Лесная банда

Прошла вторая волна арестов, но добраться удалось не до всех – значительная часть бандитов попряталась на хуторах и в лесах.

Полковник Михайлов не ошибался, когда предполагал, что натиск со стороны украинских националистов будет усиливаться. Так оно и произошло… В начале сорокового года ОУН с помощью абвера забросила на Западную Украину, в том числе в Станиславскую область, хорошо подготовленные отряды с целью проведения акций саботажа и общего гражданского неповиновения.

Большая часть заброшенных диверсантов, оказавших сильнейшее сопротивление отрядам НКВД, была уничтожена во время боестолкновения. Меньшая – захвачена и осуждена.

В штабе УПА осознали утечку информации, и два агента были вскоре раскрыты. Оставался один, под псевдонимом Гроссмейстер. Именно благодаря Гроссмейстеру удалось узнать, что украинские националисты не поменяли своих планов по организации восстания среди местного населения на Западной Украине, а лишь только немного передвинули сроки.

Осенью сорокового года националистами была захвачена на военных складах большая партия вооружения, включая крупнокалиберные пулеметы и автоматы. Уже перед самой войной, опираясь на данные агента Гроссмейстера, контрразведчикам удались около десяти ударных спецопераций, которые сорвали замысел оуновцев о проведении на территории Станиславской области восстания. В ходе боестолкновения с отрядами оуновцев удалось ликвидировать значительную часть главарей и уничтожить наиболее непримиримые подразделения. Для полковника Михайлова стало настоящим потрясением, когда у командиров отрядов ОУН были обнаружены адреса партийных, государственных руководителей, начальников подразделений НКВД, включая полный состав их семей. Сам он значился под четвертым номером…

Оуновцам было известно о дислокации военных частей, о количественном составе подразделений; они также имели сведения о расположении военных объектов и еще много о чем запретном, что полагалось знать лишь ограниченному кругу руководителей, имеющих допуск к информации особой важности. Без предательства здесь не обошлось. Причем высокого уровня, значительно превосходившего возможности начальника управления. Трудно даже представить, сколько пришло бы горя, если бы националистам удались их преступные замыслы.

Об агенте Гроссмейстере, глубоко осевшем в самом центре ОУН, полковник Михайлов никому не рассказывал и не заводил на его деятельность никаких служебных бумаг. Возможно, именно поэтому тот уцелел и сумел едва ли не вплотную приблизиться к первым лицам украинского нацистского подполья…

Все прошедшие годы Алексей Никифорович поддерживал с Гроссмейстером связь. А однажды им даже удалось встретиться в Киеве. Сейчас эта была вторая встреча за годы войны.

Город, несмотря на значительные разрушения, был узнаваем. Михайлов помнил в нем едва ли не каждый булыжник на мостовой. Шел по широким улицам, сворачивал в проулки, проходил через проходные дворы, перебирался через завалы. Порой приостанавливался, проверяя, не топает ли кто следом. Убедившись, что хвоста нет, торопился дальше. Немалый опыт оперативной работы позволял подмечать малейшие детали, запоминать встречных людей. Не было ничего такого, что могло бы насторожить.

Вскоре Алексей Никифорович вышел к старинному польскому кладбищу с помпезными двухсотлетними склепами. Зеленое, заросшее каштанами и кленами, очень ухоженное, оно выглядело умиротворенным островком посреди моря различных звуков. Справа от него, немилосердно царапая гранитную брусчатку, прогрохотала танковая рота; слева – «Студебекер» на пониженных передачах протащил дивизионную пушку. Разлапистые тонкоствольные ели, выстроившись по периметру кладбища, соприкасались широкими колючими шинелями, стояли в карауле, как-то особенно, торжественно, не шелохнувшись оберегая безмятежный покой усопших.

На кладбище оказалось пустынно. У живых было слишком много дел. Широкие аллеи напоминали улицы, а высокие старинные склепы выглядели домами. Немного в сторонке от главной аллеи – между двумя каменными крестами, поблекшими и потемневшими от времени, под которыми покоились два офицера императорской лейб-гвардии, – возвышалось три небольших свежих холмика из темно-желтого песка.

Осмотревшись, полковник Михайлов присел на деревянную зеленую скамейку. Вот ведь как оно бывает – от государств, что возникали на этой земле и погибали, мало что осталось, а старинное кладбище будто бы существовало вне времени и не зависело от происходящих за его оградой событий. На надгробиях было немало старинных фамилий, составлявших некогда гордость отечества. Среди почивших были и те, что, будучи в жизни непримиримыми врагами, в смерти лежали рядышком, как старинные добрые приятели, умиротворенные темным тяжелым и скорбным гранитом.

На другой стороне аллеи, у серого надгробия, в длинном траурном платье пожилая женщина подметала опавшие листья. Власти приходят и уходят, а мертвые остаются – и неизменно требуют к себе внимания.

Горе женщины было давнишним, как выщербленная непогодой мраморная плита. И слезы, и чувства иссохли, как случается с источником, не пережившим природной драмы. Остался лишь долг перед почившим, и женщина исполняла его в полной мере.

Еще через пять минут на скамеечку рядом с полковником Михайловым опустился мужчина средних лет в темно-сером костюме. В руке он держал специальную черную корзину, обрамленную траурной лентой, из которой, склонив тяжелые багровые головы, выглядывали сочные бутоны роз.

Поставив корзину на скамейку между собой и полковником, мужчина произнес невероятно низким голосом:

– Все здесь.

Глянув на подошедшего агента, Алексей Никифорович произнес:

– Не спрашиваю, как у тебя дела, Гроссмейстер, знаю, что трудно… Но выглядишь ты хорошо. Крепок, подтянут. Мне даже кажется, что ты стал выглядеть еще моложе.

– Ты видел когда-нибудь толстого гроссмейстера? – неожиданно спросил агент.

– Что-то не доводилось, – честно признался полковник Михайлов, не понимая, в какую сторону клонит Гроссмейстер.

Впрочем, это была его обычная манера – разговаривать загадками. Порой беседа с ним напоминала разгадывание замысловатого ребуса.

Гроссмейстер был человеком неординарным. Любил риск. Обладал нестандартным мышлением: возможно, именно поэтому он до сих пор оставался жив.

– И не увидишь… Потому что они не толстеют. Каждая проведенная шахматная партия требует от гроссмейстера массу нервов. Ведь нужно обязательно победить. А трата нервов всегда способствует похудению.

Сделав небольшую паузу, продолжил:

– С моей службой я вряд ли наберу излишний вес.

– Становится опасно, может, тебе стоит вернуться? – предложил Михайлов.

– Сейчас не самое подходящее время для возвращения. Я на хорошем счету у руководства. Мне доверяют, а потом вряд ли эту работу сделает кто-то лучше, чем я. Ему придется начинать все сначала, а это вряд ли возможно в нынешних условиях… А теперь по делу… Есть решение штаба УПА нападать на малые гарнизоны. В настоящее время украинская армия испытывает нехватку хорошего стрелкового оружия, тяжело у нее и с продовольствием. Нужно предупредить Центр о готовящихся акциях. Они будут проведены в ближайшие дни.

Такая же информация была получена и из других источников. К ней в Главке отнеслись очень серьезно.

– Именно в Станиславской области?

– Да. Тому есть несколько причин… Командование УПА считает Станиславскую область наиболее слабым участком в советском тылу: население области крайне негативно настроено к Советской армии и к власти в целом. Националистам помогает оставаться невидимыми сложная гористая местность. А еще в области наблюдается значительная концентрация повстанческих сил. Кроме того, именно этот район наиболее удобен для контакта с немцами. Абвер высылает в Станиславскую область своих агентов, возможно, что эта активизация как-то связана с предполагаемыми планами немецкого командования на свое наступление. По данным немецкого аналитического центра, ситуация в Станиславской области будет ухудшаться с каждым месяцем. Нужно принимать серьезные меры.

Полковник Михайлов нахмурился. Он думал примерно так же.

– И что ты предлагаешь? – невесело обронил Алексей Никифорович.

– Следует усилить область по крайней мере еще одной дивизией. Но делать это нужно как можно скорее.

– Хорошо… Сообщу командованию. Что ты можешь сказать о Филине?

– Он на хорошем счету, доверенное лицо самого Бандеры. Встречаться с ним мне не приходилось. Даже не знаю, как он выглядит. Известно, что он очень подготовленный агент. Его обычно отправляют на самые важные участки. Сейчас Станиславская область и есть такой район. Посмотришь в сообщении, кое-что я о нем написал.

– Что еще можешь сказать?

– Через два дня в Станислав должен прибыть немецкий агент под псевдонимом Шуляк. Его полномочия подтверждаются немецким командованием на самом высоком уровне. Он должен будет встретиться с Филином.

– Какие вопросы должны обсудить?

– Мне это неизвестно. Эту операцию контролирует лично Бандера. В число посвященных входят еще два-три человека. Но дело очень серьезное.

– Как мне найти хотя бы одного из этих самых посвященных? Ты кого-нибудь из них знаешь?

– Знаю одного… Он живет на Львовской улице двадцать четыре, квартира шесть… Мне надо идти. Сначала ухожу я, а потом поднимаешься ты.

Не прощаясь, Гроссмейстер поднялся и, взяв траурную корзину с розами, зашагал дальше по аллее. Старушка, исполнив свой долг перед умершим, с кладбища ушла. На темно-серой гранитной плите остались лишь только свежие белые хризантемы.

Протопав еще метров триста, Гроссмейстер вдруг подошел к скромной могилке без ограды, подле которой стоял большой черный мраморный крест, и бережно поставил рядом корзину с цветами; закрыл глаза, превратившись на какое-то время в изваяние. Потом столь же неожиданно ожил и поплелся отяжелевшими ногами дальше по аллее.

Алексей Никифорович терпеливо дождался, когда Гроссмейстер выйдет за территорию кладбища, и зашагал в том же направлении. На минуту приостановился у могилы, подле которой стояла траурная корзина с розами, и прочитал высеченную надпись на темно-сером камне: «Протасовская Анна Сергеевна. 10.08.1918—10.08.1935». Ее не стало именно в этот самый день, 10 августа. И сегодня же ей исполнилось бы двадцать шесть лет. Вот как оно бывает… Кто она ему? Сестра? А может, невеста?

Выходит, что сегодняшняя встреча на кладбище не просто какой-то конспиративный изыск помешанного на безопасности агента, а запланированное мероприятие.

Полковник Михайлов подумал о том, что очень мало знает о своем самом ценном агенте. А ведь кроме скупых служебных данных с биографическими вехами, без каких не может мыслиться ни одно служебное дело, у Гроссмейстера имеется какая-то своя личная жизнь, в которую доступ ему был закрыт. Но ясно одно – в любых действиях Гроссмейстера всегда имеется какой-то тайный смысл. Он ничего не делает просто так.

Глава 5

Операция «Черный лес»

Вернувшись в управление, полковник Михайлов обнаружил, что его кабинет стараниями секретаря сильно изменился. Вместо тяжелых старомодных имперских кресел с толстыми ножками теперь вдоль стен стояло шесть удобных венских стульев с пестрой атласной обивкой. Несмотря на кажущуюся хрупкость, стулья были весьма крепкие и исполнены мастеровито.

Его прежний маленький стол, удобный разве что для гимназиста третьего класса, заменили на дубовый, с широкой толстой темной столешницей, к которому буквой «Т» был придвинут другой (весьма удобно для предстоящих совещаний), такой же крепкий и широкий, за которым вполне свободно могло бы разместиться с десяток мужчин.

Для него самого приготовили большое кожаное кресло с широкими подлокотниками и высокой мягкой спинкой. По левую сторону от кресла на столе расположилась старинная медная лампа с широким зеленым абажуром, по краям которого аккуратным рядком свешивалась длинная бахрома. На стол прилежно и в том же порядке были перенесены все его бумаги.

Полковник Михайлов устроился в кресле. Потрогал пальцами гладкую полированную столешницу. Подумал с удовольствием, что работать за таким столом будет удобно.

Расшифровав полученное от Гроссмейстера сообщение, полковник дважды его внимательно перечитал. Затем достал из кармана ключ от сейфа, который всегда носил при себе, и открыл громоздкий несгораемый шкаф. Уложив в специальную папку донесение, запер толстую дверцу.

В ящике под замком в небольшой синей папочке лежали листы «Спецсообщений» со штампом управления, предназначенные для отправки в Главное управление контрразведки Смерш Наркомата обороны. Достав чистый листок, Михайлов вложил его в каретку печатной машинки. Некоторое время он просто смотрел на надпись «Совершенно секретно», отпечатанную в правом углу бланка, прекрасно осознавая, что каждое написанное слово будет не однажды прочитано и очень тщательно проанализировано. Все должно быть написано предельно ясно и четко. Следовало избегать всяких разночтений или недосказанностей. Наверху этого не любят.

На основании докладной будут проводиться какие-то далеко идущие действия. Возможно, что записка попадет на рассмотрение комиссии. Будет перепачкана множеством подписей и резолюций, важных и не очень, покроется многими печатями и уже изрядно помятая и потертая на сгибах успокоится в сейфе для особо важных документов.

Спецсообщения полковник Михайлов писал всегда лично, не допуская к секретным сведениям ни своих заместителей, ни секретаря, который, обладая некоторым литературным вкусом, мог бы оформить бумагу надлежащим образом. Скорее всего, секретарь написал бы даже лучше, чем он сам. Но это означало бы, что круг посвященных в государственную тайну расширится еще на одного человека, что в нынешней ситуации совершенно недопустимо.

Возможно, что какие-то лингвисты и филологи из Главного управления контрразведки Смерш и похихикают над его синтаксическими и орфографическими ошибками, но ни один из них не посмеет укорить его за суть изложенного.

Под словом «СПЕЦСООБЩЕНИЕ», расположенным в самой верхней части листа, отпечатанным типографской краской, Алексей Никифорович уверенно написал с заглавной буквы:

Заместителю начальника Главного управления

контрразведки Смерш Наркомата обороны

тов. Селивановскому Н. Н. от начальника управления

контрразведки Смерш Станиславской области

полковника Михайлова А. Н.

ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА

Еще одна небольшая пауза, столь нужная для всякого решительного действия: будто прыжок с кручи в темный омут – как-никак в Главное управление пишешь. Подумав над содержанием, продолжил:

«Первое: По нашим оперативным данным, в Станиславщине действует крупное бандитское соединение бандеровцев под названием «Черный лес» в количестве около 20 000 человек. По своему составу личный состав банды крайне неоднороден, как по возрасту, так и по национальности, но значительное большинство составляют украинцы. Придерживаются различных политических взглядов, но всех их объединяет ненависть к Советскому строю и русскому населению. В составе банды немало бывших полицейских вспомогательных батальонов, выполнявших на территории Украины и Белоруссии карательные функции; бывшие военнопленные, а также остатки разбитой ваффен-гренадерской дивизии СС «Галичина».

Бандитским соединением руководит бандеровец по кличке Филин. Подлинное имя в настоящее время не установлено. Известно, что он является активным членом ОУН. В 30-х годах неоднократно арестовывался полицией за противозаконные действия. В 1941 году служил в карательном батальоне «Роланд» на командной должности. После расформирования батальона «Роланд» привлекался на службу в немецкие вспомогательные отряды, в том числе в шуцманшафт, в батальон 201. Являлся одним из командиров сотни «Черные черти» в повстанческой украинской армии.

Второе: Предлагаю для разрушения и разложения отрядов украинских националистов изнутри внедрять в них наиболее подготовленных агентов. Для этой цели военной контрразведкой подготовлена первая группа. По национальности все они являются украинцами, знающими диалект, обычаи, традиции и менталитет Западной Украины.

Предлагаю устранить наиболее непримиримых и влиятельных командиров УПА. В настоящее время нами разрабатывается операция для ликвидации Филина. Предлагаю называть данную операцию «Черный лес».

Подумав, полковник Михайлов взял чистый листок бумаги и вложил его в каретку машины. На самом верху заглавными буквами набил заголовок

ОПЕРАЦИЯ «ЧЕРНЫЙ ЛЕС»

А потом быстро, стараясь успеть за мыслью, забарабанил пальцами по клавишам. Когда предварительный план был подготовлен, Алексей Никифорович облегченно вздохнул. Получился плотный текст объемом на четыре страницы.

Перечитав написанное еще раз, полковник сделал на полях две коротенькие пометки; отметил, что предварительный план получился основательным и должен найти одобрение в руководстве Главка.

Расписавшись на последней странице, Михайлов с облегчением откинулся на кожаную спинку кресла.

За окном смеркалось. Через какой-то час ночь тяжело ляжет на город и укроет его непроницаемой темной шапкой. По небу разбегутся звезды. Здесь всегда так.

Некоторое время Алексей Никифорович наслаждался покоем. По собственному опыту он знал, что такое состояние будет длиться недолго. Через какую-то минуту придет осознание того, что он находится в начале длинного ухабистого пути, а значит, взвалил на себя очередную тяжкую ношу, которую придется пронести до самого конца. Спрос с него будет большой – в организации, которую он представляет, скидок за прежние заслуги, пусть даже немалые, не делают.

Докладную с предварительным планом следовало отправить в Москву с курьером – в нынешней обстановке это наиболее надежная связь. Правда, имеется небольшой минус – немного проигрываешь во времени, а вот его как раз и не было… Нужно придумать что-то иное.

Прибывшие в город телефонисты уже прокладывали локальную связь между воинскими подразделениями для координации дальнейших наступательных действий, а также высокочастотную связь для сообщений со Ставкой. В первую очередь ее устанавливали в штабах фронтов и армий. Во вторую очередь шли штурмовые дивизии, а далее – кому как повезет.

Правда, существовали исключения, больше смахивающие на прифронтовые казусы, каких во время войны тоже всегда хватало. Один из таких был связан с полковником Пахомовым, командиром сто сорок первой стрелковой дивизии. Каким-то неведомым образом он получал порой высокочастотную связь быстрее, чем командиры корпусов. А нынешним вечером ему прокладывали линию ВЧ одновременно с командующим Первой армии генерал-полковником Гречко. Командиры дивизий перешептывались, полагая, что молодому полковнику Пахомову покровительствует сам командующий Первым Украинским фронтом маршал Конев.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

С 1939 по 1962 г. Станислав. С 1962 г. Ивано-Франковск.

2

УПА – подпольная украинская военная организация времен Второй мировой войны, входила в состав Организации украинских националистов. Действовала на территории Украины.

3

Должность управляющего замком и прилегающих к нему территорий.

4

Организация украинских националистов, действовавшая в основном на территории Галиции и Волыни (период наивысшей активности – конец 1920-х – 1950-е годы).