Священная последовательность книг

Директор не видела, как Репейников зашёл в кабинет к Петровскому.

– Зачем Вы пришли сюда? Я не хочу Вас видеть! Зачем Вы копали под Олю? Я люблю её…

– …с докладными директору! – уточнил Репейников.

– Да, я люблю её… может быть странной любовью, но люблю…

– Не верю. А вот Ольга любит Вас. Иначе бы не покрывала истинного убийцу. Ведь это Вы убили Белицкого. На одном из подобранных осколков вазы я обнаружил свежие отпечатки пальцев. Ваших, не Ольгиных!

– Хорошо, я расскажу всё. Я зашёл к Ольге, когда она уговаривала этого психа уйти из отдела, объясняя, что у неё дочь заболела. А он смеялся, жрал свою рыбу и просил ещё принести ему нот. Оля носила, а он жрал и смеялся. Не знаю, что на меня нашло, но я увидел рядом напольную вазу и сзади обрушил на голову Белицкому.

– Вам не жаль его, Олю?

– Не жаль. Одним психом меньше. А Оля сама решила взять вину на себя…

– А ты и обрадовался? И за что она полюбила такого урода?

Репейников вышел из библиотеки, тихо напевая: «Песнь моя, лети с мольбою тихо в час ночной…».

Священная последовательность книг

Варенька Громова поднималась на второй этаж нехотя – более занудливого старого педанта она в жизни своей не встречала: дядя просил её приходить раз в неделю наводить порядок в доме, категорически запрещая снимать книги с полок. А девушке был неизвестен способ обеспыливания книг без прикосновения к оным.

– Мир был создан из хаоса, – говорил дядя. – Свою библиотеку я тоже создал из хаоса. И нарушать священную последовательность книг не позволю никому. Библиотека создана в таком виде раз и навеки вечные.

Варенька не один раз пыталась разгадать принцип расстановки книг, но священный порядок библиотеки ей казался хаотичным нагромождением книг разного толка, многим из которых, как считала девушка, место в макулатуре: рядом с классикой стояли книжицы советского периода типа «Целины» Брежнева, по соседству с романами – книги по садоводству и кулинарии, рядом с толстыми томами – тощие брошюрки, а книги, проверенные временем чередовались с изданиями местных графоманов, сопровождаемые дарственными надписями авторов «Незабвенному Ивану Васильевичу, тонкому знатоку изящной словесности, от автора сего незатейливого опуса с глубоким почтением». Корешки книг Стивена Хокинга виднелись в удивительной близости с книгами Коэльо и Ошо.

Однажды Варя имела неосторожность высказать дяде своё мнение о его библиотеке. Что тут началось! Иван Васильевич носился вокруг перепуганной девушки, аки фурия, изрыгая как проклятия малоизвестные Вареньке имена и цитаты из их книг. Заканчивая магистратуру при институте ботаники, она раньше не слыхивала имена Сёрена Обье Кьеркегора или Пьера Жан Жоржа Кабаниса, казавшиеся девушке озвученными строками из «Молота ведьм».

– Ты не читала «Дневник сумасшедшего» Анхеля де Куатье! Ты даже не знаешь, кто это. А если бы ты хоть иногда что-то читала, кроме новостных лент в социальных сетях, то знала бы, что великий Анхель сказал: «Хаос – это порядок, который мы неспособны понять. Это истинный порядок». Я не удивлюсь, если ты начнёшь мне давать советы, как правильно расставить книги…

Варенька не могла прервать монолог и вставить хотя бы слово оправдания. Но внезапно Иван Васильевич замолчал и обратился к племяннице тихим голосом:

– Прости, дитя. Я несколько погорячился. А как бы ты расставила книги?

– Ну хотя бы по алфавиту… – несмело произнесла девушка, но тут же была резко остановлена дядей.

– Глупости! Ты ещё скажи – по размеру или цвету обложек. Советы несусветной глупости! Слушай сюда, девочка: книги расставлены в известном только мне порядке, и ты не смеешь их переставлять. Более того – тот день и миг, когда я увижу тебя с моей книгой в руке, будут последними… в моём доме. Я тебя на порог не пущу!

Варенька давно хотела послать дядю по всем известному маршруту на три буквы, но мама просила не горячиться: дядя странноват и скуп, но зажиточен, но кроме сестры с дочерью у старика нет других родственников, а значит только они могут претендовать на дом и всё содержимое дядиного жилища.

В прошлый раз Варенька огорошила дядю, прервав его тирраду вычитанным накануне изречением Терри Пратчетта: «Хаос всегда побеждает порядок, поскольку лучше организован». Громов едва чаем не поперхнулся. В ярости он швырнул чашку в открытое окно, указала девушке на дверь и приказал:

– Отправляйся-ка ты на кухню и борись с хаосом там, а не в моей библиотеке! – потом остановил: – ты читала Пратчетта?

– Да, мне посоветовала подружка…

– Варенька, ты растёшь в моих глазах! – дядя склонил голову и снял невидимую шляпу.

С тех пор отношения их несколько потеплели, что не мешало Ивану Васильевичу периодически поучать племянницу на высоких тонах и посуда в шкафу звенела от его высоких нот.

Сегодня Варя решила удивить дядю выпечкой, о которой вычитала у Гоголя. Она поднялась в библиотеку и обнаружила дверь незапертой. Иван Васильевич всегда держал её плотно закрытой.

– Дядя, у вас дверь не заперта. Поэтому вхожу без стука, – девушка переступила порог библиотеки, вскрикнула и уронила поднос с выпечкой: дядя лежал на полу, с вытаращенными безжизненными глазами, среди книг, сброшенных кем-то со стеллажей.

***

Кумекин вытащил младого Репейникова прямо из постели. Тёпленьким. Тот, стараясь не разбудить очередную пассию, достал с тумбочки телефон и шёпотом выругался:

– Какого чёрта, шеф, в такую рань? На улице темно, как в одном месте у афроамериканца.

– Хочу напомнить, мой друг, – спокойно ответил Кумекин, – что на календаре октябрь, а не июль: рассветает поздно, а темнеет рано. Мне ли твердить тебе прописные истины. А позвонил я тебе, как ты догадался, не случайно, а по поводу…

Репейников понял, что ему больше не суждено понежиться в постели с прекрасной девушкой.

– Кого убили, шеф?

– А вот сейчас узнаю моего верного помощника и соратника. Коля, мы едем за город. Похоже, что убит известный библиофил Иван Громов. Он называет себя библиотекарем, но мне известен как коллекционер, слегка поехавший крышей. Позвонила его племянница. Громов найден бездыханным в собственной библиотеке.

Когда они приехали в Прилуки, миновали озеро со звучным названием Графское, с помощью навигатора нашли нужный дом на улице Садовой, двухэтажный особняк Громова покидала милиция. На крыльце о чём-то говорил с Варей знакомый Кумекину эксперт Фёдор Поливаев.

– Пойдём-ка покалякаем с Федором Павловичем. Наверняка, есть какие-то зацепки, которые наша доблестная милиция упустила из вида. Спорю на ящик пива, что дело закрыто.

– Почему? – удивился Репейников.

– У следователя Шитова стопроцентная раскрываемость. Возможно ли такое?

– Мало вероятно.

– Вот и я того же мнения. Множество дел, которые вёл Шитов, закрыты, так как признаны раскрытыми с формулировкой «самоубийство». Руку даю на отсечение, Громов наверняка тоже признан самоубийцей.

Репейников как в воду глядел – Поливаев подтвердил версию самоубийства.

Эксперт дождался, когда машина Шитова исчезла вдали, сказал:

– Что-то тут не так, ребята. Но Шитов копать не хочет. Ему легче закрыть дело и подтвердить своё реноме следователя со стопроцентной раскрываемостью, чем искать преступника.

– А повод для сомнений есть, Федя?

– Видимых следов убийства не обнаружено, кроме едва видимых синеватых пятен на шее. Видимо, Громов с кем-то боролся и его хватали на горло. Но умер он не от асфиксии. Тело забрали в морг. Уже сегодня будут результаты вскрытия. Уверен, что никаких следов убийства не обнаружат, но… чутьё мне подсказывает, что не так всё просто…

– А что сказал Шитов по поводу разбросанных книг?

– Он считает, что их разбросал сам хозяин в приступе страха и безумия.

– Страха? – удивился Репейников. – Чего можно испугаться в собственном доме?

– Племянница умершего утверждает, что видела в библиотеке призрака – прозрачный силуэт высокого мужчины. Громов говорил Варе, что призрак приходит за какой-то книгой, попавшей к нему в руки от коллекционера Булгакова, погибшего при странных обстоятельствах.

– Призрак-мститель, он же убийца? Эта версия может устроить только жёлтую прессу, но не меня. – сказал Кумекин. – Федя, прошу: по старой дружбе сообщи результаты экспертизы… Я в долгу не останусь.

– Конечно, Филипп. Позвоню сразу же, как только что-то узнаю. Но уверен, что у Громова обнаружат инфаркт и не более…

– Филипп Антонович, а вы что думаете? – поинтересовался Репейников, когда эксперт ушёл.

– Я склонен доверять Поливаеву. Его профессиональное чутьё никогда не подводило. Будем искать преступника, не ожидая заключения экспертизы.

– Давай поговорим с племянницей, – предложил Репейников. – Наверняка, она что-то знает да забыла. Молодые женщины так подвержены эмоциям – не удивительно, что им отшибает память. Временно. И только доверительное общение в узком кругу может заставить вспомнить всякие мелочи, важные для нас.

– Тебе засветила перспектива познакомиться с новой хорошенькой дамочкой? И когда ты уже угомонишься, Ник? – улыбнулся Кумекин.

– На пенсии обязательно угомонюсь. А пока рано. Ещё кровь горяча и приливает к голове…

– Знаю, куда она приливает. Но ты умеешь разговорить любую женщину. Это достоинство не отнять.

Варя Громова оказалась девушкой лет двадцати пяти с ямочками, появляющимися на щеках, когда улыбалась. Но назвать её хорошенькой у Репейникова язык не поворачивался – и лицом, и фигурой она напоминала библиотекаршу Веру из фильма «Влюблён по собственному желанию». Но молодой повеса решил взять быка за рога, сиречь за белы руки племянницу убиенного:

– Варенька, не угостите ли нас с Филиппом Антоновичем кофейком? Уверен, что вы варите великолепный кофе.

– Пойдёмте в дом. Там и поговорим. Ведь вы приехали не только кофе пить? – улыбнулась девушка.

– Как вы проницательны, Варвара… как вас по батюшке?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.