Забытое королевство

Эдан молча кивнул, принимая наказание. Он бросил на меня быстрый взгляд – скорее разочарованный, чем злой, – и ушел в сторону своего шатра. Лиандр бросил на меня последний взгляд и направился в сторону своего. Алдрик пошел за ним.

Я стояла, чувствуя, как вся энергия вытекает из меня. Внезапно рядом оказалась Мелина. Она тронула меня за плечо и тихо сказала:

– Он так ждал возможности проявить себя. И так радовался, когда был удостоен чести участвовать в следующих замыслах Лиандра и Алдрика. Честь. Именно так он это называл. Хотел показать, что достоин большего, что может быть в первых рядах и что каждый из нас может на него положиться. Хотел быть защитником и повлиять на ход истории. Какой же он молодой и наивный…

Я взглянула на нее, и на мгновение мне стало по-настоящему жаль Эдана. Его ошибка была серьезной, но разве он заслуживал такого? Все его действия были продиктованы лишь заботой о ближнем.

Мелина не спешила уходить. Она вздохнула, покачала головой и, опустив голос, тихо продолжила:

– Туманная лощина… даже опытные бойцы стараются туда не ходить. В этом лесу невозможно увидеть что-либо больше, чем на пару шагов, а тишина там такая, будто весь мир застывает. Говорят, там еще могут быть следы старой магии, той, что изгнали из Лумирии давным-давно. Даже звери сторонятся этого места.

Я замерла, чувствуя, как холодок пробегает по спине. Его просто отсылают на верную смерть.

Мелина снова посмотрела в ту сторону, куда ушел Эдан.

– Надеюсь, с ним все будет хорошо.

Она резко замолчала, что-то обдумывая у себя в голове или погружаясь в воспоминания. Я не выдержала и спросила, чтобы развеять тягостное молчание:

– Ты думаешь, он не справится?

Мелина на секунду прищурилась, словно обдумывая мои слова.

– Я думаю, что Лиандр знает, что делает. Но я также думаю, что Туманная лощина – не место для тех, кто действует из-за гордости или обиды. Она может сломить даже самых сильных.

Эти слова, как темное облако, осели в моих мыслях. Я смотрела на ее серьезное лицо, слушала шепот людей у костров, и внутри меня поднималась волна несправедливости. Лиандр поступил слишком жестко.

Я так просто это не оставлю.

Ноги сами повели меня в сторону. Я догнала Лиандра, когда он уже скрылся в шатре. Не думая ни о чем, я проскользнула за ним внутрь, чувствуя, как внутри меня все кипит. Он стоял у стола, разглядывая разложенные карты, но, услышав мои шаги, поднял голову.

– Розалия? – Его голос был спокойным, но взгляд настороженным.

Я не дала ему времени на вопросы.

– Это безумие! – выпалила я, чувствуя, как ярость поднимается волной. – Ты не можешь послать его в Туманную лощину!

Лиандр медленно поднял бровь, но не ответил, лишь скрестил руки на груди, наблюдая за мной. Это лишь подстегнуло меня.

– В лагере и так недостаточно людей! – продолжила я, не сбавляя накал. – Каждый человек здесь важен, и ты просто отправляешь его на верную смерть?

Лиандр выдохнул через нос и произнес, все еще спокойно:

– Каждый человек важен, ты права.

– Тогда почему ты это делаешь?! – воскликнула я, с трудом сдерживая дрожь в голосе.

Он выдержал паузу, глядя на меня так, словно подбирая слова, которые я смогу понять.

– Кто сказал, что его жизнь важнее? – Его голос стал тверже, холоднее. – Важнее моей? Или, скажем, жизни матери с ребенком, которые нашли убежище здесь, в лагере? Их жизни тоже важны.

Я растерялась, на секунду потеряв пыл. Но это длилось недолго.

– Это не ответ! – сказала я, указывая пальцем в его сторону. – Ты отвечаешь за этот лагерь, за этих людей. И ты… ты просто отсылаешь одного из них туда, где он может погибнуть, вместо того, чтобы…

– Думаешь, я не знаю, за кого я отвечаю?! – Лиандр вдруг повысил голос, и его слова, словно гром, эхом отозвались в шатре.

Я замолчала, пораженная его внезапной вспышкой. Лиандр шагнул ко мне, остановившись так близко, что я почувствовала тепло его дыхания.

– Эти люди доверяют мне свои жизни, – продолжил он уже тише, но его голос был напряжен, как натянутая струна. – Они ищут здесь защиту. Думаешь, я могу предать их доверие? Думаешь, я могу позволить, чтобы из-за одного человека погибли другие?

Я открыла рот, чтобы ответить, но он перебил:

– Наказание Эдана – это урок. Для него и для всех остальных. Если им все равно на друзей, на семью, то, возможно, угроза собственной жизни заставит их задуматься.

Я не отступала. Слова Лиандра резали меня, но отступать я не собиралась.

– Это все равно неправильно, – бросила я, сжав кулаки. – Ты же мог определить для него другое наказание, например…

Лиандр наклонился ко мне еще ближе. Теперь я могла видеть, как сверкнули его глаза, словно жидкое олово в горящем пламени. Его голос стал еще громче, чем прежде:

– Неправильно? Ты вообще задумывалась, что было бы, если бы меня там не оказалось?

Я замерла. Он говорил, и его слова, словно пули, били прямо в цель:

– Я отвечу. Орден моментально разобрался бы с тобой. Твое присутствие только подтвердило бы их догадки о нашем расположении. Ты хоть понимаешь, что они искали нас здесь не просто так?

Его голос стал тише, но от этого еще более давящим, словно я вдруг стала мишенью его неподкупного разума.

– В лучшем случае, они бы прочесали этот лес, обнаружили следы нашего присутствия, и к концу этой ночи большей части лагеря не было бы в живых. Защитные заклинания? Они действуют для отвода глаз. Для того, чтобы запутать врага и дать нам время на побег. Мы не невидимы. В худшем… – он вздохнул и покачал головой, – в худшем они бы сообщили о свое находке остальным искателям. Тем, что во дворце. Оружие, которым они располагают и которое до сих остается тайной для нас… Мы даже не знаем, как оно работает. А ты задумывалась, что если наша магия против их нового изобретения абсолютно бесполезна?

Я разом лишилась слов.

– Ты об этом думала? – добавил он, вкрадчиво, но с таким напряжением в голосе, что у меня по спине пробежал холод.

Я сглотнула, пытаясь найти оправдание, но не нашла. Мои пальцы слегка задрожали.

Лиандр, заметив мое состояние, выдохнул и закрыл глаза на мгновение, словно пытаясь успокоиться. Когда он снова заговорил, его голос стал чуть мягче, но не менее серьезным:

– На мне жизнь каждого человека в этом лагере. Каждого. И я не могу рисковать ими, идя на поводу чьих-либо эмоций. Это касается и тебя тоже.

Я чувствовала, как гнев постепенно сменяется отчаянием. Его слова звучали так убедительно, что у меня не оставалось аргументов и сил спорить дальше.

Я стояла, не двигаясь, ощущая, как гнев медленно уходит, оставляя после себя лишь выгоревшую пустоту. В какой-то момент я заметила, что неподалеку стоит Алдрик. Его взгляд был пристальным, словно он изучал каждую черту моего лица, каждое движение. Я покраснела, чувствуя себя неловко. Такие вспышки эмоций были мне совсем не свойственны.

Лиандр, казалось, больше не замечал моего присутствия. Он развернулся и вернулся к столу, склонившись над картами, что лежали на шероховатой поверхности. Его голос звучал спокойно, но холодно:

– А теперь прошу тебя покинуть мой шатер. Тебе стоит отдохнуть. На сегодня хватит приключений.

Мне не требовалось дополнительных слов. Его тон ясно дал понять, что разговор окончен, а мое присутствие здесь больше не нужно. Сжимая кулаки, я отвернулась и направилась к выходу.

Когда я почти пересекла порог, услышала, как Алдрик произнес себе под нос, но достаточно громко, чтобы я услышала:

– Странно. Ранее ты говорила, что жертвы – это необходимость на войне. Что-то в тебе изменилось.

Я не обернулась, хотя его слова заставили меня сжать зубы. Да, может, Розалия и была такого мнения. Но не я. Они все должны будут привыкнуть к тому, что новая Розалия не будет стоять в стороне, когда творится несправедливость.

Отдаляясь от шатра мага, я снова уловила приглушенный голос Алдрика. И теперь его слова были адресованы не мне:

– Что случилось сегодня? – голос Алдрика был настороженным.

Лиандр ответил сухо:

– Орден искателей.

Они продолжали говорить, но их слова терялись в шепоте ночного ветра. Я уже не слышала, что именно они обсуждали. Мои шаги становились все быстрее, отдаляя меня от шатра, пока мысли внутри не начали разбиваться на осколки. Что они думают обо мне? Что я просто капризная девчонка, вмешивающаяся в их дела? Или уже начали подозревать, что с Розалией что-то не так? Сегодня это уже не так важно.

Глава 23

Проснулась я не сразу. Сначала было ощущение тепла и тяжести, словно кто-то накрыл меня тонким, но уютным покрывалом. Глаза открылись медленно, словно через усилие, и первое, что я увидела, – это ткань шатра, подсвеченная дневным светом. Настойчивые лучи пробивались сквозь прорехи, отбрасывая причудливые тени на стены.

Я зевнула и потянулась, чувствуя, как мышцы протестуют против того, чтобы оставить кровать. Каждая часть тела ныла от усталости. Все напоминало мне о том, что сон пришел слишком поздно, а эмоции прошлой ночи все еще держали меня в напряжении.

Этой ночью я спала плохо. Сон долго не приходил. Я лежала, уставившись в ткань шатра, подсвеченную слабым светом луны. Эмоции не отпускали, клубились в голове, как тяжелый туман. Все смешалось. Если раньше я и рассматривала Лиандра как помощника, того, к кому я все же смогу обратиться и попросить о помощи, то теперь все стало куда сложнее. Он слишком силен, слишком проницателен. Что будет со мной, если он узнает правду? Как он отнесется к тому, что я не та, кем себя называю? Что я из другого мира, где магия – это всего лишь сказки, а руны на теле – декоративные татуировки, а не источник силы? Эти вопросы отравляли мои мысли, не давая покоя.

Никакого продвижения. Никаких ответов. Я здесь уже несколько дней, но не сделала ни шага к возвращению домой. Если честно, я даже не знала, с чего начать. Вначале я думала, что найду ответ в книгах. Возможно, в звездах или небесных телах. Так я и поступала всю свою жизнь. Наука была моим якорем и оплотом моего существования. Но сейчас?

Кому довериться? Кто сможет мне помочь?

Я пыталась представить лицо того, кто мог бы выслушать меня, не осудив, но воображение упорно молчало. Никто в этом лагере не подходил под описание союзника, который помог бы мне выбраться.

Бессилие накрыло меня тяжелой волной, заставив грудь сжаться. Я боролась с этим чувством как могла, пытаясь напомнить себе, что должна быть сильной. Но в ту ночь, под покровом тьмы, я позволила себе то, что не позволяла почти никогда.

Я заплакала.

Слезы сами собой покатились по щекам, и я поспешно прикрыла рот рукой, чтобы не издать ни звука. Мне казалось, что если кто-то услышит, это разрушит все. Мое притворство, мой образ… Все.

Я плакала очень тихо, стараясь дышать глубоко, чтобы не разбудить соседей по шатру или не привлечь внимание случайного прохожего. Слезы лились долго, пока не оставили меня совершенно опустошенной. И только тогда, ближе к рассвету, я провалилась в сон.

И сейчас, когда я все же проснулась, солнце уже стояло высоко, сообщая мне о том, что я проспала большую часть дня. Я села, чувствуя себя разбитой, и провела рукой по лицу. В зеркале я, вероятно, выглядела бы ужасно: опухшие глаза и бледная кожа.

Внезапно мое внимание привлекло кое-что странное – горсть ягод, лежащая на на краю рядом с моей подушкой. Они лежали аккуратной горкой, будто кто-то специально выложил их так, чтобы я их сразу заметила. Одно неловкое движение – и я могла бы их случайно раздавить или сбросить. Глубокий красный цвет ягод блестел при свете солнца, и я на миг задумалась, откуда они могли взяться.

– Мелина? – пробормотала я вслух, машинально протянув руку к ягодам. Они выглядели свежими и аппетитными, хотя я точно знала, что не оставляла их там. Кто еще мог принести их сюда? Только она, наверное, заметила, как трудно мне далась вчерашняя ночь, и решила поддержать.

Я аккуратно взяла одну ягоду и поднесла к губам. Ее вкус был терпким, с легкой сладостью, как будто лето само решило одарить меня глотком свежести. Но долго наслаждаться у меня не было времени. Завтра я должна буду в притворяться другим человеком. Снова. А сегодня нужно будет набраться сил и хорошенько отдохнуть. Сложив ягоды в миску на столе, я встала и медленно вышла из шатра.

Солнечные лучи уже заливали лагерь, подсвечивая колышущуюся ткань палаток и дымок, лениво поднимающийся от костров. Люди двигались неспешно, каждый занят своим делом. Кто-то чинил оружие, кто-то развешивал одежду после стирки. Воздух наполняли звуки кипящей работы: звон металла, тихие разговоры, скрип телеги и треск костров.

Я шла по вытоптанной тропе к центральным кострам, где обосновалась небольшая группа людей. Они что-то ели. Пахло жареным хлебом, тушеными корнеплодами и еще чем-то мясным, от чего мой живот предательски заурчал. Люди почти не обращали на меня внимания, поглощенные своими мыслями или неторопливой беседой.

На грубо сбитом табурете сидел молодой парень, держащий в руках ломоть хлеба с кусочком обугленного мяса. Рядом с ним пожилая женщина размешивала что-то в небольшой миске, а трое бойцов ели прямо с деревянных дощечек.

Я остановилась неподалеку и заметила, как один из них – светловолосый мужчина с грубыми чертами лица – взглянул на меня и отвел взгляд, словно я была кем-то, кого нельзя ни приветствовать, ни игнорировать. Эта отчужденность резанула, но я решила не заострять на ней внимание.

Я устроилась на одном из свободных мест у костра, внимательно наблюдая за огнем, языки которого медленно облизывали прогоревшие поленья.

– Доброе утро, или, точнее сказать, добрый день, – вдруг прозвучал голос женщины, что сидела ближе всех. Она мне весело подмигнула, от чего мне захотелось ей улыбнуться. Она поднялась, протягивая мне тарелку с горячим тушеным мясом и овощами. Ее лицо украшала добродушная улыбка. – Уверена, тебе нужно хорошенько подкрепиться.

– Спасибо, – тихо ответила я, принимая тарелку.

– Все работаешь да работаешь, а о себе не думаешь, – продолжила женщина, качая головой. – Сразу, как у нас появилась, так только и видели тебя с луком да стрелами в лесу. Ни отдыха, ни улыбки. Мы уж тут гадали, кто тебя так погоняет, что ты словно сама на себя не похожа.

Ее голос был мягким, почти материнским. Непривычно добродушный голос женщины заставил меня поднять глаза и внимательнее всмотреться в ее лицо. Она была среднего возраста, возможно, немного старше Алдрика, с мягкими чертами и добрыми карими глазами, окруженными сетью мелких морщинок. Казалось, что жизнь ее не щадила, но она умудрялась сохранить в себе тепло и какую-то необыкновенную жизнелюбивую мягкость.

Короткие каштановые волосы были аккуратно уложены под вязаным платком, края которого слегка выцвели от времени, но все еще сохраняли изначальный глубокий бордовый цвет. На ее щеках лежал легкий румянец, вызванный, вероятно, теплом костра. Улыбка женщины была широкой, с чуть заметной лукавостью, которая больше успокаивала, чем настораживала.

Ее простое платье из плотной ткани местами выглядело заношенным, но было аккуратно заштопано. Она постоянно двигалась: то подтягивала к себе кочергу, чтобы поправить угли, то машинально проводила пальцами по краю платка, словно проверяя его на месте. Платок, казалось, был ее своеобразной броней.

Я заметила, как мужчина, сидящий неподалеку, нахмурился, услышав ее слова.

– Никаких развлечений, никаких радостей, – продолжала женщина, словно не замечая его взгляда. – И к чему это привело? Все равно вид у тебя, как у загнанной птицы. Покой нужен, девочка. Нельзя так надрываться, иначе толку не будет.

Ее теплые слова вызвали во мне странное чувство. Добродушие этой женщины казалось искренним, но оно словно напомнило мне, как далеко я от дома, как сильно изменилась моя жизнь.

– Она сама разберется, – оборвал ее мужчина с резкостью, от которой у меня перехватило дыхание. Его глаза сузились, когда он посмотрел на меня. – От нее здесь ожидают не больше, чем от любого другого. Все это только в ее голове.

Я не знала, что ответить. Да и сил на препирательства с незнакомыми мне людьми не было. Женщина посмотрела на него с укором, но ничего не сказала, только сжала губы.

– Она еще совсем молода, – пробормотала она наконец, словно сама себе.

Мужчина лишь хмыкнул и отвернулся. Я уткнулась в свою тарелку, стараясь сосредоточиться на еде и не позволяя брошенным словам укорениться во мне.

Я была так увлечена едой, что все остальное будто перестало существовать. Тепло костра приятно согревало, и я с удивлением осознала, насколько сильно проголодалась. Женщина, что сидела рядом, больше ничего не говорила – только изредка посматривала в мою сторону с легкой улыбкой. Моя тарелка постепенно пустела, и я задумчиво водила пальцем по ее краю, когда услышала голос:

– Ты, оказывается, умеешь наслаждаться моментом.

Я вздрогнула и подняла глаза. Добродушной женщины, с которой я разговаривала, уже не было. Мужчины, к моему облегчению, тоже. На ее месте сидела Мелина, склонив голову набок и с интересом рассматривая меня. Ее волосы были заплетены в тугую косу, что была переброшена через плечо, и теперь слегка покачивалась в такт ее движению головой.

– Мелина! – я поставила тарелку на землю и облизала губы, пытаясь избавиться от ощущения смущения. – Я… даже не заметила, как ты подошла.

– Нет, конечно. Ты была слишком увлечена едой. Но, надо признать, я тоже в восторге, когда наступает очередь Нары готовить нам обед, – она улыбнулась. – Уверена, она могла бы завоевать целый континент своей стряпней.

– А если к этому еще прибавить то, что я была сильно голодна… —призналась я, чувствуя, как мои щеки слегка запылали.

Мелина махнула рукой.

– Да ладно, не оправдывайся. Если бы мне пришлось пройти через то же самое, что и тебе, то я бы потребовала назначить Нару моей вечной кухаркой. И я бы ни с кем не делилась.

Она пыталась меня подбодрить и развеселить, но мой уставший мозг зацепился за воспоминания о прошлой ночи. Я отвела взгляд. Мысли о том, что произошло, снова захлестнули меня, и я сжала ладонь, впиваясь ногтями в мягкую кожу.

– Кстати, – начала я, пытаясь вернуть разговор в другое русло. – Спасибо тебе большое за ягоды. Они правда подбодрили меня сегодняшним утром.

Мелина, которая молчала, глядя на огонь, повернула ко мне голову.

– За что?

– За ягоды, – повторила я. – Они лежали у моей кровати, когда я проснулась.

Ее лицо исказило недоумение, а брови взлетели вверх.

– Какие еще ягоды? Я ничего тебе не приносила.

– Правда? – удивление вырвалось само собой. – Но они были там, рядом с моей подушкой.

Мелина внимательно посмотрела мне в глаза, как будто искала скрытый смысл в моих словах. Ее взгляд стал подозрительным.

– Это точно не я, Роза. Признаюсь, я заходила к тебе утром. Хотела разбудить, но ты спала так крепко, что я решила тебя не тревожить. Ты вчера измотала себя до предела, это было видно по твоему лицу. Но я ничего не оставляла. И ничего подозрительного не видела.

Мое сердце забилось чуть быстрее. Я почувствовала, как внутри что-то напряглось. Я быстро нашлась, не желая продолжать этот разговор, и, глядя на нее как можно увереннее, проговорила:

– А. Точно, я только что вспомнила. Это я их туда положила.

Мелина приподняла бровь.

– Ты?

– Ну да, – быстро добавила я. – Ночью, когда была в лесу, собрала их. Видимо, перед сном положила рядом и совсем забыла. Только сейчас вспомнила, смешно, правда?

Я попыталась улыбнуться, будто это был самый обыденный случай в моей жизни. Мелина секунду молчала, затем коротко кивнула и отвела взгляд.

– Странно, но ладно. Ты действительно иногда ведешь себя… как сказать… непредсказуемо.

– Это уж точно, – усмехнулась я.

С этими странными открытиями я поступила точно так же, как поступала в последнее время со всем подозрительным – мысленно положила в ящик и слегка прикрыла.

Я еще немного посидела у костра, пытаясь согреть свои холодные от усталости руки. Какая-то девушка заметила, что я подрагиваю, и принесла мне вкуснейший травяной чай. Он согрел меня изнутри и даже слегка расслабил. Я погрузилась в свои мысли и не заметила, как вокруг меня началось какое-то движение. Люди стали оживленно перешептываться, поднимать головы, оглядываясь. Я почувствовала, как вокруг меня растет напряжение, но сначала не придала этому значения: мало ли что их могло удивить.

Когда шум в лагере усилился, я не удержалась и повернула голову в сторону, откуда шли самые громкие голоса. Там, около шатра Лиандра, собиралась небольшая группа людей. Они стояли и внимательно следили за тем, что происходило внутри. Из шатра вышел Маркус. Его лицо было серьезным, а движения быстрыми, как будто он куда-то спешил. Я не могла упустить момент. Я решила догнать его.

Он так быстро шел, будто за ним гналась стая гончих. Я перехватила его почти у входа в лагерь. Как только я приблизилась на достаточное расстояние, Маркус заметил меня, и взгляд его стал чуть мягче.

– Роза, ты уже отдохнула? – спросил он, едва заметно кивая. Его лицо было серьезным, и мне показалось, что он явно был не в состоянии вести светские беседы, а его вопрос был лишь проявлением дружелюбия.

– Что происходит? – спросила я, не скрывая своего беспокойства. В глазах Маркуса было что-то настораживающее, что только усилило мою тревогу.

Он немного замедлил шаги и, как бы взвешивая каждое слово, ответил:

– Пленника уже допрашивали.

Я остановилась, не веря своим ушам.

«Допрашивали?» – я не могла поверить, что все происходило так быстро. И я уж точно не хотела знать, какие формы допроса они провели, чтобы получить информацию в короткие сроки.

– О чем он говорил? – спросила я, пытаясь не выдать своих эмоций. Я могла бы представить, какие страшные вещи он мог сказать, ведь я слышала, как Лиандр говорил, что искатели опасны.

Маркус некоторое время молчал. Его взгляд метнулся ко мне, а затем он быстро огляделся по сторонам, как будто оценивал, не слышат ли нас. В глазах появилась тень сомнения, и он наконец ответил:

– Это информация не для твоих ушей, Розалия.

Слова словно укололи меня, и я почувствовала, как нарастает раздражение. Я инстинктивно сделала шаг назад, как бы собираясь уступить, но тогда что-то внутри меня поменялось. Я вспомнила, кто я сейчас. Розалия. Девушка, которая здесь не для того, чтобы быть в стороне. Я не могла позволить себе быть отстраненной, пассивной.

Я выпрямила спину, постаравшись придать своему голосу больше уверенности и силы, хотя внутри меня все равно было много неуверенности.

– Вообще-то, я вчера помогала поймать одного из них. – Я бросила эти слова с такой твердостью, что Маркус, казалось, даже замер на мгновение. В мыслях я добавила: «Ну, «поймать» громко сказано. Но уже слишком поздно от меня что-то скрывать. Я в этом тоже замешана».

Маркус чуть заметно поднял брови. Он явно был удивлен, что я так открыто заявила о своей роли в произошедшем. Несколько секунд он молчал, оценивая меня, а затем, вздохнув, решился на шаг, который я не ожидала.

– Идем, – сказал он, подойдя ближе и, словно решив скрыть наш разговор от любопытных глаз, взял меня за плечо, поворачивая в сторону более уединенной части лагеря. – Нам стоит поговорить подальше от толпы.

Я молча кивнула и последовала за ним, ощущая, как напряжение в воздухе нарастает. Мы двинулись в сторону шатров, где было спокойнее, и хотя в моей голове все еще множились вопросы, я понимала, что это был не тот момент, чтобы давить на него еще больше. Но я должна была узнать больше, и Маркус был моим единственным источником информации.

Маркус стоял напротив меня, погрузившись в напряженное молчание. Его взгляд был устремлен в небо, будто он пытался найти ответы среди редких облаков или бескрайней лазури. Казалось, он борется с собой, решая, что именно мне стоит знать, а что – нет. Я не спешила нарушать эту тишину, дожидаясь, пока он сам начнет.

Наконец, Маркус опустил голову, и его лицо стало суровым.

– Это были новобранцы, – начал он, и в его голосе прозвучала смесь презрения и усталости. – Те, кто напал на вас вчера… самонадеянные и глупые. Им едва ли можно доверять что-то серьезное. Их отправили сюда в качестве обряда посвящения. Видимо, решили, что ловля мага станет хорошим трофеем для первого дня в рядах Ордена.

– Посвящение? – переспросила я, не веря своим ушам. – Им кажется это какой-то забавой, истязать человека? И вообще, что значит «отправили сюда»? Это звучит так, будто они изначально знали, где нас искать.

Маркус на миг заколебался, будто не знал, как объяснить.

– Мы спросили об этом, – продолжил он, скрещивая руки на груди. – Пленник сказал, что все знают. Ордену будто бы даже не нужно ловить нас по одному. Они позволяют нам скрываться, потому что готовят нечто… чудовищное.