Улыбнись

Вдруг я увидела, как ОН встал. И направился в мою сторону.

Занервничала. Сглотнула.

Подошёл вальяжно и облакотился на спинку кресла.

У меня внутри кровь забурлила под напором, словно водопад. Но я старалась даже дышать тише обычного. Показывала изо всех сил безразличие.

Он засунул руку в задний карман и достал оттуда пачку денег.

МОЮ!

Вчерашнюю!

Пачку!

Бросил на соседнее сиденье.

– Верни, где взяла. – строго сказал он.

– Это же мой штраф! – я осмелилась повысить голос и посмотрела ему прямо в глаза.

– Линдеман, в следующий раз перед тем, как оплачивать какой-либо штраф, ознакомься с документами, подтверждающими, что он у тебя есть. – он улыбнулся.

И я понимала, что ОН вчера блефовал. И ликовал сегодня от этого.

– Так не было никакого штрафа? – распахнула глаза я.

Он пожал плечами. Саркастично. И, засунув руки в карманы, собрался было идти обратно к своим важным товарищам. Но вдруг задержался. Замедлился. И тембором, тише обычного, произнес, нагнувшись к моему уху:

– Но ты меня удивила, конечно. Будем считать, что 3:3.

Он еле сдерживался от улыбки.

Я вновь опустила глаза в Бахтина.

По мне побежала сильнейшая дрожь. И было холодно даже под пледом.

А ещё…

Ещё я почувствовала возбуждение…От его голоса. И испугалась этого.

Кто-то позвал ЕГО выпить стопочку.

– С удовольствием! – ответил он и так же вальяжно пошел в переднюю часть салона.

– Люба, хотите шампанского? – предложила мне стюардесса.

– Нет. – ответила я. Хотя мне хотелось. Но я боялась. Боялась поплыть.

Всю оставшуюся дорогу я сидела на своём месте. Рядом с пачкой денег.

Никто больше не разговаривал со мной.

Как только самолёт приземлился, ко мне вновь подошла стюардесса.

– Люба, сейчас пограничники проверят ваши документы и помощники пригласят вас в комнату, чтобы переодеться. Илья Константинович просил передать, что вы сразу едете на приветственный кофе брейк.

– Спасибо. – ответила я.

Через полчаса мы сидели в микроавтобусе.

ОН спереди. Я сзади.

Тутанков переоделся в чёрный строгий костюм.

Я – в платье.

Когда он увидел меня в нем, то остановился взглядом на ногах.

Долгим. Глубоким. Взглядом.

И ничего не сказал.

Я тоже молчала.

Мы подъехали к какому-то зданию, похожему на отель. Было много людей. Фоторепортеры. Машины то и дело мелькали. Высаживали кого-то. Тутанков вышел из машины первым. А мне подал руку водитель.

Мы пошли.

ОН впереди.

Я сзади.

Холл.

Большой светлый зал.

Все здороваются.

Суета.

– Идем, познакомлю с президентом "Автомоторс". Томас Ричардсон его имя. – Тутанков кивнул мне.

И не дотрагивался.

Почему? Он? Не дотрагивался?!

Мимо проносили поднос с шампанским.

ОН ловко схватил бокал и протянул мне:

– Только один. Для смелости. – шепнул он, наклоняясь к моему уху.

Это было так интимно, что можно было сойти с ума.

Я сделала глоток. Пузырьки пошли в голову.

– Ильйа! – на ломаном русском восхищенно произнес седовласый мужчина небольшого роста и раскрыл объятия.

Они обнялись.

– А это?

– Это одна из самых талантливых моих сотрудниц. Люба Линдеман. Запомни ее, Томас!

– Льйуба? – теперь мужчина искренне улыбался уже мне, протянув руку.

Я тепло пожала ее в ответ.

– Это она сделала ту нестандартную рекламу, за которую твои церберы устроили мне взбучку!

Они расхохотались.

Мне было неловко. Я то бледнела. То краснела. Затем они перешли на английский. А я плохо учила его в школе, поэтому не понимала ничего.

– Всё. Пошли. На сегодня хватит. – строго сказал мне Тутанков, указывая глазами на выход.

– Куда?

– В отель. Завтра с утра придётся слушать занудство. Идём спать.

Мы снова сели в машину. Снова молчали. Приехали в гостиницу. Он пропустил меня на стойку регистрации первой.

– Ваш этаж 7. Номер 707. – улыбнулась администратор.

Я обернулась на Тутанкова.

– Иди. Твои вещи уже там. – сказал он мне.

И я пошла к лифту.

Затем по коридору к табличке с номером 707. Приложила карту. Открыла дверь. Было темно. Прохладно. И приятно пахло ванилью. Я включила свет. Огромная кровать. Столик с зеркалом. Большие мягкие кресла. Огромная ванная. Красивый свет. Свежие цветы всюду в вазах. Белые пушистые полотенца. Я включила ночники. И опустилась в кресло. Почувствовала волну накатывающего счастья. От роскоши, в которой находилась. Ты так мечтала об этом, Люба!

Вдруг шаги по коридору.

Дверь распахнулась.

Тутанков.

Сердце запульсировало будто везде. И в висках.

Он скинул ботинки у входа.

Снял пиджак.

И прямо в рубашке и брюках плюхнулся на белоснежную кровать.

– Илья Константинович…– произнесла я, кажется, впервые его имя.

– Мммм?… – ответил он.

– А что происходит?

– Как что?! Лежу. Устал.

– Вы лежите на моей кровати.

– Не на твоей, а на нашей, Линдеман…– спокойно ответил он.

Я вскочила от возмущения.

– Это же мой номер!

– Не твой. А наш. Мы живём в одном номере. Я так решил. Если не нравится – у тебя в сумке 200 косарей. Иди обменяй на валюту и выбери себе другой отель.

Я запыхтела от возмущения. И рванула к выходу. Но он резко вскочил с кровати. Щёлкнул ладонью по выключателю света. И преградил мне выход.

– Можешь идти, куда хочешь. Но с одним условием....

Я замерла. Ждала, что скажет.

Он нагнулся к моему лицу и прошептал прямо в губы:

– Сначала поцелуй, Линдеман…

Ниже живота все начало непроизвольно сокращаться. Он подхватил меня рукой и посадил на тумбу. Нагло раздвинул мои ноги и встал между ними.

– Мне надоела эта беготня, Линдеман! Всё. Хватит!

Я была так близко к нему....

Что чувствовала его тепло.

И понимала, что мне тоже…

Мне тоже надоела эта беготня.

Он дышал мне в затылок.

Не прикосаясь руками к телу.

Я спрыгнул с комода.

Отвернулась. Отошла.

И стояла к нему спиной.

Пытаясь отдышаться.

По мне шарашил разряд электричества.

Он подошёл сзади и медленно потащил собачку на молнии платья вниз.

С каждым миллиметром тело будто высвобождалось от оков ткани. Которые держали меня в форме.

А сейчас всё…Обмякла.

Плечики платья начали медленно сползать по моим плечам. А внутри не было бюстгалтера.

И я чувствовала, как ходит туда сюда моя грудная клетка. От частого глубокого дыхания. Которое становилось с каждым ЕГО прикосновением более шумным.

Я так и стояла посередине комнаты со спущенным наполовину платьем.

А он – сзади.

Не прикасаясь телом.

Но так близко.

Что я чувствовала тепло от ткани его одежды обнажённой спиной.

Он прикоснулся тёплым указательным пальцем к линии моего позвоночника.

И медленно повёл пальцем вниз.

Было нежно.

Щекотно.

Я.зашлась в возбужденном дыхании снова.

Потом он повторил это уже ртом. Горячими губами по позвоночнику.

И я поняла, что внизу живота меня пронзило такой волной!

Что бельё моментально стало мокрым.

Одна широкая горячая рука захватила мою шею.

Я чувствовала каждый палец, придавливающий мою кожу. Он чуть душил.

А вторая рука поползла под юбку.

По трусикам.

– Ты уже вся насквозь. Кого обманываншь, Линдеман?…– прошептал он хрипло.

И пытливо гладил меня огромной лодонью там. Под юбкой, не проникая за ткань. Я елозила. По ней – по его ладони. Не специально будто. А тело само подсказывало, что нужно делать.

– Я так хотел тебя…Каждую минуту…С момента, как ты своей дрожащей рукой чашку передо мной опустила, там в переговорной…– он ослабил хватку на шее и убрал оттуда руку.

Взял мою.

Положил мне на живот.

Накрыл её своей ладонью.

– Поехали…

И он медленно повел мою руку под своей вниз.

Спуская аккуратно платье. Оно тяжело шлепнулась на пол.

Я осталась в одних трусиках. И чулках.

И наши руки как раз прокатились по телу дальше вниз прямо туда.

И одновременно ОН резко прижал меня задом к себе.

Я впервые ощутила почти обнаженным телом. Мужскую эрекцию.

Он был в брюках.

Но там все стояло колом.

Я представить не могла, что так бывает! Из меня вырвался громкий стон.

А пальцы наши были уже у меня в трусиках. Он надавил средним пальцем на мой средний палец и положил его на клитор. Мы делали это вместе. В унисон. Ласкали меня круговыми движениями. Он набухал. Под подушечками пальцев.

Я понимала, что сейчас кончу от этого всего.

Все мои органы натянулись в струну.

Подкатывала…Это предоргазменная сладкая резь.

Я не раз ласкала себя сама.

И знала, как это бывает.

Но тут ощущения умножались тысячекратно.

– Ночью я представлял твоё невинное личико. Как ты стонешь. Своим пухлым ртом…

От этих слов я больно прикусила зубами губу. Откинула голову ему на грудь и выгнулась вся..

– Хорошо, да? Сейчас станет ещё лучше.

Я услышала звук расстегивающегося ремня.

Потом ширинки брюк.

Потом, как это все упало на пол.

И почувствовала его горячее тело. Этот жар… своей кожей.

Он аккуратно отодвинул полоску трусиков в сторону.

Я замерла.

И начал просто водить туда сюда головкой. Доходил до клитора. И обратно.

Я чувствовала…

Что сделала его член мокрым.

Он начал медленно наводить туда.

И тогда я резко повернулась к нему лицом. И посмотрела в глаза.

В темноте он был совсем другим. Таким любимым....

– Что ты хочешь мне сказать?.– он провел пальцем по щеке.

Я стеснялась… взглядом водила по его лицу.

– Я у тебя первый? – он чуть улыбнулся.

Я еле заметно кивнула. Он приблизился к губам.

– У меня сейчас окончательно крышу сорвёт. От мысли что никто другой к тебе не прикасался. Что вся моя!

Он обхватил моё тело. Прижал. И губами вцепился будто.

Очень страстные поцелуи.

За темпом не поспеваю.

Расстегиваю ему рубашку.

Хочу грудью его тело чувствовать.

Грудь на дыбы уже. Дотронуться невозможно. Сразу всё вниз отдает волной

Он стянул с себя одежду. С меня.

И на кровать меня подтолкнул.

Сверху лёг.

– Малыш, потерпи пару секунд. Один неприятный момент. И потом будет хорошо. Очень хорошо…

– Доведи меня до оргазма перед этим…Поласкай пальцем…– просила я.

Я чувствовала, что мне это нужно. Что если этого не произойдёт. Я взорвусь!

– Я не могу уже ждать. Чувствуешь. – он положил мою руку на свой член. Он был каменный. И влажный.

– Я потом доведу тебя…Я уже не могу терпеть. – повторил он как в бреду.

И опять начинал водить туда сюда.

И вдруг. Резко. Я почувствовала между ног тупую боль. Но будто без препятствий. Как будто просто узко очень.

Он вошёл. И остановился внутри

– Все хорошо? – шепнул он.

Я кивнула.

– Не очень больно?

Я помотала головой.

– Я могу продолжать?

– Да…

– Раставь шире ноги.

Я развела колени сильнее.

– Сейчас привыкнешь к мужчине внутри. И будет очень приятно…– тихо говорил он.

И я полностью доверилась ему.

Глава 8. Любимица.

Я не могла уснуть до утра.

Илья рядом лежал. Дремал. Голый.

И я.

У меня в голове не укладывалось, что я с ним.

Что он – первый.

Что у нас было.

Это похоже на шизофрению. Когда не понимаешь, что происходит. Вернее, не чувствуешь.

Когда вокруг темно. И ты бы хотел взять в руку лучину. И осветить пространство вокруг себя хотя бы на расстоянии вытянутой руки…

Но это невозможно.

Тутанков был для меня закрыт.

Я сдалась. Проиграла ход? Или уже нет никакой игры, и он чувствует ко мне что-то? Что-то глубокое и важное?

Когда чуть рассвело, и комната залилась слабым серо-голубым светом, я смогла рассмотреть его близко и внимательно. Сильные руки. На плече шрам. Видно, что зашивали. И на груди тоже. Он дышал спокойно. Размеренно. Я следила за колебаниями его грудной клетки вверх и вниз.

Лицо уставшее. У глаз морщины. Скулы очерченные. И подбородок.

Когда я думала о том, что ему было хорошо со мной сейчас, о том, что он влюблен – все вокруг меня будто бы зеленело, оживало и становилось очень красивым. Расцветающим!

Между ног было немного больно.

Ведь он дошёл до конца. Кончил. На живот.

Целовал меня потом. По всему телу. Я утонула вся в этой нежности. Погрузилась с головой.

Потом мы просто лежали. И держались за руки. Он заснул. А у меня адреналин во всем теле бурлил. И до сих пор! Каждой малекулой его чувствую!…

Рука затекла, пока его руку держала. Но терплю. Не хочу убирать. Чтобы не потревожить сон.

Вот уже совсем светло.

Аккуратно выбираюсь из постели. Подхожу к окну.

Мы выше остальных построек.

Крыши видно. И Босфор.

– Люб…– он проснулся.

Поворачиваюсь.

– Иди ко мне. – и раскрывает одеяло, приглашая.

Забираюсь к нему.

Тело горячее. К себе прижимает. Колено просовывает между моих ног.

Поцелуи.

Заводится опять.

Уже на мне, сверху.

– Стояк опять на тебя. Не могу контролировать. Ты как магнит. Давай ещё раз?

У меня болит, но я не могу ему отказать. Чувствую себя невероятно желанной.

– Ноги шире раздвинь. – шепчет он мне.

Раздвигаю для него. Он кладёт ладонь туда. И пальцами разводит вход.

– Ты такая узкая…Это непередаваемый кайф.

Снова больно. Но уже меньше. Он двигается быстро. Перевозбужден.  Шею целует так, что понимаю – не избежать засосов. Через пару минут вынимает. И кончает на меня. Не внутрь. А снаружи. Все течёт. Вниз. По мне на простынь. Удовлетворенно встаёт с кровати. И осматривает постель. Поднимает даже одеяло. Как будто ищет что-то. Я смотрю на него и ничего не понимаю. И он смотрит на меня. На лице явное недовольство.

– Люб…– вдруг начинает он говорить, и голос с мягкого на твёрдый переходит мгновенно. – А ты точно девственницей была?

Этот вопрос звучит обухом по голове.

– Да…До тебя у меня не было мужчин…– осторожно отвечаю.

– Мммм. А кровь тогда…Где? – он говорит так строго, что я начинаю чувствовать себя виноватой.

Пожимаю плечами неуверенно.

– Тебе так важно это? Чтобы была кровь?

– Нет, Люб. Мне важно, чтобы меня не наебывали. И говорили правду. Тем более женщины, которых я подпускаю к себе совсем близко. Я не хочу сомневаться. Сомнение плодит недоверие.

– У меня не было никого до тебя! – я чуть не плачу, нос щиплет, подступает к глазам. – Наверное, так бывает.

– Наверное. Сходи в душ. Через полчаса выходим.

– А ты куда? – тихо спросила я и опустила глаза.

– В свой номер.

– Так мы же в одном живём?

– По ночам – да. – он чмокнул меня в макушку и вышел.

У меня было ощущение, что сказка кончилась. Не успев начаться. Я проиграла? Проиграла, потому что влюбилась? И позволяю так с собой?

Иду в душ.

Плачу.

Мне обидно. Из-за его слов.

Лицо опухло.

Потом чулки, белье, платье.

Завязываю волосы в пучок.

Стучат.

Заходит.

– Ты готова, милая?

Смотрю на него. Злюсь. Хочется в грудки вцепиться. Он в дорогом костюме. И даже в пиджаке. Ботинки блестят. Отворачиваюсь.

– Люб, ты обиделась?

Мотаю головой, готовая вновь разреветься. Опять почву из-под ног выбивает.

– Я позвонил врачу. Он сказал, такое бывает. Я отвезу тебя потом к нему, как вернёмся домой. Чтобы подобрал контрацепцию.

– Илья…Я не знаю, что делать…Не знаю, почему ты так со мной?

– Как – так?

– С недоверием…Врачам звонишь…Я в детстве прыгнула неудачно. Было больно. И потом была кровь…там. На трусиках. Я очень испугалась. Мама меня к врачу повела. Никто мне тогда причину не озвучил…Но…Возможно, я повредила тогда…Свою целостность…

– Возможно. – он подошёл и обнял меня.

– А что сейчас между нами, скажи? – вдруг умоляюще спросила я. И ощутила свою слабость.

– Ты моя, Линдеман. Моя девушка.

Он сказал это очень уверенно.

Но я не понимала, что это значит. Быть его девушкой…

Он крепко взял меня за руку. И повел за собой.

Мы сели в машину.

Он обнял меня и притянул ближе. К лицу.

Начал целовать, прямо при водителе.

Я заходилась в возбужденном дыхании. Снова мокрое белье. И желание. Даже несмотря на то, что до сих пор было чуть больно.

Мы приехали в конференцзал. Предлагали завтрак.

– Осваивайся тут. Я должен быть с верхушкой. Вечером увидимся. Пойдёшь со мной на ужин к президенту Автомоторс, помнишь, я тебя вчера с ним знакомил?

Он нежно провел пальцем по моему носу.

Я кивнула.

– Моя помощница поможет тебе подобрать наряд. Я ее предупредил.

Будешь моей спутницей. – он наклонился к шее и начал покусывать моё ухо: – Меня заводит, что тебе едва исполнилось 18…И мужчины смотрят на тебя рядом со мной словно шакалы.

Я оглянулась вокруг.

Действительно, многие наблюдали за нами.

– Хорошо. – ответила я.

А что ещё я могла ответить?

С середины конференции меня забрала его помощница, Виктория.

– Люба, ты идёшь со мной. – шепнула она мне в перерыве.

Я вздрогнула. Эта женщина подобралась ко мне сзади, как кошка, и взяла за руку своей хрупкой холодной ладонью, повела в машину.

– Можешь, называть меня Тори! – поправляла она волосы и макияж в зеркале заднего вида.

– Ладно. – ответила я, и мне было неловко.

– Ты сама невинность. Нравится такое Илье Константиновичу. Сам волчара. А любит, чтобы в постели вот такая крошка ждала. Его так возбуждает. Но это между нами! – подмигнула она мне.

Я очень смутилась. Неужели она уже знала, что я была с ним в постели?!

– Я все подобрала для тебя: белье, платья, костюмы. Сейчас в салон пойдёшь. Эпиляция. Депиляции. Маникюр. Шмедикюр. Ты очень хороша. Как по заказу. Но надо шлифануть!

Она говорила про меня, как про вещь.

Почему-то мне так ощущалось.

Что я теперь какая-то собственность Тутанкова.

Весь мир за какие-то сутки перевернулся с ног на голову. И меня несло потоком событий. Как будто бы обыденность дала мне смелого пинка по зад. И я лишилась всякого разумения.  На время? Или навсегда? Ответа на этот вопрос у меня не было.

– Ты чего понурая такая? Осознаешь теперь, что ты – пассия Тутанкова? Или ещё нет?

– Нет. – честно ответила я.

– Даже если ты ему на пару-тройку раз его хм…Любимица…Все равно на всю жизнь ТАКОЕ запомнишь. Расслабься и получай удовольствие. Идем! – она припарковала машину у какого-то богатого фасада.

Я не хотела, чтобы Виктория больше со мной говорила.

Мне была неприятна эта женщина.

Она щебетала что-то по-английски с мастерами. Я ничего не понимала и злилась.

– Заеду за тобой через три часа и отвезу к Илье Константиновичу.– небрежно бросила она мне, выходя на улицу.

И я с облегчением вздохнула.

То, что делали со мной в салоне, было приятно. Я ощутила лёгкость в ногах после педикюра. Постоянно хотелось трогать подушечками пальцев кожу лица после маски. Тело стало гладким. А волосы струились естественными локонами по спине.

Какой-то молодой турок прошёлся по моему лицу кисточкой с румянами. И по восторженной интонации – ему понравился результат. Потом он же помог мне застегнуть молнию на платье. И надеть жакет. На меня из зеркала смотрела совсем другая Люба Линдеман. Люба Линдеман, которая принадлежала не мне самой.А Илье Константиновичу Тутанкову. И его миру.

Глава 9. Люб!

– Ты готова, Люб? – услышала я за спиной голос Виктории.

Она снова возникла так же неожиданно, как и при первой нашей встрече.

– Готова. – кивнула я.

– Идем тогда в машину. – устало ответила она и распахнула передо мной дверь.

Я села в Мерседес. На заднее сиденье. Не хотела сидеть рядом с ней.

– Тебе очень идёт этот лёгкий макияж. Тутанков доволен будет. – она еле заметно улыбнулась, поглядывая на меня в автомобильное зеркало.

– Как вы все стараетесь ему угодить. – я сложила руки замком на коленях и отвернулась в окно.

– Мы просто делаем свою работу, Люб. Илья Константинович ценит преданность и эффективность.

– А ещё молодые тела.

– Да. – утвердительно кивнула она. – Но это по твоей части, Люба. Скажу тебе, опять же по секрету, что он редко берет спутниц на такие важные мероприятия, обычно только на афтепати. Значит, видит в тебе что-то помимо жопы.

– Спасибо. – хмыкнула я.

– Пожалуйста. Когда я была на твоём месте, то…– она как будто специально сделала паузу, ожидая реакции, и продолжила. – То он меня тоже везде с собой таскал. Теперь вот я одна из его правых рук.

Она улыбнулась, закончив фразу.

Я ничего не ответила. Меня чуть не вывернуло от этих откровений. Настроение испортилось окончательно. Хорошо, что навигатор сообщил об окончании маршрута.

– Приехали. Выходи.

– Илья встретит меня? – я резко повернулась к своей сопровождающей, и длинная серёжка на цепочке начала раскачиваться и защекотала мою шею.

Виктория пожала плечами.

– Зайди и узнаешь.

Я вылезла из машины и громко хлопнула дверью.

А что, если не пойти? У меня есть двести тысяч рублей. Я могу купить билет и улететь домой. Что он со мной сделает? Ничего. Я стояла рядом с входом. Решая, будто, куда мне развернуться. Но Виктория не уезжала. Она сидела в припаркованном у тротуара Мерседесе, и я видела горящий экран телефона. Если сейчас уйду, она заметит.

Я зашла в ресторан.

Меня встретил дворецкий.

– Госпожа Линдеман! – удивительно, но он говорил по-русски и откуда-то знал, как я выгляжу. – Илья Константинович ожидает вас за столиком номер два.

Я поблагодарила его и пошла в центральный зал по коридору. Там было шумно. И красиво. И почти сразу же столик номер два. Тутанков сидел во фраке. И место рядом с ним пустовало. Я подошла.

– Добрый вечер! – улыбнулась я.

Помимо него за столом находились двое серьёзных мужчин в галстуках. Один из них привстал и поцеловал мне руку, сладко улыбаясь и делая какой'-то дежурный комплимент о моей красоте. Я краем глаза взглянула на Тутанкова. Он вытянулся в струну. Ему было неприятно, что меня кто-то трогает. И это мне польстило.

Второй мужчина просто кивнул.

– Это Любовь Линдеман. Моя…секретарша. – с превосходством произнёс Тутанков.

И взглядом указал на место рядом с собой.

Я села.

Куча каких-то вилок. Я в них совершенно не разбираюсь…

Я была очень голодна. Но ничего не приносили.

Тутанков нагнулся ко мне и прошептал:

– Ты умопомрачительна…

– Спасибо, Илья Константинович. – я выговаривала губами каждую букву и смотрела, как он смотрит на мой рот, не отрываясь…

– Только один бокал. Помнишь же правила? – он протянул мне шампанское.

Я кивнула и выпила его чуть ли не залпом.

По взгляду я уже понимала, что ему это не понравилось.

Погас свет.

На сцену пригласили президента Автомоторс.

Все зааплодировали. И я.

Тутанков аккуратно опустил руку под стол и положил на мою ногу.

Я вздрогнула.

Он начал нежно перебирать ткань платья, пробираясь рукой под скатерть, чтобы не было заметно. И вскоре добрался до подола. И его рука поскользила в обратном направлении уже под юбкой до трусиков. Я не ожидала. Посмотрела на него взволнованно. Но он как ни в чем не бывало делал вид, что слушает речь Президента "Автомоторс".

А палец его тем не менее уже пробирался к моему клитору.

Я заелозила на стуле.

Он еле заметно улыбался. И уже был в трусиках.

– Ты снова течешь, милая…– шепнул он мне.

И наблюдал за моим дыханием.

Да, я возбудилась.

– Как блестят твои глаза, Линдеман. Ещё не одна женщина не смотрела на меня так…– он вдруг задумался.

Сделался серьёзным.

Он так путал мои мысли…

Я снова чувствовала свою влюблённость. Но в то же время омерзение. Я вспоминала Вику. Факт того, что она была в его постели и спокойно говорила об этом. Значит, были и десятки других. Таких как я.

Я закрыла глаза.

Включили свет.

Тутанков убрал руку обратно на стол. Выступал уже кто-то другой.

– Извини, мне нужно в дамскую комнату.

Я встала и пошла куда-то, даже не понимая, где эта дамская комната тут может быть…Все происходящее давило на меня. Словно прессом. Я не думала, что будет так неприятно.

Мне хотелось домой.

Закинуть ноги на свой старый деревянный обшарпанный стул с просиженной седушкой, есть дешёвый йогурт и смотреть глупые передачи по телику, параллельно заполняя конспект по теории литературоведения.

– Что ты здесь делаешь, Люба! – твердила я себе.

Тревога внутри меня разрасталась.

От этого будто даже ломило кости. А может быть, от дорогой обуви, в которую меня засунула эта Виктория.