Реванши́ст

– Против тех, кто отнял у тебя все. – Гурат наклонился вперед. – Я не знаю, кто стоит за этим переворотом. И я не знаю, как вернуть то, что принадлежит тебе по праву, но я могу помочь сделать так, чтобы все это встало комом в горле у этих ублюдков.

Глаза Андрэ загорелись.

– Но для этого, – продолжил старик тихо, – тебе придется забыть все, чему тебя учили эти чистоплюи в замке. Забыть о чести, о благородстве, о рыцарских идеалах. Ты готов к этому?

Андрэ колебался.

Всю свою жизнь он стремился быть достойным сыном своего отца. Вот только далеко ли завела отца честь?

На королевский суд.

– Да, – наконец сказал он твердо. – Я готов на все.

Гурат кивнул:

– Хорошо. Тогда слушай. Первое и главное – нам нужно пересидеть здесь хотя бы несколько дней. Солдаты дель-Конзо рыщут в городе. Мою берлогу, скорее всего, уже нашли и перетряхнули. Если ублюдки хоть немного дружат с головой, то уже взяли все выходы и тракты под контроль.

– Нам не выйти? – встревоженно спросил Андрэ.

– Без бумаг нет, но, к счастью, у меня есть друзья, у которых тоже есть друзья, которые… В общем, неважно. Друзья друзей.

Это название Андрэ слышал. «Друзья друзей» – так гордо именовали себя работники ножа и топора – городские бандиты. «Преступная паутина, опутавшая всю страну», – так их называл отец.

– Не думал, что у тебя есть выход на преступное дно, – произнес Андрэ с легким упреком в голосе.

– Эх… ты еще столько всего обо мне не знаешь, – усмехнулся Гурат. – Думаешь, почему в городе так мало серьезных преступлений? Заслуга твоего отца?

– Да, – уверенно ответил юноша.

– Конечно, не спорю, он приложил много сил, чтобы тут у вас был едва ли не рай на земле. Но в особенности постарался я, организовавший переговоры, а еще намекнувший, что будет, если граф разозлится. И не надо на меня так смотреть.

– Отец не стал бы договариваться с бандитами, – возразил Андрэ, но в его голосе уже слышалось сомнение.

– Да? Продолжай так думать и увидишь, сколько раз еще ошибешься. Твой отец не был дураком. Заносчивым и упрямым – это да, как и все вы, дворяне, но не дураком. Он знал, когда нужно ломать человека об колено, а когда нужно бросить тому немного объедков со своего стола.

Андрэ молча переваривал услышанное. Образ отца, который он хранил в памяти, начинал меняться, обретая новые, неожиданные черты. В комнате повисла тяжелая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием фонаря.

– И что дальше? – наконец спросил он, нервно теребя край своего потрепанного плаща.

– А? – Старик, казалось, на мгновение потерял нить разговора.

– Ну… когда мы сбежим из города, что делаем дальше? Дядя Арно…

– Твой дядя Арно – мерзавец, который сдаст тебя по первому же требованию короля, – перебил его Гурат, сплюнув на пол. – Это не вариант.

– Он не стал бы… – начал Андрэ, но осекся под тяжелым взглядом старого солдата.

– Малыш, давай ты не будешь со мной спорить, раз не понимаешь во взрослых делах ни черта. Твой дядя – честолюбивый говнюк. Если бы можно было, то он стоял бы на эшафоте вместо дель-Конзо и читал обвинения. Так что вычеркни его из списка своих спасителей.

Андрэ молчал с минуту, переваривая слова старого соратника отца. Если верить ему, а оснований сомневаться пока не было, то он – единственный, кто может помочь. Или он просто хочет, чтобы мальчик так думал. Хотя… за все свои пятнадцать лет Андрэ ни разу не помнил, чтобы он дал повод в себе усомниться.

Даже наоборот. Жан Гурат был тем верным солдатом, которому отец мог поручить штурм самого ада. И что-то подсказывало, что старик вернулся бы через пару месяцев с кучей новых шрамов и донесением об успешном выполнении задания.

– И что тогда делать? – спросил Андрэ обреченно, опустив плечи.

– Для начала научиться нормально драться, а потом поищем местечко, где этот навык может пригодиться, – ответил Гурат, хитро прищурившись.

– Я умею фехтовать.

– Ни черта ты не умеешь, – сквозь зубы произнес Жан.

Он отыскал где-то бутылку и одним ударом небольшого клинка срезал плотную сургучную пробку. Немного вина расплескалось на пол, но для солдата это не показалось трагедией. Запах дешевого пойла наполнил комнату.

– Бери кружку. Помянем твоих родителей, пусть милостивые боги и вправду будут таковыми для них.

Глиняная кружка нашлась неподалеку. Одним коротким движением старик наполнил ее до середины и оттолкнул от себя. Сам он кружку не искал, явно рассчитывая приговорить бутылку в одиночку.

Выпили не чокаясь. Андрэ закашлялся от крепости напитка, но сдержался, не желая выглядеть слабаком.

– Я умею драться, – прозвучал тихий мальчишеский голос в повисшей тишине.

– Я видел, чему тебя учил этот чистоплюй Дерманзак, – фыркнул Гурат, вытирая рот тыльной стороной ладони. – Лангейская школа сама по себе дерьмо, а этот павлин еще и хреново ее освоил. – Старик икнул и затем продолжил: – Это для благородных сопляков из Луарли, что пускают друг другу кровь между ассамблеями во дворце, а не для настоящего бойца, каким тебе нужно стать.

– Но отец не просто так решил нанять Дерманзака.

– Он рассчитывал, что ты будешь жить… м-м-м… скажем так, по-другому, потому и ставил тебе эту благородную чушь, а не фехтование. Потому и тянул с призывом личного демона для тебя. Думал, что тебе в жизни это не понадобится.

– Что не так с тем, что мне преподавал Дельон? – робко спросил Андрэ. До этого дня он не задумывался над тем, чему его обучал учитель фехтования.

– Слишком много ненужного дерьма, которое в реальной драке будет стоить тебе жизни. Все эти стойки, обманные финты хороши на дуэлях, а тебе придется драться с несколькими противниками.

Андрэ хотел возразить, но промолчал. В словах старика имелся смысл. Да, он выглядит как настоящее пугало: лицо, расчерченное тремя глубокими шрамами, на правой руке нет половины указательного пальца. И что-то подсказывало Андрэ, что это далеко не все отметины, которыми старика наградила служба.

– Научишь меня тогда?

– Не здесь и не сейчас. Для начала сбежим из этой драной западни, а потом будем заниматься твоим образованием. И подыщем тебе стоящего демона.

– Будешь делать из меня порохового мага?

Старик промолчал.

– Они стоят дороже. В мои времена контракт на год мог сделать тебя если не баснословно богатым, то хотя бы не бедным.

– Ты был таким? – Историю жизни отцовского помощника Андрэ толком не знал, а потому вцепился в слова старика, словно охотничий пес в добычу.

– Конечно, малыш. – Солдат рассмеялся, от вина он хорошо уже захмелел. – Или ты думаешь, как я лишился пальца? Давай, спроси меня, как. Все интересуются, и раз уж ты мой новый господин, то я расскажу.

– И как же?

– Мой гребаный демон вышел из повиновения и разнес мушкет в самый неподходящий момент. Я едва жизни не лишился тогда, только твой отец помог – выделил своего личного лекаря. Тип оказался на диво хорош – восстановил мне все, кроме пальца, но там от него остались только ошметки. С тех пор я у вас и служу за половину своей старой ставки…

Старик осторожно заглянул в бутылку, оценивая, сколько осадка осталось на дне и хватит ли ему еще на пару глотков. Прикинув что-то, он отправил в глотку последние капли жидкости и со смаком рыгнул.

– Считай первым… т-теоретич-ским уроком: никогда не призывай демона пьяным.

Бывший пороховой маг взболтал содержимое бутылки и залил в себя осадок. Поморщился от омерзения, а затем произнес заплетающимся языком:

– Так… делай что хочешь, а я пойду спать.

Глава 3. Еще сутки!

Ночь подкралась незаметно, граф дель-Конзо рухнул в массивное кресло с высокой спинкой, обитое темно-бордовым бархатом. Уже четвертый день он занимал покои хозяина замка Костаржи, и это его бесило. Бесило настолько, что он был похож на бешеную собаку.

Граф окинул взглядом роскошный кабинет. Стены увешаны дорогими гобеленами с изображениями охотничьих и мифологических сцен. Массивный дубовый стол, за которым он сидел, украшала искусная резьба.

В углу комнаты возвышался внушительный камин, над которым висел большой портрет предыдущего владельца замка. Свет от нескольких канделябров с горящими свечами отбрасывал причудливые тени.

Роскошь, которая так близко, которая должна была стать его, ускользнула так легко…

Чертов король обманул. Обвел вокруг пальца и сделал это так мастерски, что графу оставалось только трястись от бессильной злобы. Он должен был получить эти земли! Этот замок! Этих драных слуг и крестьян. Он! Не король!

– Вина! – приказал граф и стукнул кулаком по столу.

Служанка быстро убежала, оставив его одного. Бенуа прикрыл глаза, стараясь перебороть привычную мигрень, и почувствовал приближение среднего огонька. Демон, который ощущался, был больше, крупнее, чем у обычного порохового мага, а значит в гости пожаловал капитан-лейтенант Руззак, чтоб его черти отымели. Постепенно послышался перезвон шпор. Кляк-кляк, кляк-кляк.

Огонек все приближался и приближался, пока наконец не остановился у двери хозяйского кабинета.

– Входите, Руззак, – произнес дель-Конзо, стараясь скрыть недовольство.

Дверь распахнулась, и на пороге действительно оказался капитан-лейтенант. Он вошел, стянул с головы шляпу и отвесил весьма формальный поклон. Не так почтительно, как того бы хотелось графу, но не совсем уж неуважительно – на грани приличного.

– Доброго дня, милорд, – спокойно произнес офицер. – Позволите?

Рукой в перчатке он указал на кресло напротив и сделал это весьма выразительно, почти требовательно.

– Не могу отказать вам, садитесь, – проговорил дель-Конзо спокойно, с легкими нотками меланхолии в голосе. – Тем более что я тоже тут не хозяин, как вы можете знать.

Служанка внесла графин с вином и пару бокалов. Вышколена неплохо – догадалась, к кому мог прийти этот индюк в гвардейском мундире.

– Будете? – спросил Бенуа гостя.

– Не откажусь. – Руззак подкрутил правый ус и взглянул на служанку, поставившую перед ним бокал.

Молодая, дородная, таких женщин он любил.

– Как продвигаются поиски мальчишки? – Слуга короля отхлебнул немного вина и слегка расслабился.

– Никак, – отозвался граф недовольно. – Этот чертов Жан Гурат помогает ему скрываться.

– У вас целый город, набитый солдатами под завязку. И вы не можете найти в нем одного несчастного мальчишку и старика, который должен уже сраться под себя?

Граф расхохотался.

– Я сказал что-то смешное?

– Немного, месье-капитан. Вы ведь не местный, я прав?

– Я из Санжеоль.

– Простите, не знаю, где это. – Слово «захолустье» Бенуа учтиво не произнес. – Так вот… Жан Гурат вовсе не такой старик, к каким вы привыкли. Он уже минимум сорок лет служит, тридцать из них Жуару.

Титул дель-Косталь или граф дель-Конзо старательно не использовал. Нет больше такого графа, и никогда не было! Осталось только разобраться с мелким недоноском, и можно считать вендетту удавшейся.

– Так вот, – продолжил Бенуа, отхлебнув из бокала весьма недурного вина, – это не просто старик, а расчетливая и крайне злобная сволочь, рожденная от последней портовой шлюхи только с одной целью – резать глотки. И, поверьте моему опыту, он это делает просто отлично. Не верите мне?

В ответ Руззак только улыбнулся. Похоже, он действительно не верил.

– Я много про кого такое слышал, но пока ни единого доказательства вы мне не предоставили.

– Что же, прошу. Сынок Луи был на прогулке с учителем словесности, я знаю точно, поскольку этого типа подкупи мои агенты. По замыслу, мальчишка должен был оказаться у моих людей, и тогда все кончилось бы сразу. Но я как чувствовал проблемы, так что послал четверых опытных пороховиков. Все служили мне не меньше десяти лет, обладали демонами первого ранга и вместе могли справиться с любым бойцом. Слаженная четверка. Вам надо дальше пояснять?

– Нет.

Капитан-лейтенант Пьер Руззак действительно знал, на что способны подобные бойцы вчетвером. А потому он несказанно удивился, когда дель-Конзо продолжил.

– Всех четверых нашли мертвыми в квартале от того места, где проходил урок. Предателя Жан Гурат зарезал там же, словно свинью.

– У старика могут быть сообщники.

– Несомненно, – согласился граф. – Я даже больше скажу: это его город, он знает тут каждый уголок и каждую щелку. А потому нам нужно еще время на поиски. Дайте его нам, и парень будет висеть в петле.

– Сколько вам надо?

– Месяц.

– Месяц? – Губа капитана королевской гвардии дернулась.

– Еще сутки блокады, и ни минутой больше, милорд.

– Этого мало.

– Да, но у меня приказ от самого короля, а вы, при всем моем уважении, с ним спорить не сможете, господин граф.

– Но это нереально, я и так делаю, что могу. Если вы уйдете и откроете тракт, они точно уйдут. Вы должны понимать, что нужны мне на этой чертовой дороге.

– Торговцы уже шлют бумаги. При всем уважении, милорд, но это не вас пропустят через строй, если товар и золото, идущие в столицу, задержатся больше положенного. Сутки, а затем мы снимаемся, дальше наводите порядок сами, – произнес солдат безапелляционно. – На сим позвольте откланяться, и благодарю за вино.

Руззак поднялся, развернулся на каблуках и пошел прочь. Дель-Конзо слушал звук его удаляющихся шагов. Перезвон шпор постепенно затихал в длинном коридоре. Наконец, когда Бенуа перестал слышать и чувствовать присутствие капитана, он смог дать волю чувствам.

– Урод! – закричал он что было сил и ударил по дубовой столешнице. Раз. Второй. Третий. Костяшки пальцев заныли от боли.

На шум вошла молодая служанка, та самая, что недавно приносила вино:

– Ваша милость…

– Пошла вон!!! – прорычал граф, не глядя на девушку.

– Но, господин…

– Я сказал – во-о-о-н!

Хрустальный бокал полетел в сторону двери. Девушка едва успела скрыться за тяжелой дубовой створкой. Бокал разлетелся на мелкие осколки. Дель-Конзо перевел взгляд на портрет Луи, висевший на стене напротив.

– Ты, – процедил он сквозь зубы. – Ты как-то это предвидел, ублюдок. Не знаю как, но ты это подстроил.

Он схватил со стола хрустальный графин и с силой запустил в портрет. Не попал. Графин взорвался смесью осколков и вина. Красные капли залили холст, превратились в потеки. На мгновение дель-Конзо показалось, что его враг смотрит на него с портрета, весь залитый кровью. Смотрит и издевательски ухмыляется.

– Мерзавец! – выкрикнул граф.

Он быстро вскочил с кресла, так что оно просто повалилось назад с глухим стуком. В пару стремительных шагов подошел к портрету и рывком сдернул его со стены. Удар о мраморный пол расколол позолоченную раму. Второй удар порвал холст, оставив рваную дыру, разделившую Луи на две половины. Но этого Бенуа показалось мало.

Камин жадно принял в себя изуродованный портрет. Дель-Конзо, тяжело дыша, смотрел на то, как пламя пожирает холст, как пузырится краска, как постепенно исчезают черты ненавистного лица. Он смотрел, и гнев постепенно отступал, сменяясь мрачным удовлетворением.

Глубоко вздохнув, граф выпрямился и громко выкрикнул:

– Каспар!

Затем высунулся в коридор и гаркнул:

– Сюда, чтоб тебя!

На зов появился капитан личной гвардии Каспар Леру. Высокий рыжий детина со шрамом через всю щеку вошел без стука и вытянулся во фрунт. Весь свой путь он проделал, слегка позвякивая шпагой.

– Звали, милорд? – спросил он на удивление высоким, почти детским голосом. При этом он пристально глядел на своего господина.

– Конечно, звал, дебил, – процедил лорд сквозь зубы, нервно постукивая пальцами по столешнице. – Как продвигаются поиски мальчишки?

– Никаких следов, милорд, – ответил Леру, слегка поморщившись. – Мы прочесали весь город и окрестности.

– И не нашли его?

В ответ Леру только виновато опустил глаза.

– Удвоить патрули, – процедил сквозь зубы дель-Конзо. – Все экипажи и подводы, выходящие из города, проверять с особым тщанием. Каждую телегу, каждый мешок! Даже навоз!

– Конечно, милорд, я немедленно распоряжусь, – кивнул Леру, сжав рукоять шпаги.

Капитан собирался уже развернуться и выйти, когда голос его лорда прозвучал особенно грозно, словно раскат грома в ночи.

– Еще… – Граф замолчал на мгновение, тяжело дыша. – Тела осужденного Жуара и супруги…

– Да, милорд? – Леру замер, ожидая приказа.

– Снять и сжечь, – прошипел лорд, отвернувшись к окну. – Немедленно. И чтобы никто не видел.

Капитан молча кивнул и вышел, оставив своего господина наедине с мрачными мыслями.

Андрэ проснулся от тихого шепота, но не подал виду, осторожно приоткрыв один глаз. Сквозь щель в старых досках пробивался тусклый свет фонаря.

– Почти договорился, только эти сволочи арестовали связного. Договариваться, сам понимаешь, стало тяжелее и дороже, – проговорил кто-то неизвестный низким глубоким голосом.

– Спасибо, дружище, – отозвался Гурат и хлопнул незнакомца по плечу. Звук хлопка эхом разнесся по помещению. – Я в долгу.

– Забудь. Только скройся поскорее, работать просто невозможно. – Незнакомец нервно оглянулся на дверь. – Эти чертовы солдаты дель-Конзо едва ли не ночуют у нас. Вчера трое заявились с обыском, еле отвязался.

Гурат тяжело вздохнул, пальцы машинально теребили рукоять кинжала на поясе.

– Как только, так сразу. Этот город стал резко недружелюбен к нам.

– Что, под Гнессеном было лучше? – усмехнулся незнакомец, доставая из-за пазухи фляжку и делая глоток.

– Под Гнессеном хоть было понятно, кого убивать. – Гурат сплюнул на пол. – А тут… а к черту! Стар я для всего этого дерьма. Кости ноют, каждый раз перед дождем. Зрение начинает подводить. Стар я стал…

– Настолько стар, что уже мышей не ловишь. – Незнакомец хмыкнул и кивнул в сторону перегородки, за которой спал Андрэ. – Твой сосед за этой деревяшкой уже проснулся и старательно делает вид, что все еще спит.

Андрэ почувствовал, как его сердце забилось чаще, но продолжал лежать неподвижно, прислушиваясь к каждому слову и звуку в затхлом воздухе убежища.

Кулак старого солдата ударился о дерево.

– Вылезай, милорд, познакомлю тебя с одним особенным человеком.

Выходить к говорившим было боязно и стыдно, даже несмотря на то, что мальчишка не подслушивал, а просто услышал все сам. Андрэ чувствовал, как его сердце колотится где-то в районе пяток, а ладони покрылись холодным потом. Он вышел с виновато опущенной головой и обозначил короткий поклон перед гостем.

Тот оказался весьма необычен даже по меркам всего того, что успело произойти за эти безумные пять дней.

Он возвышался над Гуратом, словно башня. Выше любого мужчины на голову, если не больше. Широкие плечи переходили в мощный торс и массивные бедра. При первом взгляде тело его напоминало грушу, обтянутую кожаным жилетом, расшитым странными узорами. Но не это поразило парня.

Мужчина был абсолютно лыс, а кожа его черна, словно вороненая сталь, блестящая в тусклом свете.

«Проклятый матран», – пронеслось в голове у Андрэ. Внутри у него все сжалось, словно его окунули в ледяную воду.

С самого детства он слышал о матранах только ужасы. Как за тремя морями эти проклятые варвары ведут себя, подобно совсем отсталым дикарям. Истории рассказывали, как они врываются в дома к белым горожанам и творят бесчинства: пытают мужчин раскаленным железом, насилуют толпой женщин и детей, а потом пожирают своих жертв, запивая их кровью.

Заметив перепуганный взгляд мальчика, матран громко клацнул зубами, так что от этого звука Андрэ едва не подскочил на месте. Только чудом он смог сдержаться, вцепившись побелевшими пальцами в край своей потрепанной рубахи.

– Смелый мальчик, моя съесть тебя, – проговорил незнакомец, старательно коверкая слова. Его голос звучал низко и хрипло, словно рычание дикого зверя. – Вырывать смелый сердце и есть, чтобы тоже стать смелым.

Андрэ сглотнул ком в горле и, собрав всю свою храбрость, произнес дрожащим голосом:

– Я слышал, как вы говорили, зачем вы притворяетесь?

Матран замер на мгновение, а затем его лицо расплылось в широкой улыбке, обнажив ряд кривых желтоватых зубов, резко контрастирующих с темной кожей.

– Затем, что ты хочешь видеть меня таким, малыш. – Он подмигнул Андрэ, и в его глазах мальчик увидел не жестокость, а озорной блеск. – Или, может быть, я на самом деле дикарь и просто притворяюсь добрым.

– Зачем? – снова произнес Андрэ и тем самым смутил собеседника.

– Чтобы выпустить тебе кишки в самый неожиданный момент. Как мысль? Ты что, книжек про матранов не читал?

– Читал, но в последнее время я полагаюсь больше на свой опыт, а не на сказки.

– Резонно.

– Да и потом, живым я буду стоить больше. Дель-Конзо хочет сам меня убить.

Великан картинно развел руками, признавая его правоту.

– Познакомь нас, Жан. Этот маленький господин меня заинтересовал и посмешил.

Гурат, которого матран назвал по-свойски Жаном, переводил взгляд с одного на другого.

– Андрэ Жуар, теперь уже бывший граф дель-Косталь, вроде как законный владелец этих земель. – Старик перевел взгляд на темнокожего мужчину, его голос звучал устало, но с ноткой уважения: – А́мос Саид аль-Барей, известный также, как Малыш-Амос и Тот-черный-хер.

Амос хмыкнул, скрестив мускулистые руки на груди.

– Ты еще Черного Дьявола забыл и Того-проклятого-черного-колдуна.

– Думал, что ты не любишь эти прозвища. – Гурат приподнял бровь, в его глазах мелькнуло удивление.

– Колдуном был мой дед, а дьяволом меня уже сто лет не зовут, но, думаю, разрешу мальчонке в виде исключения. – Амос подмигнул Андрэ. – Немного у меня графов в друзьях, так что пусть почувствует себя особенным.

– С чего ему такая честь?

– Он еще ни разу не назвал меня сволочью или черномазым, а это весьма редкая доброта в последнее время.

Амос громогласно рассмеялся.

Андрэ нервно сглотнул, его глаза расширились от удивления.

– А мы друзья? – с недоверием спросил он.

– О-о-о-о, – матран произнес это с широкой улыбкой, обнажая зубы, – лучшие. Как говорится, друг моего друга – мой друг. – Он кивнул в сторону Гурата. – А с этим старым ублюдком мы уже почти полвека знакомы. И скажу вам так, милорд: мы связаны не хуже двух половинок одной весьма страшной задницы.

Он повернулся к старику и серьезно велел:

– Расскажи ему про меня побольше, Жан, пусть перестанет уже меня бояться.

В ответ Гурат указал на потертый деревянный стул.

– Сядь.

Андрэ подчинился, ощущая, как колени еще дрожат.

– Амос – друг друзей. В крупные дела он не лезет, в основном держится в тени…

– Мне это вообще не сложно, – улыбка черного великана стала еще шире, – глаза и пасть закрыл, и все – даже кошка меня в темной комнате не увидит, а уж вы, беляки, и подавно.

Андрэ почувствовал, как напряжение постепенно начинает отпускать его. Он осторожно поднял взгляд на Амоса, пытаясь увидеть в нем не страшного матрана из детских сказок, а человека, которому, похоже, очень сильно доверяет Жан.

– Но это далеко не все, что умею. Я, скажем так, не обделен художественным талантом и сделал вам фиктивную подорожную. – Амос достал из внутреннего кармана жилета сложенный пергамент и с гордостью продемонстрировал его. – Такая красивая получилась, что так и хочется похвастаться.

Глаза Андрэ загорелись, а в голосе забрезжила надежда:

– Значит, мы можем бежать?

Он подался вперед, готовый сорваться с места хоть сейчас. Как же сильно он устал от этого чертового подвала.

– Да, но в городе патрули, – отозвался со своего места старый солдат.

Гурат, неторопливо набивал трубку, его морщинистые пальцы двигались с высочайшей точностью.

– Еще и комендантский час ввели. Стоит показаться после заката на улице, как нас тут же найдут.

Он поджег небольшую лучину от фонаря, распалил ею трубку, и комната наполнилась ароматом крепкого табака.

– Не пугай моего нового друга, старый ты паникер. – Амос покачал головой почти серьезно.

Гурат выпустил колечко дыма и хмыкнул.

– Я не паникер, а осторожен. И именно потому я все еще жив.

Андрэ переводил взгляд с одного на другого, пытаясь понять, что на самом деле происходит между этими двумя. Казалось, он наблюдает старый спор, который в очередной раз пошел на новый виток. Внезапно он заметил, как изменилось выражение лица старика – в глазах появился хитрый блеск, а уголки губ чуть приподнялись в едва заметной лукавой усмешке.

– Ты уже что-то придумал, Жан? – спросил мальчик.

– Конечно. – Гурат затянулся и медленно выдохнул дым, создавая драматическую паузу. – Фокус Тилье.

Матран замолчал на мгновение, явно прикидывая что-то в уме, а затем рассмеялся.

– А знаешь что, старая ты гнида? Может выгореть.

– Но для этого надо будет найти еще немного мертвецов.

Андрэ почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли в горле. Амос и Гурат обменялись многозначительными взглядами.