Спасти красноармейца Райнова. Книга седьмая. Пацифист.

– Принято, товарищ Андрей.

Вот так выдав информацию, я направился дальше. Оставив «миги» добивать бомбардировщики, полетел к Львову. А тут на встречу шесть «мессеров». Похоже пилоты «Дорнье» так орали в эфире, что им на помощь послали вот эту группу, видимо, что ближе было. Причём, мы вышли лоб в лоб, благодаря сканеру что предупредил, и я успел подготовиться. Высота четыре тысячи метров, принял в лоб первого немца, успев прострочить ему крыло, когда тот отвернул почти вплотную, тут же речитативом забормотал по рации:

– База Четыре, я товарищ Андрей. Нарвался на шесть «мессеров». Веду бой, повторяю, веду бой на южной окраине Львова… Есть, один горит, сбил, продолжаю бой.

– Я база Четыре, – заволновался радист, видимо передавая слова Ермака. – Товарищ Андрей, уходите.

– Поздно, меня зажали, принял бой. Похоже это эксперты, очень опытные… Есть, срезал второго… Третий уходит с дымом к своим.

Радист передавал другим «мигарям» мои координаты, направляя ближайших. Я слышал это. Да, не совсем удобная схема. В штабе управления, восемь радистов, у каждого своя волна. Один на волне штурмовиков. Двое на волнах истребителей, в основном «ишачки», у «мигарей» свой радист. Неудобство заключаться в том, что если группа бомбардировщиков попадёт под удар истребителей противника, то наши не смогут дозваться до своих истребителей. Даже если те будут пролетать в пределах видимости. Время теряется, пока передаёшь своему радисту, а тот радисту истребителей. Правда, радисты соседи, сначала старшему командиру передаст, а тот решает кого послать, у кого есть топливо и боезапас. Также стоят громкоговорители на всех рабочих волнах, чтобы присутствующие могли слышать переговоры. Так что я с трудом сдерживал мат, хотя он заметно облегчает ситуацию, только шипел, да бормотал, помогая себе заходить в хвост очередному «мессеру». Или сбросить с хвоста атакующего. Я опытный пилот, но космических истребителей, однако опыт мой и тут сказывался. Не скажу, что я выше немцев на голову, но дрался на равных, и сканер здорово помогал, я видел куда и когда нужно уходить, именно это и не давало немцам паритет, я выигрывал.

– Есть, сбил четвёртого… Чёрт! Горю, машина повреждена, прыгаю.

Что там бормотал радист, уже не слышал, отстегнул ремни, и перевернул машину, успел открыть ранее фонарь, благо повезло, открылся без проблем, и под силой тяжести, я выпал. Затяжным прыжком начал падение к земле, пытаясь сбить пламя с ног. Ещё и лицо опалило, похоже ожоги будут. Шестой «мессер», что и поджёг меня, не ушёл, Кукушка появился, и в две пары загоняли его, вогнав в землю, так что я открыл парашют, мощный рывок и вот повис на стропах, опускаясь на засеянное пшеницей поле. На котором в двух разных местах дымили сбитые «мессеры. Хм, ну и мой аппарат к ним присоединился. В километре от места скорого приземления грохнул. Вот так принял на ноги землю, перекат, встал, отстёгивая ремни, помахал рукой Кукушке, что крутился прямо над головой, остальные его прикрывали, тот сейчас передавал мои координаты и сюда вышлют самолёт АСС, забрать меня. Такую практику внедрил, не знал, что на мне первом её и испытают. Результат боя, пять «мессеров» сбито, один ушёл с дымом. Размен один на пять, вполне приемлем. От дороги, где стояли грузовики, бежали бойцы, видимо помощь оказать, так что свернув парашют, запихал в сумку, потом укладчицы сделают как надо, и направился навстречу, бойцам. А я в лётном комбинезоне был, не в форме, под комбезом нательное бельё, не узнали меня сразу, стали обнимать, хлопать по плечам, когда подошли несколько командиров, один из них, майор-стрелок, представился, козырнув:

– Майор Шерстнёв, командир стрелкового полка.

– Генерал-майор Шевченко. Комдив.

Бойцы сразу подтянулись, командиры тоже, вот майор и спросил:

– Выделить вам машину, товарищ генерал? Отправить на аэродром?

– Не нужно. Пусть лучше медик осмотрит, опалило огнём. А за мной должны прилететь.

– Ясно, товарищ генерал.

Так совместно группой бойцов и дошли до дороги, Шерстнёв расспрашивал подробности боя. То, что я сбил четверых, тот видел своими глазами. Кстати, попросил оформить справку, с подписями командиров полка, раз штаб тут рядом. Оформили быстро. Ну и медик, старший военфельдшер, осмотрел меня, смазал чем-то шею, сказал есть покраснения, похоже могут быть волдыри на шее. Лицо опалило, тоже возможно будут следы ожогов. Блин, полетал. Первый бой. Полк дальше двинул, он пеший, это штаб на машинах был, со мной пару бойцов осталось для охраны. Отдыхал в тени деревьев посадки, пока наконец тарахтение движка «У-2» не услышал. Достав из кармана ракетницу, такие теперь у всех лётчиков имеются, пустил сигнальную, и самолёт сделав вираж, полетел ко мне, сев вскоре на дорогу, свернув на обочину, чтобы не мешать движению. Машина Звягинцевой оказалась, девушки-пилота, её за мной направили. Так что парашют в грузовой отсек за местом пассажира, сам устроился, и вот так взлетев, направился обратно. Встретили как героя. Надо сказать, парашют сдал, справку я передал, в мою лётную учётную книжицу все пять самолётов официально внесли, первый подтвердили, Кукушка в рапорте указал, видел, как я его сбил и тот врезался в землю. Кстати, Кукушка сегодня тоже четверых сбил, приказал к наградам всё его звено представить. Меня же повторно обработали врачи, пока я устно описывал оба боя, рапорты с моих слов писали, наложили на шею бинты, покрытые мазью, на ноги, тут тоже есть, а лицо я почистил пока летел, лекарским амулетом. Сказал, что закрыл рукой лицо от огня, что врывался в кабину.

Пока же всё идёт неплохо, это всё отработано, командиры действуют уверенно, зная свой манёвр, всё это в теории отрабатывалось не раз, теперь на практике немцы принимали экзамен. Ну а я поехал в штаб ВВС округа, потому как там конь не валялся, сонное царство. А время уже одиннадцать дня было. Пройдя в штаб, там совещание шло, и сказал, заходя в зал, хмуро изучая присутствующих:

– До назначения нового командующего, временно принимаю на себя командование. Итак, что по сводкам? Докладывайте.

***

Мощный рывок вернул меня в сознание. Стараясь не трясти головой, именно ей досталось больше всего, я осмотрелся, наблюдая как опускаюсь на парашюте на тёмный лес. М-да, всё же подловили. Месяц мои бомбардировщики бесчинствуют ночами на Юго-Западном фронте, уже две недели как немцы сюда перегнали всех возможных истребителей-ночников, уходили и отбивались уверенно, а сбила нас зенитка. Детонация бомб в бомбовом отсеке моей «пешки», как я понял, защита помогла, меня просто вышвырнуло из самолёта, из того что от него осталось, но всё же не до конца прикрыла, повреждения имею. Кажется, нога правая и голова. Дальше вижу отсвет пожара. Догорают обломки «пешки», пилот и стрелок-радист явно погибли, ну а у меня шанс есть. Остальные бомбардировщики, оставшиеся без ведущего, летели дальше на цель, это несколько крупных складов за Бугом. Вчера лично выявил в дальнем ночном разведывательном вылете. Сейчас командование принял следующий по старшинству командир, мы это обговаривали, зенитки ещё хлопали им вслед, но звук моторов удалялся.

Время есть, я достал запасной накопитель, и сменил в амулете личной защиты. Уф, снова под защитой, мало ли что? Дальше лекарский достал, и проведя диагностику, стал восстанавливать голову первым делом. Перелом ноги тут не так важен. Чёрт, у меня обломок куска обшивки «пешки» в черепе торчал. Как я жив ещё? Вот так, когда комбинезон зашуршал о листву, и мне повезло не напороться ни на что, а повиснуть на стропах, купол за верхушку высокого дерева зацепился, я уже обезболил места травмы, и аккуратно выдернул железку. Ну не так и глубоко та была. Хотя кость пробита. Впрочем, это всё что успел. От рывка я потерял сознание, один вернул в него, другой снова выбил. Так что повис на стропах. Очнулся видимо не сразу, уже рассвело. Ну похоже утро, часов пять прошло. Обшарил себя, я не нашёл амулета, хотя значок на сетчатке левого глаза показал, что тот активен. Глянул на листву внизу, похоже там лежит, в двух метрах под ногами. Выронил, когда вырубило. Осмотревшись, сканнер при мне, как и защита с ночным и дальним виденьем, в двух километрах прочёсывание идёт в эту сторону, тут немцы, а сбили меня, помниться, в районе границы Львова. Между ним и Бугом нахожусь, где уже неделю как немцы хозяйничают. Они кстати и Львов тут взяли, четырнадцатого июля. Сейчас двадцать второе наступило. Не знаю, тут быстрее или нет с настоящей историей и сильно ли изменилось она из-за моих вмешательства? Главное надо валить, и поскорее.

Достав из аурного хранилища нож, начал резать стропы, особенно те, что сильно натянуты, отчего провисал на остальных ниже, зависнув в метре над землёй. Тут уже перерезал остальные, приняв землю на не травмированную ногу, заваливаясь на бок. Чуть сознание не потерял, но к счастью обошлось. Пошарив в листве, не сразу, но нашёл амулет, и оставшиеся шестьдесят процентов маны, потратил на удаление травмы, зарастил полностью кость и убрал внечерепные повреждения. Маны на лечение повреждение кожи уже не хватило. Там ещё текла сукровица. Сменив накопитель, рядом уже работал амулет зарядки, тот камень что с личной защиты, заряжал, я начал сращивать кость на ноге, мне подвижность нужна, и срочно. От немцев побегать придётся. Похоже плотно ищут. А это значит одно, купол парашюта в темноте, кто-то рассмотрел и знали, что есть спасшийся с уничтоженного самолёта. Это не очень хорошо. Это ещё не знают кого те сбили. Накопитель улетал влёт, но кость срастил на девяносто процентов. Вставил следующий накопитель, и продолжил. Закончил полностью с ногой. А я ещё активно жевал, пополняя материалом желудок, для лечения. Ну и с головой закончил. Нет, у меня хватало синяков и травм, чёрт, да моё тело сплошной синяк, но самое сложное и важное убрал, так что встал на ноги, прихватив амулет зарядки, и быстрым шагом направился прочь. В той стороне чисто, сканер показал, что солдат нет. Ну и вот пока иду, опишу что было за этот месяц. А рассказывать есть что.

Надо сказать, передали мне командование с заметным облегчением, не знали, что делать и ждали приказов сверху, хотя несколько генералов были выше по должности, но так рисковать карьерой те не хотели. Около часа я входил в курс дела, распространяя вонь горелой плоти, от меня несло. Я хоть и переоделся в форму генерала, но не мылся, врачи запретили, бинты на шее, так что попахивало от меня заметно. И кстати, на это не обращали внимания, и вообще поглядывали с заметным уважением. То, что я утром сбил пять самолётов противника, и сам горел в кабине своей машины, уже было хорошо известно. К тому же Политуправление штаба округа, в газете об этом дало статью. Так что разобравшись что происходит, от меня посыпались приказы и неповоротливая махина управления ВВС округа, начала работать. Убедившись, что всё заработало, связь с частями есть, посыпались доклады, передавались приказы, я проверил что у меня там в дивизии происходит, вот там порядок, ну и по ВЧ-связи, вышел на Москву. На Шапошникова, соединили быстро:

– Добрый день, Борис Михайлович. Генерал Шевченко беспокоит. Птухина с командования сняли, управление парализовано, я принял командование ВВС Киевского округа, пока замены нет. И верните Птухина, нормальный же командир. А то что аварийность высокая, значит, учил лётчиков. Без учёбы такого бы не было. Вон, время два часа дня, а по последним данным, авиация округа уже сбила сто тридцать шесть самолётов противника. Из них сорок восемь моя дивизия. Нанесли два удара по вражеским аэродромам. Это что-то да значит.

– Понял вас, Владимир Илларионович. Что смогу, постараюсь сделать. Пока же добро, согласен на временную замену. Командуйте. Есть какие свежие новости?

– Нет, всё штатно, истребительные части осуществляют прикрытие передовых подразделений, там похоже каша, хотя кое-где отбивают атаки противника. Я выслал три высотных разведчика, опытные лётчики на «мигах». Надеюсь скоро будут свежие данные. Да, есть личная просьба, думаю вы сможете её решить.

– Говорите, слушаю.

– У меня знакомец, в наркомате иностранных дел, и я через него сделал заказ, купить внедорожные легковые машины, раз наша промышленность никак не разродиться. Для дивизии нужны. Тот потратил деньги, деньги народные, я ничего не говорю, и приобрёл двадцать два «Доджа», новые, причём в патрульных версиях, с радиостанциями и крупнокалиберными зенитными пулемётами. Технику я уже получил, она тут в лесу укрыта, под охраной. Проблема в том, что сделка насквозь незаконная, подкупили майора британской армии и тот списал их как уничтоженные, и продал нам. Техника до сих пор носит тактические знаки британской армии, я не перекрашивал. Личный гешефт майора, это понятно, но мне как их в свою дивизию вводить? Как трофеи с немцев? А тут стал временным исполняющим обязанности командующего, и понял. Эти машины отличное средство для наших постов наблюдения на передовой. И рации, и мобильность, и пулемёты, отбиться от противника. Я желаю пяток передать своей дивизии. Остальные именно постам наблюдения. Вот и хочу попросить вашего разрешения этого сделать. Чтобы мне потом по шее не надавали за такую аферу. А это афера, глупо отрицать очевидное. Деньги народные, так и машины в армию идут. Мы же тоже народ.

– Да, я вас понял, Владимир Илларионович. По «Доджам» пока ничего не скажу. Нужно поинтересоваться у профильных специалистов, вечером с вами свяжусь, там всё и решим. Пока же командуйте дальше. Любая важная информация, немедленно доклад к нам.

– Полные сводки вечерами так и так будем отправлять. Однако если что важное, сразу сообщим.

– Отлично. Кстати, поздравляю с пятью сбитыми за один вылет.

– И вы уже знаете? – вздохнул я. – Спасибо.

– Знаем. Отбой.

На этом мы наше общение и прекратили. Ну а дальше я управлял войсками ВВС округа. Вечером маршал связался со мной лично. Велел передать две машины майор Круглову, завтра прибудет ко мне, насчёт остальных получил добро, можно перекашивать и использовать. Ввести в штат подразделений. Да, посоветовал ему, если будут англичане из посольства возбухать, скажите им что машины взяты у немцев в приграничных боях, а те трофеями в Африке. Так что я вызвал начальника штаба своей дивизии, приказ письменный уже есть, и шесть «Доджей» передал своей дивизии. Пять, это командирам полков, чтобы всегда на связи были, и шестая в штаб дивизии. Для меня, чтобы я на связи был, но ездить и дальше стану на своей «эмке», на «Додже» охрана и мой связист. Остальные четырнадцать оформили, их сразу начали перекрашивать и наносить тактические знаки ВВС РККА, а там набрав радистов, бойцов в охрану и командиров, передали постам ВНОС. И надо сказать, не пожалели, перехват вражеских самолётов стал осуществляться проще и легче, это заметили. Правда, за месяц боёв уже шесть машин потеряли, в основном от ударов авиации, тем более внедорожники примелькались в наших войсках у передовой, и командиры требовали себе такие же. Генералы особенно. Есть, раз лётчики пользуются. А командовал я до первого июля, без нареканий, даже благодарности шли от войск. Кстати, из штаба фронта, что переформировали из округа, приказали передать в войска авиадивизии. Моя теперь поддерживает напрямую, Пятнадцатый механизированный корпус генерала Карпезо. Представители штаба дивизии уже там, взаимодействие наладили. А передал я управление ВВС округа, генерал-лейтенанту Астахову, что за два часа принял всё, и отбыл в дивизию. О как я рад был.

А я неделю не спал, усталость снимал амулетом лекарским, потому как днём управляю авиацией и ночью провожу разведку, кстати, разведданные добытые мной, очень ценились, и навожу свои бомбардировочные части. Потери немцы несли тяжёлые. А тут Ермак дивизией днём управляет, я выспался наконец, а ночью веду разведку, и бомблю крупные скопления противника. Ковровые бомбардировки, иногда сразу три полка использовал. Обычно по два вылета за ночь. Немцы если не выли, то сильно злы на нас были. То-то ловили меня так с прочёсыванием, им нужен пленный из тех, что совершает такие налёты. О да, за месяц потерь мы не понесли. Кроме аварий при ночных посадках. Да и было это всего три раза. И так всё длилось до вот этой ночи, пока мой самолёт не уничтожили. Золотое попадание.

– Это ещё кто? – остановившись, я прислушался, но сканер уже показал точно, что над лесом летал немецкий самолёт-разведчик, да «Шторьх», и купол моего парашюта, бросил как есть, там уже заметили.

Сейчас воздушный наблюдатель стал наворачивать круги, так что выбежав на полянку, я достал последний «Додж», тот самый, что с патрульными взял, привёл пулемёт к готовности, и как самолёт показался, срезал его кроткой очередью, разбив кабину. Тот и рухнул в лес. Будет он тут ещё летать. Да, эту машину я нашим не передавал. Оставил себе в запас. Всё патроны к пулемётам передал, а его нет. Так что пополнив боезапас, тут под скамейками были ленты, я направился дальше. Понятно, что я не всё описал, поэтому пока иду к озеру, закончу начатое. Для начала за тот бой с пятью сбитыми, меня наградили орденом «Боевого Красного Знамени». Через неделю, как раз сдал командование, летал в Москву. В Кремле получил, Ирина присутствовала, жаль сразу обратно, задержаться не дали. Да и моих лётчиков тоже осыпали наградами. Чёрт, да двое моих лётчиков уже Героев по сбитым получили, у одного уже семнадцать, а у другого тринадцать. Ещё трое лётчиков посмертно, за проявленное геройство. Наградами осыпали и бомбардировочных полков лётчиков. И истребительных. Дело делаем. Я пока командующим был, начал формировать службу АСС и по другим частям, Астахов, не стал менять, тем более служба нужная, даже поддержал. И да, ко мне бравые парни из АСС не прилетят, наверняка списали как погибшего. Так вот, сам я воевал, и воевал хорошо, благодарности часто получал. В газетах про меня только и писали, про моих лётчиков. Ещё трижды по заявкам Генштаба на «СБ», у него дальность выше, облетал передовую от Чёрного моря, до Балтики. Дозаправку делал на наших фронтовых аэродромах. Это чтобы те владели свежей информацией, её сразу в Москву, и такая разведка ценилась. Ну и для штаба фронта каждый день свежая разведывательная информация. Я поэтому не всегда водил полки в бой, там командиры полков по разведанной мной информации сами водили, скидывали осветительную бомбу и дальше бомбили. Тоже в опыт. За месяц, все три полка получили изрядный боевой опыт ночных бомбардировок. Да всё, мы столько летаем, у меня запасы топлива к концу подошли, пятьдесят тонн НЗ, и всё.

А сколько я отбивался от попыток забрать у меня полки и выдать другие, сильно потрёпанные? И горжусь тем, что смог это сделать. Все пять полков, с которыми начал войну, до сих пор в моей дивизии. Поэтому я и торопился к озеру, достану «Каталину» и свяжусь с нашими. Там рация мощнее, по сравнению с «Доджем». Могу не докричаться, дальность великовата. Нужно сообщить, что я жив, и вызвать бойцов АСС, для вывоза, иначе мою дивизию, в которую я столько сил вложил, раздёргают по частям. Это факт. Да, ещё скажу, что никуда я не летал, в Белоруссию тоже. Да мне охрану прислали из Москвы, и та постоянно при мне. Кроме вот таких вылетов. А была попытка нападения диверсантов на штаб ВВС, это было двадцать седьмого июня, я ещё командовал, вот и озаботились. Шапошников приказал. Да и не нужны нам самолёты пока, своими силами справлялись, хотя все запасы, в основном в истребительной технике, уже ввёл в дело. Сейчас бы рванул за добычей, но чую дивизии без меня хана. Итак ворчат, что три бомбардировочных полка только ночами летают, днём не задействуют, а надо. Ничего, от нас немцы несут огромные потери, это уже и наши признают. А там где мы наносим удары, скидывают одного-двух бойцов АСС, те или собирают информацию, или берут пленного. Особенно через два-три дня, когда немцы, а бывало и румыны, сами подсчитают потери. Вызывают самолёт, и доставляют пленного в штаб дивизии. А это уже источники информации. У меня два командира полка к Героям представлены. Как и ещё два десятка лётчиков. Там такие потери немцы несут, и есть подтверждение этому, живые источники информации. Правда, звание или наград, я больше не получал. Не знаю почему. Сейчас бы в Белоруссию рвануть, набрать там добра нужного, есть куда убирать, но из-за беспокойства о своих полках, и желаю вернуться побыстрее.

Вскоре вышел на берег лесного озера, и осмотревшись, разделся, скинул себя комбинезон, что превратился в тряпьё, да он на брюках по шву лопнул, со стонами блаженства войдя в воду. Тело оплывало, опухало, синяки раскрашивали его. Вот так отплыл, и достал в центре «Каталину», переждал мощную волну, и через боковой люк, он открыт, поднялся на борт. Дальше наушники на голову, голышом на сиденье сидел, и вспомнив свой позывной на сегодня, он новый, стал вызывать штаб своей дивизии:

– Гнездо Восемь, ответьте Чижу, приём. Повторяю, Гнездо Восемь, ответьте Чижу, приём… – покрутив штурвал настройки, вроде волна верная, слал я запрос, и почти сразу уловил ответ радиста.

– Неизвестный, покиньте эту волну.

– Степанов, ты охренел?! Два наряда вне очереди, и не на кухне, как ты любишь, а у Михайлова.

– Товарищ комдив. То есть, товарищ Чиж, вы живы?! – радостно затараторил радист, вот теперь узнал, паршивец.

– Жив. Весь в синяках. Два часа назад очнулся, на стропах висел в лесу. Ничего не помню, что произошло. Узнаю, как вернусь. Нашёл тут наш сбитый «СБ», смог рацию реанимировать и вот вышел на вас. Лови координаты… Как стемнеет, пусть бойцы меня подберут.

– Принял координаты, товарищ Чиж. Всё будет сделано.

– Добро, и передай там, я жив, и пусть только попробуют что в моей дивизии натворить или какой из полков забрать. Я их не для того создавал, чтобы у меня их отбирали. Тому, кто приказ отдаст, руку в задницу засуну и выверну наизнанку.

– Есть, товарищ Чиж, мы вас ждём. Всех известим.

– Отбой.

Ну вот, своим отправил послание, так что проверил сам самолёт, и прыгнул за борт. Ух, хороша водичка. Машину убрал обратно, и доплыл до берега. Через камыши выбрался, тут заросло всё. Натянул горелое и рваное тряпьё, что ранее носил, в этом виде и вернусь к своим, и поспешил дальше. Нужно покинуть лес, в полночь на дороге между двумя деревнями. Эти координаты дал, меня и подберут. Скорее всего «К-5» будет. И да, тут не только в лесу немцы были, несколько групп окруженцев, как я думаю, вот и направился к одной, трое было взрослых и двое детей. Добрался быстро, обнаружив что у костра сидели люди, двое в военной форме, девушки, медички, судя по званиям, сержанты. Потом молодая женщина, к которой жались двое белобрысых детишек, мальчик и девочка. Вот и вышел к ним. Женщина ахнула, а сержанты с удивлением смотрели на меня, онемев. Ну да, лицо ещё то, мало того, что опухло, расцветало синяками так, я бы сказал, диагноз, синяк всего тела, поэтому пришлось мне всё брать в свои руки.

– Генерал Шевченко. Кто такие?

Ух те и обрадовались своему. Мне ещё и кормить их, те вторые сутки на подножном корму, дал десяток пирожков, мол, поделился грибник, встретил недавно. Так что выяснив кто такие, сержанты из медсанбата стрелковой дивизии, что попала в окружение, женщина и дети, из семьи командира РККА, не успели эвакуироваться. Ну я семьи своих бойцов и командиров давно эвакуировал, в первые дни войны, Политуправление этим занималось. Так что забрав с собой, так до опушки и дошли, обойдя очередную цепь прочёсывания. Там на опушке и устроились. Как стемнеет, двинем дальше. Назначил одного сержанта на часы, велел не спать, остальные тоже набирались сил. Ну а я сразу уснул.

Возвращение моё было встречено с фурором. Командиры переставали улыбаться, когда я выходил на свет. Кто-то изумлённо присвистывал. Тут и Астахов был, командующий ВВС, известили что я жив, скоро вернусь. Ошарашенно на меня смотрел. Кстати, с этим проблем не было, мы свои координаты используем, если немцы нас и слушали, то не поняли. Так что, когда темнеть начало, меня разбудили, пробежка на восемь километров, и стали ждать. Сканер показал, что опасности рядом нет. Когда шум моторов появился, прилетели те на «ПС», я пустил ракету. Так выпрыгнул боец с парашютом, тот меня опознал и дал сигнал фонариком остальным. Ничего, сели на дорогу. Бойцы высыпались, проверили меня, тут сам майор Андреев был, недавно повысили в звании, за месяц тот уже орден «Красной Звезды» заработал. Лично прилетел за мной, с десятком бойцов. Предполагали радиоигру немцев. Ничего, забрали всех, на взлёт, и вот вернулись к своим. Меня вообще по голосу только и узнавали. Ещё и Астахов тут с некоторыми генералами. Убедившись, что я это я, выслушали мой доклад, как самолёт погиб сказал, что не помню, просто темнота, очнулся висевшим на стропах в лесу. Меня счастливчиком посчитали, что есть, то есть, сам согласен. Без амулетов бы мне не жить, как экипажу. Политуправление про этот необычный случай со мной решило в газетах осветить. Я публичная личность, не отказал. Тех девчат, что со мной прилетели, на проверку. Ну и определят куда-то. Семью командира в тыл, известив главу семейства. Если он жив. Узнал по полку, который я вёл. Пусть те были подавлены моей гибелью, но нашли цель, и точно отбомбившись, благополучно вернувшись. Даже вылетели и разбомбили вторую цель, согласно полётному графику. Повреждений самолёты от взрыва моей «пешки» не получили, я летел чуть впереди, вёл за собой, хотя тряхнуло всех.