Лошадка класненькая

Валерий Введенский

Лошадка класненькая

Сочельник начался буднично: сперва чиновник по поручениям Яблочков доложил Крутилину о происшествиях, случившихся ночью, – слава богу, ни убийств, ни крупных ограблений; потом агенты по очереди отчитались по вчерашним поручениям и получили сегодняшние. Затем Иван Дмитриевич разобрал поступившие бумаги: прошения, жалобы, телеграммы, доносы, а заодно испил чай с бубликами. И немедля приступил к приему посетителей, которых каждый день в сыскное приходит не меньше десятка. И все с одним и тем же: а нельзя ли посадить в тюрьму любовницу мужа? Ну как за что? За воровство! Супруг, считай, единственная ценность, кормилец-поилец, а дрянь этакая хочет его заграбастать. Или столь же типичное: начитавшись Стивенсона, сбежал к пиратам десятилетний отпрыск почтенной семьи. Описания и фотографии всюду разосланы, но пока не найден. Нельзя ли во все концы империи агентов отправить на его поимку?

Последним на полусогнутых вошел в кабинет коллежский регистратор Петрунькин. Одет был в нечто, когда-то давно именовавшееся шинелью, в руках вертел сшитую из меховых обрезков шапку. Скулу Петрунькина украшал синяк. Присесть не решился, тихо пробормотал:

– Ограбили меня, ваше высокоблагородие.

– Когда, где, в участок заявили? – перебил его Крутилин, желая придать беседе ускорение. Иначе мямлить будет до ужина.

– Вчера у лавки Тышова…

Ай, молодец, спасибо, что напомнил… Супруга поручила Ивану Дмитриевичу съездить туда за подарком сыночку. Пятилетний Никитушка мечтал получить на Рождество деревянную лошадку со съемным седлом и подставкой-качалкой, к которой крепятся колесики. Хвост игрушки был сделан из настоящих конских волос, а фигура обтянута выкрашенной в ярко-красный цвет натуральной кожей. С такой «лошадкой класненькой» Никитушка игрался в гостях у сына присяжного поверенного Тарусова. С тех пор только о ней и говорил. Стоила игрушка недешево, четыре с полтиной, потому Крутилины решили подарить ее на самый главный после Пасхи праздник – Рождество.

Только бы не забыть о лошадке!

– … стукнул, я и упал, – продолжал тем временем делиться своей бедой Петрунькин.

– Кто, простите? – вынужден был уточнить потерявший нить разговора Крутилин.

– Вы меня не слушали? – спокойно, без гнева, почти обреченно спросил Петрунькин.

– Виноват, задумался. Так вы сходили в участок?

– А как же. Однако помощник пристава сказал, что подавать заявление не надо. Что когда деньги отыщутся, он сам меня вызовет. Всю ночь я ломал голову – а как он поймет, что эти шесть рублей мои? Я не хотел расстраивать Ивана Осиповича, но он, заметив синяк, вызвал к себе, а выслушав, направил к вам. Сказал, что поможете, непременно поможете. Просил передать, что счастию своему исключительно вам обязан.