СТРИНГЕР специального назначения. Снять фильм в зоне контртеррористической операции

Боком встречаю землю, падаю на колени, ветер клонит купол вперед – начинается протаскивание! Пытаюсь удержаться изо всех сил, но меня тащит огромный белоснежный парус из парашюта. Где тут нижние стропы? Не понять – они перехлёстнуты и стянуты в жгут! Подтягиваюсь на локтях, стараясь замедлить протаскивание, пытаюсь подняться. Вскакиваю и, соревнуясь в скорости с куполом, бегу с ним наперегонки. Я обогнала ветер! Стропы перестали натягиваться, парашют медленно опадает. Тяжело дышу.

«Семнадцатый!» – выдыхаю я свой счёт прыжков, и начинаю отстёгивать запаску.

Наконец появилась возможность достать телефон. На мои сообщения ответил только Лёха. Мрачные подробности шумят в моей голове. Два «двухсотых», два «трехсотых». Так и не поняла, как это произошло, и что именно случилось, но Дима – «трехсотый» – ранен. А Олег… Олега больше нет. Я сижу на ранце, держа пучок строп в кулаке – Женя распутывает узлы после неумелого полевого складывания парашюта «перворазниками» – и тихо, про себя, вою в душе. Мир вокруг – живой, реальный – уходит куда-то, расплывается, становится каким-то шумом. Я в оболочке со своим горем, со своей бедой. Парашютисты празднуют что-то, появляется ящик пива, все кричат, поздравляются… Но всё это где-то там, за стеной моего состояния, моего ступора, моего отчаяния…

Ребята, ну как же так? Дима, ты же мне сказал: «Мы столько раз возвращались, что привыкли к этому»…

Я прошу ребят уложить парашюты без меня, благо, стропы уже распутаны. Я бреду по полю в никуда. Какой-то провал во времени – и я уже в нашем кубрике. На ноутбуке светятся фотографии. Дима улыбается с них.

«Что с ним? – тоскливо ноет сердце, – как ранен?».

Нет ответа.

Москва

Оказывается, перемещаться по пространству можно легко и быстро!

Билет был куплен за 4 часа до старта. Быстро собрана сумка – на пару дней много ли нужно? – и вот поезд мчит меня в столицу. Утренняя Москва встретила тёплой погодой и хорошим настроением. Быстро решились гостиничные хлопоты, сброшен лишний багаж, принят душ, и я уже скачу по ступеням эскалатора.

Семь стремительных остановок – и я бегу к маршрутке. Недолгое жужжание мотора – и я уже стою возле КПП госпиталя. Мне выписывают пропуск, и я стучу каблучками навстречу высокому военному в глубоко надвинутом капюшоне. В первый миг не признала в худом лице черты Димы, но улыбка – всё такая же. Командир разведки сильно похудел, но по характеру совсем не изменился.

На голове – «чепчик», придерживающий бинт. Мы сидим в парке на скамейке возле прудика, в котором плавают муляжные уточки, и несём пургу. Абсолютно не хочется вспоминать войну и боль. Время от времени разговор перескакивал на Чечню, но мы стараемся перевести тему. Застучал дождик, и Дима увёл меня в палату. С высоты седьмого этажа виден красивый ухоженный парк с искусственными прудиками. Солдаты-срочники сгребают опавшую ярко-жёлтую листву.

– Я уже комиссию прохожу на выписку.

– Тебя не комиссуют?

– Ещё не знаю, но в любом случае – я останусь в отряде.

Полковник по возвращении из командировки рассказал мне о засаде и серьёзном ранении Димы в голову. Пришлось делать трепанацию черепа и заменять кусок кости пластиной. Велика была вероятность, что мозг не восстановится. И как же я была счастлива, когда Дима вдруг вышел на связь!

Он явно «родился в рубашке». В ноге – пуля, осколки разорвавшегося фугаса изрешетили голову и тело. При всём случившемся – не задет ни один важный орган, не разбита ни одна кость. Если не считать серьёзного ранения в голову…

Дима рассказывал, как ему не разрешали вставать в кровати, но он упрямо поднимался, хотя один раз даже сознание потерял. Врачи поняли, что его не удержать в постели, и на пятый день он уже ходил по коридору, каждый день увеличивая свой маршрут. Теперь всё страшное позади, и скоро раненый вернётся в строй.

Как хорошо, что дела в Москве дали мне возможность навестить Диму!

Зимняя поездка в Чечню

Почему мы не ценим простых вещей?

Только сейчас я понимаю всю прелесть лежания в ванной, сна на мягком просторном диванчике и такого удобства, как унитаз. Как это здорово и приятно! Не налипают на берцы многотонные слои грязи, которую каждый вечер нужно смывать в тазике, а потом шлифовать ботинки жёсткой щёткой. Не обязательно носить камуфляж: на нём пятна грязи не так в глаза бросаются. Не надо на ночь надевать носки, потому что под утро в палатке становится весьма прохладно. И этих «не надо» собирается целый вагон.

Хотя, я всё равно вспоминаю поездку по-хорошему. Обливание водой в Крещение из освящённой батюшкой машины-цистерны. Поскольку водоёмов поблизости нет, как и прорубей – из-за отсутствия снега и льда: в январе-то месяце!

После построения бойцы разбежались по палаткам, и вернулись уже раздетыми, с тазами и накинутыми на плечи полотенцами. Наливали в таз воду из цистерны, шумно, с брызгами, обливались. Я жадно ловила интересные моменты в окуляре видоискателя. Вскоре все ребята окатили себя водой и разбежались по палаткам.

Я зашла в нашу женскую палатку и сказала:

– Пойду обольюсь.

У девчат округлились глаза: холодно же! Да разве это холод? Чуть меньше нуля. Я пожала плечами, надела купальник, и набросила сверху куртку.

– Возьми мой тазик. Я хоть таким способом приобщусь к Крещению, – улыбнулась Танюша.

Я вышла к водовозу. Водитель сказал:

– Давай заберусь на машину, и сверху тебя оболью?

– Хорошо.

Я сдёргиваю куртку, поворачиваюсь, и… обалдеваю: разбежавшиеся бойцы переоделись и вернулись на плац. Стоят, держа равнение на мою фигуру в купальнике. Под этими взглядами хочется набросить полотенце и сбежать в палатку. Но я жду отрезвляющий ушат воды сверху. На меня начинает капать тонкая струйка.

– Ты издеваешься? – поднимаю вверх голову.

– Извини, привык поливать для умывания, – обезоруживающе улыбается боец, и окатывает меня водой.

Девчата накидывают на меня полотенце и куртку:

– Быстрее в палатку – замёрзнешь!

Но я ухожу не спеша – какой смысл уже спешить под такими взглядами?

Зимой настроение в палатке другое: хочется одеться потеплее, и уже не каждое событие вызывает в тебе желание бежать и снимать репортаж. Благо, пересменка отрядов была уже совсем близко. Мы грузились в неторопливый бронепоезд, потом ждали состав, ночуя в палатке на аэродроме Моздока, воюя с коптящей сырыми дровами печкой.

Неспешный состав вёз домой целую неделю. Хотелось выпрыгнуть в Екатеринбурге, запереться в ванной и долго отмокать в горячей воде. Но я провожаю взглядом родной вокзал и еду дальше – нужно снять возвращение отряда на вокзале. Для фильма это важная веха.

– Сниму на вокзале и сразу сажусь в маршрутку, поеду домой, – сообщаю я командиру. Он кивает.

Заранее собираю многочисленные вещи: рюкзак, штатив, кейс под аппаратуру. Первая выпрыгиваю на перрон, кидаю свой багаж и бегу вдоль вагонов, боясь пропустить важные кадры встреч. Состав длинный, и проходит достаточно много времени, пока я, довольная отснятым материалом, возвращаюсь к первому вагону. Чтобы обнаружить, что моих вещей на перроне уже нет.

– Видимо, погрузили уже, – сообщает командир.

Мы подходим к грузовикам, полным рюкзаков и ящиков, и понимаем, что отыскать сейчас мои котомки просто нереально. Командировка вновь затягивается: я еду в отряд.

В подразделении вещи оперативно находят, но меня уже не отпускают без плотного обеда и вкусного чая с конфетами. Командирский УАЗик отвозит меня на вокзал. Домой!

***

Послеармейский депрессняк незаметно накрыл меня с головой. Организм не хотел врубаться в гражданскую жизнь. Каждое утро я отодвигала на вешалке модный пуховичок и вползала в безразмерную камуфляжную куртку и берцы, чувствуя себя в таком наряде более защищённой.

Сегодня утром я стиснула зубы и сказала себе: «Соберись! Так нельзя!», и зашагала в салон красоты.

Сумрачно глянув в зеркало из-под отросшей челки, решительно рубанула ребром ладони по волосам: сантиметров на 15 выше своей длины. Парикмахерша посоветовала ряд процедур. Я кивнула. Мне вымыли голову, сделали стрижку и укладку. Нерешительно поднимаю взгляд к зеркалу. На меня смотрел совершенно другой человек. Не смогла сдержать улыбки: глаза в зеркале засветились под ровно подстриженной челкой. Улыбнувшись ещё раз, я шагнула в солярий.

Коротенький пуховичок сидел, как влитой. Наплевав на шапку – не хотелось портить причёску – я зашагала в сторону рынка. Надо было купить сменку дочке, а потом встретить Лену из школы.

В обувных рядах меня встретили шумно и весело: кризис сказывался, и покупателей было немного. Я выбрала туфельки для ребёнка, но продавцы не хотели меня отпускать. Взгляд упал на ярко-красные сапожки с умопомрачительными каблуками.

– Какой у тебя размер? – тут же последовал вопрос.

– Да не надо мне! – попробовала возмутиться я.

– Ты просто примерь!

Сапожки сидели как влитые. Я уже отвыкла от чувства высокого каблука: плечи расправляются сами собой, осанка становится гордой, а шаг – кокетливым. Все ближайшие продавцы сгрудились около меня, причмокивая от аппетитного зрелища.

Мне даже сделали скидку от оптовой цены. Отказаться было невозможно. Последняя военизированная деталь моего обмундирования – берцы – слетели с меня вместе с депресняком.

Эта поездка была самой тяжёлой по настроению, но я скинула настроение вместе с камуфляжем.

День Памяти

Со всей России съехались мамы погибших бойцов.

– Нам очень важно видеть и знать, что наших сыновей не вспоминают, а ПОМНЯТ, – сказала мне на интервью одна из мам.

Ох, не пожелаю я такого никому! Говорить о погибших сыновьях с матерями очень больно и горько. Но я понимаю, и мамы уверены – история не должна быть забыта. О погибших нужно рассказать сослуживцам, с которыми они навечно в строю, и подрастающему поколению.

Я слушаю рассказы, а мозг тихо стонет от перегрузки. Каждая история трагическим эхом отдаётся в моей душе. Но всё-таки для меня это было ИСТОРИЕЙ. Передо мной девчушка 11 лет:

– Я всё равно не верю, что папа погиб. Я знаю – он где-то рядом, он мне помогает. Я реву от этих слов, потому что вместе с её отцом прошлым летом уезжала в Чечню. Снимала кадры, как дочка обнимала папу и не хотела отпускать. Наверное, она уже тогда чувствовала, что это их последняя встреча.

– Я горжусь, что мой папа служил в спецназе. И он этим всегда гордился.

Её папа был гордостью спецназа. Тем больнее бьёт по нервам утрата таких людей. Я была тогда с ними в командировке всего три недели. А месяц спустя случился тот роковой подрыв.

Ребята, мы вас ПОМНИМ.

Премьера фильма

Оказывается, адреналин вырабатывается не только в экстремальных ситуациях. Впрочем, внешне всё выглядело неспешно и пристойно: неторопливое мероприятие, полный зал народа.

А в моём организме зашкаливают гормоны. Потому что уже сейчас, через несколько минут, все эти люди буду смотреть мой фильм! Кажется, чего уж проще? Тем более, что они на экране увидят себя. Но понравится ли? Какова будет реакция? Каждый вопрос булькал во мне новым всплеском, от которого холодели руки.

Я пробралась на последний ряд и притихла. Начались первые кадры, и в зале стало очень-очень тихо, лишь моё сердце громко постукивало в небывалой тишине, которую нарушали первые звучные аккорды фильма.

Зал смотрел очень внимательно, мне показалось – даже как-то напряженно. Но это и понятно, фильм совсем не походил на комедию. Тем более, что есть в нëм и весьма душещипательные моменты… Но вот градус напряжения спал. В нужном месте раздался дружный смех. Я поняла, что сердце уже не стучит так громко, как раньше – зал явно симпатизировал происходящему.

Фильм закончился, раздались дружные аплодисменты. Далее последовал концерт.

Я выдохнула, и выскользнула из зала.

Телефон взорвался частыми звонками:

– Ириш, премьера была? Мне запишешь диск?

– Я ещё хочу немного подправить фильм, потом отправить на тираж…

– Ничего править не нужно! Запиши всё, как есть! Ребята сказали, что фильм классный!

В душе всё тихо ликовало! Получилось!

– Кстати, сегодня твой клип у нас по телевизору покажут! – это уже тормошит меня представитель ветеранского движения.

Я только успевала принимать поздравления…

Поздно ночью я вернулась в свой город. Чтобы рано-рано утром встать, проверить свою камеру, и вновь помчаться, наматывая километры на берцы и метры на видеоплёнку.

Часть 4. Сдача на чёрный берет

Отставать от группы я начала уже на втором километре. Впрочем, это не было ощутимым уроном, поскольку у сдающих появилась новая вводная: ребята начали спускаться с дороги вниз – кто осторожно боком, кто – съезжая на корме. Появилась возможность остановиться и немного отдышаться. Но тоже ненадолго: снизу неслась новая вводная – и это хотелось запечатлеть на камеру. Не медля ни секунды, я стартанула вниз. Парнишка в чёрном берете подал мне руку и помог спуститься «цивилизованным» способом, а не кубарем. Ноги с чавканьем погрузились в тяжелый подтаявший сугроб – выше колена. Но времени на раздумья не было. Я поскакала, высоко выдёргивая ноги из снега, стараясь опередить толпу.

«Надо было туже берцы зашнуровать», – подумалось мне под неприятные ощущения снега в ботинках. Впрочем, до мелочей ли? Вон, какой замечательный кадр: парнишка в каске и бронике, с автоматом наперевес, полз по снегу, буквально утопая в нем. Я опустилась на колени в сугроб, стараясь не думать о холодной мокрой жиже, проникающей сквозь ткань камуфляжных брюк. Теперь срочно наверх! Занять удобную позицию, и опять нацелить камеру на барахтающихся в снегу бойцов, у которых новая вводная: вытащить наверх раненого. Я посочувствовала: сама-то с трудом вскарабкалась по очень крутому склону, а тут – собственный «прикид» плюс дополнительный центнер веса.

Далее опять бег. Я выдохлась окончательно, а двое бойцов сошло с дистанции.

Но никто не остановился: бег, засада, препятствие, химическая атака…

Громко объявляют: два километра до финиша. Как, уже шесть километров позади? Вот это да! Я бегу наравне с бойцами! Нет, не наравне, конечно – у них экипировка потяжелее и вводных больше. Но, видимо, всё-таки моя физическая форма от активного общения со спецназом нарастает. Решаю во что бы то ни стало добежать до финиша!

До рези колет в боку. Перехожу на шаг и отстаю от ребят на сотню метров. Меня догоняет УАЗик-«медичка», приветливо распахивая дверцы. Но я упрямо мотаю головой, и опять бегу. Дорога превращается в снежный кисель. Но мне уже не важно – всë равно ноги уже промокли. Ой, оказывается, есть разница! Ботинки наполнились ледяной водой, пробирающей до костей. Бежать – только так можно согреться! Но дистанция между мной и ребятами всё увеличивалась. Уже все три машины приветливо распахивают дверцы, но это стало делом принципа! За километр до финиша сойти с дистанции – я себе этого не прощу! К счастью, пошла новая вводная. Бойцы, отстреливаясь, передвигались ползком, а у меня появился шанс их догнать, чем я не преминула воспользоваться.

Остается несколько сотен метров, но ноги уже просто подкашиваются! Машины призывно сигналят, врач из кабины смотрит слишком внимательно…

Отставая, хлюпая ледяной водой в ботинках, бреду по колено в снегу. За мной остаются лунки, полные талой воды.

Но уже финиш!

Вымотанная до дна, но неимоверно счастливой мыслью: «Смогла!».

Часть 5. Передали в другой отряд

Вызвал на серьёзный разговор командир другого отряда. Попросил сделать для них фильм. Для меня это было потрясением, поскольку я максимально вложилась в выпущенную киноленту, и теперь чувствовала себя сдувшимся шариком.

– Представь, как долго нам придётся объяснять гражданским журналистам специфику нашей работы? А ты уже погружена в тему, – объяснил командир отряда.

«У меня будет время отдохнуть, пока набираю материал для фильма», – решила я, и согласилась на заманчивое предложение.

Новая поездка предстояла в апреле. Должна же хоть когда-нибудь быть там идеальная погода? Жару в июле я хапнула, грязь в январе – тоже. Может, сейчас там красиво и цветуще? Мечтаю увидеть цветущее поле тюльпанов! Только, наверное, они растут не там, куда я поеду…

***

Оказалось, что можно работать не на пределе своих возможностей, а в удовольствие. У меня появился уже определённый авторитет и имя. Не нужно было доказывать, что я могу и умею. Наоборот: мне создавали максимально комфортные условия для работы. Я записала множество подробных и вдумчивых интервью. Ходила с ребятами на стрельбы, слаживания, занятия. Материал к фильму набирается «стахановскими» темпами.

Любые мои пожелания учитываются, и, с поправкой на реальность, исполняются: я оказываюсь в той точке, откуда мне удобнее снимать. Но не стоит стоять у мишени во время стрельб: о моей безопасности тут заботятся в первую очередь. Тем более, время поездки получилось весьма ограниченным: была пересменка внутри отряда: три месяца командировки закончились, теперь приезжали бойцы из других групп отряда и заменяли отработавшую смену. В результате, и путь домой стал заметно короче: возвращались только люди, техника и вся материальная база оставалась в пункте временной дислокации. А наши вагоны просто прицепили к проходящему составу, и двигались быстро.

Даже в дороге я успевала найти время и на работу, и на общение.

Ребята с удовольствием идут на контакт, подробно рассказывают о своей работе на интервью. Кто бы знал, что тот щуплый парнишка, рассказывающий мне, как сложно было сдавать на оливковый берет, годом позже сдаст на краповый, а потом, на боевом выезде, накроет собой гранату, спасая других бойцов, и станет Героем России…

И вот теперь я дома, рюкзак разобран, а мысли почему-то всё время уплывают туда – к цветущим яблоням, одуванчикам в зелёной траве, пыли, летящей в лицо, когда едешь на броне…

Поясница разболелась не на шутку. Сначала казалось, что простой перенапряг, и скоро всё встанет в свою колею. Фигушки! Каждое движение приносило немыслимую муку. Впору на уколы садиться, но это не наш метод.

Я на лекарственное решение проблем соглашаюсь только в крайнем случае. По-моему, именно случай наступил именно сейчас: меня ждут в спецназе. Не просто присутствовать, а преодолеть 10-километровую дистанцию рядом с ребятами, сдающими на шеврон и берет. Моё же состояние не позволяет даже передвигаться по квартире. Появились подленькие мыслишки пропустить данное мероприятие: причина была более чем весомая. Но пришло понимание того, что кадры там будут очень яркие, которые для моего будущего фильма ой как нужны! Конечно, можно было бы обойтись – благо, материала отснято уже достаточно. Я уже полгода сопровождаю – и даже принимаю посильное участие – во всех их вылазках. Но в данном случае я решила: НАДО!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.