Гормон любви. Роман в портретах

После истории с милиционером, который назвал её «непутёвой», Рита оставила попытку сбежать из дома. У неё появилась слабая надежда, что мама её любит. И она решила, во что бы то ни стало, заслужить настоящую, сильную любовь. Именно с тех пор Рита слушалась маму во всём, и старалась сделать всё возможное, чтобы та стала немного счастливей, порадовать её, угодить ей.

Рита очень рано стала читать книги. Вначале, в первых классах школы, были сказки, затем пошла фантастика, на которой она не остановила надолго своего внимания, затем появились книги Джека Лондона, Марка Твена. Но чтение книг вызывало у матери раздражение.

– Опять роман читаешь? Нашла, что читать! Ничему хорошему там не научишься. Один разврат везде, больше ничего. Завтра же выброшу все книги. Мне от них дышать нечем, – говорила она, – только пыль собирают, больше от них никакого толку нет.

Мама выбрасывала, вернее, относила книги в сарай, где хранились дрова и уголь для растопки печки. Именно там Рита и стала читать книги, когда мама была на работе. Однажды ей случайно попалась книга Сомерсета Моэма «Луна и грош». Её настолько впечатлила жизнь великого Поля Гогена, что следующим увлечением стали все художники и их картины. Захотелось и самой попробовать. И она стала рисовать лица людей. Лиц было много, и все они были разные: курносые, голубоглазые, с греческим профилем, с разным поворотом головы, с хвостиками и косами, горделивые и улыбчивые, но всегда неизменно красивые. Они поселялись в её альбомах для рисования и начинали жить своей жизнью. Рита почти на каждую «девушку» и «юношу» сочиняла историю или сказку, и записывала её в этот же альбом, с другой стороны портрета.

ОДНА ИЗ СКАЗОК:

По берегу моря шёл рыбак с маленьким сыном. Вдруг они увидели девочку, которая лежала на песке у самой воды. Они подошли к ней и спросили, как её зовут, откуда она и как здесь очутилась.

У девочки были огромные голубые глаза и оранжевые волосы. И вся она была необыкновенно красивая и нежная.

– Я с другой планеты, – ответила, поднявшись с песка, девочка, – Мой корабль упал в море, а я чудесным образом спаслась.

– А почему ты разговариваешь на нашем языке? – спросил мальчик.

– Потому что я Принцесса. Мой папа говорил, что Принцессы должны всё уметь делать. И я выучила ваш язык, пока летела на корабле. Это было очень легко сделать, потому что ваш язык очень простой и звучит как музыка.

– А я сын рыбака. И тоже всё умею. Хочешь, я поймаю тебе Золотую Рыбку и она выполнит все твои желания.

– Нет, не хочу, чтобы ты ловил рыбку. Мне её будет жалко, потому что рыбки не могут жить на воздухе. И она умрет.

– Хочешь, я сам исполню твои желания? Скажи, что бы ты хотела? – спросил мальчик.

– Мне сейчас негде жить и никто меня не любит. Я хочу жить в своём доме и чтобы меня любили. Но я обязательно сама что-нибудь придумаю, – гордо ответила Принцесса.

– Пойдем с нами,– предложил юный рыцарь, – У нас есть дом и мы будем тебя любить. Правда, папа? Ты согласен?

– Такую красивую и добрую Принцессу я готов приютить в нашем доме,– ответил Рыбак.

– Почему Вы решили, что я добрая?– удивилась девочка.

– Но ты же пожалела Золотую Рыбку, – в один голос сказали отец и сын.

– Вот видишь! – воскликнула Инопланетянка, обращаясь к мальчику, – Как быстро я всё придумала! У меня есть дом, и вы будете меня любить! Значит, я буду счастлива! Мне и мой папа Король говорил, что на вашей планете все очень счастливы!

И они отправились втроём в дом Рыбака. Они жили долго и счастливо, а когда Мальчик и Принцесса подросли, то они сыграли свадьбу, и у них родился сын.

Вот и сказке конец.

Когда портретов стало много, Рита стала рисовать кукол в полный рост, чтобы, вырезав их из картона, можно было придумывать им необыкновенные наряды из тонкой бумаги. Ей было интересно самой выбрать фасоны и расцветки платьев. Потом кукол, с целым пакетом нарядов она дарила знакомым девочкам и была несказанно счастлива. Когда мама заставала её за этим занятием, то всегда ругалась.

– Опять в куклы играешь? Голых всё рисуешь? Не стыдно тебе? Прекрати немедленно пакостью заниматься.

– Мама, они не голые. Они в купальниках, – пыталась оправдаться Рита.

Однажды, придя из школы, Рита не нашла своих альбомов с портретами и сказками

– Я их сожгла,– сказала мама, – в печке. Растопить нечем было.

Ей было жаль своих кукол и красивые лица своих Принцесс, которые были ей родными и близкими. Она представила, как им, наверно, было больно от пламени, и заплакала.

– Если хочешь научиться рисовать, иди в изостудию. Если хочешь что-то сделать хорошо, этому надо учиться, – смягчившись, добавила мама.

Прорыдав весь вечер от такого жестоко поступка, Рита набралась храбрости и на следующий же день пришла в дом пионеров, где можно было брать уроки рисования. Сидеть часами над какой-то глиняной вазой, чтобы передать форму, свет и тени, ей было скучно и неинтересно, и она быстро исчезла из изостудии вместе с желанием стать художником.

Однажды, мама, глядя на Риту, сокрушённо сказала:

– Ну до чего же ты толстая и неуклюжая. Никакой женственности. Ходишь, как лошадь. Туп-туп, туп-туп. Да и откуда ей взяться, этой женственности, если едим только картошку да макароны. Не то, что богатые да знатные. Те ложками, небось, чёрную икру едят да спортом занимаются. Ко мне такие красотки обшиваться приходят! Загляденье! И все при мужьях. Рассказывают, как те их балуют, да по курортам возят. Бог с ней, с икрой. Пережить можно, в вот спорт – великая вещь. Завтра же иди в Дом Пионеров. Может, кто и возьмёт тебя в спортивную секцию. Хоть человеком станешь. А то вечно болеешь, да рисуешь своих уродов.

Там же, в доме пионеров, был кружок танцев. Посмотрев на неё внимательно, педагог сказал, что если она избавиться от щёчек, похожих на сдобные булочки, и лишних килограммов, то он с большим удовольствием попробует из неё сделать что-нибудь путное.

– Мама, – сказала вечером Рита, – я записалась в кружок танцев.

– Неужели? Хоть поменьше своих романов читать будешь. Интересно, какой идиот тебя принял. Не иначе, старый развратник. И что, там и мальчики есть?

– Нет, у нас в группе только девочки. И педагог молодой.

– Смотри мне, увижу с мальчиками, выдеру, как сидорову козу.

Рита несколько дней питалась одной простоквашей, приготовленной лично мамой. О жареной картошке и макаронах пришлось забыть. А хрустящие пирожки с ливером, которые Рита очень любила и иногда покупала в мясном магазине, старательно обходила стороной.

Появившись через десять дней перед педагогом, она услышала одобрение в свой адрес, и была принята в кружок танцев.

Эдуард Васильевич, как оказалось, известный на весь город, сердцеед, не уставал повторять юным девушкам, что балерины и танцовщицы способны вскружить голову любому мужчине. Рассказывал истории о любви некоторых царей к известным особам, блистательно выступавшим на сцене Большого театра в Москве, говорил об Авдотье Истоминой – русской Терпсихоре, из-за которой дрались на дуэли, а Пушкин посвятил ей известные строки в «Евгении Онегине». Девушек это, естественно, подстёгивало, особенно, когда они, часами, облачившись в шерстяные трико, проделывали одни и те же па или пируэты.

– Чем большее количество пируэтов вы будете совершать,– не уставал повторять Эдуард Васильевич, – тем большее количество юношей в вас будет влюбляться.

О мальчиках Рита боялась, даже и думать, особенно после одной истории, которая произошла в восьмом классе.

В новой школе, куда мама перевела её после окончания «семилетки», у Риты появилась подруга, Люба Таран, – самая незаметная и скромная девочка в классе. Она была очень молчаливой, часто краснела, держалась обычно в стороне, но иногда, раза – два в месяц, становилась центром внимания. Это происходило в те дни, когда она приносила в класс огромные куски настоящего, неплиточного, шоколада, который производила местная кондитерская фабрика, исключительно, для лётчиков советской авиации. Люба угощала всех желающих, а желающих было много. Её родители, работающие на фабрике, иногда позволяли себе выносить редкие сладости, которые невозможно было купить в магазинах, да, и если честно, то и не на что.

В тот день у мамы был день рождения. Люба, взяв с родителей слово, что они принесут большой кусок шоколада в подарок Зое Васильевне, предложила Рите зайти за ним к ней домой, что та и сделала. Взяв огромный сладкий подарок, она счастливая шла домой, радуясь, что сделает маме приятное.

Вернись она домой раньше на 15 минут, ничего бы не произошло. Но мама с работы пришла раньше неё. Было три часа дня.

– Ты где была?– раздражённо спросила мама, – Почему так поздно?

– Я к Любе зашла за шоколадом. Тебе её родители передали. Вот, возьми. Они тебя с днём рождения поздравляют и желают счастья,– тихо сказала Рита, испугавшись маминого тона. Она протянула кусок шоколада, обернутого папиросной бумагой.

– Опять врёшь!– закричала мать, – Шляешься невесть где, а Любой хочешь прикрыться!? Ах ты, сука такая бесстыжая! Наверно с мальчиками по углам да задворкам обжималась! Мала ещё юбки то задирать перед ними. А, может, уже вместе с Любой по мальчикам бегаете!? Я пойду в школу и всё всем расскажу, какая у меня дочь, и как ты мать обманываешь и с мальчиками гуляешь! Я всё расскажу, перед всем классом! Чтобы и другим неповадно было! Господи, да за что же мне такое наказание! Что за дочь мне Господь послал! Стыда на тебе нет! Мать бы пожалела. Я же тебе всю жизнь отдала, а ты, неблагодарная, что делаешь? И это в 14 лет! А если ещё хоть раз твой Алик к нам зайдёт, я его с лестницы спущу, так и знай! Тоже мне, ухажёр выискался! Такое же ничтожество, как и все остальные! А всё туда же, любовь ему подавай! Ты думаешь, я ничего не вижу? Именно поэтому на танцы ходишь? Чтобы задницей вертеть перед мужиками? Запрещаю! Дома сиди!

– Мама, ну что я опять не так сделала? – заплакала Рита, – Ты же сама говорила, что мне надо спортом заниматься. Я и болеть реже стала. Ну не берут меня в спортивные секции. Говорят, что я слабая. Ну, пожалуйста. Не запрещай. Мне очень нравится танцевать. Я не встречаюсь ни с кем. И с Аликом вижусь только во дворе.

– Ладно. На танцы ещё походи. Но если рядом хоть одного парня увижу, из дома выгоню. И так перед людьми стыдно за тебя, так не хватало ещё, чтобы дочь гулящей называли.

Именно с тех пор и повелось: стоило Рите задержаться в школе, или мама заметит, что какой-то мальчик её из школы провожает, или домой пришла от подруги чуть позже 9-ти вечера, начинались скандалы, доводившие Риту до истерики, до икоты. Оскорбления, которые сопровождали скандалы, были грязными, унизительными и несправедливыми. Душа сжималась от страха, голова начинала нестерпимо болеть, руки и ноги слабели, она пугалась, что сейчас умрёт от горя, просила прощения, не известно за что, и умоляла маму поверить ей. Зоя Васильевна успокаивалась… до следующего скандала. А у Риты голова и сердце продолжали болеть ещё два-три дня, да так сильно, что невозможно было пошевелиться. Приходилось вызывать врача, выписывать больничный, пропускать школу. Диагноз ставился один и тот же: вегетососудистая дистония и сердечная недостаточность.

Через два года произошло событие, круто изменившее всю её жизнь.

У Риты была мечта. И появилась она лет в 10, когда они с Зоей Васильевной отправились в гости к её сестре в Москву. Поездка была неудачной для Риты, так как после посещения ГУМ-а, она заболела страшнейшим гриппом и пролежала в постели с высокой температурой несколько дней. Она запомнила только этот удивительный магазин, похожий на дворец, и дала себе слово, что будет жить только в Москве и нигде больше.

Её мечта, то есть, переезд в Москву, стремительно приближался. До окончания школы оставалось чуть больше года, и вдруг, по трагическому стечению обстоятельств, Рита очень сильно заболела.

Ранней весной, во время уроков, они всем классом пошли на прогулку к морю. Азовское море тёплое, рано начинает таять. Возле берега плавали большие льдины.

– Кто смелый и хочет прокатиться на льдине, за мной!– крикнула Екатерина Андреевна, учительница по географии, и первая прыгнула на лёд.

Осмелились практически все. Рита, боясь заболеть, и, конечно же, что мама будет её ругать, на льдину не прыгнула. У некоторых ребят в руках были длинные тонкие палки, которыми можно было отталкиваться от берега. Было весело и не страшно: море возле берега было очень мелким и все это прекрасно знали. Мелкое то оно мелкое, да вода в нём ледяная. И лёд оказался очень тонким. Не выдержал целого класса и треснул. Все без исключения оказались в воде. Некоторых накрыло льдиной. Только тогда Рита бросилась в море, чтобы помочь тем, кто не мог сам справиться и выйти на берег. Все люди, которые гуляли на берегу, бросились на помощь ребятам.

Они все умели плавать. Выплыть не все смогли. Одна девочка погибла. Это была страшная трагедия.

Дома был грандиозный скандал.

– Ты неблагодарная тварь, такая же, как твой отец. Я весь день готовлю, стираю, убираю, хожу на работу, кормлю тебя, забочусь о тебе, всем угождаю. И что получаю взамен? Одни неприятности от тебя! Какого чёрта ты полезла на льдину? За каким-нибудь мальчиком прыгнула, наверно? Всё ей любовь подавай, соплячке?! Хочешь гулящей вырасти? Такой же, как папочка твой, старый кобель, хочешь стать? В гроб меня загнать хочешь, бессовестная!? Людям стыдно в глаза смотреть! Интересно, чем это вы там, в школе ещё занимаетесь? Наверно, только в любовь играете, вместо того, чтобы учиться? Конечно, кругом одни сволочи.

– Мама, я не каталась на льдине, честно. Я боялась, что заболею. А потом, да. Я прыгнула в море, чтобы ребятам помочь, – пыталась оправдаться дочь.

– Нечего меня обманывать, всё равно не поверю, что ты не побежала за всеми,– не унималась мама, – Какой из тебя спасатель? Спасала она.

Потом был суд. Екатерину Андреевну приговорили к десяти годам тюрьмы. Рита на суд пойти не могла, так как лежала в больнице. Диагноз был не утешительный: ангина с осложнением на сердце.

Мама взяла свою волю в кулак, наскребла где-то денег, и повезла на Чёрное море восстанавливать здоровье своей непутёвой дочери. От Риты за время болезни остались только кости да кожа. О танцах, как сказали врачи, ей нужно было забыть на всю оставшуюся жизнь. И не только о танцах. Такое больное сердце нельзя нагружать ни учёбой, ни тяжёлой работой, ни, тем более, иметь детей. Но это они так решили, не она. Рита сдаваться не собиралась.

С первых же дней на море, она вставала в шесть утра и шла на пляж. Тишина, зеркальное море, ни ветерка, мягкое солнце, и скелет, пытающийся танцевать на песке. Не хотелось верить ни врачам, ни болезненным ощущениям в сердце. У неё была мечта, и она должна была осуществиться.

И мечта заключалась не только в том, чтобы жить в Москве, но и учиться в МГУ. И только на факультете журналистики. Чтобы стать журналистом, надо иметь обоснование. И оно у неё имелось: школьные сочинения по литературе считались лучшими в классе и отправлялись на все конкурсы, зарабатывая призы для её любимой школы. Учительница русского языка часто зачитывала Ритины сочинения вслух, не переставая повторять, что «краткость – сестра таланта».

И только Зоя Васильевна, слыша от дочери, что очередное сочинение заняло призовое место, возмущалась.

– Неужели учителя не видят, что ты, наверняка, всё списала с книг? Они сами ничего не знают. Их ты можешь обмануть, а меня-то не обманешь.

«Спасибо за поддержку», – думала Рита, но вслух никогда не произносила ни одного возражения. Ей не хотелось, чтобы мать хоть когда-нибудь коснулась её будущей работы. Ни в какой ситуации. Лучше ей ничего об этом не знать. А ещё, и, пожалуй, это было самое главное, доказать матери, что она на что-то способна.

Больше двух недель на море провести они не могли. У мамы накопились долги, которые надо было отрабатывать. И она, впервые в жизни, вместо отпуска, согласилась поехать в пионерский лагерь поработать: вести кружок «Умелые руки». Согласилась при условии, что Риту разрешат, бесплатно, взять с собой. Разрешили.

Риту определили в отряд, где были 16- летние девочки. Первое время всё было относительно спокойно и скандалов не было. Рита радовалась наступившей передышке, общению со сверстницами, морю, прогулкам по лесу. Лето было жарким, поэтому на море отрядами ходили по три раза в день. Однажды, вернувшись с моря, все решили в «тихий час», который являлся в лагере обязательным, не спать, а почитать интересную книгу. Воспитательница отряда разрешила и, оставив их под присмотром Риты, которая была старше всех на целый год, ушла по своим делам. Книга была выбрана. Читать стали тихо, чтобы не разбудить тех, кто, всё-таки, решил поспать. Но, поскольку, некоторым девочкам, чьи кровати находились далеко от Риты, было плохо слышно, они перебрались поближе, устроившись, кто как мог. Рита читала с выражением, меняя голос, в зависимости от героев романа. Всем было интересно. Стояла удивительная тишина. На душе было светло и радостно – ведь она помогала воспитательнице, которая, скорей всего, скажет маме, какая у неё отличная дочь.

Никто не заметил, как в палату осторожно вошла Зоя Васильевна, и какое-то время оставалась стоять у двери. Когда раздался её голос: «Рита, выйди-ка быстро ко мне. Мне надо с тобой поговорить», все вздрогнули.

Рита, передав книгу той девушке, которая вызвалась продолжить читать, вышла на улицу. То, что она услышала от матери, не поддавалось её пониманию. Даже её любимый Достоевский не смог придумать такого.

– Ты что меня позоришь!? Ишь, разлеглась перед соплячками. Ты что, лесбиянка? То то, я смотрю, ты с мальчиками не встречаешься, всё бегаешь от них. Теперь понятно почему! Значит, тебя девочки привлекают? Соблазняешь их, а сама делаешь вид, что читаешь?

Что такое «лесбиянка», Рита не знала, но по тону и по тому, какие оскорбления посыпались в её адрес, она поняла, что это такое, и в чём её подозревают. Она привыкла оправдываться перед матерью за незаслуженные оскорбления, надеясь хоть немного успокоить её и ускорить окончание скандала. Но сейчас она не находила слов. Горло сдавил спазм, стало страшно от надвигающегося скандала и от сознания, что кто – то услышит эти ужасные, не поддающийся никакому пониманию, обвинения матери в её адрес. К горлу подступила тошнота и её вырвало.

Настроение упало, сердце заболело, хотелось выть от боли и обиды. Ничего не изменилось и не измениться никогда. Никогда она не сможет заслужить любовь матери, никогда и никто не полюбит и не поймёт её. Никогда она не сможет вести себя так, чтобы не огорчать мать. Но как же это, всё-таки сделать? Неужели она такая отвратительная? Надо покончить с этим.

Рита побежала к морю и остановилась у высокого обрыва. Сейчас, сейчас она покончит с этой жизнью раз и навсегда. Мама больше не будет расстраиваться из-за её ужасного поведения, не будет краснеть перед коллегами по работе за свою никчёмную дочь и, наконец, закончатся оскорбления, унижения и оправдания перед мамой. Закончится всё. Закончится, не успев начаться? Как же так? Зачем же она появилась на этот свет? Рита посмотрела вниз… Страшно прыгать. А ещё страшней жить, когда ни одна душа тебя не любит, когда собственная мать обвиняет тебя во всех грехах, когда ни от кого никакой поддержки. Она сделала шаг в пустоту, вытянула вперёд руки, и увидела…

Две стрекозы, объединившись в одно целое, плавно опустились к ней на руку.

– Вы, наверно, счастливые? – спросила Рита, и слёзы потекли из её глаз, – Вас двое. А я одна.

Стрекозы смотрели на Риту, как будто понимали то, о чём она говорит.

– Господи, есть ли на свете хоть один человек, который полюбит меня? Где же ты? Где ты, мой друг?– взмолилась Рита сквозь слёзы, – Найди меня! Пожалуйста! Я тебя узнаю! Я душой почувствую, что это ты! Нас разлучили с тобой! Давно! Сотни лет назад! Поэтому болит моя душа! По тебе болит душа! Без тебя болит душа! Найди меня! Прошу тебя! Дай мне свою любовь! Согрей мою душу! Мне одиноко без тебя! Я обязательно дождусь тебя! Дождусь твоей любви. Мне без этого не жить. Поверь.

Рыдания душили её. Нет, она не покончит жизнь из-за матери. Она должна понять. Должна понять, кто она такая, узнать себя. И это её главная задача. Да, конечно, надо набраться терпения. Ещё немного и она уедет. Она уедет в Москву. Во что бы то ни стало.

Рита немного успокоилась, вытерла слёзы, поблагодарила стрекоз за своё спасение, и медленно пошла в лагерь. Возле ворот её окликнули.

– Девушка, скажите, пожалуйста, где я могу найти Вашу маму?

Рита вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял молодой мужчина с мольбертом. Она его сразу же узнала. Это был художник, живущий в деревне рядом с лагерем.

– Зачем Вам моя мама?

– Хочу попросить у неё согласия написать Ваш портрет. У Вас настолько необычная внешность, что пройти мимо такой красоты мой талант не в состоянии. Так где же мне её найти?

– Это невозможно. Уходите. Пожалуйста. Прошу Вас. Не подходите ко мне, слышите! Я не соглашусь! Никогда!

– Зачем же так кричать? Вы что, сумасшедшая? Чем я Вас так обидел?

– Вы меня не обидели. Если Вы скажете маме, она мне этого не простит и устроит скандал. Она очень строгая.

– Милая девушка, но в этом нет никакого преступления – написать Ваш портрет. Вы ошибаетесь на счёт своей мамы. Разрешите мне хотя бы попробовать.

– Нет, нет и нет. Вам не понять. Прощайте.

Вечером она видела, как молодой человек, подошёл к матери, и долго разговаривал с ней.

На следующее утро, перед завтраком, Зоя Васильевна подошла к Рите и сказала:

– Голой собралась позировать? Убью, слышишь меня? Убью тебя, если он ещё хоть раз ко мне подойдёт. Уж лучше в тюрьме сгнить, чем от стыда сгореть за собственную дочь. Тоже мне, красавицу нашёл.

Рита ещё несколько раз видела молодого человека с мольбертом, но он держался в стороне, не подходил к ней, но, однажды, она случайно заметила, что он её фотографирует.

У матери был в этот час урок кройки и шитья. Видеть Риту она при всём желании не могла. Именно поэтому, девушка, поборов смущение, подошла к художнику, и, глядя ему в глаза, задала вопрос.

– Скажите, что Вы хотите от меня? Я же вижу, что Вы преследуете меня, фотографируете. Зачем?

– Ваша матушка не менее сумасшедшая, чем Вы. Написать Вас хочу. И напишу. Не привык отступать. Не желаете позировать, так я так, по памяти. Ещё и фотографию Вам пришлю. Вы ещё и благодарить меня будете, что я Вас прославлю на весь мир. Я, между прочим, гений. Запомните, моя фамилия – Рублёв.

– Ваша фамилия давно прославлена, – ответила Рита.

– Да, я его потомок. Только я не пишу иконы. Я пишу образы.

– И какой образ Вы хотите написать с меня?

– Потом узнаете. Одно скажу: у Вас с ней глаза одинаковые. Чёрные и страстные. Больше ни слова. Даже не просите. Я Вам в письме фото пришлю. Мир не без добрых людей. Так что адрес Ваш я уже знаю, королева Марго. Прощайте, дорогая Ковальская. И запомните: Вы так прекрасны, что не должны принадлежать одному мужчине.

– Вы – сумасшедший? – возмущённо спросила Рита.

– Мы оба. Мы оба сумасшедшие. И мой Вам совет: бегите от матери, пока она Вас совсем не уничтожила. Ни слова больше. Прощайте.

Через неделю закончилась последняя смена в лагере, и Рита с матерью вернулись домой. До окончания школы оставался ровно год, и Зоя Васильевна решила, что пора задуматься о будущей профессии дочери.

– Значит так, – начала она свой разговор, – Пора тебе научиться шить. Пойдёшь после школы работать ко мне в мастерскую. А пока, вот тебе журнал «Крестьянка» с выкройками, мой старый сарафан, и старая машинка «Зингер». Знал отец толк в товарах. Будешь самостоятельно учиться шить. Через год закончит твой отец платить алименты, и мы с тобой зубы на полку положим. Придётся и тебе деньги зарабатывать. Не одной же мне всю жизнь батрачить. Не только ногами надо уметь дрыгаться, но и руками что-то научиться делать. Дерзай!

Несмотря на то, что машинке было лет пятьдесят, работала она исправно. Правда, до машинки дело не дошло. Рита раскроила платье из маминого сарафана, примерила и забросила. Мать на всё это «рукоделие» посмотрела, и сказала гениальную вещь:

– Не умеешь, не берись. А уж если взялась, доведи до конца. Не научишься сейчас, так неумехой и останешься.

Неизвестно, откуда шли корни этого слова, но «неумехой» Рите оставаться на всю жизнь не хотелось. Пришлось научиться, и, промучившись несколько дней, Рита превзошла все мамины ожидания. Платье, которое она сама себе сшила, сидело идеально.

– Прекрасно, – впервые за всю жизнь, похвалила её мать, – Ты выглядишь не хуже наших Таганрогских модниц, которые в Москву за нарядами ездят. Я подумываю уйти из мастерской. На дом работу буду брать. Сейчас многие хотят иметь личных портних. Нынче хорошая портниха считается, чуть ли не элитой города. Хочется немного элитой побыть. От меня будет зависеть красота моих заказчиц, их успех у мужчин, а, следовательно, что? Их счастливая семейная жизнь. Уж я постараюсь. А ты на моё место пойдёшь. Побатрачишь немного. С твоим здоровьем в самый раз: в тепле, да сидя. Хватит мне за копейки работать. Твоя очередь.