Так не бывает!

Макс Баженов

Так не бывает!

Рассказы и стихи о невозможном и маловероятном.

Квалиа

###

– Арсений Попов! – озвучил кладовщик, здоровенный бородатый мужик, обладатель ровного мягкого баса.

– Да, это я, – сказал Сеня, протягивая паспорт.

– Не надо, – в глазах рабочего мелькнуло узнавание. – Видел вас в "Добром утре". Вы тот самый Попов, который изобрёл, как её, эту… Квалию?

– Квáлиа, – вежливо поправил Сеня. – Прибор для полного взаимопонимания.

– Ну да, – сказано это было нарочито скептически.

– Что ж, чтобы прийти ко взаимопониманию прямо сейчас, мой прибор нам, слава богу, не потребуется… Да?

Кладовщик нахмурился и уставился на посетителя недобрым взглядом. Повисло молчание.

– Можно мне забрать реагенты? – теряя терпение, спросил Сеня. – Побыстрее, пожалуйста. Мне давно пора домой.

Мужчина поднял брови, будто смотрит на что-то диковинное, покачал головой и исчез среди полок. Скоро он вернулся, неся в руках нужные коробки.

– Вот здесь всё, что в списке.

– Хорошо.

– Можно задать вам нескромный вопрос? – вдруг спросил кладовщик, что-то отмечая в планшете.

– А можно ответить вопросом на вопрос?

– Валяйте.

Сеня склонил голову, как делает всегда, когда указывает людям на их нелогичность или иной более лёгкий порок:

– Если я спрошу – насколько нескромный вопрос вы хотите задать – то вы сразу же зададите его или всё-таки попробуете сначала мягко выразить направление своей мысли, чтобы потом по моей реакции понять, следует ли поднимать озвученную тему?

Казалось, в сгустившемся от столкновения двух реальностей воздухе можно было вешать ложку.

– Мне говорили, что вы мудак, а я всё никак не мог взять в толк, о чём это они…

Пришло время Сени хмуриться:

– Простите, что вы сказали?

Кладовщик облокотился на обе руки, подвинулся поближе к Сене и сказал:

– Добрые люди говорят, что вы – мудак. Не потрудитесь ли вы доказать мне обратное, ответив на нескромный, можно сказать, личный вопрос?

Сеня сглотнул. "Что ещё за добрые люди, Ницше их подери?!", – подумал он, но всё же не смог сказать "нет".

– Что за вопрос?

– Вы с женой свой аппарат когда-нибудь пробовали?

– Что? Нет!

– Боитесь?

– Чего мне бояться? Мы с женой любим друг друга!

Кладовщик сделал понимающий вид.

– Вот и проверьте! Вы же учёные всегда так делаете? Будет вам приключение! – сказал он и рассмеялся громко и с большим удовольствием.

– Не ваше дело! – вяло запротестовал Сеня. Было что-то в этом человеке обескураживающее.

– Да я же не со зла, господи! – подняв правую руку перед собой, сказал мужчина. – Просто я был женат. Трижды! И застрелите меня, если я не хотел бы знать, что было в головах у этих… женщин, – сказав это, он с неподдельным удивлением стал разглядывать голый безымянный палец. – Как он, этот ваш аппарат вообще работает? Я вас, кстати, не отвлекаю?

Сеня не любил такие ситуации. Хуже всего – быть обязанным человеку за банальное дружелюбие. Что ему от меня надо, этому типу? Сначала лезет ко мне в личную жизнь, смотрит на меня как на говно, а теперь окатит контрастным душем – одной рукой похвалит, а другой ударит? Да пошёл он!

– Отвлекаете, – сказал Сеня. – Я уже сказал вам, что тороплюсь домой. Не будем тратить время впустую, и пусть каждый займётся задачами, которые ему по силам. До свидания.

Он вернулся в лабораторию, где подготовил всё для завтрашней работы, а затем наконец-то вышел на улицу и сделал очень глубокий вдох. Дома его ждала вечно отстранённая Мальвина, и он хотел лишь поскорее запереться в своём кабинете и проспать без снов до утра, чтобы вернуться к работе. В другое время он бы пожаловался на это хамло со склада, но нынче разум Сени был поглощён его последним изобретением – биосемантическим синхронизатором, или Квалиа, как называл его он сам. Этот прибор позволял проникать в самую суть организации категорий в голове другого человека.

"С помощью него люди действительно заговорят на одном языке!" – думал сорокалетний изобретатель, подходя к двери съемной квартиры.

###

– Привет, кот учёный.

Мальвина приготовила ужин и теперь прихорашивалась. Сегодня она собирается в кино с подругой. Сеня не обращает на неё никакого внимания, он ест, не чувствуя вкуса, размышляя о своей чудо-машине для взаимопонимания, отвлекаясь иногда на паскуду-кладовщика, никак не желавшего покидать его психику.

Насытившись, он-таки льнёт к Мальвине и пытается её обнять, но она отстраняется.

– Не надо, у меня…

– Что? – спрашивает он.

– Маникюр! – говорит она, показывая ему свои неестественно длинные ногти.

– Как маникюр мешает принять мои объятья?

– Давай ты не будешь строить из себя жертву домашнего насилия, ладно? – поняв, что это было грубовато, она делает вид, что не имела в виду ничего личного.

У него неприятно ухает в груди. Каждый раз, когда она отвергает его нежность или доброе намерение, от него будто откусывают кусок. Я уменьшаюсь рядом с ней? Почему она просто…

– Ты правда не понимаешь, почему это меня задевает?

– Что – это? – спрашивает Мальвина, состроив гримасу осуждения.

– Что ты… Что я… Что мы…

Мальвина громко смеётся ему в лицо.

– Ну ты прирождённый оратор! Ты хотя бы спасибо сказал за ужин. Я к тебе кухаркой не нанималась, понял?

Он испытывает стыд – не из-за того, что говорит она, а потому что сам не мог подобрать нужных слов… Он трус? Или она – дура? Мы живём вместе уже полтора года, но с самого начала это было её идеей. Почему она всё ещё со мной?

– Мальвина, не хотела бы ты принять участие в научном эксперименте? Завтра!

###

Вечером лаборатория пустовала – только охранник на первом этаже смотрел передачи по кабельному.

– Мальвина Степанна, – плотный усатый мужчина сопроводил приветствие учтивым кивком.

– Привет, Морозик!

Охранник нисколько не удивился, когда Сеня привёл Мальвину в нерабочее время. В отделе часто проходили популярные лекции, и иногда подготовительная работа велась даже по ночам. Попов славился преданностью любимому делу, а Мальвина любила контроль и не любила оставаться дома одна. Она много раз бывала здесь и знала всех его сотрудников, а также и их родню. Иногда Сене казалось, что она даже заигрывает с некоторыми из них, но он предпочитал этого не замечать. Беспокойство такого рода могло лишить его сна, а без сна совершенно невозможно работать!

Он усадил Мальвину в кресло и встал напротив неё, держа в руках шлем, наподобие мотоциклетного.

– Это ещё что? Мы едем кататься?

– Что-то вроде того, – уклончиво отвечал Сеня.

– Серьёзно, что это? Это твой прибор? У меня причёска. Что он на самом деле делает? Читает мысли? – казалось, Мальвине эта идея не нравится.

– Конечно, нет! Это невозможно! – внутренне напрягшись, ответил Сеня. Он был абсолютно уверен, что она не смотрела "Доброе утро" с его участием. Его работа, несмотря на постоянное присутствие Мальвины в отделе, её никогда особо не интересовала. По крайней мере, она так себя вела. Что его устраивало полностью – всегда, и особенно сейчас. Он легко мог сказать ей любую чушь.

– Как я и говорил, Квалиа позволяет… Улучшить мозг!

– Ого! – Мальвина вскинула брови. – Как это?

– Ну…С годами мозг становится хуже, он стареет, становится менее пластичным. Я научился его…улучшать.

"Да что же я такое несу?!"

– Это типа омоложения?

– Ага, точно.

– То есть, я снова стану четырнадцатилетней дурой? – спросила Мальвина. В её голосе Сеня не обнаружил следов иронии.

– Нет, – ласково сказал он. – Ты просто будешь…Как бы это сказать… Быстрее думать. И память улучшится. И ещё ты ощутишь странные вещи, как при наркотическом опьянении. Но это абсолютно безопасно, я и сам пользуюсь этим прибором!

– Пф, – фыркнула Мальвина. – Чего же мы ждём, дорогой? Я вся твоя! Я твоя подопытная мышка.

Она выхватила шлем из его рук, и он помог ей надеть его. Судьба причёски Мальвину уже не беспокоила.

– Посиди так, пожалуйста, – сказал Сеня, опустив перед её лицом тёмное защитное стекло.

Сев в кресло напротив, он надел на себя идентичный шлем.

– Пожалуйста, расслабься.

Опыты на обезьянах показали, что после синхронизации мозг испытуемых быстро приходит в норму, и только после неоднократного использования Квалиа с одним и тем же напарником часть воспоминаний, знаний и привычек всё-таки передаётся – к сожалению, иногда в извращённой и неадекватной форме.

Однако опытный оператор сразу мог на определённую глубину нырять в чужое сознание. Сеня использовал этот экспериментальный аппарат несколько раз – с разными добровольцами мужчинами из своего отдела. Все они были примерно одного возраста и социального положения. Каждый из экспериментов прошёл вполне успешно. При "погружении", как они это называли, Сеня испытывал чувства, похожие на те, которые испытывают любители псилоцибина. Его личность как бы распадалась на десятки (сотни?) маленьких личностей, взирающих друг на друга одновременно с противостоящих холмов. Его – и партнёра – ужимки и попытки к самообману обнажались и выпячивались. С каждым разом контролировать своё мышление в погружении было всё легче. Наконец Сеня научился запрашивать информацию из чужого мозга собственным мысленным усилием. Никто из его отдела не достиг такой степени владения Квалиа.

Он прогнал этот факт из головы, чтобы подключённая к нему Мальвина ненароком не догадалась о том, что он хочет сделать. Он чувствовал, как она начинает щупать его мозг, хотя даже не знает, что они с ней сейчас связаны. "Цепкая баба!", – подумал Сеня, испытывая тень того восхищения, которое когда-то привело к их женитьбе. Глубоко вдохнув, как перед погружением в воду, он поставил таймер на отключение прибора и активировал глубокую синхронизацию.

###

То, во что я копал, то, навстречу чему я шёл, не взирая на страх и дискомфорт, то, что я в себе развивал специально так много лет, то, что я считаю правильным и даже необходимым – всё это кажется ей непроизвольным психованым семяизвержением моего мозга! Вся моя суть для неё – пшик, стечение обстоятельств. И она что-то скрывает! Теперь это так ясно. Я ей неприятен, она хочет, но не может уйти. Она ищет запасной парашют, но не бросается на первый попавшийся вариант, потому что хочет сохранить статус. Она верна лишь снаружи, а внутри она – хитрая эгоистичная стерва!

Он понял это за считанные секунды. Сеня был уверен на все сто, что Мальвина не смогла бы разобраться в этих новых для неё ощущениях, в то время как он – он видел достаточно.

Тем временем Мальвина сама сняла шлем и теперь сидела, склонив голову набок. Спустя время она с недоверием посмотрела на Сеню и сказала:

– Я от тебя ухожу…

###

– Арсений Попов!

– Это я!

– Пройдёмте на досмотр!

"Чёрт! В чем дело?"

Полицейские проводили Сеню в комнату досмотра, где он, к своему удивлению обнаружил того самого кладовщика, теперь одетого в светлые джинсы и белоснежно белую майку. Копы тут же вышли. За столом был всего ещё один стул, и Сеня, не задавая лишних вопросов, его занял. Перед ним лежал его собственный прибор для взаимопонимания в разобранном виде. Сумка со шлемами стояла в углу.

– Кто вы всё-таки такой?

– Я кладовщик. Собираю вещи, – сказал и подмигнул!

– Издеваетесь?

– Я?

– А кто?

– Ну а вы – что?

– Что – я?

Здоровяк рассмеялся в голос. Этот смех нельзя было спутать ни с чем иным. В нём была жизнь и душа.

– Ох, отличное начало обсуждения государственной измены!

Если у Сени и была душа, то в этот момент она его покинула.

– Чт… Что, как? Что вы имеете, я имею ввиду, что вы такое говорите? – возмущённо бормотал он.

– Как вы и говорили, нам оказался не нужен ваш прибор для того, чтобы понять ход вашей мысли. Но он нужен нашей стране и лично мне. Мы давно следим за вами, и мы знаем, кто вы такой лучше, чем вы сами.

– И зачем же вам Квалиа? Будете внедрять детям в школах правильные идеи?

– А что, можно и так? – делано удивляется кладовщик. – Впрочем, на данном этапе для меня важно на самом деле не это. Ваше изобретение должно оставаться на территории нашей страны. Я не могу позволить вам вывести его за границу. Это будет расценено, как государственная измена.

Сеня задумался. Он просто хотел бежать – бежать, куда глаза глядят, подальше от Мальвины, которая бросила его без объяснения причин, подальше от опостылевших стен. Какая жуткая ирония! Прибор для идеального взаимопонимания обнажил невозможность оного! Работа всей его жизни насмехалась над ним. А теперь ко всему прочему, его пытаются обвинить в государственной измене!

Вдруг Сеню как молнией пронзило озарение. Пускай! Пускай они поделятся своими тараканами друг с другом! Посмотрим, что из этого получится! Финансирование, господдержка… Если подумать, это как раз то, чего он так долго ждал!

– Безусловно, я остаюсь, – сказал наконец учёный. – И вы можете рассчитывать на мою полную включённость!

– Он врёт! – услышал он голос позади себя.

Это была Мальвина, но совсем не такая, как была прежде. На ней был деловой костюм, от её позы веяло холодом. Вообще вся она была какая-то бледная и нервная.

– Этот человек – потенциальный предатель! – продолжила она. – Его прибор должен быть уничтожен! Нельзя использовать его для…

– Мальвина Степановна, – протестовал кладовщик. – Кто вас сюда пустил?

– Я подслушивала! – сказала она. – Вы не понимаете, Стас, эта штука опасна. Она сделает совсем не то, что вы думаете.

– Я читал ваш отчёт…

– Твой ОТЧЁТ? – Сеня округлил глаза. – Да что здесь вообще происходит?

– Поедем в штаб, подробности будут потом…

– Штаб? – снова удивился учёный.

– Арсений Викторович, – спокойным, но не терпящим возражений тоном, сказал кладовщик. – Вы у нас в кармане. Мы следили за вами с момента первой публикации ваших результатов. Ясно же, что подобные технологии нельзя распространять бесконтрольно.

– Но вы дали мне выступить по телевидению!

– Страна должна знать о своих героях! Но не больше, чем нужно! Пусть знают, что технология есть, но её суть должна оставаться тайной. Это рационально, не находите?

– Я никуда не поеду, пока вы не скажете мне, в чём дело!

– Дело в том, Арсений Викторович, что мы столкнулись с чем-то, что находится за пределами нашего понимания.

– Осмелюсь предположить, речь идёт не обо мне?

– Смешно, – кивнул Стас. – Нет, вы нам как раз понятны полностью, это-то и пугает. Вы совершенно не подходите для работы, которую мы на вас взвалим.

###

– Ну?

– Я не знаю, – унимая дрожь в руках, сказал Сеня. – Мне кажется, я и впрямь не подхожу для этой работы.

– Расскажите нам что-то менее очевидное, Арсений Викторович. Так получится у вас допросить эту штуку?

– Это?.. Допросить? Пф… Оно… Я не уверен.

– То есть, это возможно?

– Пока не попробуешь, точно не получится, – помедлив, заключил учёный. – Его мозговые структуры устроены не так, как у людей. Да не то, что людей… Там просто каша с точки зрения анатомии. На МРТ ничего не понятно. Но я регистрирую активность его мозга своим прибором и вижу те же диапазоны частот, что и у нас. Это… Ох. Я… Я не знаю, где вы его взяли? Кт… Что это вообще?

– Это мы и хотим выяснить, – сказал Стас. – Разбудить его у нас не вышло.

– Почему бы его просто не вскрыть?

– Если его вскрыть, оно, полагаю, умрёт?

Сеня небрежно пожал плечами. Стас посмотрел на него исподлобья и секунду пристально изучал глазами.

– Предлагаю немедленно приступить к эксперименту.

Сеню доставили сюда с закрытыми глазами прямо из аэропорта. Ничего не объясняя, ему показали живого гуманоида, находящегося в подобии спячки в специальной застеклённой камере. Он во всём напоминал человека, но отличался от людей в каждой детали. У него была серая кожа и голова, по форме напоминающая дыню, на которую будто приклеили странную ничего не выражающую морду без рта и ушей. Только две прорези на уровне глаз, да узкий нос с одной центральной дыркой и клапаном, впускающим воздух. Пальцев на руках и ногах у него было по шесть, а на месте человеческих половых органов – гладкая поверхность. То, что сочли клоакой, находилось на том же месте, что и у большинства живых существ. Сеня про себя назвал его многофункциональным отверстием.

Единственными признаками жизнедеятельности гуманоида были дыхание, с трудом регистрируемая работа мозга и слабая циркуляция жидкости в подобии вен. Почти все мышцы, или их аналоги, были полностью расслаблены, не было замечено ни выделений, ни испражнений, ни явных симптомов голодания или стресса. Одно только ровное дыхание через клапан. Минимум энтропии.

– Я должен знать, – сказал Сеня, надевая шлем. – Откуда оно взялось? Как давно? Где вы нашли его?

Стас по обыкновению громогласно объявил:

– Государственная тайна, милóк! Но если сможете прочитать его, то, я полагаю, сами всё узнаете. Готовы?

– Нет!

– Хорошо. Значит, начинаем!

– Нет! – протестовал учёный. – А вдруг это меня убьёт? Неужели нельзя найти для этого кого-то ненужного?

В ответ Стас выразительно улыбнулся.

– Да пошли вы! – взорвался Сеня. – Я отказываюсь!

Он хотел было уйти, но понял, что не знает, куда. Сделав несколько кругов по комнате, он вернулся в исходную точку.

Стас смотрел на всё это со снисхождением, готовый однако в любой момент дать команду охране.

– Вы не поняли, Арсений Викторович, – сказал он. – Ваша жена – секретный агент. Мы вели вас несколько лет. Ваше положение исключительное и юридическому регулированию не подлежит. Поэтому всё предельно просто. На одной чаше весов пожизненный срок за вывоз в недружественные страны технологий, представляющих государственную тайну. А на другой – медаль за отвагу и пожизненное содержание.

– Или смерть! – взвизгнул Сеня.

Стас утробно хихикнул.

– Что?

– А, – махнув на учёного рукой, отвечал здоровяк. – Объяснять бесполезно. Приступим.

###

Сеанс прошёл на удивление безболезненно. Сеня облокотился на стол и сосредоточенно думал.

– Ну? Какие впечатления? Под запись.

Учёный нервным жестом пригладил свои жиденькие волосы. Эта штука определённо жива и более чем разумна. Вероятно, это был первый для человечества близкий контакт третьей степени…

Сеня кашлянул в кулак и попробовал описать свой опыт, при этом активно жестикулируя:

– Ну… Оно там не одно. Оно связано с кем-то. Их минимум двое. И я был ими. Мы балансируем вокруг центра. У каждого из нас по пять точек координации – руки, ноги и голова. Нас связывают простые, но бесконечные отношения между пульсациями. Семёрки, пятёрки, тройки, двойки и единицы. Всё происходит одновременно, и вместе мы выдерживаем какой-то странный ритм… Но мы не способны увидеть картину целиком. Мы навязываем друг другу логику действий, сумма которых превосходит вычислительные мощности каждой из частей. Однако система работает. Работает на задачу. Мы пляшем, и совокупность наших действий – это симуляция параметров вычисляемой задачи…

Стас почесал живот, коснулся рукой носа, нахмурил брови, покосился на охрану и серьёзно спросил:

– Ты хоть помнишь, как тебя зовут?

– Меня зовут герой России! – прошипел в ответ учёный. – Попрошу мне хотя бы не ты-кать! Слушайте, что вам говорят! Мои впечатления свежи, и я говорю быстро, чтобы передать максимум информации. Это не человек. Я ощутил нечто… Очень нехарактерное. Поэтому все детали важны.

– Просто звучало это бессвязно, я боялся, что вы повредились умом, – спокойно сказал Стас.

"Так себе дипломатия".

– Я должен изложить вам всё в виде официального обращения в трёх экземплярах, прошедших глубокую лингвистическую экспертизу?

– Продолжайте, пожалуйста. Давайте не будем вот это вот всё…

Сеня резко вдохнул и выдохнул через нос.

– Ясно только, что это существо ищет ответ на поставленную задачу.

– Какую задачу?

– По-моему, оно и само не знает. Только оба участника – вся система "знает" это.

– И где второй?

– Я не знаю.

– Сможете узнать?

– Я могу взять перерыв? После использования прибора непременно нужен сон, чтобы восстановить биохимический баланс в мозгу. Иначе я сойду с ума и тогда уж точно забуду, как меня зовут.

###

Его поселили прямо там, в секретном комплексе. Удивительно, но у них здесь были вполне приличные гостевые комнаты. Телефон у Сени отобрали, интернета и телевидения не было, поэтому развлекаться было особенно нечем. Людей он здесь встретил не много, не более двадцати человек. На его вопросы никто не отвечал. В лучшем случае, они молчали, в худшем – грозили тюрьмой за шпионаж. Один тип его прямым текстом обматерил. Поэтому, перекусив макаронами по-флотски в столовой, Сеня сразу же пошёл в свою комнату, принял душ, выключил свет и лёг под хрустящее от чистоты одеяло.

Вроде и кровать была удобной, и подушка идеальная, и пахла она свежестью, но он всё равно долго ворочался и никак не мог уснуть. Ведь учёный рассказал своим тюремщикам и начальникам далеко не всё, что видел и ощутил во время сессии.

Когда Сеня встроился в причудливое биение чужих разумов, один из них, тот, который жил в этом теле, сразу обратил на него внимание. Вернее так – они узрели друг друга. И под пристальным взором этого существа учёный вдруг почувствовал обескураживающе полную наготу. Оно поняло и приняло его. Это было так естественно, приятно и легко… Никогда в жизни он не испытывал подобной гармонии в общении с кем-то, хоть и не понял и не смог бы объяснить, о чём шла "речь". Это понимала только совокупность их разумов. Но он твёрдо запомнил ощущение, которое сопровождало эту связь. Согласие работать на совместный результат. Никаких ужимок, никакого подтекста, лишь прямота, открытость и бесстрашие. Они были беззащитны друг перед другом, и сознание этого заставляло их уважать чужие границы.

Тень этого прежде неведомого чувства невероятного единения с другим живым существом, таким странным и чужеродным, маячила перед внутренним взором учёного и ещё долго не давала ему уснуть.

###

На следующий день Сеня проспал подъём. В лаборатории его дожидалась Мальвина.

– Здравствуй, – сказала она.

Он опять не узнал её. Совсем другой человек! Удивительная способность перевоплощаться!

– И тебе не хворать, – сказал он. На его вкус это прозвучало недостаточно кисло, поэтому он продолжил. – Кто ты вообще такая? Супершпион-шлюха-убийца?

Мальвина поджала губы, видимо желая что-то сказать, но вместо этого быстро качнула головой в знак согласия.

– Зачем вы так со мной поступили? Свадьба! Секс! Я даже к твоим родственникам ездил! Они что – тоже шпионы?

– Актёры, – сказала она. – Аутсорс. Мы же не можем всем подряд рассказывать о подробностях своей работы.

Сеня рухнул на стул.

– Я просто слепой дурак! Идиот!

– Не без этого, – согласилась Мальвина. – Но также ты гений и герой. Ты… Не мой тип мужчин, но ты отважный человек и настоящий патриот. Поэтому спасибо тебе большое. И прости за то, что пришлось тебе врать. Такая у нас работа.

Учёный уставился на Мальвину, словно пощёчиной ударенный этой внезапной похвалой. Он вскочил со стула, подошёл к ней поближе и, встав перед ней вплотную, сказал, чеканя слова:

– Пошла. На. Хер.

– Что?! – по её тону Сеня понял, что такого она точно не ожидала. Это ему понравилось.

– Мягко стелешь, да жёстко спать! Не знаю, что ты задумала, но я ни одному твоему слову не верю. Кроме, возможно, типа твоих мужчин. Я был у тебя в мозгу, помнишь?

Мальвина на секунду смутилась, но быстро собралась.

– Ну и что? Я тоже была у тебя в мозгу.

– Думаешь, что смогла увидеть так же глубоко, как могу видеть я? Я тренировался работе с этим прибором, дорогая моя. Ты только понюхала крышечку, а я сделал жадный глоток. И я видел всю твою подноготную, все твои пустые переживания, мысли и планы на свою никчёмную жизнь. Карьеристка, вечно в поиске лучшего решения. Что ж, должен сказать, что ты профессионально даёшь за деньги. Жаль, что в последнее время ты стала отлынивать. Я-то из уважения терпел, но оказалось, что всё было оплачено. Скажу твоему начальнику, чтобы вычел из твоей премии. Кстати, где он?

– Я тут, – отозвался утробный бас из тёмного угла. – Слушаю вас, не нарадуюсь. Про премию я учту, действительно, непорядок!

Мальвина вспыхнула и чуть не рыча, спросила:

– Что ты сказал?!

Стас подошёл ближе и поднял обе руки в воздух.

– Шучу, – сказал он.

Мальвина ещё пару секунд посверлила его взглядом и ушла.

– За работу? – предложил Стас.

Пока они готовили установку, Сеня как бы невзначай обронил:

– Подумать только! Мы не одни во вселенной.

– Ага, – отозвался здоровяк.