Новый мир для Элиз

Наконец, прикончив пауков, мой спаситель занялся «простынями», и те моментально превратились в пылающие факелы. После этого он все-таки вытащил меч и прикончил тех из монстров, кто еще подавал признаки жизни.

И обращался с оружием настолько сноровисто, что я даже на него засмотрелась. Вернее, пялилась раскрыв рот, пока мужчина не подошел ко мне и о чем-то не спросил.

У него оказался приятный голос, только вот я ничего не поняла – ни единого его слова.

– Похоже, я не знаю вашего языка, – расстроенно сообщила ему.

Зато я прекрасно понимала, что опасность миновала. Черным обугленным ковром она лежала на песке, приконченная огнем и мечом, и силы почему-то решили меня оставить.

Я измучилась окончательно и бесповоротно. Настолько, что захотелось прилечь рядом с двенадцати-палыми трупами.

Но мужчина мне не позволил. Подошел еще ближе, сжал мои плечи и уставился мне в лицо.

У него оказались светло-карие, неожиданно яркие глаза. А еще от него пахло пустыней, огнем и… чем-то таким, что я всегда искала в мужчинах, но никогда не находила.

Наверное, поэтому до сих пор была одна – глупая двадцатилетняя девственница, дожидавшаяся свою идеальную любовь, а вместо этого нашедшая пауков и пустынного воина верхом на крабе.

То есть, на скате.

– Я все равно ничего не понимаю. Говорю же, я не знаю вашего языка!

Он в очередной раз что-то произнес, причем, в приказном тоне, после чего уставился на меня давящим взглядом, и мне стало казаться, что он каким-то таким образом пытался проникнуть в мой разум.

И, что характерно, проник. Потому что…

– Хорошо, что я успел вовремя, иначе ты сейчас бы здесь не стояла и не разговаривала. И все-таки, как ты здесь очутилась? – требовательным голосом спросил он, на что я раскрыла рот.

Тут мужчина перестал держать меня за плечи. Шагнул в сторону, наверное, чтобы получше рассмотреть меня в нарядном розовом платье, в котором я вряд ли вписывалась в местные пейзажи – во все эти колонны, песок и трупы монстров!..

Я нервно провела рукой по боку, поняв, что поясок тоже потерялся. У меня вообще ничего не осталось – только то самое платье, нижнее белье и маленький баллончик с перцовым газом в левой руке.

– Проклятые фанатики! – произнес незнакомец резко, даже с ненавистью. – Давно пора было всех перевешать на главной площади Сирьи! Неужели пытались принести тебя в жертву Аль-Бенгази?

– А… – сказала ему. – О-о-о… – потому что слова, которые пытались вырваться из моего рта были не совсем русскими.

То есть, совсем не русскими.

Заодно до меня дошло, что мой спасительно тоже говорил не на моем родном языке. Но при этом я прекрасно его понимала – все, от первого до последнего слова!

Ну, кроме Аль-Бенгази и Сирьи, но я подозревала, что первое это имя, а второе – географическое название.

– Я как-то здесь очутилась… – выдавила из себя, после чего замерла, прислушиваясь к собственному голосу.

– Не пугайся, – усмехнулся спаситель. – Я – маг и вернул тебе знание Исконного языка, на котором говорят в нашей стране. Его знание заложено у всех младенцев Андалора с самого их рождения.

Тогда-то я испугалась еще сильнее. О чем он вообще говорит?!

– Значит, тебя здесь бросили? – продолжал допытываться мужчина. – Оставили, чтобы сожрали Темные, а сами сбежали? Или их тоже сожрали?..

– Бросили, – повторила я за ним, пытаясь привыкнуть к звучанию нового языка.

Тот, кто назвал себя магом, кивнул.

– Как тебя зовут, жертва? – поинтересовался у меня.

Он снова что-то сделал, и саднящее, обгоревшее на солнце лицо перестало болеть. Заодно я почувствовала себя значительно лучше, словно ко мне вернулось не только знание изначального языка Андалора, но и часть из растраченных в этом городе и под палящим солнцем сил.

– Жертва, – повторила за ним. – Я что, сплю?

– Не похоже, – усмехнулся незнакомец.

– Может, я умерла и это загробный мир?

– Тоже не угадала, хотя ты была в шаге от него. И все-таки, как твое имя? Или мне и дальше называть тебя «жертвой»?

На жертву я не согласилась, покачала головой.

– Ли… – начала было, но осеклась.

Хотела ему сказать, что меня зовут Лизавета, но внезапно поняла, что это словно трудно произнести на новом языке. Лизой меня звали только близкие люди, а от «Лизок», «Лизхен», «Лиззетт» или «Лизунчик» тошнило, так что…

– Элиз, – сказала ему. – Меня зовут Элиз.

Таким именем меня всегда называла бабушка, и мне оно очень нравилось.

– Откуда ты, Элиз? – поинтересовался мой спаситель.

Не успела я придумать, как вместить в этот язык слово «Россия», и вообще, стоило ли вмещать, потому что о моей родине здесь вряд ли слышали… Да и у нас исконный андалорский не входил в школьную программу.

Как и магия.

– Похоже, в Сирью тебя увезет кое-кто другой, – неожиданно произнес мужчина.

Повернул голову и, нахмурившись, уставился в безоблачное, ярко-голубое небо, словно пытался в нем что-то высмотреть. Вот и я посмотрела, но так ничего и не увидела.

– Мне придется тебя оставить, – добавил он.

– Что?! Нет! – в полнейшем ужасе воскликнула я, испытав истерическое желание сейчас же вцепиться в его куртку или повиснуть на одном из ужасающих скатов, которые сейчас не казались мне такими уж и страшными.

Так, мирно колыхались в метре над землей. Шевелили щупальцами, раздувая своим дыханием песок.

– Прошу, не оставляй меня! Ты не можешь бросить меня одну в этом ужасном месте!

– Тебя заберут другие, – покачал он головой.

– Но меня же здесь сожрут! Снова нападут пауки или летающие простыни!

– Пустынный Патруль, он уже близко, Элиз! – терпеливо произнес мужчина. – Это их прямая обязанность – следить, чтобы ни с кем не произошло того, что сделали здесь с тобой. Они и заберут тебя в Сирью, а заодно помогут разыскать своих. Мне же лучше не показываться им на глаза.

– Но как они меня найдут?! – воскликнула я.

– Я оставлю метку. И вот еще… – он протянул мне кинжал. – Возьми на всякий случай. Но Темных поблизости нет, я их не чувствую. Так что ты в безопасности.

Я тоже ничего не чувствовала, кроме переполнявшего меня отчаяния из-за того, что этот человек – маг и воин, спасший мне жизнь, – собирался улететь.

Но если не он, то кто должен меня отсюда забрать? И что это за Пустынный Патруль? А что если они пролетят мимо, что мне делать в этом случае?!

– Найду тебя в Сирье, жертва! – усмехнулся маг. – Прощай, Элиз!

Затем взял и улетел, напрасно я молила взять меня с собой. И скаты, похожие на ковры-самолеты, потащились за ним – все быстрее и быстрее, набирая скорость.

Вскоре они исчезли из виду, растворились в жарком воздухе пустыни, а я так и осталась стоять, глядя им вслед.

Внезапно подумала, что так и не спросила, как его зовут. И даже толком не поблагодарила за свое спасение и не поругалась из-за того, что он меня бросил!

***

Ну что же, я снова осталась одна. Стояла, совершенно несчастная, прислонившись к обломку колонны. Сжимала в одной руке кинжал, во второй – перцовый баллончик, и совершенно не чувствовала себя вооруженной или же в безопасности.

Тоскливо смотрела в небо – в ту самую сторону, куда до этого глядел мой спаситель.

Улетел он в противоположную, и обратно я его не ждала. Вместо этого надеялась на обещанную помощь, но небо все также оставалось голубым, безоблачным и полностью безлюдным.

В голову принялись закрадываться совсем уж неприятные мысли. Неужели незнакомец меня бросил?! Спас от пауков, а затем сбежал, пожалев место… на своем крабе?!

Мне не хотелось в такое верить, но к горлу стали подбираться слезы, хотя плакать было совершенно нечем.

Ну что же, мне оставалось только ждать.

Помня о некой метке, далеко уходить я не стала. Лишь обогнула за колонну, потому что мне было не по себе от валявшихся повсюду обугленных трупов непонятных существ. Нашла себе место в относительной тени и снова уставилась в небо.

…Шорох, похожий на шелест бегущей по песку многоножки. Я дернулась, но прежде, чем успела хоть что-то сообразить – потому что все еще всматривалась вдаль, в которой мне привиделось несколько темных точек…

Тогда-то меня и укусил гибридный паук-мутант.

Подкрался незаметно, никаких воинственных воплей не издавал, вместо этого молча впился зубами в мою правую ногу, как раз чуть повыше щиколотки.

Я ахнула от боли, при этом понимая, что произошло нечто ужасное!

Потому что кинжал, которым я собиралась прикончить многолапую заразу, внезапно выпал из моей ослабшей руки, а за ним последовал и баллончик – я больше не могла их удерживать.

Не совсем понимая, что делаю, я вытянула ладонь, и с нее сорвалась синяя молния.

Паук тотчас же отвалился от моей ноги. Перестал то ли высасывать из меня кровь, то ли закачивать в яд. Вместо этого упал на бок лапами кверху и, судя по всему, издох.

Но свое черное дело он все-таки сделал – тело начало сковывать оцепенение. Одно хорошо – боль исчезла. Зато вместо нее пришла усталость. И еще холод.

Я с трудом могла стоять на ногах, а потом и вовсе прилегла на обломок колонны, глядя на то, как неподалеку от меня приземлялось несколько птеродактилей.

Хотя я уже догадалась, что попала другой мир, и это были совсем другие существа. У них имелись огромные перепончатые крылья; сами они оказались черными – по крайней мере, один из них. Остальные были темно-серые, один даже красный, и все длиной метров так шесть-семь.

Заодно у них имелись устрашающие головы, увенчаные роговыми отростками, змеиные шеи, крепкая броня по бокам и шипы по всему позвоночнику.

Тут подул ветер, швырнув мне в лицо песок. Я хотела моргнуть, и мне это удалось. Веки закрылись, а поднять их быстро обратно у меня не получилось – оцепенение добралось и до глаз.

Наконец, пусть с трудом, но я все-таки открыла глаза, только вот ящеров больше нигде не было.

Вместо них ко мне спешили несколько мужчин. Первый – одетый во все черное, тоже темноволосый, синеглазый, самый красивый из всех виденных мною ранее мужчин.

Он быстро оказался возле меня. О чем-то встревоженно спросил – кажется, все ли со мной в порядке. Затем поинтересовался, как я здесь очутилась, и где мои сопровождающие.

Ожидал от меня ответа, но все, на что я была способна, это смотреть в его идеальное, безупречное лицо. Затем мои глаза стали закрываться – сами, против моей воли. Или же мой мир просто-напросто померк, так и не успев стать для меня новым домом.

***

Юсуп, наклонившись, прикоснулся к ноге девушки.

– Вот здесь, мой командир! – с горечью произнес он, обращаясь к столичному лорду, своему начальнику. – Все-таки ее укусили… Жаль, но Темные добрались до нее раньше нас!

– Жаль, – согласился с ним еще кто-то из Песчаного Патруля. Кажется, Кнауф. – Красивая! Но почему она в одной сорочке?

– Наверное, пытались принести очередную жертву Аль-Бенгази. Проклятые фанатики! – ответил ему их десятник, Ингор.

– Но она все-таки вырвалась и убежала… Ей удалось спрятаться, но ненадолго, – стали раздаваться со всех сторон голоса.

– При этом ее защищали… Повсюду трупы пауков.

– И еще нескольких фоморов…

– Но куда же делся ее защитник? Не вижу его среди павших!

– Ну что же, – осмотрев место боя и лежавшую на обломке колонны безжизненную светловолосую девушку, произнес командир, – доставим тело девушки в город. Похороним как подобает, предав огню в храме Великой Матери. Затем я проведу расследование. Выясню, кто доставил ее в Хордвик, после чего найду и накажу их по всей строгости закона. И еще того, кто ее здесь оставил, – его голос был мрачным. – После того, как он решил, будто бы ее спас!

– Командир, уж не думаете ли вы… – повернувшись к нему, негромко начал Юсуп.

– Я уверен, тут не обошлось без Ночного Патруля и моего сводного брата. – И больше ничего лорд Маркус Аттиус Корвин объяснять не стал. – Ингор, – посмотрел на своего десятника, – ты понесешь тело. Вернешься с ним в Сирью. Сингин будет тебя сопровождать.

– Да, мой лорд! Слушаюсь, коммандир! – раздались голоса.

– Но девушка до сих под жива, – с изумлением произнес вновь склонившийся над телом незнакомки Юсуп. – Она все еще дышит!

– Это странно!.. Но вряд ли ей осталось долго! – вновь стало доноситься со всех сторон.

– Мой командир, я уже слышал о тех, кто побеждал яд Темных, – не сдавался Юсуп. – Быть может, у нее тоже выйдет, раз она не скончалась через пару минут после укуса?

Маркус какое-то время смотрел на безмятежное девичье лицо – удивительная красавица, подумал про себя, – и еще на то, как подрагивали длинные темные ресницы. Это был вовсе не пустынный ветер, как он решил раньше, а свидетельство того, что девушка еще жива.

Все еще борется, хотя шансов у нее почти нет.

Ему стало до невозможности ее жаль.

И пусть Маркус старательно отгонял от себя любые эмоции; подавлял их, запирая в глубине души. Говорил себе, что здесь, в забытой богами Сирье, в Южной провинции Андалора, служить ему осталось всего месяц, и вот тогда…

Он уберется из этого проклятого места, навсегда забыв о том, как живут – выживают, – здесь люди!

Но что-то дрогнуло у него в груди – как раз в области сердца, – когда он увидел девичье тело в короткой розовой сорочке, и лиловое, налитое кровью пятно укуса над ее изящной щиколоткой.

– Доставим ее поскорее в цитадель. И если она все еще будет жива… Если кто-то и сможет ей помочь, так это мессир Густаф. В путь, не стоит медлить! – приказал он.

– Я понесу ее сам, мой лорд, – вызвался Юсуп, его заместитель, и Маркус неожиданно понял, что жалость к девушке испытывал не он один.

У других из Песчаного Патруля, закаленных воинов юга, тоже имелись чувства.

– Хорошо, Юсуп! Но Ингор будет тебя сопровождать, – приказал Маркус, потому что летать над пустыней в одиночку было довольно опасно. – Остальные останутся, нам нужно здесь закончить. Похоже, адские пауки снова расплодились, да и фоморы свили гнездо где-то неподалеку, – с этими словами он посмотрел на похожих на растерзанные полотенца существ.

И тотчас же вместо двоих из Пустынного Патруля, следившего за прорывами и треснувшими Гранями возле древнего и священного города Хордвика, появились драконы. Один из них, темно-серый, осторожно подхватил девушку. Сжал в когтях ее тело, после чего расправил крылья.

И вот уже два дракона поднялись в небо, после чего взяли направление на Сирью.

Остальные разбрелись по развалинам в поисках Темных тварей. У них было чем заняться в когда-то процветающем, а теперь занесенном песками Хордвике.

В месте, где все и началось.

…Но лорд Маркус Аттиус Корвин не увидел того, как один из патруля нашел в песке возле колонны пеструю продолговатую штуку. Недоуменно покрутил ее в руках, после чего сунул в нагрудный карман.

Глава 2

«И пришел в Хордвик Аль-Бенгази, величайший маг всех времен и народов. И вступил он на центральную площадь, как раз возле Храмов Верховного Бога-Громовержца, Великой Матери и Драконьих Предков.

И молвил он… Обрушился со страшными ругательствами на драконов, упрекая их в высокомерии и гордыни.

Но драконы высокомерно промолчали, слишком гордые, чтобы ответить на обидные слова.

И тогда заявил Аль-Бенгази, что в его силах все изменить. С этого самого дня никто больше не скажет, что людские маги слабы, потому что с его помощью они обретут немыслимую мощь и тоже отрастят себе крылья.

Тогда не выдержали уже драконы. Возмущенные, они явились к главе города, потребовав у того справедливости.

И он их послушал. Приказал немедленно остановить Аль-Бенгази; схватить его и бросить в темницу за подобные речи.

Но последователи Аль-Бенгази не пропустили городскую стражу. Ценой своей жизни они удерживали магов, воинов и драконов, позволяя своему учителю закончить ритуал.

…И вспыхнули алым светом начертанные Аль-Бенгази линии, на которые пролилась жертвенная кровь. И прозвучали слова молитвы, сорвавшиеся с его уст, после чего основы мира потрясло сильнейшее заклинание, которое до этого видели разве что Боги.

Именно в этом месте – в Хордвике, на главной площади между тремя Храмами, как раз у подножия статуи Отца-Основателя, все и началось…»

Хроники Хордвика, 5067 г от Сотворения Мира.

***

Иногда я приходила в себя. Возвращалась в реальный мир из того места, где боли не существовало.

На короткие минуты обретала сознание, о чем тотчас же жалела – потому что мое тело колотило в лихорадке, конечности скручивали страшные судороги, а сильнейшая боль разрывала внутренности.

Тогда я отталкивала чужую руку с кружкой от своих губ, потому что седовласый старик со встревоженным лицом пытался меня напоить. Твердил, склоняясь к моему уху, что без воды мне нельзя, и без воды я пропаду.

Заодно он говорил, что добавил в кружку лекарство, которое снимет мою боль и прогонит лихорадку, тем самым облегчив мои страдания.

Но в его глазах я видела свой приговор.

В них была жалость и сострадание, а на осунувшемся старческом лице отрешенность – словно, по его мнению, я была обречена, и ждать моего конца оставалось уже недолго.

– Она оказалась очень крепкой, мой господин! – говорил он кому-то значительно позже, потому что я не оправдала его ожиданий и не умерла. – Да, яд попал в ее тело через ту рану на ноге, но она все еще ему сопротивляется. Я даю ей укрепляющую и снимающую жар настойку, а также вливаю целительскую магию…

Молчание, затем звук приближающихся шагов. Кажется, на стул возле моей кровати опустился кто-то другой. Выше и тяжелее, потому что деревянные ножки недовольно скрипнули.

Я хотела открыть глаза и посмотреть на визитера, но не смогла. Не хватило сил.

– Конечно, мой лорд! – твердил тем временем лекарь, и его голос звучал подобострастно. – Драконья магия ей нисколько не помешает. Наоборот, пойдет только на пользу…

– Ты можешь идти, Густаф! Я немного с ней побуду, – отвечал ему молодой, но явно привыкший командовать голос.

Тогда я снова заспала и снилось мне нечто невероятно приятное. Например, что самый красивый в мире мужчина держал меня за руку, и его прикосновение приносило приятную прохладу и остужало пылающий внутри меня пожар.

Заодно оно снимало боль и давало мне новые силы. Помогало спать – причем, со сновидениями, а не с кошмарами, из которых меня время от времени вырывало бормотание старика.

Затем я узнала, что старик был главным лекарем при цитадели Сирьи, и звали его мессир Густаф.

Но значительно позже, еще через несколько долгих снов.

– Да, ваша светлость! – снова твердил лекарь, когда я в очередной раз проснулась, разбуженная приглушенными мужскими голосами. – Вы правы, эта девушка – магичка. В ней есть людская магия, но каким именно даром она обладает и насколько он силен – этого я сказать вам не могу. Яд Темного паука все еще в ее крови. Она до сих пор на грани, хотя надежда на выздоровление все-таки есть. Но если она выживет…

Я выживу, хотела сказать старику. И еще тому мужчине, который иногда являлся, чтобы справиться о моем здоровье, после чего садился возле кровати, сжимал мою руку и вливал драконью магию.

Но я так никому и ничего не сказала, потому что снова провалилась в забытье.

На пятый день, по словам мессира Густафа, в течении моей болезни случился перелом. Причем, в мою пользу.

Мне стало заметно лучше.

Боль почти ушла, и я все чаще приходила в себя. Открывала глаза и лежала, уставившись на мерцающие на фитильках огонечки свечей – единственный источник света в моей маленькой келье.

Иногда поднимала руку и подносила ее к глазам, глядя на то, как подрагивали от слабости мои пальцы.

Пыталась даже брать кружку с горьковатым варевом, которое делал для меня мессир Густаф. Первый раз не смогла поднять ее с табурета, но затем стало получше.

С каждой минутой, с каждым часом ко мне возвращались силы, и я наконец-таки смогла оторвать голову от серой, пропахшей сыростью и потом подушки, а потом и сесть на кровати.

Следующий шаг к выздоровлению – я начала есть самостоятельно. Три раза в день в мою маленькую келью, настоящий каменный мешок, приносили непонятное варево.

Утром было то, что здесь называли кашей, но выглядело оно как горка липкой и безвкусной субстанции. На ужин давали похлебку, и по вкусу эти блюда не слишком различались. Зато днем мне доставался кусок черного ржаного хлеба с ломтиком овечьего сыра и немного козьего молока.

Но я съедала все, затем выпивала горькое лекарство, не забывая при этом благодарить мессира Густафа за лечение, а пожилую и полную Маргот, служанку в цитадели, за ее заботу и за то, что она заботилась о моем пропитании.

Заодно я ждала прихода того мужчины, который меня спас, отыскав на развалинах Хордвика, и перенес на драконьих крыльях в Сирью.

Но как только я пошла на поправку, приходить он перестал.

Не выдержав ожидания, осторожно расспросила о нем у мессира Густафа.

Уже знала, что лекарь был родом из Умбрии, учился на лекарское дело именно там, поэтому его называли «мессир». Родись и учись он здесь, в Андалоре, то был бы «магистром Густафом».

– Лорд Маркус Аттиус Корвин, нынешний капитан гарнизона, – с готовностью отозвался старик. – Прибыл из столицы с проверкой несколько месяцев назад, но так здесь и остался.

– Но почему?

Доподлинно этого мессир Густаф, которого жизнь поводила по разным интересным местам, не знал.

– Подозреваю, ужаснулся из-да того, что здесь увидел, поэтому решил остаться. Лично возглавил Пустынный Патруль, заодно добился, чтобы численность гарнизона Сирьи была увеличена как минимум втрое.

– Но из-за чего? Неужели нам грозит серьезная опасность? – шепотом спросила я у старика, хотя подозревала, что не стоит столь откровенно демонстрировать собственное незнание здешних реалий.

Но мессир Густаф не счел мой вопрос подозрительным.

– В последнее время Тьма снова пошла в атаку, – возвестил он. – Грани едва держатся – не только рядом с Сирьей, но и по всему обитаемому миру. Но именно здесь, на юге Андалора, порождения Тьмы стали появляться уже не только на подступах, но и в самом городе.

Я слушала его и молчала, понимая, что мои нервы тоже едва держатся, и они тоже уже на грани.

Болезнь помогла смириться с мыслью, что я очутилась в другом мире. Но сейчас, после рассказа мессира Густафа, мне стало предельно ясно, что не стоит распространяться направо и налево, кто я такая и каким образом попала в Хордвик. Иначе меня могут причислить к порождениям Тьмы, и тогда моя судьба незавидна.

При этом у меня не было никаких идей, как вернуться домой.

Судя по всему, из-под колес автомобиля меня спас бабушкин медальон, другой версии у меня не имелось. Перенес на руины заброшенного города, после чего отключился, решив, что выполнил свою миссию.

Но снова включить его не выходило.

Золотистые створки все также были плотно сомкнуты, а ломать медальон я не рискнула. Заставить заработать его тоже не удалось, хотя особых идей, как это сделать, у меня не имелось.

Вариант зажмуриться и попросить: «Верни меня домой, пожалуйста!» – я тоже испробовала, причем, многократно.

Но он не сработал.

Был еще одна идея – вернуться в город пауков, отыскать ту самую площадь, на которой я очутилась после переноса, после чего хорошенько ее исследовать.

Быть может, где-нибудь имелся столбик с выемкой и надписью: «Положить кулон сюда и нажать вот на эту кнопку», после чего я сразу же окажусь дома, в Н-ске?!

Идея мне нравилась, но вызывала закономерные сомнения.

Второй укуса паука я вряд ли переживу, а узнавать, как кусаются черные простыни, мне не хотелось.

В такие моменты – когда я задумывалась о том, куда меня закинуло и как мне отсюда выбраться, на меня накатывала страшная тоска. Слезы начинали литься из глаз, и я всхлипывала, жалея себя, а заодно осознавала собственное бессилие и полнейшее одиночество.

Но до меня мало кому было дело. Если быть с собой честной, то никому.

Ни мессиру Густафу, ни пожилой служанке Маргот. Да и лорд Маркус Аттиус Корвин, поняв, что трупа из меня не выйдет, тоже потерял ко мне какой-либо интерес.

Но я все равно его ждала.

Лежала в кровати и почти все время спала, радуясь тому, насколько быстро ко мне возвращались силы. Просыпалась только тогда, когда возле двери раздавались шаги.

Но это был не он.

Иногда ко мне заглядывал мессир Густаф, но чаще всего являлась Маргот. Зажигала новые свечи, ругая меня за то, что я не хотела спать в темноте, и моя прихоть – это глупое расточительство. Приносила воду и еду, а один раз – ну, когда я окончательно перестала умирать, – даже приволокла большой чан и два ведра с теплой водой с кухни.