Мертвая хватка

– Прежняя экономка, кажется, миссис Капуфс, носила косы и такую физиономию, от которой молоко кисло, – усмехнулся Дуглас. – А малышка Мэй прелестна. Какое тело!

– Бедная миссис Карстерс! – возмущенно воскликнула сестра. – Дуглас, это было сто лет назад. С тех пор папа сменил несколько дюжин экономок. Я очень довольна Мэй. Сначала сомневалась. Ну, ты понимаешь: все-таки вьетнамка. Однако рекомендации превосходные, да и стоит не слишком дорого. Оказалась настоящим сокровищем. Очень тихая. Похоже, боится даже собственной тени. Подозреваю, что прячет разбитую посуду. Представляешь? Стесняется признаться. Но невероятно чистоплотна. Работает здесь уже шесть месяцев. Рекорд! Тебе хорошо жить в Перте, от греха подальше, а на мне лежит обязанность заботиться о папе. Должна признаться, он ужасен. – Журча подобно монотонному ручью, Уэнди повернулась к Берди: – Пока я жила тут, все было замечательно. Сама разбиралась с экономкой и слугами, так что проблем не возникало. Люди работали в доме годами. А с тех пор, как папа взял управление на себя, все пошло вкривь и вкось. Поручает мне нанимать этих бедных женщин, а потом так грубо с ними обращается, что они сразу убегают. Или говорит, что они сводят его с ума своей тупостью, и увольняет их. Одна продержалась всего пять часов!

Берди улыбнулась. Она не представляла, как можно работать на Макса даже пять минут.

– Что ж, будем надеяться, что Мэй продержится дольше – хотя бы до моего отъезда, – многозначительно произнес Дуглас.

– Шутки шутками, но не вздумай ее обидеть! – строго предупредила брата Уэнди. – Кажется, во время предыдущей встречи ты уже успел напугать ее.

– Все улажу, Уэнди.

– Не говори глупостей. Девушка стеснительная, да и по-английски говорит не лучшим образом. В общем, держись от нее подальше. Если она уволится сейчас, то я умру. Потом станет проще.

– Почему? – Дуглас не сводил с Мэй жадного взгляда.

– Ну… – Она слегка смутилась. – Думаю, папа уже составил план. Видишь ли… наверное, тебе можно сказать, правда? Полагаю, что теперь, собравшись на пенсию, он постарается уговорить меня вернуться и жить вместе с ним, вести все дела: заниматься канцелярией и домашним хозяйством. Тогда я снова смогу управляться с экономкой, уборщицами и прочим персоналом. Папа уже несколько раз намекал на грядущие перемены. – Уэнди вздохнула. – Жаль, конечно, бросать свой дом, но ничего не поделаешь. Тем более что без Роджера там стало невыносимо пусто и грустно. А папа так добр ко мне! Если я ему нужна, то сделаю все, что смогу.

Дуглас открыл рот, чтобы выразить собственное мнение, но не успел: раздался резкий свист. Мгновенно наступила тишина, сменившаяся глухим невнятным бормотанием. Все взгляды устремились на Макса Талли. Неотразимый в цветастой рубашке, хозяин дома остановился возле рояля. Добившись всеобщего внимания, он улыбнулся и вытащил пальцы изо рта. Торжественно поднял бокал. Официанты начали разносить свежее шампанское.

– Вот, начинается, – не к месту прокомментировала Иза Траби. – Слабительное, пожалуйста!

Уэнди обернулась и взглянула с нескрываемым осуждением. Иза захихикала и, залпом осушив бокал, пробормотала:

– Прошу прощения.

– Друзья! – начал Макс. – Буду краток.

– Знаем, знаем! – насмешливо воскликнул кто-то из гостей.

– Оставлю реплику без внимания. Спасибо за то, что пришли, за добрые пожелания и за подарки. Особенно за подарки. Для тех, кто запамятовал, напомню, что принимаю чеки, а также карты «Дайнерс клаб» и «Американ экспресс», так что на обратном пути не пройдите мимо Уэнди.

Раздался дружный смех.

– Сегодня мне исполнилось семьдесят лет. Число «круглое»: семь и ноль. К этому возрасту человек уже начинает понимать, кто его друзья. Во всяком случае, я прекрасно понимаю. – Маленькие черные глазки за стеклами очков увлажнились. – Мои друзья собрались здесь. Люблю вас всех. За долгие годы мы провели вместе вот в этой самой комнате немало счастливых часов. Мне повезло.

– Это нам повезло, Макс, – произнесла Иза.

– Спасибо, Иза, – улыбнулся Макс, немного помолчал, глядя в бокал, а потом продолжил: – Пожалуй, пора закончить прелюдию. Должен сделать заявление. Точнее, два заявления. Я наконец-то решил сделать мисс Клаудиу Бадд честной женщиной и исполнить то, что ее журнал обещает из года в год, насколько хватает памяти, а именно уйти на пенсию. В пятницу состоится последнее утреннее шоу Макса Талли.

Раздались удивленные возгласы и возражения. Берди ощутила судорожное рукопожатие: Уэнди заметно нервничала.

– Я же говорила, – прошептала она со слезами на глазах. – Знала, что это произойдет. Бедный старенький папа. Какой удар для него! Но это к лучшему, Верити Джейн, к лучшему. Он очень устал.

Берди обернулась и посмотрела на своего отца. Тот поморщился. «Ничего не поделаешь, подобное рано или поздно случается, – словно говорило его мгновенно погрустневшее лицо. – Все мы стареем». Потом он вскинул голову, и Берди отвернулась. Увидела, что Бервин стоит рядом с Максом и выглядит удивленной, будто не ожидала услышать его слова. Может, думала, что, несмотря на планы, Макс все же не решится сделать последний шаг?

Макс поднял руку, призывая к тишине:

– Честно говоря, страшно утомился от постоянного напряжения. Уже слишком стар для ежедневных прямых эфиров. Пора уступить дорогу молодым – тем, у кого язык подвешен лучше, лицо симпатичнее и плечи шире. Найти дюжину-другую таких молодцов не составит труда.

Снова раздался смех.

– А я тем временем посвящу остаток своих дней более приятным занятиям. Одним из них, благодаря моему старому другу Ангусу Бердвуду, который уже месяц как обо всем знает, станет десятиминутное обозрение по будням, перед шестичасовыми «Новостями». Радиоволны все-таки не окончательно очистятся от невежественного, фанатичного эгоизма Макса Талли, как выразился на прошлой неделе кто-то из недоброжелателей.

Последовали громкие сочувственные возгласы. Макс опять поднял руку.

– Ну а теперь главная и лучшая новость. – Глаза за стеклами очков заблестели. – Решил сообщить об этом именно сегодня, потому что все вы сейчас здесь и сможете разделить мое счастье.

– И что же? – нетерпеливо пробормотал Дуглас. – Собрался в политику? Снарядился в антарктическую экспедицию? Жертвует миллион долларов на борьбу с раком? Намерен участвовать в конкурсе «Мистер Вселенная»?

– Тише! – Уэнди нахмурилась и подалась вперед, чтобы не пропустить ни единого слова.

– Я собрался жениться, – произнес Макс Талли, широко улыбнулся и повысил голос, чтобы перекричать гул: – Хочу представить молодую леди, которая согласилась стать моей женой. Знакомьтесь: мисс Мэй Тран. – Он вытянул руку, и «сокровище» Уэнди – очаровательное и очень юное, в простом белом платье – подошло и встало рядом с Максом.

Воцарилась мертвая тишина. Берди посмотрела по сторонам. На лицах присутствующих читалось изумление. Отец тихо выругался, и Иза ответила, словно эхо. Рука Уэнди разжалась и выпустила ее ладонь. Бервин, единственная из всех, для кого сообщение не стало новостью, опустила голову, сосредоточенно рассматривая что-то на полу. А в следующее мгновение разразился шторм: восклицания, громкие поздравления, бесконечные обсуждения последней сенсации от Макса Талли слились в единый бурный порыв. Гости обступили пару и заговорили наперебой. Сияющий Макс обнял невесту, а та застыла неподвижно и безучастно, словно фарфоровая статуэтка.

– Ничего не понимаю, – заикаясь, пролепетала Уэнди. – Что папа делает? Шутит?

– Не похоже, – усмехнулся Дуглас и показал в сторону отца: обняв Мэй, тот позировал фотографу, которого протолкнула в первый ряд изнемогавшая от наслаждения Клаудиа Бадд.

– Дуглас! – испуганно воскликнула Уэнди. – Они фотографируются! Пора прекратить это безобразие! Папа из ума выжил. Эта девушка – экономка! По возрасту годится ему во внучки! И к тому же… вьетнамка!

– На здоровье, – отозвался брат. – Может себе позволить на старости лет. Почему бы не развлечься на пенсии?

– Дуглас, что ты говоришь? Он ведь женат на Бервин! О чем только думает?

Уэнди вытянула шею, осматривая толпу, нашла того, кого искала, и настойчиво поманила рукой. Берди увидела, как Бервин Кайт слегка покачала головой, а потом пожала плечами и начала осторожно пробираться к ним, по-прежнему изучая пол, чтобы не натыкаться на следившие за каждым ее шагом любопытные взгляды. Как только она оказалась в зоне досягаемости, Уэнди схватила ее за руку и вовлекла в тесный кружок.

– У меня нет слов! Папа сошел с ума!

Бервин криво усмехнулась.

– Ничуть. Просто остается самим собой, – ответила она и посмотрела на Берди. – Я не знала о пенсии, и Ангус определенно не знал. Вот и он! – Она призывно помахала рукой. – В общем, Макс обвел вокруг пальца нас обоих. На пенсию! Мне даже не намекнул!

Ангус подошел и, покачав головой, растерянно пробормотал:

– Не знаю, что и сказать. Подумать только, снова женится! Вот уж никак от него не ожидал!

Словно из-под земли, рядом возникла Иза Траби и хрипло рассмеялась:

– Почему бы и нет? Опыт у Макса богатый. Было три жены, так почему бы не появиться четвертой? Ах-ах, взгляните, что за прелесть!

Макс только что застегнул на стройной шее нареченной ожерелье и теперь возился с серьгами, а Мэй продолжала стоять неподвижно. В свете фотовспышек драгоценности переливались зелеными и золотыми отблесками.

– Изумруды, – выдохнул Ангус. – Боже мой!

– Изумруды! Ничего не понимаю! – Уэнди едва не плакала. – Бервин, папа женат на тебе и не может жениться на… на ней.

– Не может, пока не разведется, – спокойно возразила та. – Но развод скоро состоится. На прошлой неделе Макс говорил со мной, так что проблем не возникнет. В конце концов, мы уже тринадцать лет живем врозь.

Уэнди заморгала и посмотрела туда, где стоял Макс, по-хозяйски положив одну руку на плечо Мэй, а другой обняв за тонкую талию.

– Зачем он это делает? Можно понять ее мотивы: роскошный дом, обеспеченность… Но что получит папа? Что способна дать ему такая девушка?

Простодушное восклицание заставило всех с интересом посмотреть на Уэнди, и она ответила искренне недоумевающим взглядом. Бервин отвернулась, а Иза засмеялась.

– Прекрати! – резко оборвал сестру Дуглас. – О чем ты думаешь? Посмотри: он же не может рук от нее оторвать.

Щеки Уэнди покрылись красными пятнами.

– Дуглас, это отвратительно! Папе семьдесят лет!

– Лучше признай, что, наняв эту куколку, ты поступила как безмозглая гусыня. Лакомый кусочек получил великолепный шанс в лице старого распутника. Чего ты ожидала? Никто, кроме тебя, не удивился бы. – Дуглас хлопнул по лбу в притворном отчаянии. – Все, наследство уплыло! Бервин отказалась бы, и мы с тобой отлично это знаем, но китайская куколка слеплена иначе. Когда старик отдаст концы, захватит все, до последнего пенни. Большое тебе спасибо, сестричка!

– Дуглас! Не говори так…

Берди стало жаль Уэнди. Всего пару минут назад бедняжка наслаждалась пленительной картиной: Макс в состоянии старческого слабоумия – милый, благодарный, безопасный. И сама она – преданная, деловитая, заботливая, властная хозяйка роскошного дома. И вдруг в один ужасный, шокирующий момент идиллия оказалась вдребезги разбитой самим Максом, который выскочил неожиданно, как черт из табакерки, и с ослепительной, полной жизни улыбкой облагодетельствовал новым планом, новой судьбой, новой мачехой, причем мачехой в два раза моложе Уэнди, которую она сама же и привела в дом. Берди сочувственно наблюдала, как Уэнди безуспешно пытается примириться с новыми обстоятельствами. Интересно, в какую сторону качнется маятник? Постепенно губы начали сжиматься в тонкую линию, а глаза сузились, превратившись в щелочки. Понятно. Значит, вот как это будет.

– Маленькая хитрая дрянь, – выдохнула Уэнди и обвела собеседников негодующим взглядом. – Постоянно крутилась поблизости, плела паутину. Пока я находилась в Англии, папа страдал от одиночества. Говорят, такое нередко случается. Ради благополучия подобные девушки готовы на все. Похоже, Мэй действовала по заранее намеченному плану.

– Не исключено, – заметила Иза Траби, – однако не все потеряно. Поверь моему слову: скоро девчонка вылетит из дома, как последняя шлюха. Я хорошо знаю Макса. Рано или поздно ему станет скучно. Полгода поиграет со своей рабыней, готовой не только сдирать с винограда кожицу, но и сосать член, и на этом идиллия закончится.

Дуглас громко расхохотался, а Уэнди покраснела еще гуще.

– Вы правы, – согласилась Бервин. – Именно поэтому история представляется настолько… нелепой. Понятия не имею, что на него нашло. Сказал мне… – Она замолчала, словно сомневаясь, нужно ли продолжать, а потом откашлялась и произнесла: – Объяснил, что они хотят создать семью. Вот почему Макс решил жениться.

– Дети? – Лицо Изы напряглось. – Невероятно!

– Так он сказал, причем серьезно.

– Неужели? – Дуглас Талли заскрежетал зубами. Сейчас он выглядел по-настоящему рассерженным. – Это уж слишком! Эгоистичный, самоуверенный старый осел. Новые дети, подумать только! Чтобы показать, что может иметь все, что пожелает, делать все, что задумает. У него же куча денег и успех, да и вообще он неподражаемый Макс Талли. А все мы…

– Привет, привет! – пропела Клаудиа Бадд сквозь звон браслетов, подплывая в облаке мускусного аромата. – Семейство в сборе! Иза, выглядишь просто великолепно. Привет, Берди. Что за потрясающая новость! До сих пор не могу поверить! А ты, дорогая Бервин, наверное, в шоке!

– Ничего подобного, – сухо отозвалась та. – Нисколько.

– Правда? – Густо подведенные глаза Клаудии округлились в невинном удивлении. Она встряхнула браслетами и небрежно поправила рукава. – Значит, Макс обсуждал с тобой планы?

– Ищешь бесплатные цитаты, Клаудиа? – заметила Берди.

Бервин не очень-то умела давать отпор, а Берди давно знала змеиную натуру мисс Бадд.

– Не говори глупостей! – Светская львица раздраженно скривила губы. – Все, что нужно, я уже выяснила у самого Макса. И у Мэй. До чего же малышка мила! Правда, Уэнди? Кажется, служила в доме экономкой.

– Вы фотографировали, – недовольно произнесла та.

– Конечно! Хорошо, что я прихватила с собой Дэрила! Обязательно поместим снимки в следующем номере. Невероятная удача!

– Кругом везет, – пробормотал Дуглас и заработал еще один осуждающий взгляд.

– Если хотите, могу попросить Дэрила сделать семейный снимок, – прощебетала Клаудиа, оглядываясь. – Полагаю, будет приятно сохранить память о чудесном вечере. Почему бы вам не подойти к Максу и Мэй – Уэнди, Дугласу и даже тебе, Иза?

– Да, это будет чудесно, – покорно согласилась Уэнди. – Пойдем, Дуглас.

– Бервин, и ты, разумеется, тоже, – небрежно добавила Клаудиа. – Слышала, что собираешься написать портрет Мэй и подарить Максу на день рождения. Он сам мне рассказал. Восхитительно!

– Ничего особенного. Мне пора, до свидания. – Бервин повернулась к Клаудии спиной и ушла, кивнув на прощание Ангусу.

– Она обиделась? – Клаудиа удивленно вытаращила глаза. – Неужели я сказала что-то не то? Видимо, бедняжка тяжело переживает новость. В этом все дело, правда? Что же, не трудно понять. И явно не хочет фотографироваться. Можно было просто сказать. Разве я возражаю? Но напрасно она капризничает: ради рекламы надо ловить любой шанс. Галереи не пользуются большой популярностью, и люди скоро забудут…

Клаудиа внезапно сообразила, что, бурно отреагировав на уход Бервин, совершила грубую ошибку. Глаза ее померкли, хотя рот по-прежнему продолжал широко улыбаться. Берди с интересом наблюдала, как Уэнди запоздало осознает ход событий.

– Я не знала, что вы собираетесь опубликовать наши фотографии в журнале, – засуетилась она. – Думала, это для нас, на память. Нет-нет, не нужно…

– О! – Клаудиа вскинула голову и прикрыла глаза. – Возможно, вставим парочку, если найдем место. В любом случае это не важно.

– Еще как важно, – театральным шепотом возразила Иза, обращаясь к Ангусу. – Макс, Бервин и Мэй. Господи, что за трио! Муж, жена и невеста. Очаровательно!

– Ах, Уэнди! – не обращая внимания на Изу, продолжала источать яд Клаудиа. – Наверное, нелепо вдруг получить мачеху, которой всего-то двадцать пять лет! Тебе это не кажется странным?

– А ей двадцать пять? – Уэнди с трудом успевала реагировать.

– Эй! – крикнул Макс, пробираясь сквозь толпу. – Эй, Бадд, оставь мою семью в покое, хитрая старая ведьма! Бервин рассказала, что ты затеяла, по пути к выходу из-за твоих интриг. Она ненавидит всякую публичность, и ты вспугнула ее. Веди себя прилично. Я и так подарил сенсацию, а если будешь хорошо себя вести, то подарю еще и свадьбу. И первого ребенка. Иначе все получат соперники!

– За попытку не судят. – Застигнутая на месте преступления, Клаудиа принялась выкручиваться. – Ребенок? И когда ждать пополнения?

– Расслабься, – улыбнулся Макс, поймал взгляд Ангуса, вскинул бровь и добавил: – Она умирает, умирает.

Это была старая шутка.

– Желаю счастья, Макс! – воскликнула Иза, дипломатично сгладив конфликт.

– Папа… – Уэнди мучительно страдала.

– Довольна? – Макс похлопал дочь по плечу. – Знал, что обрадуешься, ведь тебе больше не надо беспокоиться обо мне.

Берди подумала, что он действительно верит в то, что говорит. Даже не подозревает… или все понимает и просто храбрится?

– Простите, но должен выдворить эту скандалистку! – громко заявил Макс. – Пойдем, Бадд. Считай себя уволенной. Вы с фотографом уже и так получили достаточно.

– Мне нужно позвонить.

– Телефон в кабинете. Пойдем, покажу. – Макс повел ее прочь, но оглянулся и беззвучно, одними губами произнес: – Скоро вернусь.

Он пошел дальше, разговаривая и смеясь, на каждом шагу отвечая на поздравления, рукопожатия и даже поцелуи.

Оставшись в одиночестве возле рояля, Мэй Тран проводила жениха взглядом, а потом опустила голову и принялась что-то бормотать в ответ на бесконечные вопросы, доносившиеся из возбужденной гудящей толпы. Маленькие ножки в белых туфлях на шпильке – так захотел Макс – очень устали. Голова разболелась от сигаретного дыма, шума и тяжести драгоценного гребня, скреплявшего на затылке массу блестящих черных волос. Облегающее белое платье сжимало талию и диафрагму, затрудняя дыхание. Изумрудное ожерелье сдавливало шею, а серьги, неумело застегнутые Максом, кололи уши. Однако гладкое, милое личико оставалось спокойным и кукольно неподвижным. Никто не догадался бы, о чем думает Мэй Тран.

Глава 3

Через две недели, ровно в девять утра, в крошечной загроможденной комнатке, которую Берди называла своим рабочим кабинетом, зазвонил телефон. Сжимая в руке кружку с чаем, она пришлепала из кухни и сняла трубку.

– Берди! – раздался знакомый глубокий голос, совсем не подходивший человеку, которому принадлежал.

– Макс?

Кто же еще это мог быть? Но зачем он звонит? И вдруг сердце оборвалось. Папа! Неужели с ним что-нибудь…

– Ангус дал мне твой телефон, дорогая. Надеюсь, не станешь возражать. Нужно кое-что обсудить. Точнее, есть для тебя работа.

– Да?

Берди села за стол, сердце все еще бешено стучало. Она злилась: на Макса – за то, что испугал ее, и на себя – за то, что испугалась. Поводов для страха не существовало. С папой все в порядке, и иначе быть не может. Силен как бык. Виновата та самая вечеринка. Все так заметно постарели, что внезапно стало ясно, как быстротечно время. Вероятно, отрицательно сказалось отсутствие строгого рабочего графика. И при этом неполная загрузка. Свобода, конечно, великолепна, но без постоянной принудительной занятости остается много времени для размышлений. А как раз сейчас с заказами негусто. Пассивный сезон, успокаивала себя Берди. Жарко, дети на каникулах. В общем, целую неделю пришлось довольствоваться разбором бумаг. Она считала это упадком.

Макс что-то говорил. Черт возьми, она прослушала. «Возьми себя в руки, Верити Джейн Бердвуд! У мистера Талли есть работа».

– Простите, Макс. Повторите, пожалуйста.

– Я сказал, что дело запутанное, Берди. Понимаешь… происходит нечто странное. Здесь, в «Третьем желании». Хочу, чтобы ты приехала и разобралась.

– Я?

– На вечеринке Ангус сказал, что ты занялась частными расследованиями. Давно пора! Я ему ответил: с какой стати тебе бесплатно выполнять для них работу полицейских? В любом случае…

– В чем проблема, Макс?

Берди взяла карандаш и засунула за ухо. Любопытно! Трудно представить, что она способна сделать для Макса Талли такого, что не в состоянии сделать он сам, с его-то связями!

– Объясню, когда приедешь. Договорились? Так будет надежнее. Только появись, а дальше дело за мной. Сможешь прямо сейчас?

– Видите ли… – Верити не хотелось выглядеть чересчур доступной. Детектив не имеет права сразу все бросить и прибежать по первому зову. Разве можно довериться такому человеку? – Сейчас обдумаю текущие вопросы и перезвоню. Минут через пять.

Она повесила трубку и посмотрела на распахнутые шкафы в углу комнаты, на неаккуратные кучи бумаг на полу. Одна папка сползла и открылась, выплеснув на ковер содержимое. Очевидно, это знак. Берди приняла решение, подождала, пока проползли три минуты, и набрала номер Макса Талли.

– Приветствую, – раздался его красивый голос, записанный на автоответчик. – Если пытаетесь что-нибудь продать, лучше сразу повесьте трубку и больше не звоните, особенно если вас зовут Йен Фридман. Немедленно сдам в полицию. Ко всем остальным просьба после сигнала назвать себя и свой номер. Спасибо.

Берди улыбнулась, послушно дождалась гудка и произнесла:

– Это Берди.

Трубку сразу подняли.

– Берди? – взволнованно крикнул Макс. – Что скажешь?

– Буду у вас в полдень, – доложила она сухо. – Мои расценки…

– О господи! Об этом не беспокойся. Заплачу сколько скажешь. Прихвати все необходимое: хочу, чтобы ты осталась на несколько дней: на два-три – а может, и дольше. Поживешь в комнате экономки – совершенно независимо. Согласна?

Она пожала плечами:

– Согласна.

– Хорошо. И еще. Наверное, прозвучит странновато, но просто поверь. Сейчас здесь гостят Уэнди и Дуглас. А Бервин пишет портрет Мэй. Работает в своей прежней студии. Не хочу, чтобы они или кто-либо другой знали, зачем ты приехала. Скажешь, что собираешься помочь мне в работе над книгой, над автобиографией.

– Не знала, что вы пишете автобиографию, Макс.

– А я и не пишу.

– Понятно.

– Ну вот и отлично. Умница. Буду ждать в двенадцать. Пока!

– До встречи, Макс.

Берди положила трубку, поправила очки и вытащила из-за уха карандаш. Итак, требуется особая осторожность. Очень интересно.

Однако через минуту она уже снова набирала номер – на сей раз номер отцовского рабочего кабинета. Секретарша Маделейн ответила со второго гудка и с обычной обольстительной четкостью произнесла:

– Офис мистера Бердвуда.

– Маделейн, это Верити Бердвуд. Отец у себя?

– Соединяю.

Линия щелкнула. Маделейн не была расположена к легкомысленной болтовне. В ее представлении мир ограничивался четырьмя стенами обширного густонаселенного здания, сердцем которого являлась ее тихая обитель, и представлял собой серьезное пространство.

– Что случилось, детка? – раздался мягкий голос Ангуса Бердвуда.

– Привет, пап. Звоню, чтобы предупредить: несколько дней меня не будет дома: поживу у Макса, – на тот случай, если вдруг захочешь связаться со мной.

– Ага, значит, он все-таки добрался до тебя. Времени не терял. Мы с ним разговаривали полчаса назад.

В трубке повисло молчание. Так похоже на отца, подумала Берди. Никаких вопросов, никакого вмешательства. Следовательно, нет необходимости врать.

– У него появилась для меня работа, – пояснила она. – Дня на два.

– Хорошо, детка.

– Как только вернусь домой, сразу позвоню.

– Отлично.

– Пока.

– Верити! – Голос отца неожиданно сорвался. – Будь осторожна.

– Постараюсь.

Прежде чем положить трубку, Берди задумалась. «Будь осторожна»? Она предусмотрительно включила автоответчик, вышла из комнаты и направилась в кухню. Вскоре созрел план действий. Выпить чашку свежего крепкого чая. Или даже кофе. С горячим тостом. Потом принять душ, переодеться и собраться. Оплатить несколько счетов. Бензин, банк, почта. В это время дня дорога в «Третье желание» займет около часа. Получается, что навести порядок в бумагах уже некогда. Придется отложить до возвращения.

Жара и духота угнетали. Тяжелая поездка, даже с опущенными стеклами. Наверное, скоро начнется гроза, подумала Берди. В пляжных пригородах, по которым пролегал путь, толпились отдыхающие. Ничего не поделаешь, сейчас школьные каникулы. От Мартинс-Бич дорога поднималась в гору и круто огибала скалу. Внизу плескались волны. Дальше вниз с холма к последнему пляжу, а оттуда к дому Макса. «Вы въезжаете в рай, – гласил яркий плакат. – Пожалуйста, будьте осторожны!» Не такая уж большая проблема, угрюмо подумала Берди, когда поток машин уплотнился и медленно пополз по бульвару Парадиз. Казалось, будто едешь по раскаленному тоннелю. Жар отражался от стекла, металла и кафеля витрин, выстроившихся по обе стороны дороги, поднимался от черного шоссе, тек с огромной асфальтовой автостоянки, тянувшейся из конца в конец невидимого пляжа.