Таможня

Микки Сандэй

Таможня

Солнце поднялось достаточно высоко, чтобы можно было сказать что день в самом разгаре. Полдень. По крышам домов бегают солнечные зайчики, стремящиеся добежать до самого края и спрыгнуть вниз, чтобы бегать уже по бетонным плитам города. Обычного города. Самого простого и банального во всех смыслах.

Кто-то толкнул оператора в плечо и указал ему на карту. Там, над одним из домов на широком мониторе светился алый флажок. Что это означало? То, что в этом доме нужна проверка. Кто ее проведет? Ответственный за этот участок отдел.

Телефонная трубка поднялась и тихий голос уточнил, знает ли отдел о происшедшем. На том конце провода ответили: четко, кратко и по делу. Ответили что человек уже отправился на вызов и что нечего следить их в расследовании. Расследовании? Это был не первый случай и вероятно даже не последний.

Оператор положил трубку и посмотрел на алый флажок. Откуда он появился, если еще минуту назад его там не было? Кто-то дал наводку. Сообщил на главную линию о странностях в этом доме.

На другом мониторе все также виднелись скаты крыш и остекленные балконы многоэтажных домов. Грустное зрелище для того кто смотрит на них каждый день, но выбора у операторов не было. Нельзя было чтобы кто-то оказался возле точки перемещения. Особенно на этой неделе, когда разброс возможной конечной точки достигал порой невиданных размахов. Обычный разброс измерялся в сантиметрах, сейчас же в метрах, а порой и в десятках. Самый крупный промах пятнадцать метров с небольшим…

А на экране скат крыши. Два метра в сторону и человек появится в воздухе и полетит ласточкой вниз. И если полетит, то главное чтобы этого никто не видел. За это отвечал оператор.

И день в самом разгаре, и ощущение того, что все предопределено в голове словно гвоздь в доске сидит. А ничего предопределенного нет. Звонит телефон и вкрадчивый голос сообщает что снова произошел сбой. И что когда он вернется, то обязательно навестит операторов, и в первую очередь того, что отправлял именно его.

Оператор нахмурился. Отправлял конечно не он, но сбои были повсюду. И это будет продолжаться еще пару дней как минимум. Оставалось только запастись терпением и мирно ждать, надеясь на то, что отклонения в конечных пунктах будут все-таки минимальными.

А в городе в это самое время все шло своим ходом. Люди сновали повсюду словно муравьи по поверхности муравейника. Каждый спешил по своим собственным делами непременно куда-то опаздывал. Некоторые напротив никуда не спешили.

Студенты пили чай в открывшихся кафе, преподаватели проверяли работы, офисные работники с завистью смотрели на улицу и мечтали чтобы этот день поскорее закончился. И их мечта словно феникс возрождалась и сгорала каждый день на протяжении всей весны.

Весна шла полным ходом.

Весна это самое лучшее время в жизни молодых людей. Время для милых мыслей о возлюбленном или о новых встречах непременно заканчивающихся красивым романом или легким флиртом. Молодые люди искали свою половинку везде где только могли находиться. Слали милые подарки и обменивались комплиментами. Это была весна.

Самое время для любви, но ни как не для смерти или же для чего-то хоть минимально походящего на нее. Не для того что предстало перед глазами юной девушки спешащей на свидание со своим возлюбленным.

Она еще минуту назад бежала в надежде свидеться с ним. Высокая лестница ведущая на чердак не показалась ей такой уж высокой, и не работающий лифт не показался тяжелой заминкой. Она неслась вверх словно мотылек, в по летнему легком платье голубого цвета и с небольшой сумочкой на плече. Волосы мягкой гривой то вздымались то опускались на разгоряченные плечи и весь мир заброшенного здания с его мрачными стенами и свисающей с потолка нитками паутиной, казался прекрасным садом из каменных равнин и прекрасных цветов.

Фантазия творила по истине великие чудеса в ее влюбленном сознании. Но вот реальность сегодня была в раздоре с мечтами и милыми мыслями, а потому представило ее глазам нечто совершенно не прекрасное и даже напротив, отвратительное во всех смыслах.

Девушка остановилась еще в дверях, но по инерции сделала несколько шагов вперед и в ужасе замерла, чувствуя, как жар влюбленности сменился леденящим холодом ужаса засевшего где-то глубоко в ее сознании и пускающего оттуда свои щупальца.

Перед ней на пыльном от времени и исчерченном сотней каблуков и подошв полу, распластавшись пятиконечной звездой и смотря куда-то вверх стеклянными глазами бесчувственной куклы, лежал человек. Она не могла отвести от нее глаз, и давясь собственным дыханием смотрела на то как около рта человека застыло рваное пятно темного цвета, оставшееся от кровавой пены, а может быть от крови. Она не знала что это могло быть на самом деле и только видела что из его груди торчит рукоять ножа, вогнанного в тело до упора.

Рукоять была тяжелая, золоченная, с оплеткой из черной кожи в той части, где ее должна была держать рука. Рука убийцы, или может жертвы.

Тело, человек, или просто нечто пятиконечное лежало неподвижно и напоминало фарфоровую куклу с ее бледными руками и лицом, мирно сидевшую на стуле в комнате у какой-нибудь обычной девочки или коллекционера. Но здесь не было ни девочек ни коллекционеров, а был только человек. И человек бледный и неподвижный.

И где-то в самом разгаре ее мыслей, в их чудовищном смешанном клубке собранном из детских образов и действительности, пришло осознание самого страшного. Он был ей знаком. Она узнала его волнистые волосы, и мягкие, немного скошенные черты лица. Он был одет в серый костюм с белой рубашкой. В тот самый в котором она видела его неделю назад. Он должен был уехать на неделю.

По груди пиджака расползлась потемневшая клякса, отдающая в красный цвет и все еще блестевшая в слабом свете от запыленного окна.. На ногах кожаные ботинки с прошитыми носами и тщательно завязанными шнурками, убранными под оборот.

Складывалось ощущение что он сейчас встанет и улыбнувшись скажет что это все шутка. Просто злая и совсем не смешная шутка, но все оставалось как и было. Потемневшее от пыли окно пропускало слабый свет, а осколки битого стекла в углу отчаянно пускали в небо слабые солнечные зайчики. Но их небом был потолок.

Девушка сглотнула, стараясь отвести взгляд в сторону. Они договорились встретиться, но он зачем-то позвал ее сюда. Он работал с этим домом. Со старой постройкой неизвестного года. И теперь он в комнате лежит бездыханной вещью, а она стоит перед ним и не знает что делать.

Она стояла в двери ведущей в пыльную чердачную комнату, с укрытыми некогда белыми, а теперь серыми от пыли и грязи простынями, предметами мебели. Старой и никому видимо не нужной.

Она еще минуту назад радостно вбегала под самую крышу девяти этажного дома, где был этот маленький рай без лишних глаз и слов. Где можно было не думать об окружающем мире и не задумываться о последствиях проходящего дня. Но вместо рая она увидела посередине пола собранного из широких досок и с облупившейся от старости краской, тело… Его тело…

Она, свидетель убийства? Нет, она ничего не видела…

Мысли незаметно проскользнувшие в ее голову окрасили весь мир мрачными красками , и на душе стало совсем тоскливо. Тяжело, горько и страшно…

Она продолжал стоять как стояла, онемев, и не зная что делать, когда справа от нее прошелестел слабый ветерок, какой обычно бежит перед кем-то идущим. И кто-то прошел, слегка задев ее плечом и мягко, практически беззвучно, ступая по твердому полу. Этот кто-то был одет в черный плащ, и на его плече висел пластмассовый футляр, в каком обычно художники перевозят крупные листы ватмана или картины, которые можно свернуть в рулон.

Глаза слезились, и словно в тумане она видела копну рыжих, словно крашеных волос, и белый воротничок рубашки, выбивающийся из-под темного воротника плаща. В нос бил спокойный запах одеколона и мяты. Она зажмурилась стараясь отогнать наваждение, но человек никуда не делся.

Он стоял над трупом и словно вглядывался тому в лицо. Покачал головой, и достав из кармана плаща небольшой блокнот с шариковой ручкой, принялся что-то в нем записывать. Его тонкие губы что-то шептали, но слов не было слышно.

Собрав оставшиеся силы, девушка открыла рот, чтобы что-то спросить, но почувствовала себя дурно и осела на полу, почувствовав леденящие доски под коленями. До слуха донесся звук ударившейся об пол сумочки.

И только в этот момент незнакомец развернулся на нее, будто ранее не замечал ее или не видел и вовсе. У него было почти белое лицо и пронзительные и колкие темные глаза, что никак не согласовывалось вместе. Рыжая шевелюра отдельными прядями лежала на голове неким хаосом, какой трудно сотворить даже самому искусному парикмахеру. И он смотрел на нее широкими глазами, в то время как она не сводила глаз с него.

– Вы в порядке? – спросил он тихим, и в то же время вполне разборчивым голосом.

Девушка отрицательно покачала головой осознавая, что открой она рот, может случиться самое худшее, ведь тугой комок уже подкатил к ее горлу и давал о себе знать легкими спазмами.

– У нас проблемы, – отчего-то обеспокоенно проговорил человек, в небольшой черный мобильный телефон, который достал из кармана. – Здесь девушка, вызывай скорую и милицию. Я ухожу.

И он быстрым шагом вышел из комнаты, обдав девушку легким ветром от шага, и за ее спиной закрылась дверь. Незнакомец ушел столь же быстро как и появился, бросив ее одну наедине с собственными страхами и некогда любимым человеком.

Словно опомнившись, она хотела что-то крикнуть вслед незнакомцу, но почувствовала неожиданно сильное головокружение и, прикрыв глаза, упала лбом о пол.

Далее в ее памяти была темнота, и после нее встревоженные голоса и гул сирен.

Глава 1

Раннее утро приходит всегда неожиданно, особенно если уснул под самое утро. За задернутыми шторами только рассветало, и слабые но непредсказуемо наглые первые солнечные лучи упорно и без устали пробивали тонкую ткань и начинали бросать свои крошечные тени на ковер.

В квартире царил хаос. И хаос этот отчасти напоминал уют. Разложенный диван забросанный подушками и одеялом, скинутые на пол вещи, отворенный настежь шкаф явственно говорили о том, что хозяину квартиры сил на то чтобы прибраться просто не хватило. И сам он спал тревожным и до изнеможения робким сном.

Ему снился дом наполненный светом от белых и желтых ламп. Накрытый стол и запах пирога доносившийся из кухни. Улыбчивые лица и грустные взгляды. А он смотрел на них снизу вверх и ждал, но в этом сне не мог дождаться когда придет его отец. Чем хуже был сон, тем дольше приходилось ждать, и порой гость все же не появлялся.

Агапий во мне развернулся на спину, скомкав под собой одеяло, и неожиданно понял, что уже не спит. Не спит, а только немного дремлет. Голова была свинцовая, а подушка неудобно собралась под головой и оказавшаяся практически на весу в неудобном положении шея ныла. Неудобство приносил и дергающийся хвост, длинный, крепкий и упрямый. Самая бестолковая из шуток природы, если не считать рогов, сейчас явственно требовала минимальной свободы, а не быть замурованным в куче одеял и подушек.

С этими мыслями пришла и еще одна, а именно что сон прошел. Исчез запах пирога, исчезла комната и главное то невинное ожидание, которое он так давно не испытывал наяву. Исчезло ровным счетом все, кроме неприятного привкуса во рту и непреодолимого желания курить.

Но что-то было необычным в его пробуждении. Что-то заставило его вынырнуть из собственных грез в реальность, и остаться в ней. Глаза слипались, но он понимал что уснуть уже больше не сумеет.

Разнесшаяся по однокомнатной квартире трель дверного звонка развеяла все его догадки, пронзительным колоколом вломившись в, и без того, больную голову. И эта трель показалась ему до боли знакомой, будто она была в его сне. Нахмурившись, Аапий осознал, что так оно и было. Дверной звонок вырвал его из царства Морфея, и заставил вернуться в реальную жизнь.

Немного полежав смотря в белый потолок темный собрал свои раздробленные силы в тугой комок и не без усилий выбрался из под одеяла. Тело горело, сердце бешено колотилось, и руки немного дрожали. Ощущения были самые что бывают неприятные.

Расклад был не лучшим для стоявшего за дверью, и ему надо было иметь крайне вескую причину, чтобы явиться к нему столь рано и поднять с постели. Потянувшись к тумбочке стоящей возле кровати и посмотрев на будильник, темный прикусил губу. Небольшие часы предательски показывали семь часов утра, а когда он смотрел на них в последний раз, они демонстративно уверяли что уже четыре утра. И того получалось, что проспал он от силы три часа и то, крайне тревожным и больным сном.

Но отчего все же болела голова? Чего он такого пил накануне, чтобы столь сильно мучиться с утра? Вопрос оставался открытым, а неведомый посетитель в очередной раз нажал на звонок.

С ракурса с которого сидел Агапий комната, казалась в наихудшем из всех состояний, а потому принимать гостей просто не стоило. И посетитель, кем бы он ни был, был в любом случае нежелательным гостем и собственно был не к месту и ни ко времени.

Но упрямство ему было не занимать и звонок звонил снова и снова словно кляня своего владельца на чем свет стоит.

Встав на подкашивающихся ногах, Агапий взял с пола джинсы и натянув потертую ткань на себя, практически по стенке добрался до входной двери. Смотреть в дверной глазок было бесполезно, так как половина из его возможных посетителей по разным причинам просто не попадали в радиус его захвата, он сразу принялся за замок. Понимание того, что бояться кого-то нет смысла, так как в любом случае самым страшным существом на данный момент является он сам, он открыл дверь настежь.

Но пожалеть об этом успел только после, так как более освещенный, нежели его квартира коридор в доме ударил ярким светом по воспаленным глазам. Темный зажмурился и утер лицо правой рукой. Облокотившись при этом левой о дверной косяк он не потерял равновесие и через секунду сумел посмотреть на пришедшего.

Удивление было намного больше по размерам нежели все его утренние неприятности вместе взятые и на время он даже забыл про головную боль и неприятную сухость во рту. За дверью стоял Гаврила из отдела по исполнениям желаний. Его прямой начальник и довольно хороший друг, который периодически находил ему какую-то халтурку, пока не было настоящих заданий. Но не одна халтура не проводилась столь рано и не стоила того, чтобы заставить этого блондина явиться перед работой к нему домой.

– Ты хоть знаешь, каких мне нервов стоило найти для тебя работу? – спросил он сквозь зубы, убирая набок свою непослушную светлую челку.

Настроение у него видимо было немногим лучше чем у темного, и скрыть это светлому никак не удавалось. Он прикусил губу и посмотрев в сторону, видимо стараясь не вспыхнуть как спичка поднесенная к огню, тяжело вздохнул. Вновь переведя взгляд на лицо темного, и мягко улыбнувшись, он продолжил свою ранее не заготовленную речь:

– Ты хоть знаешь, сколько сейчас времени и во сколько мне пришлось вставать, чтобы зайти к тебе и ты не проспал? – уточнил он, посмотрев при этом на наручные часы на правой руке. – Я надеюсь у тебя были веские причины, чтобы так долго не подходить к двери…

– Чего не проспал? – перебил его попавший в тупик Агапий, чувствуя как его хвост нервно дрожит. Такое поведение могло означать только одно, а именно предвкушение далеких и близких неприятностей. При этом, как правило, оказывалось что все далекие неприятности становились непременно близкими.

– Отправку, – широко улыбнулся Гаврила, давая всем своим видом понять, что зря свой хлеб не ест и упорно работает, в отличии от некоторых своих коллег. Заглянув через плечо в квартиру, он однако немного нахмурился, но мотнув головой, так что челка вернулась на свое прежнее место, сурово посмотрел на темного. – Слушай меня внимательно, – начал он, потягиваясь перед дверью и немного нервничая, переступая с ноги на ногу. – Берешь сейчас самое необходимое и идем, и без лишних разговоров. На все про все у тебя один час, так как в девять ты должен уже мчаться к своему клиенту, и ни как иначе. Намек понят?

На последней фразе Гаврила повысил голос, давая Агапию понять, что шутить он не собирается, и что все действительно крайне серьезно. Несмотря на то, что внешность Гаврилы никак не могла заставить его коллег и подопечных поверить, в то что он может быть чрезмерно серьезным, его слова все же заставили Агапия на минуту задуматься.

Вот уже несколько лет он сидел дома без дела из-за более молодых кадров в конторе. Они все поголовно были и моложе и быстрее и хитрее. Порой проваливали дело, но никогда не сидели без работы. Конечно, его со счетов никто скидывать не собирался, но и заданий выдавать не спешили. А жить на голое жалование, которое положено тем, кто сидит без дела, был не вариант. Все же это был прожиточный минимум, но и на него некоторые спокойно устраивали свою жизнь. Но не Агапий, которому нужны были новые ощущения, и было нужно чем-то заниматься. Денег может и хватало бы, если бы он не тратил их на заливание собственной скуки, которая преследовала его уже несколько лет подряд.

А неприятности его начались после того, как в конторе появился очень умный тип, который постоянно умудрялся перехватывать у него задания, отчего сил бороться с ним просто не оставалось. Везде где появлялось имя Агапия, следом словно проклятие появлялось имя новичка, и задание отдавали более молодому и перспективному сотруднику.

Потому в квартире и жил жуткий бедлам, на пару с постоянным алкогольным синдромом. Любовь к спиртному переросла в необходимую зависимость, и денег, как уже известно, категорически не хватало ровным счетом ни на что. А потому появившаяся возможность командировки была более чем удачным исходом данной ситуации.

На все его раздумья ушло не больше минуты и Агапий словно подпаленный кинулся в саму квартиру, даже забыв предложить начальству войти.

Первым делом он навестил душ. Холодные струи выбили из него весь остаток сна, хотя и не сумели прогнать невыносимый сушняк в горле, от которого хотелось повеситься. Но это были мелочи.

Намыв голову и все тело, он натянул джинсы с футболкой и выскочив в зал, принялся собирать по квартире наиболее необходимые вещи. Их было немного, с трудом набиралось дно рюкзака, но в связи с вынужденным сидением дома и ничего не деланием, раскиданы они были по всей комнате.

Следивший за всей процессией блондин, успевший взять у него на кухне бокал с водой и стоявший в двери ведущей в единственную комнату, невольно улыбался. Многие считали что задания это то, что они вынуждены брать и выполнять, чтобы обеспечить свое существование. Но Агапий относился к тем, чьим увлечением в жизни была работа. Об этом говорили и стопки книг по заклинаниям, существам, обрядам, раскиданные по всей комнате. Бесчисленные сведения земной истории, на дисках, кассетах. Пожалуй через несколько сотен лет в его квартире можно было организовать «музей поклонника профессии исполнителя желаний». Но это с учетом, если сам темный окончательно отойдет от дел, а пока он отчаянно сражался за любую возможность показать себя в работе.

– Ты хоть иногда бы складывал все в одном месте, – заявил Гаврила, следя за бегающим по комнате темным со своего места.

Основная черта отделяющая Агапия от других его коллег под начальством Гаврилы, было то, что он был темным. Темный, бес, искуситель – перечислять можно было сколько угодно, но нельзя была вписывать их всех в одну графу.

От бесов темные отличались отсутствием копыт в любом понимании этого слова. От искусителей тем, что они собственно методично работали себе во благо, любыми способами добиваясь исполнения желания клиента. Но именно исполнения, с благоприятными или худыми последствиями это уже не важно, в то время как искусители никогда к хорошему итогу для клиента свою работу не приводили.

Под руководством самого Гаврилы был всего один искуситель, но видимо самый отъявленный из своей породы. Светлый предпочитал посылать его на те задания, где клиент сам не понимал чего хочет или требовал слишком многого. Конечно что хочет клиент как правило не известно до самого прибытия сотрудника на место, но порой заявки принимались с конкретными желаниями и тогда ответственный за свой участок, мог выбирать из собственных сотрудников кого лучше послать к клиенту.

И темные были распространенным видом в конторе, так же как и светлые. Половинки между разными видами, разной породой существ. Но Агапий был даже в собственной среде исключением. Даже среди своих он выходил первым и мог дать фору любому чистокровному существу, где-то беря силой, а где-то умом.

Выглядел однако он, как обычный высокий человек с черными волосами на голове, но все же будучи влажными отливающими темным красноватым блеском. В не слишком густой шевелюре просматривались два небольших рога, которые обычно удачно прятались под бейсболку, и сходство с самым обычным человеком было обеспечено. Вот только хвост выглядывающий из джинсов довольно грубо портил всю картину. Но на то они и темные, чтобы выделяться среди своих многочисленных конкурентов.

Гаврила с грустью посмотрел в бокал и, пройдя на заваленную грязной посудой кухню, поставил его на стол. Зрелище подобного беспорядка удручало, но такое отношение было понятно. Когда нечем заняться, поневоле перестаешь обращаться внимание на то, что тебя окружает. А дом это первое место в списке.

Светлый вернулся в комнату и с удивлением отметил, что темный положил на диване рядом с собой повидавшую виды кожаную куртку, и завязывает на ногах берцы. Рюкзак лежал здесь же и ждал своего часа чтобы оказаться на плечах своего владельца.

– Я готов, – проговорил Агапий, одев куртку и закинув за плечи рюкзак.

Он выпрямился перед своим прямым начальником и с ожиданием посмотрел ему в лицо. Темный был готов к отправке, а это означало что стоило поспешить и вести его на платформу.

– За пол часа управился, – заметил Гаврила, посмотрев на наручные часы, и снова переведя взгляд на только что не светящееся лицо темного. – Ну, тогда пошли?

Выйдя из квартиры Гаврила машинально подошел к лестнице и посмотрел вниз. Квартира была не на первом этажа, и отчего-то неприятное ощущение будто за ним наблюдают, не покидало светлого с самого утра. И даже не с утра, а уже не первый день. Словно тень шла по его пятам, и имя этой тени было новичок, у которого из-под носа увели задание. И это при том, что Агапия даже не было на распределении, но Гаврила как довольно опытный сотрудник умел разговаривать и убеждать и в этот раз выложился на полную катушку. Возможно, где-то даже прервал, расписывая возможные опасности и восхваляя огромный опыт темного в подобных делах. Но с другой стороны, он и сам не знал на что на самом деле был способен тот и потому на сколько врал, просто не имел никакого понятия.

Подождав пока темный запрет входную дверь на замок и спрячет ключи глубоко в рюкзак, он повернулся к нему и припомнил все заклинания по перемещениям. У него были билеты на перемещения как у начальника, но вот неделя была не правильная мягко говоря. И каждый год повторялось одно и тоже, и перемещаясь в одну точку, можно было оказаться в совершенно другой.

Темный видимо заметил его замешательство, так как сложил руки на груди и еще пристальнее уставился на светлого.

– Может, на транспорте? – предложил он, немного замявшись.

– Брось, точный билет используем, пока не пропал, – отмахнулся гаврила.

Он достал из внутреннего кармана своего белого плаща кошелек и достал откуда-то из его недр золотой клочок картона с выдавленными на нем буквами. Это был точный билет. В любое время он переносил своего владельца в любую точку и без отклонений от курса. И в неделю, когда все перемещения были чреваты неприятными последствиями, работал эффективно и четко как швейцарские часы.

Но был у него и минус, а именно он был крайне редок. Выдавалось две штуки на год, а сам билетик был одноразовый. Вот и крути как хочешь. Все дело было в производстве, ведь если порошки и простые билеты уже давно были поставлены на конвейер, то эти билеты можно было назвать единичным товаром.

– И не жалко? – удивился Агапий, наблюдая за тем, как Гаврила убирает кошелк обратно в карман плаща.

– По секрету говоря, у меня их штук восемь скопилось, – подмигнул ему тихий с заговорщицкой улыбкой на лице. – А теперь давай на вокзал.

Он взял темного за плечо и дунул на билет. Тот разлетелся золотистой пылью и окружил обоих непроглядной стеной. Но меньше чем через минуту стена рассыпалась бесцветной пыльцой, которая исчезла столь же быстро как и появилась. Они перенеслись на главный вокзал. Без рывков обычных при перемещениях, или же толчков во время него. Просто оказались в другом месте.