Джаффрес

Ксения Кондакова

Джаффрес

Глава 1

(Планета Джаффрес)

Взрыв, грохот, пыль… по хрустальному полу тронного зала поползла ветвистая трещина. Огромная, непредсказуемая. Помещение заволокло едким желтым дымом, перепуганные подруги взглядами искали друг друга, но тщетно. Закашлявшись, ползая на ушибленных коленях, Сиюша закрывала лицо уголком Андромединого пледа. Но через секунду инвалидная коляска с Андромедой взлетела под своды зала и рывком была сброшена на пол, разлетаясь на куски.

–“Нет! Нет”! – Сиюша завопила, словно ее режут. В ужасе хватая ошметки коляски, она поняла, что Андромеды тут нет. Задрав голову, девочка завизжала еще пронзительнее: “Ааааааа!!! На помощь!!!” Она уже не боялась показаться трусихой, не строила личико, нет… инстинкт выживания требовал: Беги!

Под осыпающимся потолком, не реагируя на ссадины и порезы от крошащихся стекол, в отвратительном ярко-желтом свете, парила Тори собственной персоной. Ее оскал внушал ужас. Платье развевалось, как черные крылья птицы Сирин. Мертвой хваткой Тори держала за шею Андромеду, та висела безвольной куклой.

– “Вот это мощь!” – нелепая мысль посетила Сиюшину голову, но тут же испарилась, потому как в следующую секунду ее отбросило в сторону волной еще более мощного взрыва. “Как больно! Больно, несправедливо!” – девочка ободрала локти и тихо скулила.

Тори изящно дотронулась до своей шеи с украденным кулоном – огромным, сверкающим как спелая малина, королевским стэриумом.

Она победно приподняла бровь и облизнула губы. В этот момент Тори походила похожа на вампира из популярных сказок Ипрокании. Стериум продолжал питать ее оболочку, кожа едва заметно светилась изнутри.

Талия злодейки в облегающем черном платье казалась невозможно тонкой даже для расы джаффресков, а волосы из черных стали иссиня-черными и струились уже до бедра. Ногти выросли, красиво обрамленное декольте почти не скрывало роскошную грудь. В погоне за величием она не могла остановиться, приказывая послушному камню творить с ее телом все, что угодно, лишь бы затмить всех своей ослепительной красотой.

Сиюша дрожала, но не плакала. Губы упрямо сжались в кривую сухую линию.

Она то упивалась картиной парящей улучшенной копии Андромеды, то чувствовала лютую ненависть к той, кто все разрушая, исполняет ее мечты об идеале.

– «Оставь ее”! – громыхнул откуда-то голос Империи Расбрэй.

Сиюша вздрогнула, не веря своему счастью. Империя жива! Но самой принцессы Джаффреса нигде не было.

-«Слишком поздно” – с улыбкой на губах, но не во взгляде, Тори чуть шевельнула пальцами и шея Андромеды леденяще хрустнула. Под дикий отчаянный крик шокированной Сиюши, тело мешком рухнуло на пол. Голубые глаза закрылись навсегда.

Наступила тишина… Внезапно сквозь вязкий желтый морок прорвался изменившийся, с нотками паники вопль Тори.

– «Где он… где ОН????!»

Резко переменившись в лице, она в ужасе смотрела на неестественно распластавшееся тело Андромеды.

–«Ах ты тварь!» – Тори не мигая застыла, прокручивая в голове мысли. Было слышно лишь завывание стихии за окнами дворца.

Империя словно испарилась.

Сиюша молча сидела по полу, сжавшись в комок и ожидая неминуемой смерти. Она больше не боролась. «Мне все равно. Андромеды нет… Все это было бессмысленно. Я так и останусь страшилищем…» – девочка пребольно впилась сломанными ногтями в виски и зажмурила глаза. Где же Империя?…

Через окна просачивался нежный малиновый закат. Слишком прекрасный для такого дня. Если бы можно было забыть это все. Если бы… не ветер, срывающий овации деревьев….

От пронзительного визга вышедшей из стопора Тори заложило уши, осколки хрустального потолка снова забарабанили дождем по полу.

Руки Тори тряслись, лицо стало белым. Сейчас она уже вовсе не казалась самой красивой джаффреской. Просто парила под расколотым потолком, в развевающемся платье, словно просилась быть заснятой на лучшие камеры, как настоящая звезда вечеринки. Но камер не было.

– «Кринж? Кринж» – подумала Сиюша.

Явно обращаясь к телу Андромеды, Тори не стеснялась в выражениях: “Где ОН?” Озлобленно взмахнув шлейфом, сестра-близнец начала опускаться. Через пару секунд Сиюша уже наблюдала сквозь туман, как черный силуэт лихорадочно переворачивал красивыми ногами битое стекло, отчаянно расшвыривая осколки.

Крошечные шарики стериума разлетелись в пространстве, один застрял между осколками на полу рядом с Сиюшей. “Сейчас кааааак рванет…” землянка не отрываясь смотрела на бордовую стеклянную бусину… в ожидании чего угодно, но та лишь мерцала в ответ. Поддавшись непонятному чувству, девочка быстро сгребла стериум вместе со стекляшками и сунула в карман джинсов. По пальцам побежали теплые капельки крови, но боли не было. По телу разлилось приятное тепло. – “Какой тяжеленький он…” мелькнула удивленная, почти ласковая мысль, но тут резкий порыв зловонного желтого дыма отбросил Сиюшу в сторону.

Встретившись глазами с перепуганной, жмущейся к стене девочкой, Тори расхохоталась.

«Ты… ты скажешь мне, где ОН!»

(Ипрокания/более известная нам, как Земля)

Этим осенним утром Сиюша еле встала. Поначалу она долго и красиво валялась под аккомпанемент будильника на смартфоне, раздраженно думая – почему нельзя было поставить вчера нормальную мелодию, а не подобие бухенвальдского набата.

Да и ветер с пяти утра стучал в окно ветками тощей берёзы. По-стариковски каркал дурацкий ворон. Или ворона. Или грач, Сиюша в них не разбиралась.

Невозможно в этом деревянном доме нормально спать… Голова как чужая, гудела через виски, что сегодня ее роль – чугунный котелок и спрос невелик. Девочка повернулась всем телом на бок и встретилась со своим отражением в зеркале вечно дребезжащего серванта. Молча свернулась калачиком и размышляла, не отводя нахмуренного взгляда: “Голова черноволосая, с оттопыренными ушами. Сама тощая и мелкая, как перепелка. Губа оттопыривается вечно, как у дурочки! Нечего толком надеть, а ведь сегодня…” – Сиюша задохнулась от чувства собственного несовершенства.

Она резко дернулась, чтобы встать, в глазах потемнело. Предательский голосок совести подзуживал: потому что не надо было накануне смотреть допоздна фильмы про эльфов. А еще сидеть до полуночи, рисуя их в тетрадке. А потом – болтать полчаса через ноутбук, подаренный отцом, с подружкой из Москвы.

Она там, а я тут… Сиюша, не открывая глаз, поморщилась. Головная боль начала проходить. Семья переехала из Столицы летом в “дебри этого мира, в глухомань, медвежий угол” на Волге. Мама так решила.

“Крипово! Как там было-то? Аааа, точно! «К тетке, в глушь, в Саратов»! Рандомайзером выбирали место?”– поражалась Сиюшина лучшая подруга – Шурочка-мурочка, оставшаяся в Москве. Сначала они созванивались часто, но прошло всего-навсего несколько недель – и все… подруга уже отмалчивалась и жила своей жизнью.

“Кто вообще придумал дружбу между девочками? Ее нет… ее просто не существует!” – Сиюша горько усмехнулась. А как иначе, если даже вчера вечером, Шурочка-мурочка разговаривала с ней по видеосвязи, только чтобы продемонстрировать “любимую деревенщину”, новому парню.

“Как вы там чилите в изоляции? Шурка, рили она в метре от реки живет! Кур завела уже?” – задорно поприветствовал носатый подружкин краш.

“Это не Саратов, это город Маркс” – ровным монотонным голосом Сиюша в двадцать седьмой раз отвечала на вопрос: “Ты ваще, без рофла, гдееее? Чекни, спутники ваше ранчо секут хоть?»

Все было еще хуже, чем обычно. А ведь сегодня первый день учёбы в местном колледже. Да-да. Сиюша поступила на повара-кондитера в городке на Волге. Тут. Не в Москве. Господи, тут! «Кто покупает сладости в такой дыре? Максимум что эти скуфы берут в кондитерском отделе – хлеб да дешёвые петушки на палочке».

“Папа до сих пор не знает…думает, что я… на юриста”… она попыталась потянуться, но воспрянуть духом таким образом не удалось – противно хрустнул палец на ноге, а следом защемило икроножную мышцу. Мысленно выругавшись словами, какими 16-ти летние девочки нет-нет да и ругаются, наконец опустила ноги на пол и потерла руками опухшие глаза. Надо заблокировать Шурочку-Мурочку. Вчера она задавала много вопросов, только ответов особо не дожидалась.

– “Маркс – на самом деле, местечко очень даже ми-ми-мишное, здесь в моем доме раньше были немцы, и их пустила жить наша царица, а потом…” – последние слова Сиюши потонули в хохоте, приложение видеоконференции мигнуло, схлопнулось и закрылось.

“Ржут…Ну и фиг с ними!” – девочка в сердцах шлёпнула ладонью крышку ноутбука и с трудом сдержала обидные колючие слезинки.

Серый кот Миша спрыгнул со стула, на котором почти все время проводил жизнь, и не спеша засеменил пухлыми ножками к хозяйке. Девочка с удовольствием сгребла кота в охапку, снова устроилась поудобнее и нацеловывала его пухлые усатые щеки. Время шло, часы тикали. Но Сиюше было плевать. Мишу все домашние обожали. Его, как плюшевую игрушку, везли из Москвы на поезде в рюкзаке почти 16 часов, кормили вредным мятным леденцом для успокоения кошачьей души, чуть не потеряли на вокзале… и вот он здесь. Тоже живет в Марксе.

-”Брррр… колотун…”. Старый, деревянный дом летом заставлял изнемогать от духоты, осенью продувался насквозь степными волжскими ветрами.

Мама с таким удовольствием паковала в Москве огромные черные пакеты с теплыми вещами, три больших чемодана, множество коробок… словно они бежали не из столицы, а из Преисподней.

Сиюша с братом Николкой восприняли новость о внезапном переезде довольно спокойно, смиряясь заранее. Взбалмошная эмоциональная мать, которая воспитывала детей одна, имела дома не самый большой авторитет, данный ей словно из жалости и вопреки здравому смыслу.

Маленький Николка творил, что хотел, например – отдирал обои и сваливал на кота Мишу. А Сиюша тайком нарушала домашние правила, пусть и банальные. Она сидела в ноутбуке по ночам, жевала сухой кофе из пакетиков три-в-одном, грызла ногти и пока мать на работе – на полную громкость включала музыку и прыгала по дощатому деревянному полу с доски на доску.

“Я танцую кельтские танцы, я живу в лесу, я люблю эльфов, а они меня!” – девочка пыхтела и усердно перебирала ногами. Фантазии согревали душу и успокаивали тревожные мысли о будущем. Ноги мельтешили, все проворнее, жаль никто не видит. Миша не в счет.

После ухода отца дети очень сплотились и старались жить, не волнуя маму по-пустякам. Она же, словно сорвавшись с невидимой цепи, пробовала себя в различных хобби, телевизионных шоу на все темы, даже чуть не поступила на актерский факультет, но дети, почувствовав перебор, воспротивились и победили эту напасть. Теперь ушла в изотерику и духовные практики.

Одно время мама словно затихла, и Сиюша почти успокоилась, даже перестала грызть ногти, но в итоге та внезапно и торжественно объявила, что они продают квартиру в столице и переезжают на свежий воздух, поближе к “большой воде”, вкусным продуктам и новой счастливой жизни.

Так Сиюша очутилась здесь… в маленьком городе на Волге, который можно было обойти, при желании, в течение пары часов вдоль и поперек. И снова вдоль и поперек. А затем переплыть Волгу в самом узком месте и обратно.На этом туристические маршруты заканчивались.

За окном закапал дождик. Этим бесконечным утром в соседней комнате гудел шмелем младший брат Николка, не поддающийся уговорам есть пшенную кашу. Сегодня он сопротивлялся и доказывал маме, что тыква в каше – это зло. Сиюша вздрогнула, когда мать закричала. Брат залепетал что-то в свое оправдание. Девочка, не дожидаясь развития скандала, запрыгала в одной тапочке к ним. Нога все еще немела и раздражала этим до чертиков.

Она побаивалась за брата. Однажды мама криками довела его до состояния, когда мальчик просто закрылся в себе и молчал два дня. Этого нельзя было допустить повторно.

Заглянув на кухню, Сиюша громко поздоровалась, взлохматила волосы Николке, вежливо улыбнулась маме и только после этого поплелась в ванную комнату. Там она закрыла дверь на шпингалет и долго грела руки под струей горячей воды. Стало немного легче. Ленивая мысль поползла тараканом: “Почему мама купила такой старый дом, развалюха унитаз, ванная просто обшарпанная, неужели не было” …Приятное тепло разлилось по телу, добравшись до окоченевших пальцев ног… “как было тогда на море, в сентябре… Морюшко” девочка чуть слышно прихрюкнула от удовольствия. Пробормотала, едва открывая рот “Дом старый, зато горячая вода всегда есть»,– как говорит мама.

Углядев новенькую зубную щётку в общем стакане, засунула ее в рот, благодарно промурлыкала: «Мама…пасииибааа».

Вскоре в дверь забарабанили кулачки брата: «Откроооооой! Открой! Давай, скорее открооооой! Открой мнеее!»

Это было до неприятного дерзко, громко, невозможно просто! Невозможно стерпеть! Сиюша с бешеными глазами распахнула дверь и яростно вцепилась за грудки в пижамку нахала, явно рвущегося в туалет.

-”Чего орешь??!”

Испуганные глаза, размером с пончик, не произвели на неё никакого впечатления. Не выпуская щетку изо рта, девочка трясла Николку, который жалобно хныкал.

–”Мамммаааааа, она взяла моюююю новую щеткуууу….”

Мама из дальней комнаты иссупленно промычала что-то угрожающее,

Сиюша открыла было рот, чтобы гаркнуть, но вдруг увидела искры, посыпавшиеся из кончиков ее пальцев. Они разлетелись, словно новогодний бенгальский огонь, и потухли на выцветшем резиновом коврике.

Девочка впала в немой ступор. Тело обмякло, словно этого и ждало.

Пальца разжались и Николка кулем рухнул на пол, конечно же завопив как резаный. Вмешалась мама, но Сиюша уже не слышала ничего. Округлившимися глазами, девочка смотрела на свои ладони, трогая ногти, сжимая до красноты фаланги пальцев.

Это случилось уже в третий раз за последний год. Ранее, она объясняла это себе тем, что просто сильно наэлектризовала ладони от бесконечного наглаживания Миши.

– “Я Эльф…Я точно Эльф!” – Сиюша зажмурилась от удовольствия, но в следующую секунду ее огрела по плечу мокрая кухонная тряпка. Мама была не в лучшем расположении духа.

Через полчаса криков и разборок, новоиспечённая студентка колледжа выпорхнула из дому, не завтракая, натягивая кожаную курточку на ходу и отмахиваясь от мыслей о произошедшем. “Наверное, перекуталась в плед вечером… вечно мама синтетику покупает нам.

Дождь накрапывал на разбитый асфальт у дома, в мутных лужах затаилась грязь. “Дождливо, но так тепло! В Москве сейчас уже холод, серость, а тут…”, Сиюша глупо улыбнулась, погода всегда имела над ней особенную власть. Автобус в сторону колледжа уныло мигнул фарами. В маленьком городке водитель знал каждого, а эта, явно невыспавшаяся, лохматая девчонка с недожеванным бутербродом в руке была новым лицом.

Сиюша, максимально прищурившись, потому что наотрез отказалась от ношения очков, побежала в попытке запрыгнуть на подножку уходящего транспорта. Левая ступня вновь противно кольнула и занемела. Девочка запрыгала на одной ноге, раскачиваясь, как заправская неваляшка. Водитель в сером вязаном свитере грубо, очень громко засмеялся и укатил. Попав ногой в глинистую лужу, Сиюша подскользнулась, взвизгнула и удерживая равновесие махнула руками, как раненая птица. С шлепающим мягким звуком сумка сочно упала в грязь.

Девочка завопила с обидой вслед автобусу: “Нуу, ты!! ээй!””

Тот равнодушно скрылся за поворотом.

“Дурацкий город, дурацкий автобус, все здесь дурацкое!”

Глава 2

Сегодня мерцающий малиновый свет из огромных витражных окон раздражал Королеву. Обычно это умиротворяющее сияние, окружающее планету днем и ночью, вызывало лишь ощущение спокойствия и стабильности, надежного колпака. На Джафресе не было ощущения ночи, всегда царил романтический полумрак в бордовых оттенках. Защитный купол из стериума не меркнул ни на минуту. Он мягко обволакивал планету, даря душевное спокойствие жителям. Все привыкли к этому с самого рождения, и не особо задумывались о том, каково было бы увидеть черное, мерцающее око Космоса над своей головой.

Сейчас же этот тихий свет раздражал Ассиоферию до мурашек на ее белоснежных руках. Глаза редкого цвета нефрита горели болезненным огнём, изящный хрупкий стан ни на секунду не позволял себе принять сутулое или некрасивое положение. Она была эталоном и объектом поклонения женщин и мужчин Джаффреса. Даже ее юные дочери, Империя старшая и Натт младшая, – терялись, несмотря на свою расцветающую, взбалмошную красоту в присутствии царственной матери. Ассиоферия была ослепительным солнцем этого небольшого мира, как центром Вселенной нынче считался Джаффрес. Мужчины не могли оторвать от нее взгляд! А ведь избалованных красотой джаффресцев сложно удивить. Обожаемая и всеми уважаемая. Почти всеми.

Красота у жителей планеты – не пустой звук. Роскошные, доведенные до идеала фигуры и лица, без единого изъяна, при этом все разные! Ни одно лицо сонора или сонорины не повторяло черт другого, все джаффресцы были оригинальными, яркими индивидуальностями. Много веков назад, когда им дозволялось свободно посещать Ипроканию, они производили невероятный эффект. До сих пор ипроканцы хранят легенды и мифы о прекрасных парящих созданиях с золотыми волосами и сверкающими молниями, вылетающими стрелами прямо из ладоней. Это, безусловно, приукрашенный образ. Не то чтобы джаффресцы все поголовно любили эффектные появления, просто стериум при использовании частенько может немного подбрасывать хозяина вверх, за счет энергетического всплеска. При этих толчках всегда вырываются снопы искорок из конечностей.

Немудрено, что жители голубой планеты знают своих инопланетных гостей под видом ангелов. Ипроканцы, перепуганные и очарованные, обожествляли гостей из космоса, воспроизводили на полотнах, создавали статуи и иные произведения искусства.Некоторые особо религиозные натуры горячо молились на эти образы, другие влюблялись, страдали.

Узнав о том, что изображениям джаффресцев с крыльями и огненными мечами начинают поклоняться в храмах по всей Ипрокании, милосердная королева Ассиоферия внесла запрет на посещение этой впечатлительной планеты без ее ведома. Только Империя, ее старшая дочь, втихомолку продолжала летать «проказничать на Земле», думая, что мать ничего не заподозрила. Натт себе такого не позволяла, возможно, потому что просто не умела и не хотела управлять Радостью Пегаса – королевским кораблем.

Подумав о дочерях, Сонора Ассиоферия издала чуть слышный, едва заметный вздох. В глазах ее мелькнула печаль. Королева Джаффреса была совсем одна в тронном зале, но многовековая привычка держать лицо – не позволяла ей давать волю какой-либо эмоции.

Пурпурный теплый свет, становился все более ярким, будто кто-то невидимый подкручивал настройки освещения. Его винные оттенки, отражаясь от зеркального потолка, искрились и колебались световыми мотыльками на хрустальной стене.

Один такой лучик упал на изображение бабушки Империи и Натт, портрет которой, висел на самом видном месте в непомерно тяжелой раме. “Слишком уж огромный” – подумалось Ассиоферии. Взгляд у изображения тоже был тяжелый. Даже, недобрый. Рама из ипроканского обсидиана. “Зачем из него?”– Ассиоферия дотронулась до своего точеного подбородка в нервном жесте. “Наша красота…мы стали проклятием для Ипрокании. Они до сих пор стремятся быть как мы…”.

На этом холсте Кассиопея замерла в изящной позе, держа в руке роскошный бутон малинового цвета, символизирующий стериум. Луч пробежался по ее юному лицу и вьющимся волосам пшеничного оттенка, светлым как и у всех в королевском роду.

“Как Элладий пережил это….” – Ассиоферия поднесла руку к глазам в нетерпеливом жесте и… громко хлопнула в ладоши. Чуть вздрогнул потревоженный воздух, легкие золотистые брызги на секунду вырвались из кончиков пальцев и потухли. В ту же секунду двери тронного зала отворились и вошел Акубенс-Тарф, главный советник планеты Джаффрес. Королева невольно всмотрелась и чуть заметно улыбнулась одними глазами: “Мой хороший, всегда вовремя ведь… всегда готов ко мне…”. Советник был не молод, но и не стар. Не поймешь этих вечно молодых джаффресцев. Кто-то умышленно объявляет себя стариком, кто-то молодится до последнего. Как тут проверить. Гладкие черные волосы, всегда скромный, но добротный камзол, небольшой фамильный стериум с рубиновым оттенком на запястье…жаль что не королевских кровей.

– Позови моих дочерей. – властный, но мягкий звук голоса королевы зазвучал отовсюду, прокатился по огромному тронному залу и плавно улегся у ног советника.

Всегда сдержанный Акубенс-Тарф на секунду сверкнул глазами, шагнул навстречу, но резко остановился и чуть склонил голову.

–”Сонора этого Мира и всех Миров, прошу простить мою дерзость, но я не смогу пригласить сюда прекрасных сонорин” – тихо, но твердо отрапортовал он. – К моему большому сожалению, они имели желание отбыть на Радости Пегаса в сторону планеты Аризма, они хотят пог…”

– “Что?!”– королева, как семнадцатилетняя девчонка, звонко вскрикнула, привстала и снова упала, впилась руками в массивные поручни трона.– “Ты идиот! Их же там убьют!!!”

На последнем звуке голос Соноры предательски дрогнул. Акубенс-Тарф непонимающе моргнул и открыл было рот, чтобы возразить, но Ассиоферия уже не слышала его. Шелестя огромными кружевными рукавами, она разматывала круговыми движениями густую энергию стериума вокруг себя, создавая портал. Белоснежная прядь выбилась, корона чуть съехала, зубы скрипнули. Актубенс-Тарф сделал шаг назад. Глаза Ассиоферии потемнели до оттенка сумеречного болота, а затем стали черными как ночь. Крошечные шарики стериума из ее кулона то собирались вместе, образуя “малину”, то вновь рассыпались, вихрем закручиваясь в огромное сияющее колесо.

Тронный зал, и так подсвеченный насквозь закатными лучами из окон, погрузился в темный багровый ураган. Советник, никогда ранее не видевший свою Сонору в таком состоянии, вжался в резную колонну, понимая, что скорее всего по вине его упущения произошло нечто ужасное и времени уже нет. Он сглотнул слюну, пытаясь увидеть хоть что-то сквозь мглу, но в этот момент плотный сгусток волны стериума задел его прямо в висок. Секундная болезненная вспышка цвета спелого граната… или крови на запястье… или крови, хлынувшей из левой ноздри…Королевский цвет, цвет “малинового трона”, ЕЕ цвет. Акубенс-Тарф потерял сознание, не увидев, как белокурые локоны Королевы, взметнулись и исчезли вслед за ее силуэтом в зияющей дыре портала.

Глава 3

Империя не отвечала, ее глаза лихорадочно блестели и бегали, как у всех джаффресков на пьяный ежегодный Праздник “Спасения Реввекасси”.-”Ты вообще нормальная или как???”– зашипела Натт, но тем не менее, чтобы гвардейцы, охраняющие выход к шлюзам не услышали.

Натт ждала, что сумасбродная сестра одумается. Но Империя напряженно кусала свои губы, рука стискивала холодную ладонь сестры.

Черничное небо с проблесками багрового стериума пугало Натт. Она предпочла бы сейчас спокойно валяться на своей перине в королевской спальне и болтать с горничными о женихах, чем прятаться в потемках по углам. Но старшая принцесса не воспринимала укоризненных вздохов младшей, четко следуя к своей цели. А целью был космический корабль – Радость Пегаса. Он отличался от всех шаттлов тем, что подчинялся командованию только членов королевской семьи династии Расбрэй, реагировал на малейшие просьбы, заводился исключительно от королевского стериума, в отличие от остального флота, где руководили наемные капитаны. Все это благодаря заложенным данным об артефактах “малинового трона”.

Стериум правящей династии был самым мощным, его чистую энергию невозможно перепутать ни с какой другой.

Натт тоскливо проводила взглядом очередной серебристый зонд, покидающий Джаффрес в целях ежедневного мониторинга пространства. Ощущался ветер от следующего стартующего корабля, он задувал под подол легкого платья принцессы… было холодно, зябко.

Империя же, полностью обнажив свою пиратскую, авантюрную сущность, вновь горячо и крепко сжала хрупкую ладонь сестренки, горячо прошептав: “Впереееед…”даваааай!” Воздух изо рта вырвался паром.

Натт припустила, как безумная. Она прихватила полы длинного платья и зажмурила глаза. Бежала, бежала, пока рука сестры не отпустила ее со словами: “Тихо! Стой” и довольно грубо одернула. Этого Натт уже перенести не смогла. Боль она не терпела. Слезы брызнули, нос поморщился. Принцесса задохнулась от обиды, пережитого стресса. Залепетала, захлебываясь девичьей истерикой, упрекая Империю в жестокости, потом развернулась и сделала попытку побежать обратно, в сторону темнеющего дворца.

Империя схватила сестру за розовое платье, не дав ей бездумно проявиться в полосе света и быть замеченной гвардейцами. Затрещала ткань, но хватка Империи была железной. Прожектора освещали площадь перекрестными лучами.