёнка все сразу невзлюбили. У него единственного во всей деревне оказались светлые волосы и синие глаза. И главное – он был мальчиком-чужаком. Пока Лирая была жива, всё было более-менее нормально. Дети по началу стали его избегать и даже кидать в него камни. О чём Лирая не раз мне говорила, но я ничего не мог сделать с детьми, ведь их родители привили им ненависть к чужакам, а этот ещё и отличался от них всех. Со временем мальчик научился выходить из дома так, чтобы никто его не видел.

И вот, спустя три года он пропал в лесу. Когда он не вернулся спустя три дня, Лирая не выдержала и умерла от тоски. На смертном одре она сказала мне, чтобы я позаботился о ребёнке, если он всё же вернётся. Сказала, что он сможет спасти эту деревню, как и было в пророчестве. Но я не послушал её. Я думал, что малец уже не вернётся. Но он вернулся вечером следующего дня. Когда он узнал, что старуха умерла, он заперся в доме на несколько дней и не выходил оттуда. Потом мы видели, как он закопал тело старухи в своём саду.

Через несколько дней, когда мальчишка был в лесу, Гленда собрала баб и они вытащили из дома Лираи всё, что смогли. Даже её книгу. Я сказал, чтобы они всё вернули, но видимо плохой из меня глава, и они меня не послушали. По их мнению, когда мальчик увидит, что в доме ничего нет он уйдёт и больше не будет угрожать деревне. Но он не ушёл. Он просто стал обходиться без всего, что у него отобрали.

Летом Дейв отравился чем-то в лесу. Он и его дружки пришли к мальцу и заставили того сделать им отвар. Потом Дейв его выпил и на следующую ночь умер. А его дружки избили пацана, сломав тому руку. Подобное повторялось из раза в раз. Со временем мальчишка стал выглядеть как кривой урод. Это прозвище к нему и прицепилось. Но мы все по-прежнему ходили к нему за лечением, хотя ничего не давали взамен, кроме обещаний избить, если что-то пойдёт не так. А Гленда всё продолжала упорно твердить, что он скоро уйдёт. Так продолжалось ещё три года.

И вот однажды к нам пришёл парень, на вид лет пятнадцати. Широкоплечий, хоть и немного низковат для своего возраста. У него были коричнево-рыжие волосы, собранные в хвост и чёрные глаза. Из оружия я заметил длинную палку у него за спиной и длинный нож на поясе. Он сказал, что путешественник и предложил денег, чтобы я пустил его пожить у нас до весны. Я согласился, но мне негде было его разместить, и я предложил ему пожить с уродом. Уже на следующий день у всей нашей деревни появилась надежда на избавление от нависшей угрозы. Этот парень, Эрик, пришёл и сказал, что заберёт урода с собой, когда наступит весна. Но он выдвинул одно простое требование – чтобы с мальчишкой никто и ничего не делал. Он сказал, что готов лечить всех в течении того времени пока живёт тут. А я потребовал с него по десять красных настоек в месяц за проживание. Он даже на это согласился.

Я пересказал наш разговор всем деревенским и строго-настрого запретил кому-либо трогать урода. Все обрадовались, что наконец-то скоро всё закончится. А парень сдержал своё обещание. Он смог восстановить ногу Лога, сына нашего мясника Норта. Боюсь, даже Лирая не смогла бы так. А ещё он исправил всё, что сделали наши жители с уродом за всё время его одинокой жизни.

Время шло, урода уже нельзя было так назвать, по крайней мере не за что. Я видел вместо того угрюмого калеки обычного, сосредоточенного мальчишку. Когда на нас напали лютые волки, мы с Хэнком узнали, что этот Эрик не только лекарь, но и способный колдун.

Однако всё шло слишком хорошо. И сегодня у моего сына-дурака Грода появилась потрясающая, как он мне потом сказал, идея. Гленда рассказала ему и нескольким его друзьям, что целитель и дальше будет тут жить, пока урод не сможет уйти. И эти простаки напали на мальчика в лесу, а потом нарочито громко перед домом, где тот жил сказали о своём поступке, чтобы колдун успел спасти мальчика. Я как раз выговаривал ему за проступок, когда услышал голос снаружи дома. Я решил попытаться защитить своего сына, извиниться и отказаться от настоек за этот месяц, лишь бы колдун ушёл после того, как вылечит мальчишку.

Прежде чем я вышел, я услышал голос колдуна ещё раз, причём скорее всего не только я, но и вся деревня. Этот голос очень похож на тот, которым было произнесено пророчество. Я вышел и увидел колдуна. Его лицо было искажено яростью. На руках он держал какой-то свёрток. Когда он выдвинул обвинения, я подошёл ближе, и понял, что в руках у него мёртвый ребёнок. Похоже, дураки перестарались. А в разговоре, колдун это подтвердил. Выражение его лица, когда он слышал мои оправдания, сменилось с гнева на выражение крайнего омерзения. Я понял, что нам всем нужно бежать.

Пока он медленно уходил в сторону дома Лираи, собралась толпа. Я рассказал всем, что натворили наши дети с подачи Гленды. Норт и Хэнк ушли сразу, после того как узнали о произошедшем. Пока я стоял среди остальных и выслушивал их идеи о том, как задобрить колдуна, если тот вернётся или бред, о том, что он не вернётся, я увидел одинокую фигуру Хэнка с дорожным мешком за спиной, уходящего в лес. А через несколько минут показались и фигуры Норта и его семьи, в спешке уводящие свою корову, нагруженную сумками с вещами. Я понимаю, почему они так поступили. После того как один был спасён силой колдуна, а двух членов семьи другого этот колдун спас от увечий и голодной смерти, они стали его уважать, и были согласны со всем, что он сегодня сказал.

Через час колдун вернулся, и я понял, что мы все обречены. Нам стало некуда бежать, потому что деревню окружило тёмно-красное пламя. Мы видели его, медленно приближающегося к нам и возле него рушились дома, погребая под собой всех, кто был внутри. Гирана вышла вперёд и сказала, что мальчик сам виноват, что не ушёл. Тогда с рук колдуна сорвалась молния и мгновенно убила её. Стоило её телу коснуться земли, остальные начали разбегаться, а колдун медленно и размеренно с выражением полного безразличия убивал их одного за другим. Меня и Гленду он оставил, чтобы добить последними. Он приковал меня к земле льдом, и я не смог даже попытаться спасти своих жену и детей из-под завалов дома. Пока он занимался убийствами жителей, все оставшиеся дома разрушились один за другим из-за трясущейся земли. Единственным целым домом в деревне остался дом Лираи. Когда крики стихли, он вернулся ко мне. Его лицо было словно каменная маска безразличия. Он посмотрел на меня, не меняясь в лице и вернул фразу, про то, что никто не виноват. Конечно, это была неправда, был виноватый и это я. Он пронзил мои руки и ноги своими осколками льда, и мне осталось только лежать и вспоминать прошлое.

Всего три дня отделяли нашу деревню от спасения. И всего одно моё решение привело к произошедшему сегодня. Только вспомнив всё ещё раз, я осознал значение слов старухи Лираи перед её смертью. Если бы я прислушался к ней, взял мальчика к себе и воспитывал вместе со своими детьми, он смог бы оставаться хорошим лекарем и помогать деревне развиваться. И когда пришёл бы колдун, он мог бы передать мальчику часть своих сил, что помогло бы нам ещё больше. Или я мог бы лучше следить за всеми и напоминать, что скоро мальчик уйдёт и всё будет хорошо. Шестидесяти настоев хватило бы надолго, потому что колдун даже написал на бумажке, как лучше их использовать.

В моих руках действительно оказался ребёнок из пророчества, но я не смог им правильно распорядиться. Сожалея о не принятых решениях, я слышу, что все крики стихли и наступила абсолютная тишина. Силы стали покидать меня. Мне привиделось, как на всю нашу деревню с неба спускается столб золотого света…

Глава 9. Новая дорога и новые неприятности.

Мы выдвинулись к выходу из леса. Всё вокруг было спокойно и умиротворённо. Щебет лесных птиц, пробивающееся сквозь деревья весеннее солнце, всё это давало ощущение, что спокойствие никогда не покидало эти места и будто ничего не произошло. Мы вышли на основную тропинку и молча пошли по ней. Через несколько минут молчания, я попытался разговорить Квази, но не смотря на все мои попытки, у меня ничего так и не получилось. Он лишь незаинтересованно отвечал односложными фразами. Решив дать ему собраться с мыслями, я и сам задумался о дальнейшем пути, а потому мы шли не говоря ни слова, пока солнце не скрылось за деревьями.

– Ну что, давай готовиться ко сну? – предложил я Квази, когда начали сгущаться сумерки.

– Угу. – по-прежнему без выражения ответил он.

– С тобой всё в порядке? – обеспокоенно спросил я.

– Да. – безэмоционально ответил мой ученик.

– Учитывая произошедшее, я не думаю, что это так. Если тебя что-то беспокоит, скажи мне и я попробую помочь. Если что-то болит, я попробую вылечить. Только не молчи пожалуйста, и не держи всё в себе. Хорошо? – попросил я его, положив руки на плечи мальчика и глядя ему в глаза.

– Ладно. Я скажу, если что-то будет меня беспокоить. – ответил он, отведя взгляд.

Снова ничего не добившись от Квази, я решил подготовить простенький лагерь на ночь. Осмотревшись, я выбрал небольшой пятачок открытой местности возле тропы. При помощи магии ветра срезал мешающие кусты и убрал поваленные деревья, потом высушил их магией огня, и начал подготавливать дрова. Так же я попросил Квази, подготовить место для костра при помощи магии земли. Мне было важно понять, изменилось ли его восприятие магии, работает ли она и как поведут себя духи природы, когда он начнёт к ним обращаться.

Как я заметил, для духов ничего не поменялось, а вот с обычной магией у Квази возникли проблемы. Когда я закончил заготавливать дрова для костра, у мальчика всё ещё ничего не было готово. Он просто растерянно сидел в центре пятачка и смотрел на землю.

– Квази, всё в порядке? Что-то случилось? – обеспокоенно спросил я.

– У меня не получается почувствовать магию. Я не смог использовать заклинание для уплотнения почвы. – испуганно глядя на меня, ответил он.

– Иди-ка сюда, проверим твои магические каналы. – попросил я и он подошёл, а я взял Квази за руки и попытался исследовать его каналы магии. – Если будет больно, сразу скажи.

– Хорошо. – ответил мальчик и закрыл глаза.

А я начал вливать в него ману очень-очень маленьким потоком. Но я не чувствовал отклика внутри, а его лицо никак не менялось. Я немного увеличил объём маны и начал пытаться пройти своей маной по всем его конечностям.

– Попробуй почувствовать мою магию. Даже если не ощущаешь свою, сосредоточься на моей и попробуй её удержать в себе, распространяя по всему телу. – стал я направлять Квази.