Игра в наперстки

– Много, – кивнул Гуров.

Офис «Пегас-плюс» ничем не отличался от других офисов компаний-однодневок. Гуров уже много таких повидал. Сегодня они есть, и гостей встречает нарядная секретарша с кофе и конфетами, а завтра уже разбросанные бумаги и открытые двери комнат с перевернутыми мусорными корзинами. И только клочки и обрезки бумаг из шредера кружат, как снежинки. Следы того, что кто-то тут работал или хотя бы делал вид.

Сотрудники «Пегаса», судя по всему, только делали вид. В офисе осталась новая оргтехника: принтер и шредер. Ни одного компьютера не было, шкафы заполнены пустыми папками, которые даже не потрудились подписать. Гуров прошелся по помещениям и внимательно все осмотрел. Первый признак того, что офис сделан для компании-однодневки, – стены. Если нет розеток, либо они расположены неудобно, не около столов, то это первый признак того, что помещение не обустраивали как офис. Что оно не обжито. Второй признак – сетевые розетки. Для телефона и интернета. Конечно, везде сейчас есть вайфай. Но для роутера все равно нужна розетка.

– Папки пустые, столы тоже, сейфа нет. На окнах еще наклейки. Согласно договору, помещение сняли на месяц, – перечислил Крячко.

Гуров кивнул:

– Обычные мошенники. Что там с документами на компанию? Банкротство?

Станислав кинул взгляд на экран смартфона и кивнул:

– Да. Единственное, за что, я думаю, мы сможем зацепиться, – дата начала дела о банкротстве. Не было ли оно запущенно раньше, чем учредители конторы пошли к юристу и заключили с ним договор?

– Пустышка. Обычные мошенники, – предположил Гуров. Хотя… слишком уж лакомое совпадение. – Давай-ка вызовем обоих для беседы. Хочется им в глаза посмотреть и послушать, что хорошего они нам споют.

Сказано – сделано. Оба учредителя были вызваны вечером.

– Тарапунька и Штепсель, – шепнул Крячко, когда братья Раллутовы приехали в Главк. Лев сдержанно кашлянул и кивнул. Да… В самом деле, оба новоявленных банкрота мало того, что были братьями, так еще и невероятно похожи на популярных в прошлом комиков. Старший очень высокий. Такой высокий, что когда он вошел в кабинет, то пришлось пригнуться. И буквально через мгновение за ним зашел второй. Точнее, вкатился. Эдуард – старший, сразу начал клясться в любви к полиции и говорить, что они всегда готовы оказать помощь следствию, но вообще – они тут жертвы: мало того, что разорены, так еще и на такси пришлось ехать в самый разгар пробок через всю Москву. Младший, Юрий, буквально со стоном упал на кресло и тут же начал страдать. Страдал он вдохновенно. Стонал, хватался за сердце, просил воды и делал все, чтобы сразу стало понятно, кто самый несчастный в этом кабинете. При этом допрос еще не был начат.

– Так. Давайте мы с вами все-таки поговорим о деле, – прервал эту клоунаду Лев. Стас при этом откровенно наслаждался: он как раз любил, когда свидетели начинали валять дурака. Тем интереснее потом было наблюдать, как меняется их манера поведения.

– Давайте, – начал разговор Юрий. – Мы не понимаем, зачем вы нас вызвали. Мы банкроты. Мы с братом понимаем, что наши клиенты пострадали. Но у нас просто нет этих денег, у компании случился форс-мажор. Все документы есть у нашего юриста. Но если нужно, мы принесли копии.

Он тут же стал доставать из портфеля многочисленные папки и отдельные листочки. Невооруженным глазом было видно, что весь этот хаос рассчитывался на то, что у сыщиков не будет желания копаться в сотне документов, и им скажут, что не нужно никаких бумаг.

– Да, об этом вы расскажете на суде после следствия по делу о мошенничестве. Хорошо, что принесли копии бумаг. Сложите их и оставьте на столе, мы обязательно изучим, – припугнул братьев Лев. – Нас с напарником интересуют конкретно гости конвента, и кто приложил руку к тому, чтобы вы сначала предложили им свои услуги, а потом быстро ликвидировали компанию, забрав деньги.

А вот это был, пожалуй, один из самых тяжелых приемов при допросе. Самое главное – говорить спокойным, ровным и чуть скучающим голосом. Не смотреть на допрашиваемого, не повышать голос, а желательно еще и перекладывать или листать какие-нибудь бумаги на столе. Тогда подозреваемый начинает думать, что его дело уже решено, и все, что тут говорят ему сейчас, это просто формальность. И то, насколько долго он будет бороться, зависит от силы характера. У обоих братьев ее, похоже, не было. Их пробили еще до приезда в Главк. Техники предоставили их дела сыщикам, и выяснилось, что хоть ничего серьезного на братьях не висело, персонажи они были так себе. Гаденькие. После таких обычно хочется помыть руки, хотя ничего плохого вроде бы и не сделали.

Крячко, подхватив пас напарника, подошел к окну, повернулся к братьям спиной и продолжил тем же скучающим тоном, что и его друг, сделав долгий и тщательно рассчитанный глоток кофе:

– Мы знаем, что документы о банкротстве были поданы до того, как вы приняли деньги. Но ликвидировать офис в два дня… Какую сумму вам заплатили?

– Большую.

Снова разговор повел Юрий. Видимо, он был главным в их компании. А Эдик отвечал… Лев пока еще не определился, за что отвечал Эдуард. Юрий тем временем продолжил:

– На самом деле мы не планировали банкротство. Это огромное пятно на репутации предпринимателя. С нами больше никто не захочет иметь дело, – он только приготовился всплеснуть руками, но, поймав предостерегающий взгляд брата, продолжил уже более спокойным тоном: – Мы в самом деле думали взять этот заказ. Тем более что пароход «Анна» должны были списать несколько месяцев назад, но мы вложили в него хорошие средства. Привели в порядок, покрасили, наняли персонал. Предложение принес в офис курьер. Вместе с коробкой, полной денег. Ровно такую же сумму нам заплатили в качестве аванса. И еще там было письмо с руководством к действию.

– А если бы вы не согласились?

– Автор письма сказал, что после того как мы провернем все дело, то получим в два раза больше. Плюс деньги от писателей, и мы могли спокойно не работать и не думать о том, чем будем платить за квартиру.

– Там не только писатели. К слову, пишущая братия на конвенте в меньшинстве, – сказал Гуров и продолжил: – Но разве вы не боялись получить срок за мошенничество?

Братья переглянулись.

– Он предложил нам очень хороший план. Деньги будут лежать на счету, где до них не доберется следствие и приставы. Дело в том, что мы с братом немножечко в больших долгах. И чтобы расплатиться с ними, взяли деньги у тех людей, которым плевать на кредитную историю, потому что вот им-то ты деньги вернешь обязательно. Наш… наниматель хорошо это знал. Откуда-то он знал про нас все, даже кто наш отец.

– А этого мы сами не знали, – неожиданно начал говорить Эдуард и добавил: – Мама скрывала. Все инструкции были написаны на бумаге. Письмо мы уничтожили. Подготовили всю программу, вернее, перепечатали то, что нам было велено. К нам пришла Маргарита Павловна, невероятно похожая на героиню из фильма «Покровские ворота». Она изучала все бумаги чуть ли не под лупой, к каждой запятой придиралась. Но нас об этом предупредили, как и о том, что ее внимание можно переключить, начав хвалить идею конвента и расспрашивая о том, как ей пришла в голову такая гениальная идея – собрать столько удивительных творческих людей в одном месте.

– В тот же день мы подали документы на банкротство и вернули часть долга. И оставили теплоход в залог.

– А потом ликвидировали компанию. Это можно сделать, даже не выходя из дома, через интернет.

– Живем сейчас в домике родителей в Подмосковье и ждем, когда за нами придут. Но мы не граждане России, имейте в виду, судить нас будет сложно.

Крячко и Гуров переглянулись. Очень хотелось взять этих двоих за их длинные носы и как следует повозить по столу. Они даже не отпирались, но неизвестно чем еще припугнул их невидимый наниматель.

– Вам нужно будет вернуть деньги организаторам конвента. Это, я надеюсь, понятно.

– Мы же банкроты!

– Вы мошенники. И сами только что признали это в кабинете Главка. Иначе пойдете как соучастники убийства. Я уверен, что вы немножечко, – Гуров сжал указательный и большой палец, – не банкроты.

Братья переглянулись.

– Можно еще как ОПГ пойти. Массовое убийство, покушение, возможно, что организация теракта, – зашел с другой стороны Крячко. Уже много раз напарники видели удивительный с точки зрения человеческой анатомии феномен – как очень высокий человек может стать меньше себя на половину: главное – подобрать правильные слова.

– Мы готовы. На сотрудничество, на все, что вы скажете.

– Тогда сейчас вы очень подробно опишете все обстоятельства. Кто приходил, когда приходил, что было в письме, с какого счета и на какой счет перевели деньги.

Братьев специально усадили писать в разные кабинеты, лишив их таким образом возможности посоветоваться и обсудить показания.

Тем временем наконец-то было готово заключение от экспертов по поводу автобуса и газа.

– Очень интересная химическая формула, – эксперт Дарья буквально прыгала от восторга, как это обычно бывало, если ей удавалось найти разгадку или какой-то очень увлекательный способ убийства. – Мы отправили запросы всем коллегам и нашли формулу газа. Именно в качестве оружия он пока еще ни разу не применялся. Но разработали его в Сирии. Очень быстро он погружает человека в сон и снижает все жизненные показатели до минимума. Но именно в конец микроавтобуса был подан газ в такой концентрации, что убитые просто не проснулись. А знаете, как он отрегулировал то, что в передней части автобуса концентрация газа была меньше?

– Как?

Дарья снова сделала попытку подпрыгнуть от воодушевления:

– Кто-то просто открыл люк в потолке!

– Так, стоп. Если я правильно понял, газ тяжелее воздуха, так?

– Так.

– Значит, автобус должен был быстро ехать? Чтобы, если совсем грубо говорить, тяжелый газ скопился в конце? Или что там должно было произойти? – спросил Гуров, пытаясь представить картину преступления. Пока получалось очень плохо. Не хватало какой-то переменной.

– Газ без запаха. Ехали они действительно быстро. Помогло, что водитель, когда почувствовал себя плохо, припарковал автобус. А открытый люк – это или случайность, или…

– Или у нас еще тринадцать подозреваемых, – закончил за нее Гуров. – А что со вскрытием?

– Все пятеро умерли от остановки сердца вследствие воздействия газа. Но вот, что интересно: все пятеро, видимо, с едой или питьем получили релаксант. Притом мышечный релаксант, который привел к тому, что, когда они почувствовали себя плохо, просто не смогли встать.

Вот это как раз и было той самой переменной, которой не хватало Льву. И где водитель? Почему автобус стоял пустой?

– Анализы крови выживших у тебя есть?

Даша кивнула:

– Да. Я уже сравнила. Похожие вещества в крови есть еще у двоих. У Рассолкина и Ивановой.

– Можешь найти, что это за релаксант? Можно ли его купить или получить в качестве дополнительного лечебного препарата? У кого может быть доступ к таким веществам? – спросил Гуров.

– Уже проверила, – отозвалась Даша. – Стоматологи, ревматологи. Обычные аптеки: есть целый список лекарств, содержащих эти вещества. Купить их можно без рецепта. Оно как бы… Составное. Из разных компонентов.

– Печально, – отозвался Лев.

Он собрал бумаги с результатами анализов и решил съездить в клинику и еще раз поговорить с Рассолкиным, пока Крячко снова отправился на базу отдыха: сегодня был последний день конвента. В конце концов, релаксанты находятся в его компетенции, может быть, он что-то подскажет. Тем более что, судя по всему, его хотели тоже добавить к числу жертв. Иванова… Лев нахмурился, пытаясь вспомнить, кто это, и щелкнул пальцами. Точно. Это Жанна. Но она сама сказала, что пересела из другого автобуса. Они с подругой поменялись.

Рассольников сам позвонил и предложил свою помощь как раз в тот момент, когда Гуров ехал в госпиталь.

– Я понимаю, что вы сейчас загружены работой, но пока я на больничном, сказать по правде, мне немного скучновато. – Он виновато улыбнулся, разведя руками, когда Гуров приехал в госпиталь. Они вышли в небольшой сад: в палате было душно не только из-за жары, которая опустилась на город, но еще и от вездесущего внимания Инессы и Жанны.

– Да мы и сами хотели рекрутировать вас, – в тон психиатру ответил Лев: раз уж они начали обмениваться любезностями, то нужно не сбавлять темп. – Если бы вы были на моем месте, то с чего бы начали расследование? Допустим, решили написать книгу о психологии преступления. Или о любой другой теме из этой серии.

Профессор, очень хотелось его так называть, задумался буквально на мгновение. Льву показалось, что он уже на самом деле обдумывал этот вопрос и, может быть, даже его следующая книга будет именно об этом. Но главное, чтобы никто из Главка не попал в эту книгу.

– Человеческое подсознание гибкая и в какой-то мере очень страшная штука. Мы можем адаптироваться почти ко всему и, что самое пугающее, практически любому поступку найти объяснение или оправдание. Я бы не искал никакой террористический след. Вокруг нас не крутились никакие лишние люди. Поверьте, по долгу службы я очень внимательный человек. И мне приходилось сотрудничать с военными ведомствами в качестве профайлера.

На этом месте Гуров сделал себе в голове отметку, что нужно обязательно проверить, что там были за ведомства и в каких делах с ними сотрудничала настолько «медийная персона», как сказали ему сегодня на проходной госпиталя. «Все сложнее держать оборону от прессы, когда у нас тут настолько медийная персона лежит».

– Продолжайте.

– Конвент, на котором мы были, далеко не самое популярное мероприятие. Это был скорее повод встретиться и подумать над новыми проектами, но даже если бы там произошел террористический акт… Это была бы очень странная цель. Я бы проверил, что общего у всех убитых. И всех, кто был в этом микроавтобусе.

– Думаете, что будут еще жертвы?

– Нет, вряд ли. Скорее всего, он или она хотели убить именно этих пятерых. Но я думаю, что это вы уже и сами догадались. Вы определили, что у них общего?

– Ничего. Они нигде раньше не пересекались.

Рассолкин подумал немного, ковыряя землю кончиком больничной трости. Она ему не очень подходила по росту, но удивительно сочеталась с ним по образу. Добавляла ему завершенности.

– Я думаю, что дело не в том, что они где-то могли пересекаться. Нет. Скорее всего, должно быть что-то общее в роде занятий или поступках. Меня всегда завораживала психология маньяков.

– Ох, надеюсь, что у нас не тот случай, – рассмеялся Гуров, поднимая обе руки в жесте «сдаюсь». – В нашем деле только маньяков и не хватает.

Рассолкин радостно улыбнулся:

– Так вы пойдите от обратного. Хотите пари? Докажите мне, что это не маньяк. Что у наших, хорошо, у ваших жертв не было ничего общего. Кстати, триггером для маньяка могло бы служить все, что угодно: начиная от голоса и заканчивая книгой или вещью, цветом волос, случайно сказанной фразой, но это, кстати, не наш с вами случай. Такие маньяки убивают спонтанно. Это были бы порезы, драка, множественные повреждения. А тот, кто пытался убить нас, психопат. И он прекрасен. С точки зрения планирования, расчета времени, места. Всего. Я, кстати, не удивлюсь, что это мошенничество с судоходной компанией – его рук дело. Скорее всего.

– Еще немного, и мне придется взять вас на карандаш как возможного подозреваемого. Вы слишком много знаете или слишком о многом догадываетесь.

– Да ладно вам. Произнесите это вслух: я слишком умный. Польщен. – Рассолкин весело и лукаво улыбнулся: – Ну так как? Пари? И я обещаю не использовать ваше имя в книге.

– Пари, – кивнул Лев. – А почему бы и нет.

Наверное, именно этого иногда не хватало Гурову. Вопреки всему в последнее время ему стали нравиться детективы. Но это были не классические детективы, которые часто показывают по телевизору и где они с Крячко могли вычислить убийцу с первой серии. Гуров с удовольствием читал… исторические детективы. Совсем недавно Мария дала ему почитать несколько книг о расследованиях дел в прошлом. О том, как работала сыскная полиция и какие дела они раскрывали. И Лев Иванович неожиданно для себя увлекся. И вот сейчас он подумал, что, наверное, и так тоже работали. Прогуливаясь среди роз во время приятной беседы…

– Старею. Розочек понюхать захотелось, – пробормотал себе под нос Гуров и усмехнулся: – А почему бы и не сыграть в игру «кто быстрее раскроет дело» с нашим доктором? Тем более что у него явно есть несколько козырей в рукаве.

Оставался еще один момент, который он откладывал до последнего. Нужно поговорить с Жанной. Но тут Гурову пришла в голову одна идея.

– Лев, а вы, случайно, не видели, пила ли или ела что-то Иванова Жанна в автобусе? Может быть, ей кто-то давал что-то?

– Да, я.

Гуров приподнял брови, и его тезка пояснил:

– Перед выездом я взял две бутылки с питьевой водой со столика. Всегда беру с собой воду, особенно в дорогу. Там оставалось всего две, и я подумал, что раз все уже прошли в автобусы, то можно взять обе и предложить кому-то еще в дороге. Я только вошел, и Жанна попросила у меня бутылку. Одну я дал ей.

Гуров сделал пометку «проверить воду»: возможно, что бутылки остались в автобусе.

– Хорошо, спасибо.

– В воде было что-то? Какое-то вещество… Что-то успокаивающее? Снотворное?

– Я уже предупредил вас о том, что еще немного, и вы доугадываетесь до подписки о невыезде.

– Готов дать ее хоть сейчас, – обаятельно улыбнулся Рассолкин.

Лев усмехнулся. Пора было возвращаться в Главк, подобрав по пути напарника.

– К вам, кстати, больше никто не приходил? Квартиру на жучки проверил? – спросил Гуров у коллеги.

– Да, все чисто, но Наталью я на всякий случай отправил на дачу. Пусть отдохнет от городской жары.

Лев кивнул:

– Портрет «типа электрика» отдал технарям?

– Конечно.

И снова случилась дорожная магия, и сыщики на удивление быстро доехали до Главка, где их уже ждал раскаленный донельзя Орлов. И дело было не в погоде.

– Все, форы у нас больше нет, дело просочилось в прессу. Только что приезжали журналисты, дал им интервью. Завтра наша Полина должна дать официальный ответ Главка об этом деле. Что у нас есть? – проговорил скороговоркой генерал.

Гуров и Крячко быстро доложили по всем результатам, что у них были. Теперь после того, как оказалось, что в крови у убитых были обнаружены следы сильного успокоительного средства, можно было смело сказать, что расследуется массовое убийство, а не теракт.

– Есть вероятность, что мы имеем дело с серийником?

– Возможно, – вздохнул Гуров. – Но тогда у нас будут еще смерти.

– Что там в санатории?

– Дали всем разрешение разъезжаться. К моему удивлению, гости уезжали неохотно. Как только узнали, что санаторий будут охранять, а их проживание там оплачиваться, все как-то очень прилично стали себя вести. Как сказала наша прекрасная Маргарита Павловна: «Стоило появиться угрозе, что кого-то могут убить, и люди взялись за ум и начали работать».

– Да-да, у нас всегда так, – вздохнул Петр Николаевич. – Работайте. Не стоит напоминать о том, что дело нужно раскрыть как можно быстрее. Пресса уже обещала нам очень пристальное внимание.

Гуров кивнул:

– Насколько все плохо?

– Федеральные каналы, пресса, плюс официальные социальные сети. Про блогосферу я молчу. Первым будет достаточно официальной информации, а вот остальные нас разнесут.

– Эксперты осмотрели автобус, обнаружили, как именно был пущен газ: контейнер был закреплен под днищем рядом с системой рециркуляции воздуха. Согласно заключению Паши, система была достаточно хлипкой и сделана хоть и профессионально, но на скорую руку, – рассказал Гуров.

Генерал поморщился как от зубной боли.

– Плохо. Если это какой-то одиночка, то искать нам его до скончания века. Кто спонсоры конвента?

– Благотворительная компания, чьих учредителей было практически невозможно найти: через столько рук прошла эта организация. Отдал данные техническому отделу, проверяют, – отозвался Крячко. – Досье всех участников у меня в столе.

– Давай пройдемся по жертвам, – сказал Гуров, когда они вернулись в кабинет. В Москве воцарилась, вольготно раскинувшись, словно светская львица в мягком кресле, удушающая жара. Все окна в кабинете были открыты, но сыщиков это не спасало: воздух не двигался.

– Василий Черкасов – поэт. Ангелина Первая, в миру, Анна Серегина – скульптор. Писатель Черных Сергей, переехал с Сахалина, называет себя «невеликий русский писатель». Чургин Ассан – музыкант. Шаман, играет на варгане. Олежко Андрей – радиоведущий, тамада, артист разговорного жанра, – коротко озвучил имена и фамилии Стас.

– Жанна – писатель и автор женского фэнтези, но давно уже ничего нового не писала, сует нос во все дела. Лев Рассолкин – известный психиатр, автор собственной методики, пока еще не знаю, в чем она заключается. Выступает на радио, пишет книги, ведет свои передачи на ТВ. Кстати, я поспорил с ним, что он найдет нам убийцу раньше. Но эти двое, скорее всего, случайные жертвы. Бутылки с релаксантом остались в холле, и Рассолкин, по его словам, взял две последние с собой. Одну дал Жанне.

Гуров договорить не успел, как у них с Крячко одновременно зазвонили телефоны. Гурову звонил Лев Рассолкин, который смог договориться со своим лечащим врачом, что будет проходить лечение дома, а Крячко позвонил главврач госпиталя, чтобы сказать, что Жанне стало хуже.

– Непонятно, что это. Но очень похоже на сильный сосудистый криз. Делаем анализы, но есть одно подозрение. Выслал данные вашему эксперту, но будет лучше, если она приедет сюда, – сказал врач и положил трубку, не прощаясь. Отличительная черта многих бывших военных: они никогда не здоровались и не прощались, говорили всегда четко и по делу и даже набор слов был чем-то похож на доклад. Гуров был им за это благодарен. Никаких лишних слов и лишней траты времени на то, чтобы делать реверансы друг перед другом.

– Что-то у меня плохое предчувствие. Пожалуй, я отвезу Дарью, а ты попробуй пробить, что за благотворительное общество оплатило банкет всем нашим творческим деятелям, и нагрузи техников: нет ли у наших погибших криминального прошлого?

Крячко кивнул.

Дарья уже знала, что в госпитале что-то пошло не так, и буквально выбежала навстречу Гурову.

– Как тебя начальство такую заполошную вообще куда-то отпускает и не боится, что ты в стену войдешь, – пробормотал Гуров и, перехватив своего главного эксперта так, чтобы она снова не убежала куда-то, повел ее к машине.

С Дарьей Льву работалось очень комфортно. Несмотря на то что со стороны она могла показаться кому-то очень странной, девушка была не просто профессионалом своего дела. Одним из ее огромных плюсов было то, что Даша постоянно пыталась узнать что-то новое. И если не знала, то копала до тех пор, пока не находила ответ, а не сдавалась и бежала за консультацией к старшим коллегам.

– Я захватила бутылки с остатками воды. Часть оставила нам, но не успела сделать полный анализ. В «микрике» было найдено двадцать четыре бутылочки. Часть из них уже пустая, но следы можно будет взять, а часть с водой. Я взяла пробы со всех и вот только в этих двух было наше вещество. Половину я оставила нам для исследования, а этой мы можем поделиться.

– Ты молодец.

В этот раз дорожные работы растянули путь почти на три часа, и все это время Даша постоянно была на связи с госпиталем.

– Да что там такое, Дарья? – не выдержал Гуров, когда они проехали примерно половину пути и встали в пробку из-за очередной аварии на дороге.

– Странное что-то. Но, если я правильно поняла, Жанне и вашему тезке стало хуже. Но ему потом лучше, а ей, видимо из-за того, что она сильно много употребляет спиртного и у организма пониженная сопротивляемость, стало совсем плохо. Это какая-то странная побочка от газа, если его смешать именно с этими лекарствами. Я бы сказала, что если бы я была убийцей и умела бы делать такие лекарства, у которых отсроченное действие, то назвала бы это чем-то вроде гаранта. Чтобы если им успели оказать первую помощь и газ сразу не убил, то они все равно умрут. Что-то вроде медленного яда, который отравляет организм и не сразу обнаруживается. Нужно больше данных и больше анализов. В идеале, конечно, сделать вскрытие…

– Так. В идеале нам не нужно больше трупов! – возмутился Гуров, и Даша смущенно развела руками.

– Очень интересная загадка. И вам, похоже, нужно найти гениального химика.

– Или того, на кого работает гениальный химик, – вздохнул Лев, заезжая на территорию госпиталя. Даша стартовала из машины еще до того, как он успел припарковаться.

– А как вы отпустили Льва Рассолкина?

– Под расписку и заверение того, что он постоянно будет находиться под контролем своего лечащего врача. Ну, вы же понимаете, что такого человека удержать сложно, тем более что он сам своего рода врач.