Телохранитель для принцессы

– Какой размер вас интересует? – ласково и услужливо поинтересовалась консультант, ничуть не смутившись, что красавица выглядела лет на тридцать-сорок моложе возникшего из ниоткуда кавалера.

– 75 B. Я прав, моя хорошая? – уточнил все тот же мужской голос, впрочем, вовсе не нуждаясь в ответе. – Также подберите трусики-стринги. И еще – вон то кружевное неглиже с витрины.

– О, великолепный выбор! – восторженно воскликнула консультант. – Они есть в четырех расцветках: марсала, бирюза, черный и слоновая кость.

– Марсала, безусловно. Сорок четвертый размер. Упакуйте.

– Совершенно согласна, что марасала – наилучший вариант в этом сезоне. Может быть, еще чулки из новой коллекции?

– Если есть чулки в тон к неглиже – мы только за. Правда, Лада? – полушепот с хрипотцой коснулся ее уха. Лада отпрянула и резко повернулась. Она стояла, широко распахнув глаза, и смотрела на Абагаева в немом отчаянии. Продавец тем временем звонко застучала каблуками по плиткам пола, уносясь на склад за заказанными вещами, оставив клиентов одних.

– Взрослым девочкам – взрослые подарки… – прохрипел Роман Олегович, кривя губы в пошлой ухмылке. – Для первого раза не буду требовать, чтобы ты все это примерила для меня, но я хочу чтобы ты это сделала, когда я посчитаю тебя готовой. Ясно?

Его пальцы тронули ее подбородок, мягко поглаживая. Лада вся дрожала от ужаса, ее кожа леденела от его прикосновений, кровь застывала в жилах, сердце останавливалось, кислород в легких превращался в стекло. Тем не менее, она кивнула.

– Боже, как хороша… – почти в муке прошипел Абагаев, приближая к ней свое лицо. Он был выше нее на полголовы, но сейчас склонился, чтобы дотянуться до ее губ. Его рука быстро скользнула ей под волосы на затылке, обхватывая за шею и не позволяя увернуться. Лада ничего не могла с собой поделать. Руки сами уперлись в мужскую грудь, она зажмурилась и стиснула зубы. – Ты не представляешь, чего мне стоило, так долго сдерживаться. Я намеренно не хотел встречаться с тобой слишком часто, но теперь все будет по-другому.

Некоторое время Лада ожидала самого ужасного – мерзкого, скользкого, липкого, пошлого поцелуя. Он абсолютно точно вызвал бы у нее тошноту, и тогда неизвестно, чем закончилась бы эта встреча. Абагаев не был похож на человека, который стерпит в отношении себя оскорбление или открытую неприязнь. Но пока что она чувствовала лишь его грубоватый палец на своих губах, который гладил и тер их, будто они принадлежали ему и он имел право делать с ними, что пожелает. Его дыхание было совсем близко, и она упиралась изо всех сил, однако его рука на затылке держала крепко, не позволяя увернуться.

– Очень хорошо, моя девочка… – опять горячо зашептал он ей в губы. – Вижу, что ты совсем невинна и не испорчена. То, что нужно. Я сам постепенно тебя развращу. Вот увидишь, тебе понравится. Я сделаю из тебя послушную страстную куколку, искусную, ласковую и бесстыдную… Ты будешь иметь все, что пожелаешь. Все. Слышишь? Чего ты желаешь, Лада? Я все для тебя достану. Кого захочешь – убью, изувечу, разорву на части. Я тебя золотом осыплю, моя хорошая. Понимаешь, что это значит? Я могу дать тебе очень много. Просто подумай об этом… А пока что… – мужские руки вдруг осторожно отодвинули Ладу назад и отпустили, – порхай, моя птичка… У нас предостаточно времени для развития отношений.

Лада наконец открыла глаза. Абагаев стоял перед ней, как всегда расфуфыренный по последней моде, молодцевато и вызывающе. Его лицо сейчас раскраснелось, крупный нос противно нависал над искривленными в ухмылке губами, помутневшие от возбуждения глаза смотрели масляным взглядом с поволокой. Лоб и щеки исчертили глубокие мимические морщины, и Лада с трудом сдерживала отвращение. Ее состояние его ничуть не смущало. Казалось, даже заводило еще сильнее. И чем больше восхищения и желания она читала в его лице, тем тошнотворнее ей становилось.

Продавец как раз вернулась в зал и защебетала что-то возле кассы, зашуршав упаковкой. Кажется, она спрашивала про цвет коробочки для покупок и прочую подобную дребедень. Абагаев отошел от нее, чтобы заплатить, а ошарашенная и до смерти перепуганная Лада так и стояла в стороне, не смея сдвинуться с места. Растерянно оглядевшись по сторонам в поисках своего телохранителя, Лада заметила его у входа в магазин. Он замер в выжидающей позе за стеклянной витриной спиной к ней, ничуть не заботясь о происходящем. Пару секунд она гадала, что это – беспечность или предательство, но очень быстро потеряла интерес к поиску объяснений.

– Может быть, хотите выбрать что-нибудь еще? – с энтузиазмом обратилась к ней продавец. Как легко люди рядом с Абагаевым теряли здравое восприятие реальности. Похоже, и юной продавщице в этой ситуации ничего не казалось странным и нелепым. Она тепло и искренне улыбалась и, казалось, была в восторге от столь щедрого и импозантного мужчины, одаривающего свою юную возлюбленную дорогими подарками.

– Нет, спасибо, ничего, – ровным тоном отозвалась Лада, наконец взяв себя в руки.

Ее пальцы дрожали, когда Роман Олегович вложил в ее ладонь ручки пакета с подарком.

– Носи на здоровье, – ухмыльнулся он, глядя ей в глаза, и слегка ущипнул ее за щеку. – Что должна сказать хорошая девочка?

– Спасибо, – Лада попыталась улыбнуться, очень надеясь, что сегодняшняя пытка уже окончена.

– Вот и умница, – Роман Олегович благосклонно кивнул. – Что ж, мне жаль, что сегодняшняя встреча выйдет короткой. Меня ждут дела. К тому же я заскочил сюда мимоходом вместе с сыном. Представлю тебе его как-нибудь в другой раз, а пока что… Счастливого дня рождения, Лада. – Абагаев едва заметно склонил голову в галантном поклоне, развернулся и вышел из магазина, оставив девушку в полуобморочном состоянии.

На плохо гнущихся ногах она тоже сделала пару шагов к выходу, провожая рассеянным взглядом удаляющегося мужчину. Дойдя до ближайшего кафе, он подошел к какому-то молодому человеку в темных очках с сигареткой в зубах, вальяжно развалившемуся в кресле. Тот неохотно поднялся с места и оправил на себе хипстерские бежевые укороченные брюки, голубую рубашку в клетку и темно-синий кардиган. На его запястьях поблескивали цветные браслетики, на пальцах – перстни, в ухе – какая-то сережка, на шее – разные висюльки. Пропуская отца вперед, парень слегка задержался и оглянулся на оцепеневшую Ладу, приопустил темные очки и смерил ее оценивающим взглядом поверх них. В его лице было очень многое от отца, как и в манерах, в движениях, в ухмылке. Не успела Лада отвиснуть, как этот тип подмигнул ей, нацепил очки и вальяжно зашагал за папашей, картинно покуривая сигаретку и разминая затекшие плечи.

Когда они скрылись из виду, Лада вдруг почувствовала ужасную усталость и, чтобы не упасть, схватилась за отодвинутую створку стеклянной двери магазина, затем привалилась плечом к дверному проему.

– Девушка, что с вами? – подбежала к ней обеспокоенная продавец бутика. – Вам плохо?

– Нет, у меня все замечательно, – безучастно обронила Лада, совершенно замыкаясь и дистанцируясь от окружающих. Нет, теперь ей никто не был нужен, ни телохранитель, ни эта блондинистая дурочка-консультант. Они должны были помочь ей раньше, а теперь ничто не имело значения. Продавец растерянно переминалась с ноги на ногу где-то поблизости, но Лада не проявляла ни малейшего желания с ней общаться, поэтому та в итоге ретировалась. Ее телохранитель по-прежнему стоял рядом со входом, как статуя. Происходящее, судя по всему, ничуть его не беспокоило. Взглянув на него, Лада вдруг почувствовала, как вся кровь у нее в венах постепенно превращается в яд. – Скажи, Антонио, – обернулась она к нему с презрительной улыбкой на губах, – легко было себя продавать?

– Что? – нахмурился охранник, вдруг встрепенувшись от неожиданности и весь напрягаясь.

– Абагаев… Он ведь заплатил тебе, чтобы ты молчал, да? Сколько? Сколько ты стоишь? Мой отец платит тебе недостаточно?

Громила сглотнул. Лада видела, как шевельнулся кадык под плотно облегающим воротничком его рубашки. Он опустил руки и развернулся к ней, потом опасливо оглянулся через плечо.

– Думаю, не стоит обсуждать это здесь, – мрачно сцедил он.

Лада беззаботно пожала плечами, тоже осматриваясь по сторонам.

– А что такого? – заявила она с вызовом. – Здесь все слишком дорого, чтобы было много народу. Посмотри кругом – никого нет. Мне всегда было интересно, как эти магазины умудряются окупаться.

Теперь она уже вполне пришла в себя, оттолкнулась от двери и приблизилась к своему телохранителю, протягивая ему пакет с подарком Абагаева. Тот принял его и добавил к остальным, продолжая настороженно вглядываться в лицо Лады. Ее губы были натянуты в вызывающе веселой улыбочке – насмешливой, горделивой, наглой. Подбородок тоже был задран слишком высоко, что всегда его в ней раздражало. Высокомерная избалованная сучка – вот кем он ее считал, и, похоже, она вовсе не возражала. Ей нравилось быть такой. Особенно сейчас в ее глазах было что-то, что его напрягало, – что-то непонятное, дерзкое, злое. Под ее взглядом он вдруг почувствовал себя полным ничтожеством и не на шутку разозлился.

– Думаю, нам пора домой, – вдруг решил поиграть в главного этот бугай.

– Кто тебе сказал, что ты можешь определять, когда я пойду домой? – нагло заявила Лада, нахмурившись. – Я еще не развлеклась. Мне скучно. К тому же мы не закончили разговор. Я хочу знать, сколько ты стоишь, Антонио. Ты ведь любишь деньги? Сколько тебе нужно заплатить, чтобы ты сделал все, что тебе прикажут? Сто тысяч? Двести? Триста? Миллион?

– Уймись уже и пошли, – откровенно зло прорычал телохранитель, раздражаясь и поворачиваясь в сторону выхода из торгового центра.

– Я дам тебе триста тысяч, если ты разобьешь витрину этого магазина, – Лада указала на бутик нижнего белья, в котором они только что были с Абагаевым. – Переведу тебе на карту прямо сейчас. У меня безлимитная кредитка, так что никаких проблем. Обещаю, что все дела с полицией уладит мой отец. Он также компенсирует все убытки магазину. Кроме того, можешь смело ссылаться на меня.

– Ты с ума сошла? – приподнял бровь Антон, глядя на нее как на умалишенную.

– Что, мало? – Лада сузила глаза и скрестила на груди руки. – Что ж, тогда пятьсот тысяч. У меня сегодня день рождения. Папа разрешил мне потратиться. Он ни в чем мне не отказывает. И я могу делать со своими телохранителями все, что пожелаю.

На этот раз усмехнулся Антон.

– Ты, верно, за дурака меня держишь?

– Ну уж точно не за гения, Антонио. К тому же ты трус и ничтожество, – Лада просияла презрительной улыбкой.

Здоровяк побагровел и стиснул зубы. Как же легко он заводился с пол-оборота! В этом смысле Ладе с ним повезло: донимать его было одно сплошное удовольствие! Она резко развернулась и двинулась в сторону уютной релакс-зоны в центре атриума: мягкий ковер, идеально вписывающийся во внутреннюю архитектуру пассажа, роскошные диванчики и кресла, стеклянные журнальные столики, пуфики, подушечки, торшеры и декоративные деревца, множество цветов в вазах и в больших дизайнерских кадках…

Повинуясь внутреннему порыву, Лада быстрым уверенным шагом направилась к одному из журнальных столиков со стеклянной столешницей, на которой громоздилась огромная ваза с искусственными лилиями. Казалось, она потеряла самоконтроль, утратила связь с реальностью, да и не желала ее восстанавливать… На удивление, она была совершенно спокойна, страх ушел, волнение ушло, злость ушла. Разве что дышала она часто, и из-за этого ей не хватало воздуха. Грудная клетка отзывалась болью при каждом вдохе.

Телохранитель упрямым лосем остался стоять у магазина нижнего белья, с презрением и раздражением глядя ей в спину. Вот же козел упертый попался! Он бесил ее, но при этом смешил. Такой самовлюбленный идиот не мог не вызывать смех. Лада приблизилась к вазе с цветами, без малейших раздумий схватила ее, подняла над головой и со всего маху опустила обратно, на стеклянный столик. Фонтан осколков разлетелся во все стороны с громким звоном. Вторую вазу она снесла торшером, который заискрил, а потом погас, свалившись на пол. Один из покупателей в дальнем конце пассажа лениво обернулся, чтобы посмотреть, что произошло, но издалека не разглядел и спокойно отвернулся обратно. За спиной послышался крик Антона, и Лада улыбнулась. Она догадывалась, что через несколько секунд он будет рядом, поэтому не стоило тянуть, если она собиралась еще что-то разгромить.

Наклонившись, Лада подняла небольшой дизайнерский кованый пуфик, ажурный, с пухлым мягким сидением, обтянутым дорогим бархатом, но удивительно тяжелый. Вкладывая в удар всю накопившуюся в ней злость, она замахнулась и изо всех сил запустила его в ближайшую стеклянную витрину. Удар. Треск. По гладкой прозрачной поверхности пошли белые трещины от центра, но витрина не рассыпалась. Рванувшись вперед, Лада подняла с пола пуфик, ухватившись за сидение, и вновь ударила по стеклу, потом еще раз и еще. Часть витрины, наконец, рассыпалась на мелкие осколки, зияя зубастым оскалом посередине. Навстречу ей бросилась испуганная продавщица, но не решилась приблизиться больше, чем на десять шагов. Ладе хотелось кричать, кричать, кричать и разрушать все на свете, точно также, как ее разрушали изнутри, точно также, как поступали с ней. Потом кто-то больно схватил ее за плечи, тряхнул и потянул назад.

– Что ты творишь, сумасшедшая?! – заорал в ухо Антон, только Лада изо всех сил ударила ногой назад, попав ему по колену. Громила взвыл, не ожидая атаки, и ослабил хватку. Она воспользовалась этим моментом, чтобы вырваться, развернуться и ударить его по лицу, оцарапав ногтями. – Совсем оборзела, сука?! – зарычал амбал и двинулся на нее. Не долго думая, Лада бросилась бежать, но ее опять поймали и тряхнули.

– Что ты тут устроила?! – охранник развернул ее и вжал спиной в стену. – Ты представляешь, что скажет на это твой отец?!

– Конечно! – выпалила нагло. – Он тебя уволит, вот что! Только если бы ты разбил витрину сам, получил бы компенсацию за свое увольнение!

– Ты больная на всю голову! – гневно прорычал телохранитель, нависая над ней и весь дрожа от гнева.

– Что здесь происходит?! – послышался со стороны громкий нервный голос охранника торгового центра, и Антон тут же от нее отстранился, отступив в сторону, будто он здесь ни при чем.

– Эта девушка все здесь разгромила… – растерянно вставила продавец пострадавшего бутика. – Просто так… Сумасшедшая какая-то…

Вокруг начали собираться люди, кто-то качал головой, кто-то рассматривал Ладу с любопытством, кто-то с откровенным осуждением.

– Вы понимаете, что вам придется проехать в полицию? – спросил охранник торгового центра, приподнимая брови и морща лоб.

– Без проблем, – Лада пожала плечами, сцепив на груди руки.

– В таком случае, я попрошу вас пройти со мной, в служебное помещение администрации. Мы не можем просто так оставить вас здесь.

– Как скажете… – она сдержанно вздохнула и коротко глянула на своего телохранителя. Тот мерил ее мрачным взглядом из-под насупленных бровей. Видно было, что он крайне не доволен сложившейся ситуацией. – За мной, Антонио! – насмешливо бросила она. – Присмотришь за мной, как ты умеешь. Ведь «мы навсегда в ответе за тех, кого приручили», не так ли?

Видно было, что этот тупица вообще не врубался, о чем она, и это бесило его еще больше. Когда двое охранников и откуда-то взявшаяся девушка-администратор повели Ладу под конвоем по просторному пассажу торгового центра, Антон покорно потащился следом, явно ругая ее про себя, на чем свет стоял. До сих пор Лада понятия не имела, зачем все это натворила. Просто захотела и все, не смогла сдержать порыв, да и не хотела. В тот момент она чувствовала себя сильной, бесстрашной, до краев переполненной праведным гневом. Только с каждым новым шагом осознание последствий совершенного поступка все больше давало о себе знать. Что она скажет в полиции? Как станет объяснять все отцу? Одно радовало: этого самовлюбленного мачомена Антонио она больше никогда не увидит. Отец не простит ему того, что только что произошло, он навсегда перестанет ему доверять.

ГЛАВА 5

Лада сидела с ногами на диване в отцовском кабинете, подтянув к подбородку колени и закутавшись в плед, тише воды, ниже травы, пока отец мерил шагами комнату: туда-сюда, туда-сюда. До сих пор папа не перемолвился с ней ни словечком за все время, пока разбирался с полицией, пытался успокоить администрацию торгового центра и владельца пострадавшего бутика, выслушивал Антона, звонил адвокатам… Теперь уж точно разговора было не избежать.

Семен Михайлович, наконец, остановился и тяжело опустился в свое кресло, не менее тяжело вздохнул, поставил локти на стол и уперся сцепленными вместе руками в пухлый подбородок. Так он просидел еще с минуту, внимательно разглядывая Ладу, которая не смела поднять глаза.

– Что с тобой происходит? – устало спросил он.

Лада лишь неопределенно пожала плечами и уложила голову на колени. Да и что тут скажешь? Она и так уже сто раз объяснялась перед следователем, перед представителями торгового центра, перед всеми, кто задавал вопросы… Сказала, что просто была в плохом настроении и ей захотелось это сделать, перед всеми извинилась и вела себя во всех отношениях достойно и сдержанно, так что даже существенных упреков ей толком не могли предъявить.

– Ла-ада, не нужно со мной игра-ать в эти игры… – добавил строгости в голос отец. – Мне пока-азывали видеоза-аписи того, что происходило. Это выглядело совсем не норма-ально. Тебе нужна-а помощь? – Он выдержал паузу в надежде на то, что дочь хоть что-нибудь ответит, но она молчала как партизан, кроткая, спокойная и непонятная еще больше, чем когда-либо. – Ты можешь в чем угодно мне довериться. И ты должна-а объясниться, чтобы я-а мог тебе помочь.

– Пап, да не нужна мне помощь, правда… – Лада поежилась на диване, плотнее кутаясь в плед. Упоминание видеозаписей вызвало у нее приступ озноба, но сейчас это уже тоже не имело значения. Отец не догадался просмотреть записи всего, что происходило до этого в другом магазине, значит, все было хорошо. Пока… – Наверное, это все нервы после экзаменов, – добавила она смущенно. – Ты же помнишь, как я всегда психую…

Семен Михайлович недоверчиво нахмурился и поджал губы. Затем неопределенно кивнул.

– Я счита-аю, что тебе все-таки нужна-а помощь, Ла-ада. Психологическая помощь. Мне бы хотелось, чтобы ты проконсультировалась с хорошим специалистом в этой области. Я-а и пра-авда не умею с тобой ла-адить и плохо тебя-а понима-аю. Пусть этим займется зна-ающий человек.

– Ты считаешь меня психом? – Лада приподняла голову, взглянув на отца. Впрочем, не слишком удивленная.

– Я счита-аю, что для юной восемнадцатилетней девушки все крушить в торговом центре – не норма.

Лада вздохнула, готовая смириться с чем угодно, лишь бы не касаться всяких опасных тем.

– Ты уволишь Антонио? – наконец поинтересовалась она. – Он был со мной очень груб и никак за меня не вступился.

– Антонио? – отец приподнял бровь.

– Антона, – пояснила Лада. – Я так его зову.

Семен Михайлович понимающе кивнул, скептически скривив губы.

– Уже уволил.

– И снова кого-то наймешь?

Отец откинулся на спинку кресла и сцепил в замок руки на животе.

– А ты счита-аешь, что при таком поведении с твоей стороны я-а оста-авлю тебя-а без присмотра?..

Повисла долгая пауза, во время которой Лада тщательно обдумывала сказанное. Отец определенно был прав. Теперь, оглядываясь на все произошедшее, она понимала, насколько пугающим и безумным выглядел ее поступок со стороны. Может, она и правда сходила с ума?

– Может быть, мы снова съездим куда-нибудь вместе? – решила сменить тему она, с надеждой взглянув на папу. Но тот лишь вздохнул и начал поправлять на столе какие-то бумаги.

– У меня-а слишком много работы. Боюсь, в ближа-айшее время я-а не смогу взя-ать отпуск. И в таком состоя-ании тебя-а я-а тоже никуда-а не могу отпустить одну.

– Я без тебя и сама никуда не хочу… – дернула плечом Лада. – Лучше буду сидеть дома, пока не начнется учеба.

– Ла-ада… – Семен Михайлович запнулся, подыскивая правильные слова. – Ты понима-аешь, что очень мне дорога-а? Ты единственное, что у меня есть. Я-а тебя-а очень люблю. Я-а не могу позволить тебе творить с собой такое…

У Лады к горлу подкатил болезненный ком, и ей стоило большого труда проглотить его и не расплакаться.

– Я понимаю, пап… – выдавила она из себя еле слышно дрожащим голосом и потерла пледом нос и глаза, в которых начало больно щипать. – Я тоже очень тебя люблю.

– Тогда обеща-ай мне, что пойдешь к врачу и будешь с ним искренней, – настойчиво продолжал отец. – Обо всем остальном я-а позабочусь.

– Я… – Лада глубоко вздохнула и встала с дивана, продолжая кутаться в плед, – обещаю… – Теперь ей хотелось поскорее уйти к себе. Усталость навалилась как-то разом и требовала лечь в постель и забыться. – Я, пожалуй, пойду. Очень хочется спать…

– Тебе нужно что-нибудь еще? Что угодно? – беспокойно встрепенулся Семен Михайлович, опасаясь, что все-таки сказал что-то не так.

– Нет, пап… – Лада задержалась на полпути к выходу. – Хотя… Может, мы отменим празднование моего дня рождения?

– Что?.. – Кажется, отца всерьез встревожила и расстроила эта просьба. Он выглядел растерянным, будто предательски раненым исподтишка. Наверное, зря она это сказала, но слово не воробей.

– Ну… точнее… – решила пойти на попятную Лада. – Можно я просто позову парочку подруг, а основное празднование отложим на потом?

– Ты права-а, – поспешно ответил отец. – Лучше все отложить. Я готовил тебе большой сюрприз, но, думаю, его можно будет организова-ать и без большого количества свидетелей.

– Правда?! – Лада просияла.

– Конечно, – папа тут же улыбнулся, отражая ее улыбку.

***

Когда дочь вышла, Семен Михайлович откинул голову на высокую спинку кресла, закрыл глаза и протер влажный лоб платочком. Ужасно хотелось закурить. Он уже выкурил сегодня гораздо больше своей обычной нормы, но терпеть было практически невозможно. Как и всегда, сила воля подводила его в отношении всего двух вещей – еды и курения. Спустя минуту, комнату вновь наполнил сизый пряный дым.

Обычно Семен Михайлович мог решить проблемы любого характера, особенно если их можно было решить за деньги, но сейчас чувствовал себя полностью беспомощным. Практически таким же беспомощным, как когда-то с женой. Им сообщили страшный диагноз, и первое время они оба верили, что все поправимо, если действовать четко и быстро, если задействовать лучших врачей, лучшую медицину, лучшие технологии. Потом их усилия постепенно сошли на нет под неумолимой силой болезни. Молодая красивая женщина за год буквально сгорела, потеряв всякий интерес к внешнему миру. Она превратилась в тень, в измученную оболочку человека, полупрозрачную, уставшую, безмолвную и навсегда потерявшую собственную личность. Теперь Семен Михайлович с панической обреченностью думал о том, что он упускает и Ладу, что она будто утекает сквозь пальцы и, что бы он ни делал, постепенно от нее не останется ничего.

Сердце в груди неприятно трепыхалось, ладони потели, голова пухла от боли, и он как всегда не помнил, принял ли он сегодня утром лекарство. На всякий случай, он открыл ящик стола, достал оттуда золотую таблетницу и высыпал на ладонь несколько таблеток. Чтобы не вставать за водой, заглотнул их всухую. Снова посидел некоторое время с закрытыми глазами, потом набрал номер на смартфоне.

– Какие новости? – сразу перешел к делу он, когда соединение установилось.

– Здравствуйте, Семен Михайлович, – услужливо пролепетали на том конце. – Да все было нормально поначалу, без изменений и осложнений.

– Где была-а моя-а дочь вчера-а до известного инцидента?

– Первую половину дня, как всегда по средам, она занималась спортом. Наш человек наблюдал краем глаза за занятиями. Ничего особенного, никаких посторонних лиц. Так что с девяти утра до одиннадцати она каталась верхом, затем на час заехала в бассейн поплавать. После этого телохранитель отвез ее в ресторан на обед. Там она пробыла до четырнадцати тридцати, тоже одна. Потом шоппинг в торговом центре, ну и… то, о чем вы и сами уже знаете, – слегка смущаясь, лаконично завершил отчет частный детектив. – Если нужны адреса и точные цифры по времени, я все продиктую или перешлю.

Семен Михайлович вздохнул, выражая недовольство.

– Что произошло в торговом центре? Я хочу зна-ать подробности и хочу зна-ать, кто там находился ря-адом с ней в момент, когда она-а была-а не в себе?

– Ну… Мы ведь уже все вам рассказали… Мой сотрудник немедленно позвонил мне, когда это произошло, а я вам. Он и сам был в некоторой растерянности, потому что со стороны это выглядело как ничем не спровоцированная… агрессия…

– Что делал ее телохранитель в этот момент?

– Накануне он держался в стороне, но на приемлемом с точки зрения безопасности расстоянии. Они не общались. Никак не взаимодействовали. Потом ваша дочь покинула один из магазинов и, похоже, начала провоцировать своего телохранителя на ссору.