Свободное падение

– Но она же…

– Да, балерина. Но говорила совершенно верно. Её спрашивали, в чём секрет её стройности, а она отвечала: «Сижу не жрамши». Неужели ты хочешь быть как Монсеррат Кабалье? При всём уважении к её голосу…

Ещё одно больное место! Анна пунцово покраснела, так как её фигура была ещё одной причиной для сомнений. Не самый высокий рост, полноватые ноги и, в довершение всего, непропорционально большой бюст… А лицо, с этим большим носом, стоившим ей стольких обзывалок сверстников? Стоило ли даже думать о сцене с такими данными? Конечно, она поправилась лишь в последние пару лет, а подростком отличалась стройностью, но как только начала расти эта проклятая грудь – нос, как будто нарочно, прямо-таки потянулся за ней! Хорошо, хоть талия ещё как-то сохранилась.

– Ну, ну, – заметив её смущение, смягчилась Наталия Сергеевна. – Я же пошутила. Сладкое теперь нельзя мне. Я говорила, что мне поставили диабет? Вот так-то, дорогая моя. Так что теперь придётся самой бегать по поликлиникам… И кто будет заниматься этими несчастными животными? Ума не приложу… У Геллы опять нет аппетита, уже три дня ничего не ест… Нужно везти к ветеринару, делать анализы…

Тема кошек всплывала в разговоре довольно редко, но, стоило ей начаться, остановить Наталию Сергеевну было невозможно.

Однако на этот раз продолжения не последовало. С явным раздражением поглощая ничем не подслащённый чай, педагог посмотрела на свою ученицу с укоризной и подлила ей ещё кипятка, хотя её не просили об этом. За столом прочно воцарилась тишина. Слава богу…

Порой Анне казалось, что именно в такие молчаливые, суровые моменты она чувствовала себя дома – здесь, в этой насквозь пропитанной музыкой квартире, где жила очень умная, талантливая и бесконечно одинокая женщина.

***

Она ждала этого момента целую неделю. Какое счастье, что родители отбыли на дачу! Анна терпеть не могла эти «выезды на природу», заключавшиеся в бесконечной прополке грядок, таскании леек с водой и собирании смородины. Когда мать, сжалившись, наконец освободила дочь от еженедельной дачной пытки, Анна готова была броситься в пляс, перемыть всю посуду и даже устроить генеральную уборку.

Но в этот вечер она не собиралась делать ничего подобного. Двадцать два тридцать, «Первый канал». Нужно успеть помыть голову, поужинать и заварить кофе: если захочет, она не будет спать всю ночь. А почему бы нет?

Укладка волос в этот вечер определённо удалась. Несмотря на глубокое недовольство своей внешностью, стоившей ей немало горьких слёз, Анна знала, что уж чем-чем, а волосами природа её не обделила: густые и гладкие, они блестящими прядями струились по плечам и спине, а насыщенный тёмный цвет, словно чернозём родной для их семьи Малороссии, оттенял её необычные глаза, казавшиеся светло-карими вечером и сине-зелёными днём. Смотря на себя в старенькое поблёкшее зеркало прихожей – другого дома не было, – Анна мысленно напевала «Хабанеру» Кармен. Нет, она не хочет быть меццо – только сопрано, – но эта ария ей определённо по душе! Когда-нибудь и он, как Дон Хосе, будет у её ног, пусть пока судьба даже не удосужилась их познакомить.

Однако несмотря на все усилия и приготовления, время тянулось слишком долго, а «Новости» казались безумно скучными, но Анна ни в коем случае не хотела переключать канал: пропустить начало нельзя, ведь сегодня… Сегодня точно, совершенно точно играет его команда!

И вот наконец её любимый торжественный позывной.

«Что наша жизнь? Игра!» – пропел невидимый Германн. На экране немедленно появились одетые во всё чёрное игроки, сидящие вокруг круглого стола, оформленного в стиле казино. Посреди был установлен смешной детский волчок с наездником: его крутили, чтобы выбрать вопрос телезрителя, на который отвечали участники игры. Шесть раундов, и в каждом побеждали либо облачённые во фраки интеллектуалы, либо счастливчик, приславший вопрос: в случае выигрыша он получал кругленькую сумму, обозначенную на конверте с письмом.

Родители рассказывали, что когда-то, в советское время, эта игра называлась по-другому – кажется, «Клуб любознательных», – а в качестве призов выступали не деньги, а многотомные энциклопедии. Этого Анна, родившаяся в восемьдесят пятом, конечно же, не могла помнить.

– Дамы и господа, приветствую вас в нашем Клубе интеллектуальных игр! – бодро, с лёгкой хрипотцой начал невидимый ведущий, почти всегда остававшийся за кадром. – Начинаем летний сезон игр «Кто? Где? Когда?»! Команда телезрителей против команды эрудитов. Сегодня играют: Сергей Зверев (Кандалакша), Ирина и Михаил Сутейко (Краснодар), Оксана Рабинович (Калуга)…

Анне никогда не приходило в голову отправить письмо с вопросом. Может быть, спросить что-то о музыке, но вот что? Да и зачем? Гораздо интереснее просто смотреть.

– Представляю наших эрудитов, – продолжал ведущий. – Сергей Кисин (Москва), Вениамин Сутьян-Мареев (Новосибирск), Аркадий Самранский (Смоленск), Георгий Желябов (Москва). И капитан команды Александр Трузьдев (Московская область, Дубна). Итак…

«Как? Он же его забыл! Почему он его не представляет?» – с возмущением подумала Анна.

И оператор почему-то его не показывает. А вдруг он действительно сегодня не играет? Нет, этого не может быть!

Тем временем мужчины во фраках и женщины в вечерних туалетах начали шушукаться, поглядывая на команду игроков.

– Да, меня поправляют, и правильно делают. Оператор, покажите его, пожалуйста… Вот так, спасибо!.. И, конечно же, Максим Гордиевский (Москва). Максим, вы обижены, что я забыл вас представить? – Голос ведущего – «крупье», как именовали его для пущего сходства с казино, местом азартных игр, – звучал насмешливо: Анна давно заметила, что чем успешнее и талантливее игрок, тем чаще ему приходится терпеть такие невинные поддёвки. – Напоминаю, господа, у нас прямой эфир, всё бывает. Мы просим… просим проявить понимание. Максим, вам вопрос от телезрителей… Только, пожалуйста, отнеситесь серьёзно, ведь вы серьёзный человек, правда? – продолжал ведущий всё в том же пошловато-шутливом тоне. – Итак, вопрос: вы женаты?

Камера наконец выбрала нужный ракурс и показала его во всей красе. Анна замерла: в этот вечер он, в отличие от остальных, был не во фраке, а в обычном деловом костюме с тёмно-красной бабочкой, которая придавала его действительно серьёзному, тонкому лицу какую-то комичную фривольность.

Максим Гордиевский, не смотря в камеру, развёл руками и поправил очки, как будто этот вопрос показался ему неприличным.

«Он смущён! – радостно заметила Анна. – Интересно, что же он ответит?» Ей и без того было известно, что Максим холост, окончил Мехмат МГУ, увлекается бильярдом и шахматами. Больше ничего разузнать не удалось.

– Господин ведущий, я бы предпочёл не отвечать на этот вопрос. Но не обижусь, если вы включите его в суперблиц, – после небольшой паузы отшутился Гордиевский, наконец посмотрев в камеру.

Анна снова отметила, что его глаза, тёмно-карие, с чёрными ресницами, эффектно контрастировали со светлыми, слегка вьющимися волосами. Даже сидя в кресле, он казался высоким и, несомненно, стройным и подтянутым, как и подобает настоящему мужчине. Да, этот человек не только был феноменально умён, но и красив настоящей, мужественной, классической красотой…

Присутствующие в студии – небольшом павильончике, затерянном в одном московском парке, – одобрительно захихикали, услышав шутку ведущего и ответ Максима. Все знали, что Гордиевский – восходящая звезда Клуба, настоящий мастер суперблица, специального раунда, когда вместо шестерых игроков на три вопроса должен отвечать лишь один человек и в течение всего одной минуты!

Именно в тот раз, когда Максим, оставшись за столом в одиночестве, за минуту безошибочно ответил на три абсолютно тупиковых вопроса, она впервые обратила на него внимание. Не на то, что именно он говорил, – кажется, первый вопрос был об импрессионистах, второй – о силе трения, а третий – об острове Пасхи, – а на то, как он это говорил, как держал себя, как размышлял в эти сумасшедшие двадцать секунд… Его сосредоточенное, но мягкое, доброе и волевое лицо… Она никогда не любила красавчиков и уже тем более блондинов, но он, конечно же, был исключением. Максим Гордиевский вообще был ни на кого не похож, особенно в своих очках без оправы. Но когда он, погружённый в размышления, снимал их, пожалуй, было даже лучше: лицо его становилось более домашним, понятным, почти трогательным.

– Господин Баранов, перестаньте подсказывать, пожалуйста! – строго осадил ведущий одного из завсегдатаев – полноватого брюнета с усиками, что-то шепнувшего на ухо одному из игроков. – Неужели вы думаете, что Трузьдев не разберётся без вас? Господа, напоминаю, что любые подсказки будут пресекаться! Вплоть до удаления из зала! Вам это понятно, господин Баранов?

Брюнет послушно кивнул, а Гордиевский слегка улыбнулся и прикрыл рот рукой, словно желая скрыть иронию. Волчок начал очередной тур под привычный вертлявый аккомпанемент.

«Интересно, он тоже считает, что ведущий держит себя вызывающе?» – подумала Анна.

Впрочем, в этой немного претенциозной передаче ей нравилось почти всё: и элегантные вечерние наряды, и обращения «дамы и господа», и камерные интерьеры садового павильона, в который зимой даже залетали снежинки…

Но больше всего её привлекала атмосфера интеллектуального соревнования, в котором участвовали сразу столько неординарных, целеустремлённых, исключительно умных людей. По необъяснимой причине её прямо-таки манил, интриговал этот круг, абсолютно недоступный для неё, погружённую в рутину сольфеджио и хора.

– Сектор «Суперблиц». Ну что, господин Трузьдев, кого вы назначите на этот раз? Время, господа!

– За столом останется… – Сухопарый Трузьдев, чем-то напоминающий паука, слегка откашлялся и ещё раз посмотрел на свою команду. – Останется Максим Гордиевский.

– Итак, против эрудитов играет… Внимание! Против вас, господин Гордиевский, играет Галина Сусанина из Пензы. Внимание, первый вопрос…

Анна затаила дыхание. За всё время ей удалось найти правильный ответ лишь пару раз: в вопросах о Бетховене и «Полонезе» Огинского. Что же будет сегодня?

Раздался длинный звонок в дверь, а потом второй, ещё длиннее. Так и не услышав вопрос Галины Сусаниной, Анна нехотя пошла открывать.

– Вы нас заливаете! – В дверях стояла хорошо знакомая ей Дамира Забировна с четвёртого этажа. – Только ремонт сделали… Всё залили, всё! А ещё поёт…

Всплеснув руками, она бесцеремонно оттолкнула Анну и направилась в ванную. Действительно, тонкие струйки уже сочились под дверью… Распахнув её, соседка обомлела: полотенца и мыло плавали в лужах воды, которая лилась с полотка, бежала по кафелю, стиральной машине и унитазу, но каким-то чудом совершенно обошла ванну. Значит, протечка не у Анны, а этажом выше!

Охнув, ретивая татарка бросилась к выходу и понеслась искать правду на шестой этаж. Анна, напуганная, смущённая, никак не могла придумать, что делать. Все тряпки хранились в ванной, но, конечно, давно промокли. Спасать их нехитрые банные принадлежности смысла не имело, вызывать аварийную службу – тоже, ведь Дамира Забировна наверняка уже туда звонила…

Анна захлопнула дверь ванной и заложила её старым халатом: по крайней мере, так вода не попадёт в прихожую.

Вернувшись в большую комнату – так у них в семье называли некое подобие гостиной размером в четырнадцать с половиной квадратных метров – она в сердцах выключила телевизор: заветный вечер был испорчен окончательно и бесповоротно.

***

Что-то очень мешало и одновременно приятно волновало… Она чувствовала: вот-вот произойдёт нечто необыкновенное, важное, страшное, но нужное. Сперва она почувствовала, что его руки, только что крутившие этот дурацкий волчок, гладят её волосы – сначала почти незаметно, потом всё более настойчиво. Ой! Теперь он потянул её за волосы так, что почти выступили слёзы. Но она мгновенно забыла о боли: теперь его руки перешли на бёдра, плавно спустились ниже… Почему же он не целует её? Почему она не чувствует его губ, его дыхания, пропитанного запахом сигарет, которые он только что курил во дворике садового павильона?..

…Проснувшись в кромешной тьме, Анна, полностью одетая, не сразу поняла, где находится. Нет, это была всего лишь её собственная комната – та, которую она заняла после смерти бабушки.

Какой стыд! Такая пошлость приснилась ей в самый первый раз с тех пор, как Максим Гордиевский вошёл в её жизнь. Неужели вот это грязное, животное, такое волнующее ощущение – неужели это и есть?.. Нет, она никак не могла назвать это тем самым словом. Это казалось настолько грубым и недостойным, что Анна невольно поднялась и принялась расхаживать по комнате.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

В чужих объятиях хочу найти забвение (фр.). «Les amours perdues», автор слов и музыки Серж Генсбур. – Здесь и далее примеч. автора, если не указано иное.

2

Имеется в виду ключевая ставка Банка России.

3

«На Физтехе» – жаргон выпускников этого вуза (МФТИ).

4

Нет проблем (тур.).

5

От англ. go to work – иди работай.

6

Будь собой; прочие роли уже заняты (англ.).

7

Отсылка к цитате из «Евгения Онегина»: «Быть можно дельным человеком // И думать о красе ногтей».

8

Верхний Ларс – контрольно-пропускной пункт на российско-грузинской границе. – Примеч. ред.

9

От англ. shit – дерьмо.

10

Vodafon – один из крупнейших в мире операторов сотовой связи.

11

Так герои пьесы «Вишнёвый сад» в шутку называют неудачливого конторщика Епиходова.

12

Сударь, мы закрываемся. Мне очень жаль… (англ.)

13

Академическое музыкальное училище при Московской государственной консерватории имени П. И. Чайковского, расположенное по адресу: Москва, Мерзляковский пер., д. 11.

14

Российская академия музыки имени Гнесиных (РАМ имени Гнесиных).

15

Драматическое сопрано.