Эротика с аффектом

Огромная станция «Нуэвос Министериос» встречает скрипом эскалаторов и траволаторов. Проходящие пригородные поезда с шумом и визгом останавливаются на одном из уровней станции, выплёвывают прибывших пассажиров, а затем жадно поглощая очередную порцию новых, уносятся с таким же визгом прочь. Чуть ниже восьмая ветка принимает вновь пришедший поезд, который увозит туристов к аэропорту Барахас.

В тоннеле, ведущем к шестой линии, была слышна гитара. Звучал «Анонимный романс» Гомеса.

Руки уже с трудом отвечали. За восемь часов непрерывной игры, уже затвердевшие на подушечках пальцев мозоли снова начали кровоточить. И всё же музыканту удавалось передать всю глубину этой прекрасной, меланхоличной мелодии.

«Нужно заканчивать с этой самодеятельностью. Да, я учился играть на гитаре. Но по восемь часов в день без остановки – это слишком, – думал он. – Попрошу ка я, чтоб мне выслали мою скрипочку. Надеюсь, на этот раз все получится. Да и выхода у меня нет».

Примирение…

Геннадий долго смотрел на неё влюблённым взглядом… Наконец, подошёл и прикоснулся к ней…

– Не трогай меня.

– Прости. Мне плохо без тебя.

– Ты же меня оставил… Кинул…

– Зачем ты так. Ты же знаешь причину.

– Если причина столь серьёзная, зачем ты снова прикасаешься ко мне?

– Не капризничай, милая, тебе это не идёт.

– Ах! Ты помнишь, что мне идёт?!

– Я все помню, родная. Помню каждый изгиб твоего тела. Твою изящную шейку. Твои, несравнимые ни с чем бедра. Твой запах… Твой шёпот… Твой неподражаемый голос, когда ты говоришь со мной на своём ангельском языке… И твой истерический крик.

– Это я-то истеричка?!

Он улыбнулся.

– Ну, иногда ты истеришь.

– Всё! Я на тебя обиделась!

– Иди ко мне, дорогая…

*

Часом ранее…

Геннадий работал над проектом. Раздался звонок, который был слышен даже сквозь звучащую музыку в студийных наушниках.

Он открыл дверь.

– Здравствуй, Карина, – произнёс он спокойно.

– Ты позволишь мне войти? – высокая, стройная девушка, была чем-то взволнована.

– Конечно, проходи.

– У меня к тебе разговор, – Карина села на край дивана. Она немного нервничала, накручивая при этом свои длинные светлые волосы на указательный палец и постоянно поправляя, съезжающие на нос большие очки. Это выглядело забавно.

– Слушаю тебя, – он продолжал сохранять спокойствие.

– Я обещала тебе помочь с дочкой, но у меня изменились планы. Я не смогу с ней сидеть, как договаривались. Надеюсь, это не сильно отразится на твоей работе. Пыталась найти замену, но никто из моих знакомых не может.

Геннадий наблюдал за ней с удовольствием.

«Эти глаза… Может она почувствовала, что я к ней неравнодушен? Как-то всё неожиданно… Надеюсь, я не переборщил в прошлый раз?» – он рефлекторно улыбнулся.

– Ладно. Не переживай. Я решу эту проблему, – он полез в карман и достал портмоне, – вот тебе за последнюю неделю. Как договаривались.

– Да, спасибо. Извини, что так вышло.

– Ничего, – он посмотрел на неё оценивающим взглядом и вдруг добавил, – выпьешь чаю? Я как раз собирался заварить. Знаю, ты предпочитаешь кофе. И все же, у меня есть хороший чай, – он встал и направился к кухне.

Девушка засомневалась.

– Присоединяйся.

Она посмотрела на часы и собиралась уже отказаться, но, почему-то согласилась.

– Пожалуй, у меня есть немного времени. И так как я в каком-то смысле подвела тебя, – наконец она улыбнулась, – я останусь, но, ненадолго.

Он заварил чай.

– Как тебе? – он буквально пронизывал её довольным взглядом.

– Невероятно! Я такого чая не пила никогда!

– Я знаю, – уверенно произнёс он, – в Испании культ кофе. Тут мало кто знает о чае.

*

Их беседа изрядно затянулась. В какой-то момент Карина глянула на часы.

– О, боже! Я совсем забыла! Мне же нужно бежать! – она буквально вскочила, – спасибо за чай и печенье. Было очень вкусно.

– Не за что.

Она ушла.

Сев за компьютер, он снова включил проект, над которым работал. В наушниках зазвучала музыка.

«Какая невероятная девушка», – думал он, уткнувшись в монитор.

*

Снова раздался звонок.

«Наверное, что-то забыла», – он снова направился к выходу.

В дверях стоял курьер с огромным пакетом.

– Вы Геннадий Климов? – молодой человек с трудом прочёл имя получателя.

– Да, это я, – он догадывался, что внутри. Оценив взглядом, он удивлённо произнёс, – но посылка должна быть больших размеров.

– Распишитесь, пожалуйста, тут.

– Позвольте, я сначала проверю содержимое пакета.

– Это вы проверите после, сами. Я не обязан ждать.

– А если там не всё?

– Вы имеете право жаловаться на компанию-перевозчика.

– Но я вижу невооружённым взглядом, что тут не всё. Пакет должен быть в два раза больше.

– Вы отказываетесь получить посылку? – ультимативный тон курьера вынудил Геннадия принять ситуацию такой, какая она есть.

– Давайте! Где я должен расписаться? Но, чувствую, намечается скандал.

Курьер ушёл.

*

Геннадий положил пакет на большой диван в зале и аккуратно начал вскрывать его куттером.

«Да и так было понятно, что тут один футляр», – он нахмурил брови.

Сняв защитную плёнку, он открыл его.

– Ну слава Богу, ты цела!

Геннадий долго смотрел на инструмент. Много лет он не прикасался к скрипке. Последние попытки наладить с ней отношения увенчались полнейшим фиаско с безоговорочной капитуляцией. Но, она манила его, как голос русалки из-под воды. Поддавшись однажды её чарующему пению, ты уже не мог спастись.

Взяв смычок, он начал его канифолить, всячески оттягивая момент истины. Положил аккуратно канифоль на раскрытую крышку футляра. Взял её снова. Сунул в коробочку и спрятал в специальное отделение.

«Ну, хватит ходить кругами. Бери инструмент! – сказал он сам себе, – все у тебя получится. Она давно тебя ждёт».

Скрипач плавно скользнул длинными пальцами в футляр, обвив ими изящную шейку скрипки, нежно подхватил её и положил на плечо. Взял смычок и провёл по струне “ля”. Скрипка ругнулась, как бы это сделала девушка, которую попытались взять без её согласия.

– Не трогай меня.

– Прости. Мне плохо без тебя.

– Ты же меня оставил… Кинул…

– Зачем ты так. Ты же знаешь причину.

– Если причина столь серьёзная, зачем ты снова прикасаешься ко мне?

– Не капризничай, милая, тебе это не идёт.

– Ах! Ты помнишь, что мне идёт?!

– Я всё помню, родная. Помню каждый изгиб твоего тела. Твою изящную шейку. Твои, несравнимые ни с чем бедра. Твой запах… Твой шёпот… Твой неподражаемый голос, когда ты говоришь со мной на своём ангельском языке… И твой истерический крик.

– Это я-то истеричка?!

Он улыбнулся.

– Ну, иногда ты истеришь.

– Всё! Я на тебя обиделась!

– Иди ко мне, дорогая…

И он прошёлся вдоль её длинной шейки, остановил кисть и, упавший на струну палец, завибрировал, предвкушая прикосновение смычка к струне…

*

Левая рука довольно быстро свыклась с положением на грифе. Помогли долгие занятия на гитаре. Но вот правая никак не поддавалась. Он всякий раз опускал смычок, потирая локоть. Сразу всплывали воспоминания десятилетней давности. И кроме физической боли, это причиняло ему и душевные страдания.

– Нет! Это невыносимо! – воскликнул он, в очередной раз бросив скрипку в футляр.

События того рокового вечера ярко предстали перед глазами. Он увидел её взгляд. Но, что-то изменилось в нём. Галина как будто говорила с ним.

– Не печалься. Ты не виноват в том, что произошло. Сыграй мне мою любимую часть из этого концерта.

– Но, мне не с кем её играть. Тебя нет, – в миг его глаза стали влажными и по щекам побежали ручейки.

– А ты представь, что я играю с тобой. Тебе в воображении не откажешь. Ты всегда мог меня удивить. Ну же!

Он снова взял скрипку. Галина заиграла. Анданте.

И вот он вступил. Длинная нота с раздирающей душу трепетной вибрацией зазвучала в концертном зале. Нисходящие секвенции, одна за другой, вызывали в его воображении картины из далёкого прошлого. Это был реквием по жизни, уже давно казавшейся сказкой.

*

Ещё много времени пройдёт, пока он восстановится. В этом ему поможет его друг, Михайлов, встреча с которым станет началом их крепкой дружбы.

А пока ему предстоял долгий процесс ломки. Многочасовая игра в метро и на улице спровоцировала массу неправильных рефлексов, от которых впоследствии очень тяжело было избавиться.

Гитара ушла сначала на второй план. Потом он и вовсе перестал на ней играть, погрузившись в скрипку целиком.

Через неделю решился вопрос и со второй частью посылки. По каким-то неведомым для всех причинам, она застряла на таможне. Он не стал в этом разбираться. Главное, инструмент прибыл в целости и сохранности.

Альт был небольших размеров. Чуть больше скрипки, но по весу превосходил её ощутимо. Этот инструмент хранил в себе огромный потенциал для будущего творчества. Впереди был дуэт Моцарта для скрипки с альтом…

Эрис

Атмосферу метро нарушили короткие трели. Совсем тихие, с небольшой атакой они все же пробивали шум толпы, эскалаторов и траволаторов. Звучала «Зима» из цикла «Времена года», Вивальди.

Несмотря на то, что была пятница, и усталость, накопившаяся за всю неделю, казалось, валит с ног, скрипач её совершенно не чувствовал. Играть было легко.

Аккомпанемент звучал всегда одинаково, в том же темпе, без каких-либо изменений. И всё же, ощущения при игре были всегда разные. Иногда музыкант не поспевал за ним. Цепляясь пальцами за каждую ноту, в изнеможении, пытался удержаться на дистанции, спотыкаясь и падая, всё же доходил до финиша. Но, порой, его словно подменяли. Энергия переполняла его. Становилось неудобно играть. Приходилось ждать аккомпанемент, который постоянно отставал.

Так было и в этот раз. Пальцы, казалось, не чувствовали под собой струн: они порхали над грифом. Смычок, несмотря на сумасшедшую скорость, успевал извлекать точные звуки; они были похожи на прыжки камешка, запущенного над водной гладью, который, при каждом прикосновении с водой, проскальзывая по ней, заставляет её вибрировать, оставляя чёткий след.

Монета упала в полупустой футляр, издав глухой звук, прокатилась по нему и остановилась на ребре. Невероятно. В памяти всплыл разговор с другом.

Однажды, во время игры на улице, Геннадий увидел, как одна монета, точно так же упав на ребро, прокатилась по футляру и остановилась вертикально. Повернув голову, музыкант заметил, что пианист тоже обратил внимание на этот феномен. Во время очередного перерыва тот рассказал одну занимательную историю из своей студенческой жизни.

Группа студентов собралась на уроки. Один из ребят предложил, шутя, кинуть жребий, чтоб решить: идти им в консерваторию или заняться чем-нибудь другим.

«Если выпадет орёл, то пойдём в кино, – предложил он, – если же решка – останемся в общаге и будем в карты играть. Если встанет на ребро – в кабак пойдём, – он приготовился подкинуть монету, но тут один из них прервал его: «А как же учёба?»

«А учёба?.. – повторил он с сарказмом. – Что ж, если зависнет в воздухе, то все сразу на уроки!»

Все рассмеялись.

«Да уж, – подумал скрипач, – жаль, что я до этого не загадал, что мне кинут хоть два евро, – это была первая монета за последние минут двадцать. Хотя, если уж загадывать, то хоть пятьдесят, – он снова себя одёрнул: – Конечно же, пятьдесят. Такое было за три года, что я тут играю, всего-то, на пальцах одной руки пересчитать можно. Кинут тут пятьдесят, – ухмыльнулся он, – разве что, если монета в воздухе зависнет».

В то же мгновение подошла девушка, глянула музыканту прямо в глаза и кинула монету…

Скрипач отчётливо увидел, как монета в два евро, подлетев немного, повисла в воздухе, как пушинка, зависшая в облаке. Как будто откуда-то из параллельного мира в мир реальный, пересекая чёткую грань между ними, начал проявляться силуэт. Как дым от погасшей свечи, помнящий пламя, из которого он родился, этот силуэт был изящен и неуловим, и любое прикосновение к нему, могло нарушить его струящуюся структуру. Вначале появилась кисть с узеньким запястьем, которая оканчивалась тонкими, длинными пальчиками. Монета скользнула в неё, и кисть немного приблизилась, как будто поднося монету музыканту, чтоб показать, что это именно два евро. За ней появилась прелестная ручка. И после, денежка легко скользнула по пальчикам, как по шёлковому платку вниз, и упала в футляр. Вместе с этим, постепенно проявился весь силуэт. Он был подобен языкам дыма погасшего пламени, переливающийся из одного в другой.

Происходило нечто мистическое. Уже время полностью остановилось для его сознания. Толпа превратилась в цветной поток. Он видел, как его руки творили нечто невероятное – они играли сами. Он мог наблюдать за ними со стороны, как будто они ему не принадлежали и жили собственной жизнью. Казалось, он замер на вдохе, который никак не заканчивался. Воздух продолжал медленно наполнять его лёгкие, пока грудная клетка не остановила его. Это был не страх, а скорее восхищение происходившим. Совершенство линий, исчезающих и появляющихся внезапно из ниоткуда. Это был силуэт прекрасной девушки.

– Ты кто? – произнёс скрипач где-то глубоко в подсознании. И тут же услышал ответ, доносящийся оттуда:

– Эрис.

– Ты прекрасна, Эрис! – в восхищении, все там же глубоко, произнёс скрипач.

– Так что ты загадал, если монета зависнет в воздухе? – спросила она уже заигрывая.

В ту же секунду подошёл смуглый парень невысокого роста, посмотрел на музыканта с недоумением, как будто он сам не ожидал от себя такого и положил в футляр купюру в пятьдесят евро. Эрис заглянула в глаза молодого человека. Казалось, он даже испугался, сам не понимая, чего, так как он её не видел. Эрис лукаво улыбнулась и стала танцевать перед скрипачом, кружась, закручивая невидимые никому кроме него вихри. Кульминация была стремительной и с последней нотой всё внезапно исчезло, как будто произошла диффузия некой субстанции в воздухе. Всё как прежде: толпа бежит, инструмент в руке, поскрипывает траволатор. Он глянул в футляр. Там лежала монета достоинством в два евро и… Геннадий не мог поверить своим глазам – купюра в пятьдесят евро.

– Этого быть не может, – недоумевал он. – Колдовство какое-то.

И вдруг, как будто вытекая из-за спины, появился всё тот же силуэт.

– Ты не веришь своим глазам, дорогой мой виртуоз? – голос Эрис теперь звучал вполне отчётливо. Было ясно – видит её только он.

– Что это? Помутнение рассудка? Воображение? А как же объяснить монету в два евро и купюру в пятьдесят? – Геннадий ломал себе голову, отказываясь верить очевидному. Но она стояла перед ним.

– А повтори это снова, специально для меня, – и как по мановению волшебной палочки снова зазвучали трели и закружился вихрь…

Анна

Ещё не успел отзвучать последний аккорд «Зимы», как подошла восхитительная девушка среднего роста: элегантный костюм буквально вырезал её модельную фигуру из толпы; стрижка под Клеопатру; чёрные глаза перфорировали сознание. Она робко протянула руку вперёд, чтоб кинуть монету в футляр. Геннадий почувствовал, как Эрис, взяв его за локоть, подтолкнула навстречу незнакомке, и ладонь девушки вошла в его ладонь вместе с монетой. Эрис снова лукаво улыбнулась. Мгновение остановилось, скрипач застыл в оцепенении.

– Спасибо, – произнёс он.

– Спасибо вам, – ответила, смутившись, девушка. – Мне очень понравилось. «Зима» – моё любимое произведение. Я часто тут хожу и, когда попадаю на эту часть, всегда замедляю шаг, чтоб услышать всю пьесу.

– Геннадий, – представился скрипач.

– О, очень приятно. Анна. Откуда вы?

– Я русский. Из страны, которой уже нет, – он не отрывал взгляда от её лица. – Я вам оставлю свою визитку. Позвоните, если будет желание пообщаться со мной.

Она поблагодарила его и, сославшись на то, что спешит на работу, ушла.

– Понравилась? – услышал он снова голос позади себя.

– Красивая девушка, – он продолжал смотреть вслед новой знакомой.

– Красивее меня? – ревниво поинтересовалась Эрис.

– Мне кажется, что она похожа на тебя, – он только сейчас заметил, как поразительно их сходство.

– А если бы я была человеком?

– Но ты не человек… И вообще, существуешь ли ты, или ты всё же – плод моего воображения, не уверен, что знаю ответ на этот вопрос.

*

В тот же день после обеда раздался звонок.

– Геннадий? – чётко произнёс женский голос. – Я – Анна. Мы познакомились сегодня утром в метро.

– Анна. Конечно помню. Очень рад твоему звонку. Чтоб тебе было удобней, можешь называть меня коротко – Гена.

– Я готова встретиться с тобой, Гена.

– О, я рад. Когда тебе удобно?

– Сегодня, если это возможно.

– Сегодня? Ух! – от неожиданности немного замялся. – Хорошо, чуть позже сообщу тебе. А где?

– У тебя дома.

Он замолчал на мгновение и потом неуверенным голосом продолжил:

– Сомневаюсь, что смогу сегодня, и уж тем более в моей квартире. Дело в том, что у меня маленькая дочь. Не знаю, как быть в этой ситуации.

– Что ж, ты постарайся устроить встречу. Номер мой теперь у тебя есть. Звони.

– Хорошо, я подумаю.

В телефоне раздались гудки. Она прервала разговор.

На самом деле, этот вопрос решался просто: две его подруги с радостью забирали дочку к себе по необходимости.

Он сообщил Анне, что ждёт её у себя и написал адрес.

Время шло, её всё не было. Он нервничал. И, в конце концов, решил позвонить.

– Анна, ты где?

– Я же сказала, что приду.

– Просто уже время позднее.

– Доверяй мне, Гена. Я приду.

– Когда?

– Скоро. Просто доверяй мне.

Через минут пять раздался звонок в домофон.

– Анна? – сходу поинтересовался он.

– Да, это я, – её голос звучал всё так же уверенно.

Послышался щелчок замка калитки, медленные шаги по лестнице, звонок в дверь.

На пороге стояла его знакомая.

«Как же она похожа на Эрис – невероятно!» – он пригласил её войти сразу в гостиную.

– Время позднее, Гена. Если ты не против, я этой ночью останусь у тебя, – она скинула с себя джинсовый пиджачок, положив рядом. – Угостишь меня чаем?

– Да, конечно, – Геннадий недоумевал. Это очень напоминало происходившее утром в метро. Было чувство, как будто Эрис продолжает его преследовать.

*

Он принёс поднос с двумя чашками чая и поставил на журнальный столик. Анна обратила внимание на высокие акустические колонки по бокам от телевизора.

– Должно быть, хорошо звучат. Можешь включить что-нибудь?

– Классику или что-то другое?

– На свой вкус, пожалуйста.

– Есть у меня хорошая музыка, которая, думаю, подойдёт к этой обстановке.

Геннадий порылся в плеере и нашёл сборник, в который входили песни Фила Коллинза, Джорджа Майкла, Питера Гэбриэля и других исполнителей того же направления. Это был довольно длинный список песен в видеоклипах.

– Мне так нравится эта музыка. Я бы здесь и уснула, под этими колонками. Только по тише бы сделала.

– Это вполне реально. Я могу прямо тут устроить тебе кровать. Правда, она будет невысокой.

– Серьёзно? – она посмотрела ему прямо в глаза и скупо улыбнулась, сделав вид, что удивлена.

– Погоди немного.

Через пару минут Геннадий внёс огромный матрац и положил его на пол посреди гостиной.

– Как тебе такое ложе?

– Мне нравится. Мы даже можем вместе на нём уместиться, – она лукаво посмотрела на него.

Он уже видел этот взгляд. Как же его новая знакомая напоминала ему Эрис.

– Так я постелю, и мы продолжим слушать уже в горизонтальном положении.

*

Через минут пять кровать была готова. Комната освещалась только экраном включённого телевизора.

Он сидел на диване. Она стояла перед ним на матраце, медленно снимая с себя одежду. В мерцании сменяющихся кадров видеоклипов всё играло бликами, выделяющими линии изящного нагого тела. Создавалось впечатление переливающихся языков пламени и дыма, как тех, что он видел сегодня утром в метро. Она легла, не укрываясь. Её пронизывающий взгляд не оставлял сомнений. Ещё несколько мгновений, и он завис над ней, как орёл, парящий над жертвой.

Горячий поцелуй. Он глянул в её, уже кажущиеся чёрными, как кипящая смола, глаза и… бездна поглотила его… Время остановилось. Закружилось в вихре всё что было подле них. Он снова наблюдал, как будто со стороны, как потоки страсти приводят в движение его тело, не останавливающееся ни на мгновение. Как упругая пружина часового механизма заставляет двигаться колесо, напрягаясь до предела, потому что кто-то всемогущий своей могучей рукой удерживает стрелки часов, не давая им сойти с места. От этого безумного танца голова пошла кругом. Ещё мгновение и, натянутая до предела пружина, сорвала стрелки часов с места. С невероятным звуком, похожим на пронзительный крик, они устремились к своей цели и остановились в нужном месте, отметив реальное время. Прошло четыре часа.

– А как монета должна была упасть, чтоб произошло это? – Анна посмотрела ему прямо в глаза. Это был холодный, ужасающий взгляд преисподней.

– Эрис?! – с ужасом воскликнул он и отпрянул назад.

– Что? – недоумевая произнесла Анна, придя в себя. – Что произошло? Я как будто прилетела откуда-то. Это было неповторимо.

– Это правда, – сказал он и упал рядом, закрыв глаза.

*

– С добрым утром, милый, – услышал он сквозь сон приятный женский голос. Она говорила медленно нараспев. От этого наоборот хотелось погрузиться ещё глубже в сон. – Закрой, пожалуйста, за мной дверь.

– Который час? – его ломаный испанский резал слух даже ему.

Несмотря на то, что Геннадий уже третий год жил в Испании, по-испански он изъяснялся с трудом, и всё больше приходилось прибегать к английскому, которым, к сожалению, в те годы в Испании владели далеко не все.

– Уже девять, и я спешу. Мне к десяти на работу, – она продолжала мурлыкать, как кошка, присев на край кровати, гладя его густую шевелюру. – Мне не хотелось бы бежать на каблуках. Спасибо за всё, милый. Это было… – она замолчала, вспоминая прошедшую ночь. – Ну же, дорогой, я ухожу.

– Да, да, конечно, – он, еле приоткрыв глаза, встал и практически на ощупь открыл ей дверь. Она повернулась к нему, поцеловала, и, выйдя за дверь, пошла по коридору. Спустившись на одну ступеньку, вновь повернулась и произнесла:

– Мы скоро увидимся, дорогой, – и пошла вниз.

Он уже не понимал – была ли это Анна, или всё та же мистическая Эрис.

Горячий поцелуй новой испанской подруги совершенно его разбудил. Приготовив себе кофе, Геннадий вошёл в зал и включил компьютер. Введя в браузер слово «Эрис», он выбрал статью из Википедии: «… в древнегреческой мифологии богиня раздора и хаоса… Подбросила на свадебном пиру смертного Пелея и богини Фетиды «яблоко раздора»… Эрида породила много человеческих несчастий: обиду, скорби, битвы, убийства, споры, тяжбы, беззаконие…»

«Ух, ничего себе. Даже не знаю, что теперь и делать», – Геннадий улыбнулся, всё ещё не осознавая, с чем он столкнулся на самом деле…

То, что начало происходить вскоре после этого, трудно отделить от данного события. Для того, чтоб было понятно всё, вернёмся в последнее десятилетие двадцатого века.

Но это уже совсем другая история…

Через двадцать лет она станет романом «Концерт на краю».

Данный рассказ – часть этого романа.

Так зарождалась их любовь

Татьяна Рубцова

Обложка для книги создана при помощи генератора изображений "Kandinsky 2.2" по публичной лицензии, правообладатель ПАО СберБанк©, 2023 год, все права защищены.

Банкет был в самом разгаре. На эстраде гремела музыка: пела приглашённая группа «Маша и медведи».

– Поднимаю этот сосуд за успех! – хохотал с поднятым высоко над головой бокалом режиссёр Литвинов.

– Умница, Ксанка, нос всем утёрла за океаном.

Оксана Лазорева весело смеялась, благодарила всех за поздравления, она несколько дней назад вернулась из Америки, где получила «Оскар» за роль второго плана в фильме режиссёра Джейса «Однажды в апреле». Она играла профессиональную воровку, выросшую в русском Бруклине. Фильм вышел культовый и получил сразу три награды, одна из которых досталась удачливой россиянке. И теперь она вместе со своими друзьями-артистами, режиссёрами и прочими кинодеятелями праздновала успех в «Золотом апельсине».

Внешне она была весела и легкомысленна, с удовольствием отвечала на поздравления, танцевала со всеми, кто приглашал её и, не выдержав больше, тихонько пошла к туалету, а там проскользнула к выходу, взяла кожаную куртку и выбежала вон под противный мелкий осенний дождь. Она ничего не видела от рыданий, душивших её и не понимала: капли дождя или слёзы катятся по её щекам.