Смертельно прекрасна

– Закончились, но я решила посидеть немного. Тут очень красиво. – Оглядываюсь и в который раз улыбаюсь. Я сама на себя не похожа. – А ты освободился?

– Не меняй тему!

– Ого, – удивленно восклицаю я, – а ты настойчивый.

– Мне показалось, что вчера ты испугалась.

– С чего ты взял? – Я с силой сжимаю край скамейки.

– Ари, я ношу очки, но я не слепой. И да, мы едва знакомы, – парень нервно потирает переносицу и глядит куда-то вперед, – но ты можешь поделиться. Правда!

– И с какой стати мне тебе доверять?

– Кому-то ведь надо.

– И, конечно, именно тебе.

– Ты сказала, я твой друг.

– Так и сказала? – наигранно интересуюсь я.

– Именно. Еще ты сказала, что я милый, – уточняет он, а потом переводит на меня взгляд и улыбается. – Так что, ты сама напросилась.

Я вздыхаю. Гляжу на голубое небо и пожимаю плечами:

– Мне показалось, что я увидела свою сестру.

– Она тоже переехала в Астерию?

– Нет. – Я сгибаюсь и стискиваю зубы. – Она умерла. Погибла в автокатастрофе, как и мои родители полгода назад.

Хэйдан растерянно замирает. Не хочу смотреть на него, ведь знаю, что увижу. Все одинаково реагируют на такие слова, их лица перекашивает от жалости и шока. Они мало что понимают, но из кожи вон лезут, притворяясь, будто понимают все.

– Ари, – наконец говорит Хэйдан, – это паршиво.

Я нервно усмехаюсь и гляжу на парня:

– Да, Хэрри, веселого мало.

– Поэтому ты переехала к сестрам Монфор?

– Да.

Он вновь замолкает и устремляет взгляд в пустоту.

Ветер бесстыже гоняет листья по изнуренной от солнца дороге, а деревья хрустят и трещат, словно умеют говорить. Я пытаюсь отвлечься, но больше и больше думаю о той аварии, что отняла у меня семью. Водитель грузовика выехал на встречную полосу, и только-то. Одно неверное движение! И моя жизнь превратилась в нечто чужое.

– У меня сейчас искусствоведение, – сообщает Хэрри и поднимается на ноги. Я думаю, парень собрался уходить, но он неожиданно протягивает мне руку, и я недоуменно гляжу на него. – К черту это искусство! Идем. Я провожу тебя до дома.

– Не надо.

– Хочешь, чтобы моя самооценка провалилась в тартарары?

– Не надо прогуливать из-за меня, – уточняю я, смутившись.

– А кто сказал, что из-за тебя? Я вообще-то ради себя стараюсь. Хочу прогуляться до дома с симпатичной девушкой. Знаешь, как часто подобное происходит в моей жизни, а? Уверен, ты скажешь, постоянно. Но нет, к сожалению, не все девушки в этой школе могут по достоинству оценить преимущества такого друга, как я.

– Какие они глупые, – хватаясь за руку Хэрри, отрезаю я, – ничего не понимают!

– Вот и я так считаю. Я даже как-то раз сказал об этом Молли Чемберс.

– И как она отреагировала?

Хэйдан поднимает руку, будто закрываясь от солнца, и восклицает:

– Молли? Молли? – Он оглядывается и опечаленно пожимает плечами: – Кажется, ей не очень-то это понравилось. Я говорил, что она блондинка? Уверен, все дело в этом.

– Сто процентов.

Я усмехаюсь, и мы медленным шагом направляемся к дому.

– Расскажи о себе, – неожиданно прошу я, поглядывая на парня.

– О себе?

– Ну да.

– Я даже не знаю. – Хэрри смущенно снимает очки и протирает стекла.

– Чего ты? Секретничаешь?

– Нет, просто в моей жизни нет ничего интересного. Я всегда жил здесь, в Астерии.

– Это плохо?

– Жутко скучно, – он смотрит на меня, кривя губы. Глаза у него орехового цвета, очень интересные. Я вдруг отмечаю, что без очков он само очарование. – Люди в Астерии древние, как тачка моего деда – пикап шестьдесят девятого года! Он порхает, но рычит на каждом повороте. Так и жители нашего райского городка. Делают все то же самое, что и жители других городков, но постоянно сетуют и перемалывают косточки.

– Смотрю, никто не любит это место.

– Я не могу сказать, что не люблю… Я просто живу, и все. Наблюдаю. Люблю за людьми наблюдать. Пожалуй, это единственное развлечение.

– Наблюдать за людьми? Теперь ясно, отчего ты шел за мной. Мне уже уносить ноги?

– Издеваешься?

– Имею право, Хэрри-руки-ножницы.

– Знаешь, жизнь в Астерии как дешевый затянутый сериал! У тебя есть любимые герои, а есть те, кого ты терпеть не можешь. Так ведь?

– Допустим.

– За кем-то я наблюдаю с удовольствием, а кого-то перематываю.

– Я жду развязки этой великолепной метафоры.

– Сестры Монфор, – выпаливает Хэйдан и воодушевленно машет руками, – мои любимые персонажи.

– Ого! – Я недоуменно хмурюсь и гляжу на парня настороженно: – И почему?

– Ари, твои тетушки – самые странные женщины из всех, с кем я встречался.

– И как встречался – по очереди или сразу с обеими?

– О, ну что за шутки, – возмущается он, а я прыскаю со смеху, – я не это имел в виду!

– Надеюсь.

– Слушай, знаю, ты сейчас думаешь: что этот ненормальный кретин вообще несет?

– А ты читаешь мысли. Может, ты тоже из нашей семейки Монфор, а?

– Они замкнутые, скрытные! – Хэрри проводит пальцами по густым каштановым волосам и отворачивается. – Я серьезно.

– Многие замкнутые и скрытные, Хэйдан.

– А многие каждый месяц в полночь укатывают на машине в лес?

Я растерянно вскидываю брови и переспрашиваю:

– Что делают?

– Однажды я видел, как Мэри-Линетт достала из гаража две металлические балки.

– Знаешь, не думаю, что металлические балки используют в вуду-магии.

– Каждая килограммов двадцать пять весит! – Хэрри глядит на меня огромными глазами, а я покрываюсь дрожью. – Но твоя тетя ничего не почувствовала, просто подняла их и унесла на задний двор, будто переносила корзинки с цветочками.

Мне становится не по себе. Я натянуто улыбаюсь и отмахиваюсь:

– Что ты выдумываешь! Чушь какая-то.

– Я не выдумываю.

– Откуда ты вообще об этом знаешь? Круглосуточно, что ли, следишь за ними?

– Нет, я ведь не маньяк.

– Уверен?

– Слушай, Ариадна, я не собирался ни за кем наблюдать. Веришь? – Хэйдан останавливает меня, прикоснувшись к локтю, и виновато опускает глаза. – Так вышло. Я просто однажды заметил нечто странное и не смог об этом забыть.

– И что ты заметил? – торопливо спрашиваю я. Понятия не имею, хочу ли я услышать ответ. Но пути назад нет. – Что так тебя поразило, что ты устроил слежку?

– Не хочу рассказывать.

– Чего вдруг?

– Не знаю. Это пугает меня, пожалуй. – Хэйдан потирает ладонью лицо и хмыкает. В его глазах мелькает усмешка: – Я ведь трус и всегда им был. Года в три ехал на карусели и думал: черт подери, мне конец, мы все умрем.

– Хэрри, рассказывай!

– Но…

– Рассказывай! – я смотрю парню прямо в глаза и стискиваю зубы. Он должен прямо сейчас объяснить мне, в чем дело. Прямо. Сейчас. – Давай!

Хэйдан застывает на несколько секунд, а затем послушно начинает:

– Я опаздывал на воскресную службу. Все уже собрались в церкви. На площади было тихо и пусто. Тут я заметил человека у дверей. Это была твоя тетя Норин. Меня в то время еще не волновали все эти штучки и рассказы людей в том числе. Я подошел к ней, хотел поздороваться… А потом увидел, как она пытается взяться за дверную ручку.

– И?

– У нее не получалось.

– В каком смысле?

– Не знаю, как объяснить. Правда, не знаю! Она протягивала руку, но какая-то сила не давала ей прикоснуться к двери. Будто бы возникала стена.

– О чем ты говоришь, – испуганно шепчу я.

– Твоя тетя рычала, ее лицо… оно было бледное.

– Рычала?

– Скорее шипела, как змея. Отчаянно пыталась прикоснуться к двери и злилась, что у нее не получается. Я жутко испугался. Сказал что-то, она меня заметила, резко повернула в мою сторону голову. А потом побледнела еще сильнее, хотя, признаться, я и не думал, что кожа у людей бывает такого цвета, и убежала.

– Убежала?!

– Да.

Мы молчим. Хэйдан смотрит на меня, я смотрю на него, а сказать нечего. О чем этот парень толкует? Он что, спятил? Рассказывает что-то немыслимое.

– Интересная пилотная серия в твоем сериале, – наконец говорю я и иду в сторону дома. Хэрри бежит за мной:

– Ари, подожди!

– Ты себя слышишь? Моя тетя рычала? Пыталась прикоснуться к дверям церкви, но не могла? Что это за выдумки?

– Но это правда! – горячо восклицает парень.

– Правда? Это бред.

– Зачем мне лгать?

– Откуда я знаю! Разве человеку, который увлекается сталкерскими штуками, можно доверять? Нет. Вряд ли.

– Ничем таким я не увлекаюсь. Просто хочу понять, что видел.

– И какие предположения?

– Ну…

– Что?

– Ты сама знаешь.

– О чем знаю? – я резко останавливаюсь и лихо оборачиваюсь, едва не столкнувшись с парнем лицом. – Что тетя Норин – ведьма, которой Господь Всемогущий не позволяет пересечь порог церкви?

– Я понимаю, звучит это странно.

– Не просто странно, Хэрри. Попахивает сумасшествием. Но… окей. – Я с усилием сглатываю. – Допустим, ты не врешь. Тогда выходит, что и я…

– Наверное, – нерешительно соглашается парень, – чисто теоретически.

– Чисто теоретически мне бы сейчас ударить тебя, Хэрри Эбнер Нортон, и уйти.

– Но ты ведь не сделаешь этого?

– Я подумаю.

Озадаченно оглядываюсь и прикусываю губу. Итак, кажется, парень спятил. Но он же не может спятить одновременно со мной, а я ведь тоже вчера видела нечто довольно-таки странное. Вдруг мы не ошибаемся?

Неожиданно я вижу перед собой церковь. План в моей голове созревает молниеносно. Я сжимаю кулаки и срываюсь с места.

– Ты куда? – недоумевает парень.

– Теорию проверяют на практике.

– Ты о чем?

– Если тетя Норин не смогла пересечь порог церкви, то и я не смогу. Верно?

– Ты хочешь попробовать?

– Я хочу убедиться в том, что у тебя поехала крыша.

Замираю перед высоченными деревянными дверями и втягиваю в легкие воздух. Не любила никогда подобные места. Может, теперь моя неприязнь обретет смысл?

Так. Соберись! Я вытягиваю руку и с силой стискиваю зубы. Не сходи с ума, Ари, ты не делаешь ничего опасного или противоестественного. Просто открой дверь!

– Давай, – шепчу я, распахнув глаза так широко, что их щиплет, – давай же!

Я протягиваю ладонь и осторожно касаюсь пальцами медной потертой ручки. Жду грома, молний, жаб в виде осадков, однако ничего не происходит. Внутри сразу же становится так спокойно, что у меня подгибаются колени. Черт возьми! Солнце палит с прежней силой, на небе ни облачка. Да и чувствую я себя нормально.

Перевожу взгляд на бледного Хэрри и торжественно объявляю:

– Я не проклята!

Парень усмехается и потирает переносицу.

– Ты уверен, что не принимал в тот день ничего… противозаконного?

– Ты про наркотики? Ты про меня и наркотики?

– Я тебя совсем не знаю, – пожимаю я плечами, а затем усмехаюсь: – Ладно-ладно, я пошутила. Но сам подумай: должно же быть объяснение твоим галлюцинациям.

– Это не галлюцинации, – настаивает Хэйдан. – Я знаю, что видел.

– А еще ты знаешь, что молния не поджарила меня, как бекон.

– Не поджарила, но, может, она не поджаривает хороших ведьм, а?

– Сейчас договоришься, и я сама тебя поджарю.

– Ну, ладно, как скажешь. – Хэрри кивает, и мы продолжаем двигаться к дому. Он молчит всю дорогу. Идет, опустив голову. Потом, остановившись напротив нашего коттеджа, тяжело вздыхает и кривит губы: – Здесь столько поколений Монфор жили. Откуда мы знаем, чем они занимались и кем были.

– В Астерии полно старых домов, Хэйдан.

– Старых домов – да. Но старых секретов – нет, – он пожимает плечами и уходит.

Я открываю входную дверь как раз в тот момент, когда на кухне кто-то говорит:

– Сделаем это сегодня.

Сделаем что? Хмурю брови и громко хлопаю дверью.

– Я дома! – Тут же становится тихо. Сбрасываю с плеча сумку. Эти тайны доконают меня. Я уверена. Медленно плетусь по коридору, вдыхая запах трав и настоек, и растерянно смотрю по сторонам, будто бы ответы витают вокруг меня: в этих старых фотографиях, на пыльных полочках, внутри потрескавшихся стен.

Останавливаюсь напротив черно-белого выцветшего снимка и наклоняю голову. На меня смотрит молодая улыбающаяся девушка со светлыми волосами. Рамона Монфор. Не знаю почему, но внутри у меня все холодеет. Касаюсь пальцами стекла, прикусываю губу. Я никогда не думала, что у моей семьи есть тайны; что за стенами скрываются секреты. Мне казалось, мы вполне обычные. Нервная мама, молчаливый отец, надоедливая сестра. Разве таких мало? Они везде и всюду. Куда ни взгляни, все живут одинаково. А тут оказывается, что за пеленой обыденности скрывается целая история поколений. Милый маленький город и слухи, предубеждения. Клеймо, о котором моя мама никогда мне не рассказывала.

– Рамона говорила, люди слишком глупы, чтобы быть счастливыми, – говорит тетя Норин, и я невольно вздрагиваю. Как она так неожиданно оказалась рядом? – Прости, я не хотела тебя напугать.

Да? Потому что мне кажется, все только этим и занимаются: хотят спровоцировать у меня сердечный приступ. Откашливаюсь и киваю:

– Она не похожа на сумасшедшую, у девушки огромные глаза, добрые. Я хотела бы с ней познакомиться. Возможно, она смогла бы ответить на мои вопросы.

– Скажем так, Рамона отличалась от других.

– Разве это делает людей ненормальными?

– Это делает их одинокими. – Тетя Норин вновь нервно потирает шею и переводит на меня пронзительный взгляд: – А когда люди одиноки, они сами на себя не похожи.

В какой-то момент воротник ее свитера опускается, и я замечаю татуировку на ее шее. У меня, кажется, глаза на лоб лезут. Никогда не подумала бы, что тетя Норин добровольно согласилась на тату! Вот это да.

– Последствия бурной вечеринки? – удивленно спрашиваю я.

Норин не сразу понимает, о чем я. А когда понимает, бледнеет и опускает руку. Может, поэтому она постоянно носит свитера под горло? Скрывает татуировку. Не поверишь, что я действительно увидела нечто подобное у этой женщины.

Тетя Норин – правильная и гордая особа, жизнь которой подходит для героев романа о Средневековье. Она вкусно готовит, красиво говорит, много читает, играет на фортепиано. Она педантична и непоколебима, как и все персонажи в книгах Жюльетты Бенцони! Разве она могла дать добро на тату в виде перевернутого треугольника?

– В молодости мы совершаем ошибки, – наконец отвечает она, растянув губы. Но на улыбку это совсем не похоже. Мне даже становится жутко. – Я много чего натворила.

Это уже совсем не смешно. Я хочу съязвить, но не могу шевельнуться.

– Ты хороший человек.

Мы смотрим друг на друга. Норин словно говорит: я знаю, что ты сомневаешься, что ищешь ответы на вопросы, о которых лучше бы забыть. Она касается пальцами моих волос, заправляет их за уши. Продолжает глядеть мне прямо в глаза и шепчет:

– Все мы хорошие люди, когда хорошо притворяемся.

На ее лице неожиданно появляется ухмылка, и Норин уходит, оставив меня в полном замешательстве. Я не могу дышать. Смотрю ей вслед и хватаюсь руками за горло. Меня трясет. Неожиданно я верю в то, что моя тетя может быть опасной.

Черт возьми, сердце у меня бьется где-то в висках, я смотрю на стену, гляжу в глаза Рамоны Монфор и застываю. Кто же вы? И почему мне так страшно?

Глава 5

Потустороннее

Я лежу с открытыми глазами. В комнате темно, обои сливаются с мебелью.

Я жду. Сглатываю и зажмуриваюсь, прислушиваясь к тишине. Она давит. Этот дом мертвый. Я понятия не имею, откуда в моей голове такие мысли, но чувствую нечто, нависшее над моей кроватью, – оно живое, наблюдает за мной и парализует. Я вспоминаю рассказ Хэрри о том, как тетя Норин шипела, думаю о глазах Рамоны Монфор – таких же прозрачных и странных, как и озера в Мэриленде. Я думаю о религиозных фанатиках, которые глядят на меня так, будто бы я помазанная самого дьявола. И вспоминаю о девушке, которая попала под колеса машины.

Мне страшно. Взгляд тети Норин, ее улыбка, скорее похожая на оскал. Я никогда не подумала бы, что она способна проникнуть внутрь меня, толкать в ребра и разрывать меня на тысячи частей, поражать сердце, сжимать его, сдавливать в длиннющих пальцах…

Я резко переворачиваюсь на спину, устремив взгляд в потолок, и воображаю, как сквозь стену прорываются длинные черные когти, как они рушат потолок, раскрывая его, словно свежую рану, и прорываются в мой мир. Я невольно представляю уродливую голову, слизь, оставленную на стенах костлявыми пальцами. Представляю это и чувствую, как мой пульс тарабанит в шее. Сердце колотится в груди как сумасшедшее. Мне нечем дышать.

– Так, хватит!

Я вскакиваю с кровати и включаю лампу. В комнате загорается тусклый свет, и мне становится лучше. Вытираю ладонями вспотевшее лицо, осматриваюсь и обхватываю себя, словно защищаясь от чего-то.

Я сошла с ума. Сто процентов! Я двинулась! Тут слышу, как внизу хлопает входная дверь. Вздрагиваю и вглядываюсь в темноту, будто жду, что сейчас кто-то ворвется ко мне в спальню. Но никто не врывается. Слышу звук автомобильного мотора.

– Что за…

Срываюсь с места и несусь к окну. На ходу вырубаю свет, отодвигаю занавеску и замечаю, как Норин и Мэри-Линетт садятся в остроносый «Фольксваген». Что такое?

Я прижимаю лицо к стеклу почти вплотную, пытаясь разглядеть происходящее. За рулем Мэри-Линетт. Она газует, пыль вспыхивает под колесами, и через пару секунд мои тети скрываются за неосвещенным черным поворотом.

«А многие люди каждый месяц в полночь укатывают на машине в лес?» – невольно вспоминаю я и в ужасе качаю головой:

– Нет-нет, не может быть!

Смотрю на часы, висящие на стене: полночь.

Вот черт. Да вы, должно быть, шутите! Я пялюсь на пустую дорогу и застываю: какого дьявола творится, куда они уехали?

«Сделаем это сегодня!» – всплывает в моей голове. Они планировали уехать и уехали. Вот только зачем? Что им нужно так поздно в городке? И в городке ли?

Я стискиваю зубы. Необходимо понять, что происходит, и мне плевать, что тетушки не собираются откровенничать. Я заставлю их рассказать правду, хотят они этого или нет. И помочь мне может только один человек.

Сажусь за ноутбук, открываю свою страницу в интернете и ищу Хэйдана Нортона. Я не взяла его номер, вариантов у меня нет. Нахожу аккаунт Хэрри практически сразу и в ту же секунду начинаю хохотать. На фотографии Хэрри заметно моложе, чем сейчас. Я все-таки смеюсь, ударившись лбом о поверхность стола. Господи, дай мне сил смириться с тем, что единственный человек, способный мне помочь, главный неудачник Астерии.

Надо спешить, но я невольно открываю закладку: информация о пользователе.

Адрес: город Ужаса, Завывающий район, улица Страданий, дом ожиданий, квартира страстного поклонника ходячих мертвецов.

– О боже, парень, что же ты творишь? – вопрошаю я, убедившись, что он онлайн.

Пишу короткое сообщение: «Доставай сталкерские штучки. Есть дело. Встретимся у церкви через пять минут». Потом вспоминаю слова Мэтта о том, что церквей тут достаточно и добавляю: «У той церкви, где мы тестировали мою грешную душу».

Ответ приходит практически сразу: «Уже выдвигаюсь. Машину брать?»

Я довольно усмехаюсь. «Если она прилагается к набору юного преследователя, бери».

Парень выходит из социальной сети, а я решительно спрыгиваю с кресла. Итак, я должна выяснить, что затеяли мои тетушки. Буду безмерно рада, если эта чушь – плод моего разыгравшегося воображения и они просто захотели полюбоваться звездным небом вдвоем в полнолуние, да еще и в полночь.

Закатываю глаза и достаю из комода скомканный свитер. Натягиваю джинсы. Мне не приходилось раньше следить за кем-то ночью, но я вдруг думаю, что мне надо взять с собой куртку, зарядное устройство, «Джелли Белли» – мои любимые желейные конфеты – и блокнот с ручкой. Не знаю, зачем последнее.

Выбегаю на улицу и только сейчас понимаю, что вообще-то ночь и я тут одна. Не то чтобы я трусиха, но мне как-то не по себе. Идти до церкви минут пять, если я потороплюсь, то время пронесется еще быстрее, однако мне неспокойно. Лучше бы я не блокнот с ручкой взяла, а нож. От маньяков неудобно отбиваться зарядным устройством, и конфетами их до смерти не накормишь.

Оглядываюсь, просовываю руки в карманы куртки и слышу лишь завывание ветра. В коттеджах не горит свет. Так тихо, слышен только топот моих кроссовок. Хуже бывает только в фильмах ужасов, где к отвратной обстановке прибавляется еще и отвратная музыка. Я вижу церковь, возвышающуюся на фоне маленьких домов. Словно стрела, она врывается в темноту неба. Разноцветные витражи устрашающе блестят в лунном свете, переливаются желтым, синим и фиолетовым, и мне внезапно кажется, что кто-то за стеклами наблюдает за мной. В горле встает ком. Мне показалось. Там никого нет.

Сзади доносится хруст. Я резко оборачиваюсь и примерзаю к месту. Какого черта?

Ветер проносится по темной улице, завывая и подкидывая высохшие листья, и я не вижу ничего, кроме пугающей пустоты, опоясывающей квартал. Что это было?

Поправляю волосы и продолжаю медленно идти. Теперь мне действительно не по себе. Церковь уже перед носом, жутко хочется увидеть Хэрри. Неожиданно я становлюсь на удивление робкой девушкой. Никогда не думала, что паника подкрадывается к тем, кто пережил самые страшные мгновения в своей жизни.

Очередной треск полоснул по мне, словно бритва. Я оборачиваюсь, уверенная в том, что за мной кто-то следит, но никого не вижу. Никого!

Это меня не устраивает. Резко разворачиваюсь и стремительно несусь к церкви. Пошло все к чертям. Найду тетушек и сверну им шею!

– Ари, – раздается до боли знакомый голос, – Ари, куда ты?

Я останавливаюсь. Меня будто ударили по ребрам, я не могу дышать. Не знаю, откуда взялись силы, но я оборачиваюсь и вижу то, что заставляет меня согнуться от боли: напротив меня метрах в тридцати стоит Лора.

– Ари, – говорит она, – Ари, почему ты убегаешь?

Я хватаюсь ладонями за лицо. О боже, этого не может быть! Нет! Нет!

– Пожалуйста, вернись! Я соскучилась, Ари. Мне холодно.

– О господи, – срывающимся голосом бормочу я, пятясь. Это невероятно – моя сестра умерла, она не должна быть здесь, не может стоять напротив меня! – Это не ты, нет!

– Ари, что с тобой? Тебе плохо?

– Это не ты! – кричу. – Нет, нет…

Тело сводит судорогой. Моя сестра глядит на меня огромными карими глазами, я замечаю струйку крови, вытекающую из ее тонкой шеи. Кровь катится по плечам, по руке и с пальцев падает на асфальт: кап-кап.

Меня трясет. Я стою с широко открытыми глазами и чувствую, как внутри разгорается дикая паника, о существовании которой я раньше не подозревала.

– Нет!

– Ари!

– Нет! – повторяю я и отхожу назад.

– Останься!

– Нет…

– Ари, пожалуйста, мне страшно.

– Нет! – кричу я и срываюсь с места.

Ноги цепляются за асфальт, будто он липкий, но я упрямо несусь вперед, отчаянно работая руками. Что происходит? Перед глазами все плывет. Грудь дерет от боли. Это не может быть правдой. Нет-нет, это не Лора. Я сошла с ума. Это не она.

Я оборачиваюсь и вижу, как моя маленькая сестра тянет ко мне окровавленную руку.

– Ари! – зовет она, и я внезапно врезаюсь во что-то твердое.

Меня отбрасывает назад. Мир переворачивается, я замечаю, как небо валится на меня и придавливает сводом к холодному асфальту. Но меня поддерживают чьи-то руки, и, вместо того чтобы очутиться на земле, я оказываюсь в крепких объятиях.

– Ты что творишь? – спрашивает знакомый голос, и, подняв голову, я вижу Мэтта. – Ари, что с тобой?

Я не могу дышать и говорить не могу. Смотрю туда, где несколько секунд назад стояла моя сестра, и застываю: на дороге никого нет, там пусто.

– Что происходит?

– Черт! – кричу я и отскакиваю от парня.

Что со мной? Боже, что со мной? Я смотрю на дорогу, колени трясутся, меня бьет дрожь. Это ведь невозможно, Лора не могла быть здесь. Она умерла, ее нет!

– Ари…

Мэтт приближается ко мне, а я отступаю еще на шаг. Растерянно смотрю на парня.

– Что ты здесь делаешь? – Мой голос тихий. Чужой, будто и не мой вовсе.

Настороженно осматриваю Мэтта: что он тут забыл? На нем теплая толстовка, черные джинсы: он одет так, словно решил выйти подышать свежим воздухом. Но кто в здравом уме захочет бродить ночью по Астерии?

– Какая ты бледная. Ты плакала?

– Что ты здесь делаешь?

– Тебя жду.

– Меня?

– Да. Хэрри возится с машиной, завести не может… Попросил меня подойти к церкви и встретиться с тобой, чтобы ты не волновалась.

– Но… – от удивления я не могу подобрать слова. – С какой стати он попросил тебя? Вы дружите? Живете рядом? Не понимаю.

– От кого ты убегала?

– Где Хэрри?

– Ответь на мой вопрос!