Знак Единорога. Рука Оберона

Добирался я долго. Как долго, точно не скажу, за временем я следил меньше всего. По пути я, однако, заметил несколько закономерностей. Во-первых, крупные камни двигались быстрее мелких. Во-вторых, они носились по концентрическим орбитам, большие вокруг меньших, все в движении. Может быть, первотолчок этого круговращения исходил от крошечной пылинки, а может, вообще от одной-единственной молекулы. Но искать центр этого камневорота у меня ни времени, ни желания не было. Я просто лавировал между скалами, исподволь размышляя, и это, видимо, помогло мне избежать нескольких столкновений.

Итак, с мечом и пистолетом наготове Чайльд Рэндом к башне темной подошел[3]. Очки болтались на шее. В этом дыму и бликах спятивших молний надевать их я не собирался, пока это не станет совершенно необходимым.

По какой-то непонятной причине камни к башне не приближались. Она стояла на возвышении, и, когда я до нее добрался, понял, что пляски камней происходят в громадной котловине у подножия холма, на котором стояла башня. Но оттуда, где я стоял, трудно было понять, что собой представляет это возвышение – остров или полуостров.

Я плелся вперед сквозь дым, по обломкам камней, увертывался от языков пламени, то и дело вырывавшихся из трещин и дыр в земле. Наконец я почувствовал, что поднимаюсь по склону и немного уклонился от прямого пути к башне. Ненадолго задержался в том месте, где с башни меня не было видно, проверил, в порядке ли оружие, отдышался и напялил окуляры. Я добрался до края подъема и припал к земле.

Да, поляроиды сработали. И да, тварь поджидала там.

Она выглядела еще более ужасно оттого, что была в ней какая-то удивительная красота. Змеиное тело толщиной в бочку, голова как гвоздодер, заостренный в сторону рыла. Глаза – бледно-бледно-зеленые. И вся тварь была прозрачная, как стеклышко, только кое-где виднелись тоненькие, едва заметные линии, обозначавшие чешую. Что бы там ни текло у страшилища по венам, оно тоже было прозрачным. Смотришь и видишь внутренности – вот они, мутные, непрозрачные, какие-то затуманенные. Зрелище просто завораживающее – лежать и смотреть, как эта штука устроена. Да, еще у чудища была густая грива – что-то наподобие стеклянной щетины, которая воротником обнимала шею. Когда тварь пошевелилась, заметив меня, она подняла голову и заскользила вперед. Это было похоже на движение воды – такая живая река без русла и берегов. Но когда я разглядел, что у чудища в желудке, я похолодел… Там был полупереваренный человек.

Я поднял руку с пистолетом, прицелился в ближайший ко мне глаз чудища и нажал на курок.

Я ведь тебе уже говорил – без толку. Я бросил пистолет, вскочил, отпрыгнув влево, оказался по правую сторону от головы чудища и попытался попасть ему в глаз клинком.

Сам знаешь, насколько трудно прикончить тварь, скроенную по образцу рептилии. Я решил сперва ослепить ее и оттяпать язык. Потом, положась на свое проворство, я собирался нанести несколько хороших ударов по шее, пока не обезглавлю тварь. А там она пусть хоть в узел завяжется, пока не сдохнет. Я еще надеялся, что она более медлительна, пока переваривает недавний обед.

Ну если она была медлительной, мне крупно повезло, что я не появился там раньше. Когда я полоснул клинком, тварь дернула головой и нырнула под лезвие, пока я еще не восстановил равновесие. Рыло ударило мне в грудь, как хороший молот. Короче, я упал.

Упал, покатился по земле, быстренько отполз подальше. Еще чуть-чуть, и я бы оказался на краю обрыва. Я мгновенно поднялся, а тварь развернулась и снова кинулась на меня. Ее голова взметнулась футах в пятнадцати надо мной.

О да, Жерар на моем месте сразу ринулся бы в атаку и располовинил бы тварь своим громадным клинком, та, естественно, рухнула бы на него, накрыв своим мерзопакостным телом; пара синяков да, может, расквашенный нос, и готово. А Бенедикт попал бы еще с первого удара, к тому моменту оба глаза твари лежали бы у него в кармане, а ее башкой он бы играл в мячик, сочиняя в уме примечания к Клаузевицу[4]. Но они-то настоящие герои, а я… А я стоял как идиот, выставив клинок вперед и вверх, сжав рукоять обеими руками, упершись локтями в бедра, запрокинув голову. Больше всего на свете мне хотелось драпануть во все лопатки, оставив поле за противником. Вот только я знал, что, если сделаю хоть шаг в сторону, тварь настигнет меня и сожрет как миленького.

Да еще из башни донеслись вопли – значит, меня заметили, но оглядываться и проверять, что там творится, желания не было. Я принялся дразнить чудище. Я хотел, чтобы оно снова атаковало меня, и тогда уж я с ним покончил бы, так или иначе.

В конце концов тварь кинулась на меня, а я, изловчившись, выставил клинок – и она насадилась на него как раз в том месте, куда я метил.

У меня весь левый бок онемел, а удар словно вбил меня в землю на целый фут.

Однако я как-то ухитрился остаться на ногах. Да, удар получился идеально. Все прошло так, как я надеялся и спланировал.

Кроме роли чудища. Оно отказалось сотрудничать, переходя к смертной агонии. Напротив, этот гад снова задрал голову. Мало того, он еще и оружие мое уволок – клинок по рукоять ушел в левую глазницу твари, а кончик острия торчал посреди стеклянных игл гривы. Похоже, этот круг выиграли нападающие.

А из прохода в основании башни стали появляться какие-то фигуры – медленно, осторожно, они двигались в мою сторону. Уродливые, с оружием, и кажется, в драке с чудищем они не на моей стороне.

Что ж, я знаю, когда надо сбрасывать карты и надеяться на лучший расклад в будущем.

– Бранд! – прокричал я. – Это я, Рэндом! Не могу пробиться! Прости!

А потом я повернулся, побежал, соскользнул с края обрыва и во всю прыть помчался по склону к котловине, где бесновались камни, на бегу решая, верно ли я выбрал время для бегства.

Как во многих случаях, ответ был и «да», и «нет».

Клянусь, в другой ситуации я бы так лихо прыгать ни за что не стал. Вниз мне удалось попасть живым, и это лучшее, что тут можно сказать. Голова кругом, все плывет, а лодыжка, кажется, и вовсе сломана.

Сдвинуться с места меня заставил шум наверху и звук осыпающегося щебня. Когда я надел очки и посмотрел наверх, я понял, что чудище решило спуститься с холма, догнать меня и завершить начатое. Проклятый змей-призрак сползал, извиваясь, по склону. Вокруг глаза темнело пятно в том месте, куда угодил мой клинок.

Я сел. Встал на колени. Пощупал лодыжку и понял, что идти не смогу. Ничего, что могло бы заменить костыль, вокруг не нашлось. Я пополз. Что еще оставалось делать? Только активно пытаться выиграть расстояние и при этом еще активнее думать.

Спас меня камень – один из тех, что были поменьше остальных и носились не так бешено, – размером с небольшой фургон. Когда я заметил, что он приближается ко мне, я подумал, что, если я сумею на него забраться, так вот и транспорт. А заодно, может статься, и защита. Те скалы, что были помассивнее и побыстрее, сталкивались друг с другом куда чаще.

С тем я и наблюдал за крупными глыбами вокруг моего камушка, прикинув их скорости и маршруты, попытался уловить общую систему и приготовился, выжидая подходящего момента. А при этом еще во все уши слушал – близко ли чудище. С вершины холма уже доносились вопли охранников. Интересно, это они делают ставки, выживу ли я? А если да, то каковы, по их мнению, шансы?

Улучив момент, я пополз к избранному мной камню. Без труда увернулся от проскочившей мимо глыбы, а потом пришлось обождать, когда проскочит следующая. Затем пришлось рискнуть и оказаться на пути у «моего» камня, иначе бы я просто не поспел.

Я все рассчитал правильно – ухватился за выступы на камне, которые приглядел заранее, и меня проволокло примерно футов двадцать, прежде чем смог подтянуться и вскарабкаться на верхушку, где и распластался, восстанавливая дыхание и оглядываясь.

Едва успел. Тварь продолжала ползти за мной, уцелевшим глазом следя за здоровенными камнями.

А сверху слышался удрученный вой. Вскоре по склону вниз повалили охранники башни, издавая боевые кличи, как я понял, предназначенные для того, чтобы подбодрить чудище. Я принялся растирать лодыжку и попытался расслабиться. Прозрачный гад полз за мной и обогнул первый крупный камень, который как раз завершил очередной круг.

«Далеко ли я смогу сместиться по Теням, пока тварь не настигнет меня?» – думал я. Все двигалось вокруг, все менялось…

Тварь дождалась, пока мимо нее проскочил очередной камень, заметила меня, проползла еще немного…

«Тень, моя Тень, отзовись поскорей…»[5]

Охрана уже завершала спуск с холма. А тварь выжидала, когда между глыбами образуется просвет, чтобы добраться до того камня, на котором сидел я. Я знал, что ей ничего не стоит задрать голову и слизнуть меня с камня.

«Силы исполнись и гада убей!»

Вертясь и скользя на верхушке камня, я вцепился в структуру Тени, нырнул в ее суть, работая с оттенками, переводя возможное в вероятное, а вероятное в реальное, почувствовал его приближение в виде едва заметного колебания и в нужный момент дал необходимый толчок…

Естественно, моя спасительница появилась с той стороны, где у твари был слепой глаз, – большущая скала, чуть накренившаяся набок, словно потерявшая управление.

Конечно, намного изящнее было размазать гадину между двумя скалами, но на изящество у меня не было времени. Скала просто наехала на чудище и помчалась дальше, оставив его размазанным на земле.

Правда, мгновение спустя размозженное тело чудища необъяснимым образом поднялось в воздух, извиваясь, полетело, гонимое ветром, и вскоре скрылось из виду.

А мой камешек уносил меня все дальше – медленно, но верно. И все вокруг плыло и вращалось. Те уроды из башни, что бросились за мной в погоню, сгрудились, посовещались и, похоже, решили-таки догонять меня. Покинув подножие холма, они двинулись дальше по равнине. Впрочем, их я не боялся. Я на своем камешке мог в любой момент проскочить сквозь Тени и оставить их отряд на много миров позади. Самый простой вариант. Застать их врасплох, как чудище, было бы куда труднее: это их территория, они настороже и не покалечены.

Я снял очки и снова пощупал лодыжку. Попробовал встать. Больно, но худо-бедно держит. Я снова сел и попытался подвести итоги. Итак, я потерял клинок и едва остался жив. В таком раскладе всяко не до подвигов, и самое лучшее – убраться отсюда подобру-поздорову. Какую-никакую рекогносцировку провел, в следующий раз мои шансы будут получше. А пока…

Небо посветлело, цвета перестали бешено метаться. Языки пламени присмирели, стали пониже. Отлично. Тучи стали понемногу рассеиваться. Великолепно. Вскоре за облаками возникло сияние, исходившее из определенного места. Восхитительно. Когда тучи разойдутся окончательно, в небесах засияет солнце.

Я оглянулся и, к величайшему удивлению, обнаружил, что за мной все еще гонятся. Скорее всего, я просто недостаточно усердно потрудился над аналогами ублюдков в срезе новой Тени. Полагаться на то, что все предусмотрел, когда так торопишься, неосмотрительно. Ну ладно…

Я снова сместился. Камень, на котором я сидел, мало-помалу изменил курс, несколько изменил форму, остался без спутников и двигался по прямой туда, где, по моим представлениям, должен был находиться запад. Тучи разошлись, на небе светило тусклое, бледное солнце. Камень набирал скорость. Стало быть, все в порядке. Теперь уж я точно попал совсем в другое место.

Однако далеко не все было в порядке. Когда я снова оглянулся, я обнаружил, что погоня все еще там. Правда, я здорово оторвался. Но отряд продолжал преследование.

Что ж, и такое иногда бывает. А причин тому могло быть две. Либо я настолько взбудоражен всем случившимся, что мои действия по перемещению далеко не идеальны и я невольно утащил мерзавцев с собой, либо я сохранил константу там, где нужно было убрать переменную, то есть, перенося себя в другое место, бессознательно потребовал, чтобы сохранился элемент погони. Тогда получалось, что подонки были другие, но это ничего не меняло – они все равно гнались за мной.

Я снова потер лодыжку. Солнце стало оранжевым. Ветер с севера взметнул тучу песка и пыли и повесил ее за моей спиной, скрыв от меня отряд преследователей. Я мчался на запад, где все более явно вырисовывалась горная гряда. Время вошло в фазу разрыва. Боль в лодыжке мало-помалу утихала.

Я решил немного передохнуть. Камень попался довольно удобный, если такое можно сказать про камень. Не было смысла гнать его с бешеной скоростью, когда все вокруг, казалось, движется так мирно и гладко. Я растянулся на спине, забросил руки за голову и стал смотреть на приближающиеся горы, думая о Бранде и башне. Место было то самое. Все в точности так, как он мне показал. Кроме охранников, конечно. Я решил, что должен выскочить в подходящую Тень, нанять собственную когорту, а потом вернуться и задать гадам жару. Да, все должно получиться как надо.

Полежав немного, я потянулся, перевернулся на живот и поглядел назад. Проклятье! Погоня не только не исчезла, подонки даже нагнали меня!

Ну естественно, я просто взбесился от злости. Хватит! Сколько можно удирать? Сами напросились. Пора разделаться с ними.

Я осторожно поднялся. Боль в лодыжке еще чувствовалась, но уже притихла. Я поднял руки в поисках нужных мне Теней. И нашел их.

Мой камень медленно свернул с прямого курса вправо, описывая дугу. Кривизна возросла, превратилась в параболу, и я понесся прямо на своих преследователей с нарастающей скоростью. Времени создавать бурю позади себя не было, хотя, если бы удалось, это был бы весьма впечатляющий нюанс.

Подонков было дюжины две. Удивленные скоростью моего приближения, они благоразумно рассыпались. Нескольким не повезло – не успели отбежать. И поделом! Я заложил очередной вираж и вернулся обратно – быстро, как только мог.

Вид поднимающихся в воздух трупов потряс меня до глубины души. Они оторвались от земли, взлетели под углом и парили у меня над головой.

Второй заход оказался почти так же удачен, но пара мерзавцев успела залезть ко мне на камень. Первый из них взобрался наверх и замахнулся клинком. Я перехватил его руку, вырвал оружие и сбросил наглеца на землю. Тогда-то я и заметил шпоры у них на кисти, гад успел меня полоснуть.

В это время те, внизу, принялись метаться какими-то пакостными штуками, а на камень взобрались еще двое. Было похоже, что к ним скоро присоединятся другие.

Что делать, даже Бенедикт иногда отступает. По крайней мере те, кто уцелеет, меня надолго запомнят!

Я отпустил Тени, вырвал из своего бока шипастое колесико и еще одно из бедра, срубил противнику сжимавшую клинок руку, пнув его в брюхо, упал на колени, уклоняясь от безумного удара второго мерзавца, и рипостом полоснул его по ногам. Он тоже скатился с камня.

Но наверх карабкались еще пятеро, а мой камень вновь летел на запад. С десяток ублюдков перегруппировывались позади, а в воздухе над ними реяли трупы их товарищей.

Со следующим мне повезло – он едва успел подняться над краем камня и получил свое. Туда ему и дорога. И их осталось четверо[6].

Но пока я разбирался с ним, на камень влезло сразу трое, и все с разных сторон.

Я бросился на первого и прикончил его, но двое других навалились на меня. Я принялся отбиваться, и к ним подоспел последний.

Не сказать, чтобы ублюдки были такими уж потрясающими бойцами, но на камне стало тесновато, и вокруг меня плясало слишком много острых лезвий. Я вертелся волчком, отражал удары и скакал в разные стороны, пытаясь добиться того, чтобы ублюдки мешали друг другу. Частично это мне удалось, и когда мне показалось, что размещены они наилучшим для меня образом, я перешел в атаку. Получил, правда, парочку порезов – хочешь не хочешь, пришлось раскрыться, – но череп я одному таки проломил, отомстив за полученные раны. Удар был силен – ублюдок полетел к краю камня, да еще и товарища с собой прихватил. Они зацепились друг за друга и разом отправились вниз.

К несчастью, один из них уволок с собой мой клинок – тот увяз в его черепушке. Наверное, денек такой у меня выдался, особенный – клинки терять. Я еще подумал: может, это мне по гороскопу так положено – надо было поинтересоваться, прежде чем отправляться в путь.

В общем, я успел уклониться от удара последнего противника. И когда уклонялся, поскользнулся на лужице крови и пролетел до самого края камня. Свались я на землю, и камень переехал бы меня, и я бы остался в тех краях на веки вечные – плоский такой Рэндом, что-то вроде экзотического коврика, который удивлял и забавлял бы тамошних путников.

Я скользил вниз и пытался ухватиться за какой-нибудь выступ, а ублюдок подбежал и высоко занес клинок, собираясь сделать со мной то же самое, что я только что проделал с одним из его товарищей.

Но мне удалось ухватить его за ногу. При этом меня здорово тряхнуло, и… будь я проклят – именно в это мгновение кто-то попытался связаться со мной по Козырю.

Я рявкнул: «Занят! Свяжитесь попозже!» – и последним усилием удержался на камне, в то время как мой противник упал и покатился вниз. Я попытался дотянуться до него и схватить за ногу: хотелось взять его в плен и потолковать с ним, но моя, казалось бы, неуклюжая подножка оказалась более чем удачной. Я вскарабкался на верхушку камня и встал, чтобы поглядеть, что творится позади.

Я был неприятно удивлен.

Поредевший отряд все еще гнался за мной. Правда, мне удалось здорово оторваться. Ну, по крайней мере, очередная группа еще не скоро пойдет на абордаж. Меня снова несло к горам. Призванное мною солнце начало припекать. Я весь вымок от пота и крови. Раны саднили. Жутко хотелось пить. Дождь, скоро должен пойти дождь, решил я. Сперва это, а потом уже все остальное.

И я приготовился к переносу в этом направлении: тучи сгущаются, громоздятся, темнеют…

Я перенесся куда-то в другое место, и в полубреду мне послышалось, будто кто-то снова зовет меня и не может дозваться… О, сладостная темнота!..

Проснулся я оттого, что хлынул дождь – сильный, проливной. Я не сразу понял, отчего так темно – от грозы или оттого, что наступил вечер, а может, от того и другого сразу. Похолодало. Я расстелил на камне плащ и лег на спину, раскрыв рот. Лежал, глотал струйки дождя, время от времени стряхивая скапливающуюся в складках плаща воду. Вскоре жажда моя была утолена, а грязь и усталость смыты дождевыми струями. Намокший камень стал таким скользким, что шевелиться я не рисковал. Горы значительно приблизились, вершины их озаряли вспышки молний. Позади все было окутано мраком, и я не мог разглядеть, преследуют ли меня до сих пор. Дорогу, конечно, здорово развезло, и вряд ли подонки могли за мной угнаться на своих двоих, но не стоит полагаться на предположения, когда пробираешься сквозь незнакомые Тени. Я немного побранил себя за то, что заснул, и довольно быстро себя же простил, поскольку ничего ужасного, пока я спал, не случилось. Я завернулся в отсыревший плащ, поискал сигареты, которые всегда носил с собой; надо же, почти половина уцелела. С восьмой попытки мне удалось добыть из Тени огоньку. А потом я сидел себе, курил и блаженствовал под дождем. Мне было так хорошо, что даже менять ничего не хотелось.

Так прошло несколько часов, и когда гроза наконец прекратилась и небо прояснилось, наступила ночь, полная незнакомых созвездий. Потрясающе, как красивы ночи в пустыне!.. Гораздо позже я заметил, что дорога пошла на подъем и скорость камня снизилась. Что-то случилось в смысле законов физики окружающего мира – в смысле, сам подъем не был настолько крутым, чтобы настолько замедлить камень. Но играть с Тенями в этом направлении я не хотел, потому что мне нужно было в другую сторону. То есть вернуться туда, где мое внутреннее понимание физических законов стало бы более или менее правильным.

А потому я дал камню окончательно замедлить ход и остановиться, слез с него и продолжил идти вверх по склону. На ходу я играл с Тенями так, как всех нас научили в детстве. Минуешь какой-нибудь объект – сухое дерево, груду валунов – и сделай так, чтобы небо по обе стороны от объекта стало разным. Мало-помалу в небесах начали проступать знакомые созвездия. Я знал, что спускаться буду уже не с той горы, на которую взобрался. Раны мои все еще ныли, но лодыжка почти прошла. Я отдохнул и чувствовал, что готов к длительному пешему путешествию. Похоже, все снова было в порядке.

Прогулка вышла и правда долгой. Склон становился все круче. Вскоре я попал на торную тропу, и шагать стало куда легче. Я шел и шел вперед под знакомым уже небом и был полон решимости не останавливаться до утра. Моя одежда в процессе изменилась, чтобы соответствовать местной Тени, и теперь на мне были джинсы и куртка из той же ткани, а вместо промокшего плаща – сухое серапе[7]. Рядом послышался крик совы, а где-то далеко позади, внизу, раздалось нечто похожее на вой койота, этакое «йип-йип». Признаки знакомых мест порождали в душе ощущение определенной безопасности, изгнав все тени отчаяния, оставленные вынужденным бегством. Примерно через час я уступил искушению немного поиграть с Тенью. Не так уж невозможно встретить в горах заблудившуюся лошадь, и, конечно же, я таковую нашел. Минут через десять мы уже поладили, и я вскочил на нее. Верхом, пусть и охлюпкой[8], мой путь к перевалу стал куда приятнее. В спину мне дул морозный ветер. Взошла луна, и тропа заиграла искорками инея.

В общем, я ехал всю ночь. Одолел перевал и задолго до рассвета уже был внизу. Оглядевшись, я отметил, что гора позади стала выше. Склон зеленел свежей травой, по нему сбегали ровные линии шоссе, вдоль которых тут и там виднелись аккуратные домики. То есть все происходило в соответствии с моими желаниями.

На рассвете я ехал в предгорьях, джинса моя превратилась в армейские штаны цвета хаки и яркую рубашку, а свернутая ветровка болталась передо мной. В вышине реактивный лайнер взрезал небеса, чертя за собой ребристую полосу от горизонта к горизонту. Пели птицы. Начинался теплый солнечный день.

Вот тогда-то я и услышал свое имя и вновь ощутил прикосновение через Козырь. Я остановил лошадь и ответил:

– Да.

Это был Джулиан.

– Рэндом, где ты? – спросил он.

– От Амбера далековато, – ответил я. – А что?

– Кто-нибудь из наших пытался связаться с тобой?

– В последнее время – нет. Вчера кто-то пытался, но я был занят и разговаривать не мог.

– Это был я, – сказал Джулиан. – Тут такое происходит, что лучше тебе быть в курсе.

– А ты где? – спросил я.

– В Амбере. В последнее время у нас кое-что случилось.

– Например?

– Отец пропал, причем уже довольно давно. И никто не знает, где он.

– Он и раньше, бывало, пропадал подолгу.

– Да, но раньше он оставлял распоряжения и делегировал полномочия. Так всегда было.

– Верно, – согласился я. – А «давно» – это сколько?

– Год с лишним. Ты что, ничего не знал?

– Я знал, что он уехал. Жерар как-то обмолвился.

– Вот и добавь все это время к твоему «как-то».

– Ясно. Ну и как вы там управляетесь?

– В том-то и дело. До сих пор мы просто решали вопросы по мере их возникновения. Жерар и Каин командовали флотом, как и при отце. Только без него они все решения принимали самостоятельно. Я снова возглавил патруль в Арденском лесу. Но у нас нет человека, который взял бы на себя централизованную власть, принимал бы стратегические решения, говорил бы, так сказать, за весь Амбер.

– То есть нужен регент. Что ж, запросто – можем метнуть карты.

– Все не так просто. Мы думаем, что отец погиб.

– Погиб? Почему? Как?

– Мы все время пытались вызвать его по Козырю. Целый год. Каждый день. Тишина. Что скажешь?

– Может, он и вправду погиб, – промолвил я. – А может, попал в какую-то передрягу. Мало ли… может, даже томится где-нибудь в тюрьме, есть ведь и такой вариант.

– Тюрьма не может помешать Козырям. Ничто не может. Достаточно мгновения связи, и он попросил бы подмоги.

– Не поспоришь, – сказал я. Сказать-то сказал, а сам вспомнил о Бранде. – А может быть, он намеренно не желает выходить на связь?

– С какой стати?

– Понятия не имею, но такое тоже возможно. Ты же знаешь, отец порой ужасно скрытничает.

– Нет, – не согласился Джулиан. – Не похоже. Все равно он должен был бы как-то дать знать о себе – какие-нибудь распоряжения, намеки…

– Ну ладно, так или иначе, – сказал я, – делать-то что?

– Кто-то должен занять престол Амбера.

Я чувствовал, что Джулиан к этому клонит, – а ведь, казалось бы, такое в принципе не должно было случиться никогда.

– Кто? – спросил я.

– Эрик представляется лучшим из всех, – ответил Джулиан. – В общем, последние месяцы он и так правит. Осталось уладить кое-какие формальности.

– То есть он будет не просто регентом?

– То есть он будет не просто регентом.

– Понятно. И впрямь, пока меня дома не было, у вас там много всякого случилось. А насчет Бенедикта вы не думали?

– Ему, похоже, хорошо там, где он находится. Болтается в какой-то Тени.