Забытое королевство

Коридор встретил меня полумраком, но благодаря лунному свету, пробивавшемуся через редкие окна, здесь было светлее, чем в нашей комнате. Тени оконных рам растянулись по каменному полу.

Я неспешно пошла вперед, чувствуя, как тишина обволакивает меня плотным коконом. Вдалеке слышалось мерное потрескивание факелов, расставленных вдоль стен, но их огонь едва теплился, не отбрасывая яркого света.

Дойдя до конца коридора, я обнаружила лестницу, ведущую вниз, и распахнутое окно.

Меня потянуло к нему.

Я шагнула ближе и оперлась ладонями о подоконник, вглядываясь в ночной пейзаж.

Двор внизу раскинулся в тишине. Конюшня, слабо освещенная парой фонарей, выглядела темным массивом, ее крыша слегка поблескивала от лунного света. Возле нее находились загоны, огражденные деревянными заборчиками. На столбах забора висели какие-то металлические кольца – возможно, приспособления для тренировки всадников. Чуть дальше, у каменной стены, росли два раскидистых дерева. Их листья почти не шевелились – ночь была безветренной.

С противоположной стороны двора можно было различить небольшие постройки, скорее всего, мастерские или помещения для слуг. Окна там были темными, лишь изредка вспыхивал огонек – вероятно, кто-то еще не спал.

Я вдохнула прохладный воздух, позволяя себе ненадолго отвлечься от всех тревожных мыслей. Переключение внимания помогает заснуть, так ведь? Как мысленный счет овечек.

– Вон там дерево… – пробормотала я себе под нос. – А рядом с ним… конюшня. Вон за ней крыша кухни… а вон там…

Внезапно по моей щеке скользнул едва ощутимый ветерок.

Я нахмурилась.

Ночь была безветренной.

Но воздух снова шевельнулся, теперь коснувшись шеи, будто мягкое прикосновение чьих-то пальцев. Это было странно. Не похоже на обычный порыв ветра.

Я едва заметно повела плечами, но тут дыхание воздуха повторилось, словно… словно кто-то хотел повернуть мою голову в нужном направлении.

И в этот момент я услышала:

– Александра…

Шепот.

Легкий, почти неразличимый. Он будто бы и в самом деле принадлежал ветру, но я знала – это был не он.

Тревога вспыхнула где-то внутри, но, что удивительно, страх я не почувствовала.

Я посмотрела вниз, во двор.

Пусто.

И все же ощущение, что меня зовут, не пропадало.

Я сделала шаг назад, развернулась и, бесшумно ступая по холодному камню, начала спускаться по лестнице.

Меня что-то звало. И, кажется, я догадывалась, кто это мог быть.

Я вышла во двор.

Ночь встретила меня прохладой. Я покрепче запахнулась в плащ, огляделась. Темнота не позволяла разглядеть дорогу, но почему-то мне казалось, что это и не нужно. Я решила положиться на свои чувства.

Тот странный ветерок снова коснулся моей кожи, будто невидимая рука провела пальцами по подбородку, слегка поворачивая его влево.

Ага. Значит, мне туда.

– Хорошо, – пробормотала я, делая шаг в указанном направлении.

Я пересекла двор, минуя загоны и конюшню. Здесь все еще пахло сеном и лошадьми, но все было тихо. Лошади спали, изредка шевелясь в своих стойлах.

Пройдя немного дальше, я наткнулась на низкий деревянный заборчик, ведущий в сторону сада. Дверца была заперта железной створкой.

Я взялась за нее, попыталась приподнять. Не вышло.

В темноте не было видно механизма запора, и мне пришлось повозиться, нащупывая пальцами железные петли. Они были прохладными и чуть влажными от ночной сырости. Я надавила чуть сильнее, и спустя пару секунд створка поддалась. С тихим скрипом засов сдвинулся, и заборчик распахнулся.

Я шагнула вперед.

Передо мной раскинулся королевский сад.

По рассказам слуг, здесь росли яблони и сливы – любимые фрукты короля. Деревья тянулись своими ветвями к небу, их листья тихо шептались между собой. Ветерок, который вел меня, стал чуть более уверенным, словно набравшись смелости. Он теперь не просто касался моей кожи, а словно мягко, но настойчиво толкал вперед.

Значит, я приближаюсь.

К тому, кто меня зовет.

Я прошла чуть дальше в глубь сада, где за чередой деревьев обнаружила несколько резных каменных скамеек. Они были покрыты тонкой росой, а в лунном свете поблескивали, будто их припорошило алмазной пылью.

И на одной из этих скамеек сидело существо, которое я уже встречала.

Смоукс.

Он выглядел точно так же, как и в прошлый раз – крошечный, полупрозрачный, сотканный из клубящегося тумана. Его светящиеся серебристые глазки напряженно мигали, а само тело покачивалось туда-сюда, будто он был слишком нетерпелив, чтобы просто сидеть на месте.

Он вышагивал на скамейке, мерил ее крошечными шагами, что-то себе под нос бормотал, надув крошечные щеки (если, конечно, у него вообще были щеки).

И, кажется, даже не заметил моего появления.

Я откашлялась.

Смоукс резко остановился, вздрогнул и повернулся ко мне.

– О! – его тонкий голосок отразился в ночной тишине. – Ты пришла! Я знал, что ты придешь! Я же умный! Самый умный!

Он подпрыгнул на месте, после чего, сделав важный вид, сложил призрачные руки на груди.

– Но ты пришла позже, чем должна была. Я уже долго жду! Целых… целых… – он запнулся, задумчиво прищурился и посмотрел на ночное небо, будто там мог найти ответ.

– Минут десять? – предположила я.

– Может быть! – Смоукс фыркнул. – Но это долго! Я думал, ты быстрее. Ты же быстрая, да? Или ты медленная? Надеюсь, не медленная! Медленные – скучные.

Я хмыкнула.

– Ну, извини, что не прилетела по первому зову.

– Ты могла бы! – возмущенно воскликнул он, спрыгнув со скамейки и зависнув в воздухе, словно пушистое облачко. – Но, ладно! Я великодушный! Я тебя прощаю!

Он снисходительно кивнул мне и взмахнул руками, будто подписывал указ.

Я скрестила руки на груди.

– Ну, и зачем ты меня позвал?

Смоукс замер.

– Э-э-э… – он заморгал, явно осознавая, что отвлекся. – Ах да!

Смоукс поднял руку, многозначительно замер, выдерживая паузу, а потом торжественно выдал:

– Ты ужасная циркачка. Смирись.

Я моргнула.

– …Чего?

– Ну правда! У тебя неплохая меткость, но все эти показушные трюки? Ужас! Просто жуть! Как ты вообще так долго продержалась?

Он всплеснул руками, выражая искреннее негодование.

– Но! – его голос вновь стал заговорщеским. – К счастью для тебя, я самый лучший и самый умный!

– Рада за тебя, – пробормотала я.

– И к тому же, твой самый лучший друг, который не может оставить нуждающегося в беде! Поэтому я кое-что придумал! – он снова выдержал паузу, надеясь, что я спрошу «Что?».

Я не стала.

Смоукс недовольно поджал губы, но потом наклонился ближе, сверкая своими светящимися глазами.

– У меня для тебя кое-что есть.

Его голос стал едва различимым шепотом, и он сделал такую важную мину, будто собирался вручить мне величайший артефакт всех времен.

Я приподняла бровь.

– И что же это?

Смоукс снова огляделся, словно опасался, что за нами следят, и наклонился еще ближе.

– Что-то очень важное и ценное.

– Так… – Я сузила глаза. – Что именно?

Он прищурился в ответ и произнес так таинственно, что я даже немного напряглась:

– Оно может тебе помочь в твоем… деле.

Я уставилась на него, пытаясь понять, о чем он вообще говорит.

– В каком еще деле?

– Ну, в твоем важном, секретном, супер-тайном деле! – Смоукс взмахнул призрачными руками. – Ты же здесь не просто так, верно?

Я вздохнула, понимая, что разговор опять катится куда-то в сторону.

– Ладно. И что же это за ценная вещь?

Мы оба шептали, будто обсуждали государственную измену.

Я нахмурилась.

– Почему мы вообще шепчем?

Смоукс моргнул, задумался, а потом торжественно объявил:

– Не знаю. Это придает нашему разговору загадочности.

Он гордо вскинул голову.

– А я люблю таинственные истории.

Я закатила глаза, начиная терять терпение. Опять он со своими загадками и бессмысленными намеками. Как же трудно от него добиться сути!

– Я уйду, – предупредила я, давая ему понять, что у меня нет времени на его очередные театральные постановки.

Смоукс вздохнул.

– Нетерпеливая, как и всегда. – Он покачал головой, будто разочарованный учитель. – А ты знаешь, что терпение – это высшая благодетель? Некоторые мудрецы и величайшие маги Велантиса…

Он замолк, увидев мое раздраженное выражение лица.

– Ладно, ладно. Вот. Держи.

С легкой обидой в голосе он протянул руку, и внезапно, прямо из воздуха, начало проявляться что-то небольшое и блестящее. В слабом лунном свете я не сразу смогла рассмотреть, что это, но шагнула ближе и осторожно взяла вещицу из его бестелесных рук.

На ощупь холодный металл. Необычайно легкий, но прочный.

Это был браслет.

Тонкий, из темного серебра с почти незаметным голубоватым отливом. Казалось, что поверхность браслета живая – то приглушенно мерцает, то вновь становится матовой. Гравировка по внутренней стороне была выполнена настолько тонкой резьбой, что ее можно было ощутить пальцами. Я провела по ней рукой, чувствуя не то руны, не то древние символы, переплетенные в замысловатый узор.

Но самая важная деталь находилась в центре.

Небольшой, идеально круглый камень, похожий на опал, но внутри него будто пульсировал крошечный огонек. Если приглядеться, можно было заметить, что в глубине мерцает символ… словно буква или знак, но едва различимый. От камня паутинкой расходились тонкие звенья множества цепочек с колокольчиками, которые приятно позвякивали от каждого движения.

Я нахмурилась.

– Что это?..

Смоукс расплылся в довольной улыбке и гордо вскинул голову.

– Это подарок. От самого лучшего, самого замечательного друга, тобишь меня.

Он даже слегка поклонился, словно совершал величайший акт благородства.

– Я тут узнал из первых уст… – он многозначительно замолчал, делая паузу, чтобы нагнать интриги.

– Подслушивал, значит? – перебила я его, прищурив глаза.

Смоукс тут же затрясся, возмущенно колыхаясь в воздухе.

– Да нет же! – вскинул он руки, будто я его несправедливо обвинила. – Я просто незаметно собирал информацию! А если при этом другие люди меня не видели и не заметили… ну, это их проблемы!

Я тяжело вздохнула, скрестив руки на груди.

– Конечно, ведь ты всегда только для моего блага стараешься, – протянула я, не особо скрывая сарказм.

– Вот именно! – Смоукс гордо расправился, будто надувшийся пузырь, и продолжил: – В общем, я тут узнал, что ты будешь выступать как циркачка. Ну, я пораскинул мозгами, повспоминал, как могу тебе помочь, и… придумал!

Я все еще не понимала, как это должно было мне помочь. Смоукс продолжал сиять от гордости.

– Этот браслет всегда тебя выручал, – заявил он, почти шепотом.

Я поднесла находку к глазам, разглядывая ее в лунном свете.

– И как он работает? – спросила я, не отрывая взгляда.

Если это что-то магическое, то это бессмысленно. Смоукс покачал головой, словно учитель, который разочарован в своем ученике.

– Ну-у-у… – Смоукс замялся, делая вид, что внезапно нашел что-то интересное в кроне ближайшего дерева. – Честно говоря, я не знаю. Но он точно тебе поможет! Ты же мне веришь?

Он смотрел на меня так… искренне. Как ребенок, который не может объяснить, но знает, что поступает правильно.

Я колебалась. Смоукс меня настораживал, как и все необъяснимое в этом мире, но ему хотелось верить. Он бывал странным, непонятным, раздражающим, но, похоже, действительно был рад помочь.

Я медленно надела браслет на левую руку. Камень приятно холодил кожу. Это было ответом на его вопрос.

Это действие невероятно обрадовало существо. Его призрачное тело вспыхнуло радостью, словно серебристый туман на мгновение стал ярче, а глазки засветились еще сильнее. Он даже подпрыгнул на месте, довольный, как ребенок, получивший долгожданный подарок.

Я наблюдала за ним с легкой улыбкой, но тут меня осенило – я до сих пор не знаю его имени.

– Кстати, – сказала я, скрестив руки. – Как тебя зовут?

Смоукс замер, будто я застала его врасплох. Потом его туманное тело начало слегка колыхаться, а глазки хитро сощурились.

– Имя? – протянул он задумчиво. – Хм… Знаешь… Если ты снова взяла себе новое имя, то я тоже хочу!

Он гордо выпрямился, приняв важный вид.

– Зови меня… сияющий властелин сумерек, повелитель вечности и мглы, покоритель бурь и хранитель древних мудростей Вейлиус!

Видимо, он заметил замешательство на моем лице, потому что сразу поспешно добавил:

– Ну или просто… Вейл.

Я закатила глаза, но не смогла сдержать улыбки.

– Ну что ж, приятно познакомиться… Вейл.

Глава 32

Солнце уже перевалило за зенит, когда мы, наконец, покинули свои покои.

Утро выдалось странным – никто не пришел нас будить, не постучал в дверь с требованием поторопиться, не дал понять, что мы опоздали. Ни слуги, ни охрана, ни даже Кассель, который, казалось, с самого начала считал нас обузой, не сочли нужным нас тревожить. В другое время я бы оценила такую свободу, но сегодня это скорее вызывало тревогу. С самого начала с нас не спускали глаз, то почему вдруг перестали? Нам дали право выбора или просто списали со счетов?

Кто из нас проснулся первым – сказать сложно. Я помню только раздраженное ворчание Маркуса, возившегося с застежками рубашки, и Патрицию, которая легонько трясла меня за плечо, безуспешно пытаясь разбудить. Ночная прогулка, похоже, лишила меня всех сил, и я, укрывшись с головой, совершенно не желала подниматься.

– Роза, подъем, – устало вздохнула Патриция, не прекращая попыток. – Нам срочно нужно что-то съесть и все подготовить.

– Слишком рано… – пробормотала я, еще глубже погружаясь в подушку.

– Да уже почти обед!

Этот аргумент оказался достаточно весомым, чтобы я наконец взяла себя в руки и села на кровати, потирая лицо ладонями. От этого краткого отдыха меня не покидало ощущение, что я не отдохнула вовсе. Напротив, тело ныло, как после тяжелого дня, а мысли путались, мешая сосредоточиться.

– Этот диван – орудие пыток, – проворчал Маркус, хрустнув шеей и поясницей. – Мало того, что он жесткий, так еще и холодный.

– Ты хоть укрыться мог, – Патриция скрестила руки на груди. – В отличие от тебя, у меня было одно тонкое одеяло, и знаешь, этого оказалось маловато.

Дворцовые удобства, а точнее, полное их отсутствие, стали горячей темой для обсуждения. Я же просто шла позади них, не особо прислушиваясь к их жалобам. Мы направлялись в сторону кухни, надеясь на бегу перехватить хоть что-то съестное – скорее всего, нас ждало всего несколько булочек и фруктов, потому что время завтрака давно закончилось.

Маркус продолжал ворчать, но его недовольство постепенно сменялось привычной шутливостью. Чем ближе мы подходили к кухне, тем заметнее становилось его преображение: голос становился легче, а в глазах мелькал лукавый блеск.

Но мое внимание оказалось приковано к другому. Люди. Их было значительно больше, чем вчера, и это объяснялось просто – дворец просыпался, готовясь к вечернему пиру. В коридорах мелькали служанки с корзинами, повара с подносами, ученики поваров с тяжелыми вязанками трав. И если вчера слуги старались как можно быстрее скрыться от нас, не встречаясь с нами взглядами, то сегодня что-то изменилось.

Я заметила, как при нашем приближении они переставали торопиться, поднимали глаза и даже легко кивали нам в знак приветствия. Кто-то задерживал взгляд чуть дольше, чем нужно, кто-то улыбался уголками губ, но главное – в их поведении не было страха или настороженности.

– Это что-то новенькое, – пробормотала я, косясь на проходящую мимо служанку.

– Еще вчера нас тут за людей не считали, – тихо подметила Патриция, заметив то же самое.

– Да ладно вам, – Маркус поправил рукава рубашки. – Просто я настолько хорош, что даже слуги не смогли устоять перед моим обаянием.

– Конечно, конечно, – фыркнула я.

Мы дошли до массивной деревянной двери кухни, и Маркус, не долго думая, толкнул ее плечом.

Жар ударил в лицо сразу, обдавая влажным, насыщенным воздухом, в котором смешалось все: специи, дым, пар, аромат свежего теста, жареного мяса и тушеных овощей. Это был запах, от которого тут, вероятно, невозможно было спрятаться. Кухня представляла собой огромное пространство, заставленное столами и очагами.

Вдоль стен выстроились большие очаги с потрескивающими дровами, над ними висели огромные котлы, из которых шел густой пар, заполняя помещение до потолка. На длинных столах повара разделывали мясо и рыбу, нарезали овощи, перемешивали травы в деревянных ступках. Кто-то уже раскатывал тесто, кто-то поднимал тяжелые подносы с испеченными караваями. В дальнем углу, ближе к открытым окнам (насколько это возможно в таком месте), стояли несколько массивных глиняных горшков, внутри которых что-то булькало.

– Определенно, вытяжка бы тут пригодилась, – прокомментировала я, поморщившись.

– А что такое вытяжка? – Патриция вопросительно склонила голову.

– Неважно.

На нас почти не обращали внимания. Здесь все были слишком заняты своим делом, слаженно работая, словно единый механизм. Однако один из поваров, грузный мужчина с засученными рукавами, заметил нас и, нахмурившись, подошел ближе.

– Вам чего тут? – его голос был низким, хрипловатым, но не злым.

Маркус лукаво улыбнулся и сделал шаг вперед.

– Ах, сударь! – произнес он, делая картинный жест. – Мы пришли в ваше королевство вкусов и ароматов, чтобы добыть себе кусочек трапезы, дабы не пасть в голодный обморок прямо посреди выступления!

Повар посмотрел на него, затем на нас, вздохнул и устало махнул рукой.

– Ладно, берите что-нибудь и убирайтесь, только под ногами не путайтесь.

Мы с Патрицией не стали тратить времени даром и прошли дальше, оглядывая столы в поисках съестного, но, как и следовало ожидать, практически все было либо сырым, либо уже готовым, но предназначенным не для нас, а для вечернего пира.

Маркус оказался проворнее нас всех. Он быстро осмотрел пространство кухни, ловко проскользнул между столами и что-то выхватил. Когда он вернулся, в его руках оказались две коричневые булочки и три яблока. Совсем не густо.

Патриция явно осталась недовольна этим скромным уловом. Она покачала головой, ее губы поджались, словно она приняла важное решение, и она твердым шагом направилась к дальнему столу, где трудился молодой поваренок.

Парень был явно новеньким здесь. Его движения при нарезке овощей были слишком осторожными, точно вымеренными, словно он боялся совершить ошибку. Все его существо излучало напряжение.

Патриция настигла его, как стремительный ураган. Малец вздрогнул и едва не подпрыгнул на месте. Поварская шапка съехала набок, и он в последний момент поймал ее рукой. В глазах поваренка мелькнула паника. Он поспешно отступил на шаг, заикаясь:

– М-мадам, что вам угодно?

Патриция склонилась чуть ближе, будто доверяя ему важную тайну. Щеки парня заметно порозовели.

– Ах, – вздохнула она, поджав губы, – сегодня такой насыщенный день, а я совсем ничего не ела. Ни крошки не побывало у меня во рту. Может, у тебя найдется что-то для меня и моих спутников?

Поваренок тяжело сглотнул.

– Но… мадам, все, что осталось с завтрака, уже унесли в…

– Ах! – Патриция приложила руку ко лбу, изображая слабость. – Как же мне быть? Боюсь, я не смогу сегодня выступать… Что же делать? Голова идет кругом…

Я сжала губы, чтобы не расхохотаться. Маркус тоже едва сдерживался. Но поваренок, похоже, воспринял все всерьез. Он тут же побледнел и начал суетиться.

– Мадам, не стоит так волноваться! Если все настолько серьезно… я… я не могу допустить, чтобы вам стало плохо! Подождите, я что-нибудь найду…

С этими словами он нагнулся и достал из-под стола две миски.

В одной лежали вареные яйца – уже почищенные. В другой – куриные окорока, еще теплые. Пахли они восхитительно. Видимо, это было заготовлено к вечернему приему.

Мне даже стало немного жаль беднягу, но в этот момент мой желудок напомнил о себе громким урчанием. Жалость подождет.

Патриция, все еще изображая обессиленную даму, протянула к мискам дрожащие руки.

– Спасибо тебе, – прошептала она, – ты очень добр ко мне. Сегодняшнее выступление я посвящу тебе. Ведь без тебя оно точно бы не состоялось…

Поваренок окончательно покраснел и растерянно кивнул. Маркус не стал дожидаться, пока тот передумает, и протянул руку, ловко выхватив вторую миску.

– Благодарим, добрейший, – с ухмылкой сказал он. – Ты настоящий спаситель циркачей.

Парень что-то пробормотал, растерянно почесав затылок. А мы, не теряя времени, поспешили прочь, пока никто не начал задавать лишних вопросов. Или еще хуже – не забрал у нас заработанное непосильным трудом.

Добытое на кухне нам пришлось нести в руках. Булочки, яблоки, куриные окорока и яйца – не самый изысканный, но вполне сносный завтрак. Было молчаливо и единогласно решено перекусить уже на месте проведения сегодняшнего празднества. Там почти все было готово. Мы потратили вчера изрядную часть времени на украшение зала, расстановку декораций и проверку сценической площадки. Оставалось еще раз прогнать план выступления и подготовить самих себя. Для сегодняшнего вечера у нас была задумана особая одежда, которую мы раздобыли накануне у некоторых слуг, имевших доступ к шкафам знатных людей.

Во дворце ощущалось четкое разделение: богатые и бедные, слуги и дворяне. Когда мы приближались к южной части дворца, стало заметно, что в этом крыле встречается больше знати, чем прислуги. Странно было то, что их поведение тоже изменилось. Вчера они либо презрительно отворачивались, либо делали вид, что нас вовсе не существует. А сегодня…

На нас бросали заинтересованные взгляды. Кто-то даже улыбался уголком губ. Кто-то шептался, явно обсуждая нас.

– Это странно, – пробормотала я, но тут же почувствовала легкое движение воздуха рядом.

К нам незаметно подобрался Кассель.

Сегодня он выглядел иначе. На нем была белая рубашка с широким воротом, слегка расстегнутая на груди, и темно-зеленые вельветовые брюки. Одетый так, он совсем не походил на слугу.

– Вот вы где, – сказал он с легким укором, скрестив руки на груди. – Я уже везде вас обыскался. Пришлось наведаться в ваши покои, но вас там не было. Видимо, мы разминулись.

Его взгляд скользнул по мискам, наполненным едой.

Маркус не смутился. Он лишь пожал плечами и бесстрастно заявил:

– Извини, но сначала мои потребности, потом все остальное.

Кассель стерпел такой ответ, не выказав ни раздражения, ни удивления. Он лишь вздохнул.

Я решила не тянуть и спросила:

– Что происходит? Почему люди на нас сегодня так странно смотрят?

В этот самый момент мы уже дошли до зала. Кассель, как и полагается воспитанному молодому человеку, предусмотрительно открыл для нас дверь, пропуская вперед.

Патриция, словно обольстительная героиня из пьесы, оценила этот жест: проходя мимо, она едва заметно провела рукой по его плечу. Кассель не подал виду, но я заметила, как его губы дернулись в легкой улыбке. Видимо, у нее была роль соблазнительницы.

Маркус, конечно же, не смог оставить этот момент без внимания. Он демонстративно выпрямился, вскинул подбородок и, переступая через порог, с важным видом произнес:

– А фанфары где? Цветы? Весь этот театр, а я вхожу без должного антуража! Как грубо.

Я закатила глаза.

– Ну конечно, как же без этого, – пробормотала я, покачав головой.

Роль клоуна, похоже, закрепилась за ним окончательно. Но я и так давно это поняла.

Проходя следом, я просто тихо поблагодарила Касселя. Без кокетства, без театральности. Лиандр наставлял нас лгать как можно меньше, чтобы не запутаться в своей же игре. Я собиралась следовать этому совету. Мне и так хватало того, что я была одновременно и Александрой, и Розалией.

Кассель ответил на мой вопрос спокойно, но с легкой усмешкой:

– Подробности вчерашних событий быстро разлетелись по дворцу, да и за его пределы. Теперь вы известны не просто как циркачи, ищущие славу за счет короля, но и как одаренные артисты, которые знают себе цену. Ваш отпор принцессе пришелся по душе не только слугам. Похоже, теперь с вами начнут считаться.

Я задумалась. Это хорошо или плохо?

С одной стороны, именно этого мы и добивались – убедить всех, что мы не самозванцы. Но с другой… Повышенное внимание может только усложнить ситуацию. Чем больше людей смотрят на нас, тем больше вероятность, что кто-то заметит несоответствия, укажет на ошибки, задаст неудобные вопросы. Хотя… А как я себе представляла завоевание доверия королевского двора?

У меня не было опыта в таких играх, и теперь мои мысли казались слишком идеалистическими.

Я взглянула на Патрицию и Маркуса. Казалось, их вполне устраивала изменившаяся атмосфера вокруг. Маркус с явным самодовольством поглядывал по сторонам, словно ему уже приписали дворянский титул. Патриция держалась с достоинством, но ее улыбка говорила о том, что она довольна таким поворотом.