Последний бой Звездного ангела

Суров закон, но это закон

Покой уютного местечка лишь изредка нарушался громкими криками и крепкой руганью гулявших через три столика от них лесорубами. Они появились не давно, но своим буйным поведением уже распугали часть постояльцев. Отцы семейств уводили своих чад подальше от буйства подвыпивших работяг. Не получая своевременного отпора, они еще больше хмелели от вина и собственной безнаказанности. Покрикивания на прислугу и свирепые взгляды, бросаемые на соседние столики, становились всё грубее и откровеннее. Аскольд, пытавшийся расслабиться после еды, дремал с полуприкрытыми глазами; время от времени он морщился, когда слышал очередную порцию площадной брани и не довольно поджимал губы. Старк сидел напротив и с интересом наблюдал за ним.

Не выдержав очередной порции сквернословия, Аскольд открыл глаза.

–Это и есть твои мудрецы? – он махнул головой в сторону лесорубов, – не те книги они, по-моему, читали. Лицо юноши, брезгливой гримасой, уставилось на Старка.

–Нет, конечно. Они – не горожане. Это наемники отмечают окончание работ. В городе всегда много дел и своими силами не всегда справляются, вот и приходится прибегать к помощи этих варваров. Неизбежное зло.

–Они становятся слишком назойливыми, ты не находишь?

–Да, есть малость, – кивнул Старк, и зевнул, – не обращай внимание, скоро зальют свои бурдюки дешевым вином и пивом и повалятся, прямо тут, под столами. Старк улыбнулся, он был знаток в попойках и знал эту братву как свои пять пальцев.

Аскольд пожал плечами, уступив логике Старка, попытался отвлечься от раздражения.

Внимание привлекла, смутно знакомая девушка, которая, с нагруженным разносом, с трудом пробиралась через столики. Он невольно залюбовался её ладной фигурой, одетой в легкий летний сарафан, по краям украшенный кружевными узорами. Проходя грациозной походкой между столов, ловко лавируя между людьми; поставила разнос на стол бражничающих лесорубов. Слегка перегнувшись, выставляла им новую порцию вина. Дальнейшие события развивались молниеносно.

Крупный амбал, жирный детина с маслянистыми похотливыми глазками, сидел за столом и по воле случая оказался рядом с ней. Пока девушка была занята расстановкой заказа, он нагнулся в бок, и снизу, плотоядно рассматривал её стройные загорелые ножки. Затем, резким движением левой руки, задрал подол сарафана вверх, оголив белоснежные ягодицы юной красавицы. В эту жару все девушки и взрослые матроны не утруждали себя нижним бельем. Девушка, почувствовав не ладное, дернулась хрупким телом, пытаясь вырваться, но детина уже крепко держал её за подол. Разразившись хохотом, крепко хлопнув ладонью по тому месту, где спина переходит в ноги, оставив огромную пылающую отметину.

Собутыльники, притихшие на мгновение, переглянувшись, заржали. Жирный лесоруб, обидевший девчонку, оттолкнув её, согнулся пополам от безудержного хохота. Девушка, не выдержав мощного толчка, упала на землю. Не обращая внимания на оголившиеся коленки, она закрыла лицо руками, прикрыв стыд и отчаянье, от наглых глаз бесстыдных пропойц. Но слабость не длилась долго; вскочив на ноги, она смело кинулась на обидчика. Силы были не равны, и от нового толчка, она снова оказалась на земле. Прекрасные синие глазки горели не детским гневом.

–Ты, девочка, нарываешься, – пропитым голосом прорычал лесоруб, – если ты еще раз попытаешься это сделать, я сломаю тебе руку, …а то и две.

Он приподнял свою тушу с лавки и навис над ней, как медведь над загнанным зайчонком. Все события произошли в течение считанных мгновений. Посторонние свидетели изумленно таращились на эту мерзкую сцену, застыв от возмущения.

Аскольд было рванул вперед, но внезапно почувствовав руку Старка на запястье, остановился. Он изумленно смотрел на напарника. Изумление с лица ушло, гнёв занял на нем своё заслуженное место. Яростные глаза юноши требовали немедленного объяснения, которое не замедлило явиться.

–Ты ножичек то оставь, – кивнул глазами Старк на руку Аскольда.

Он недоуменно перевел взгляд на руку, которой сжимал рукоять кинжала. Как этот предмет оказался в руке уже не помнил. Секунду прикидывал ситуацию, затем глазах появилось понимание.

–Ты прав, негоже, славное оружие предков марать об мразь, – выпустил кинжал и почувствовал, как почти одновременно разжались пальцы Старка.

Аскольд рванул с места, и, пригнувшись, как зверь на охоте, стремительно понёсся в сторону толстяка, которому сегодня неожиданно выпала возможность побывать и охотником и жертвой одновременно. Стальное тело парня, покрытое буграми мышц, лишь мелькало между столами. Зеваки, стоявшие на пути, в страхе шарахались в стороны, едва завидев его дикий взгляд. В одно мгновение, он подхватил наглеца, одним рывком поднял вверх и закинул на стол. Не давая опомниться, Аскольд вскочил сверху и ударом головы в нос, вырубил нахала. После, спрыгнул и потянул за руку. Бессознательное тело безвольным мешком рухнуло со стола на землю. Боковым зрением Аскольд заметил движение слева и, не оборачиваясь, отмахнул рукой, согнутой в локте.. Локоть врезался в чью-то, враз размякшую плоть, обильно смочив липкой кровью. Обернулся через плечо, увидел второго лесоруба лежащего теперь на спине с раскинутыми в стороны руками.

–Берегись, – услышав женский крик, не оглядываясь, перекатился в сторону. Поднявшись на ноги, кинул взгляд в сторону, откуда могла исходить опасность.

Прямо перед ним стоял верзила с топором. Но он, почему-то, не смотрел на Аскольда, взгляд был прикован к рукояти инструмента, ставшего оружием. Аскольд опустил взгляд туда же. Чуть выше того места, где были руки дровосека, топорище было насквозь пробито кинжалом. Зеленые изумрудные глаза змеи, обвивавшей рукоять кинжала, отсвечивали вековой мудростью. Лесоруб испуганно крутил головой разыскивая место, откуда вновь могла прилететь опасность.

В десяти метрах, увидел голого по пояс атлета, покрытого цветными татуировками и белыми разводами паутины старых шрамов. Старк, невинно щурясь на солнце, перегонял соломинку по рту, подкидывая в руке кинжал, точь-в-точь такой же, который сейчас торчал из рукоятки топора. Напускное безразличие Старка не могло никого обмануть. Любой понимал, что перед ним крепкий ветеран, основная работа которого – убивать. Столкнувшись со вторым противником, который был значительно опытнее юнца, лесоруб переосмыслил ситуацию. Стало заметно, как сильно он испугался: нижняя губа тревожно затряслась, грозный топор безвольно выпал из ослабевших рук.

Аскольд без размаха, левой рукой заехал кулаком верзиле в лицо. Тело, как подкошенное, рухнул наземь. Поспешность, с которой лесоруб оказался на земле, выдала его намерения. Отказавшись от дальнейшего сопротивления, он предпочел выбыть из дальнейшего побоища. Аскольд и Старк, были опытными бойцами; они весело переглянулись, раскусив его нехитрый план. Старк комично нахмурил брови, упрекающе качая головой. Сдаваться – не было его привычкой, но к поведению дебошира он отнесся с пониманием. Это был наилучший выход для него в создавшейся ситуации.

Лежащие на земле выпивохи начали подавать признаки жизни. Остальных двух, скрутили мужчины, отдыхавшие поблизости. Но со стороны трактира, в их направлении, уже бежал отряд возбужденных людей; они что-то выкрикивали и грозно размахивали дубинками.

Аскольд перегруппировался, и устрашающе выставив кулаки, приготовился к встрече. Мужчины быстро приближались, и их вид не сулил ничего хорошего. Неожиданно, как маленькая пташка, из-под руки Аскольда выпорхнула девушка, из-за которой и закрутилась вся эта кутерьма. Она смело встала впереди Аскольда и, расставив руки, прикрыла его собой, как щитом.

–Папа, это не он, а эти, – она ткнула пальчиком в зачинщика потасовки, когда-то грозного амбала. Сейчас это был испуганный и протрезвевший работяга с расквашенным носом, из которого тонкими струйками продолжала сочиться кровь, заливая рубаху до самого пуза.

–Это он меня спас, – обернувшись к Аскольду, завороженными глазами смотрела на парня.

Подоспевший родитель взглянул в глаза Аскольду, кивком поблагодарил. Подбежавшие молодые мужчины развернулись в сторону лесорубов. Один из них, нежно взяв девушку под руку, отвел вглубь собравшейся толпы.

Из подоспевшей команды никто и не думал считать вопрос решенным и, судя по их решительным взглядам, настоящее наказание лесорубам еще только предстояло. Парни, разбившись по парам, поднимали пьяньчуг, ставили на колени и, придерживая за руки, ожидали от старшего дальнейших указаний.

Отец девушки не спешил. Он был не прост и предпочел затянуть расправу, чтобы в ожидании её, полностью сломить дух наглецов. Первая порция тумаков досталась самому слабому и сравнительно трезвому соучастнику, но было заметно, что ему достаются лишь легкие оплеухи. К наказанию относились обдуманно, видимо, для себя уже решив меру вины каждого из них. Первые трое лесорубов несильно потрещав костями от звонких оплеух, были быстро отпущены. Не задерживаясь больше ни на мгновение, собрав пожитки, они бегом покидали, ставшую не гостеприимной для них, харчевню.

С верзилой, схватившемуся за топор, расправа была дольше. Били чаще и удары, судя по звуку, стали увесистей. Отец, иногда уставая от раздачи тумаков, махая кистями и отходил в сторону, его место тут же занимал один из парней. Экзекуция продолжалась. Безвольно повисший на руках здоровяк лишь хрипел и кивал головой в такт ударам. Кровь с лица, превратившейся в маску, ручьем стекала на землю. Через какое-то время, посчитав полученное наказание достаточным, хозяин харчевни – папа девчонки положил руку на плечо сыну, подавая знак остановить экзекуцию. Двое, придерживая верзилу под руки, потащили его за ограду, где и бросили валяться в придорожную пыль. В след полетели жалкие пожитки. Некоторые из горожан не ленились, подходили к телу, грязным мешком валявшемуся на дороге. К удивлению Аскольда, это были не проявления никчемной жалости. Каждый из тех, кто подходил, считал долгом смачно плюнуть на спину негодяя. Аскольд был приятно удивлен, так как и сам считал, что подобные поступки заслуживают самого сурового наказания.

–Давай, давай, навешайте ему покрепче, – раздавались задиристые голоса из толпы, было заметно, что никто не проникся жалостью к глупым хмельным лесорубам.

Пришла очередь и толстяка, который перевозбудив себя горячительным, по глупости вступил на путь, который мог запросто завести его под могильный холм. Времена были суровые и даже за меньшие провинности многие из забияк заканчивали день, раскачиваясь в петле на дереве.

Предвидя худшее, как неотвратимое, он мелко трясся, не смея поднять головы. В тот момент, он, несмотря на серьёзность ситуации, не молил о пощаде и пытался хоть сейчас вести себя достойно. Такое поведение вызывало невольное уважение у зрелых мужчин, смотревших в глаза смерти и видевших её во всех её проявлениях. Многим из них уже было знакомо холодное дуновение дыхания костлявой и весь тот ужас, который в этот момент может охватить твою душу. Поэтому у некоторых из них лица были скорбные, и то, что здоровяк еще жив для некоторых было нелепым недоразумением, которое вскоре должно разрешиться. В какой-то момент он всё-таки поднял глаза и с надеждой посмотрел по сторонам, пытаясь поймать сочувствующий взгляд. Люди хмурились и отводили глаза, смотреть на живого трупа хотелось не многим.

К удивлению толпы, казнь преступника не наступала. Побои перебравшего бедняги начались с новой силой. Били долго и сильно. Не всегда руками и ногами. Не выдерживая избиений, он иногда терял сознание, прячась в спасительное забытье. В сознание приводили ведром воды. Приходя в себя, он жалобно застонал. Люди начали неодобрительно перешептываться, наказание превращалось в пытку, а этого здесь не любили. Отец девушки тоже видимо устав от этой процедуры, что-то шепнул на ухо одному из своих подручных. Тот, кивнул головой, убежал в трактир. Через минуту он уже спешил обратно, бережно неся в вытянутой руке какой-то предмет. Это был длинный меч в богатых ножнах, украшенный драгоценными камнями. Скорее всего, семейная реликвия, уж очень аккуратно и нежно мужчина принял его в свои руки.

Чувствуя скорое окончание, многие зрители подтянулись ближе, желая видеть кульминацию из первых рядов. Кольцо сомкнулось. Чувствуя скорый конец, забияка задергался, пытаясь вырваться, спустя мгновение, понял тщетность попыток и затих. Повисла тишина.

Но у отца девушки были свои планы на этот финал. Он вытащил меч из ножен и вместо того, что бы одним ударом отсечь голову, снова что-то прошептал помощникам. Один из них недоуменно взглянул на него, но перечить не стал. Подскочили к выпивохе, схватил того за левую руку и, удерживая обеими руками, положил её на скамью. Лесоруб подняв голову, недоуменно уставился на отца девушки, ставшего для него палачом. Отец выдержал взгляд и поднял меч. Обречённый тяжело вздохнул и опустил голову. Свист, рассекающего воздух меча, заставил многих зажмуриться. Меч опустился.

Меч, опущенный рукой, оскорбленного родителя, отсёк левую руку охальнику почти по самый локоть. Клинок, вместе с рукой разрубил и толстую дубовую скамью пополам. Лесоруб, приготовившийся к смерти, изумленно смотрел на обрубок руки, из которой фонтаном били струйки его крови. Мужчины схватили за изувеченную руку, и поднеся факел, прижгли рану. Кровь запеклась, в воздухе запахло жареным мясом. Толстяк, не выдержав выпавших на его долю испытаний, обмяк и рухнул на землю. Он был жив, тело продолжало вздыматься, насыщая себя кислородом, но сознание решило взять себе передышку; приходить в себя он уже не спешил. Когда второе вылитое ведро не вернуло ему сознание, бросили эту затею.

Четверо здоровых мужиков подхватив под мышки, выволокли безвольное тело в дальний угол обеденной поляны, заросшей кустами можжевельника. Отрубленную руку бросили псам на съедение. Самый крупный подхватил добычу и помчал прочь уводя за собой всю свору лающих кровожадных псов-стражей. Сцепившись, они в мгновение разорвали её куски, проглотив не разжёвывая.

Народ расходился по местам, гудя как растревоженный улей. Обсуждение финала казни разделило людей на две группы. Одни одобряли поступок отца, подарившего жизнь негодяю, другие были недовольны его излишней мягкостью. Обсуждение этого момента вскоре увлекло и наших героев.

Вернувшись на место друзья, не проронив ни слова, спокойно продолжили прерванную трапезу. Когда голод был побежден и даже чуточку больше чем нужно, откинулись на дубовые спинки лавок. Заев волнение, Аскольду требовалось выговориться.

–Папаша та, девчонки этой, все-таки добрый человек. По-моему, правильно поступил, что не прикончил бедолагу, дядька был хмельной и не понимал, что творит. Теперь, видать, он все поймет, исправится и больше не будет глупостями заниматься.

–ЭЭЭ…– протянул Старк, – тут не всё так просто, как может тебе показаться. Старк замолчал, как бы раздумывая над продолжением ответа.

Аскольд, которого любопытство, всегда подпитывало интерес к жизни, не любил недосказанности, и не дожидаясь пока его друг снова «проснётся», переспросил:

–Почему? Ты думаешь, что надо было всё-таки голову рубить?

–Понимаешь Аскольд, во мне живёт крепкое убеждение, основанное на моем личном опыте… – он опять запнулся, раздумывая над чем-то, но решив для себя, уже более уверенным голосом продолжил:

– Любое начатое дело просто необходимо доводить до конца, и если ты уж взялся наводить справедливость, тут не может быть место мягкотелости.

–Зря он его простил? Ты это имеешь в виду? – переспросил опять Аскольд.

–Да, – твердо сказал Старк, – именно это я и имел в виду.

–Понимаешь, сынок, проводя казнь негодяя, он тем самым нанес ему смертельное оскорбление, которое логически и должно было бы закончиться отсечением головы. Что бы так сказать закрыть вопрос навсегда. Оставив же жить его дальше, он сделал гораздо хуже не только для него.

– Не понял, – нетерпеливость молодого парня веселила Старка и он, усмехнувшись, продолжил.

–Что же тут не понятного? Теперь мужик должен провести остаток жизни в позоре, размахивая обрубком, как вечным напоминанием о нём. У таких историй есть два варианта: или он полностью сопьётся и сдохнет под забором, в кругу плешивых шавок, захлёбываясь от соплей, слёз и рвоты, жалея себя несчастного; и есть еще другой вариант: он оклемается и посвятит жизнь мщению и тогда папуля девчонки сильно пожалеет о временной слабости, зачем-то посетившей его именно сегодня.

–Ну и как ты думаешь, какой конец будет у этой истории? – после некоторых раздумий спросил Аскольд.

–Ну а сам ты то, как думаешь? – встретил его вопросом Старк.

–Я думаю, что он не станет жалеть самого себя.

–Вот и я тебе о чем, сегодня трактирщик создал себе смертельного врага и я уверен, что у этой истории еще будет продолжение. Смертельный фокус еще выкинет этот, теперь уже однорукий лесоруб.

К ним подошел хозяин харчевни со своими сыновьями и дочерью. Они были так похожи на отца, что представлять их не было необходимости. В руках он держал предмет, который сразу было трудно рассмотреть. Он подошел с торца стола, что бы иметь возможность видеть обоих путников одинаково хорошо и замер в ожидании.

–Хочу поблагодарить вас, – кивнул головой в сторону Аскольда. Движение было похоже на легкий поклон благодарности, и Аскольд ответил тем же.

– И вас, – он полуобернулся к Старку, и отблагодарил таким же поклоном головы.

–Ну что вы, я здесь вовсе не причем, это все он, – любезно ответил Старк и указал рукой на Аскольда, – я всего лишь беспечный зевака, случайно оказавшийся в самом круговороте событий. И вся заслуга лежит на плечах этого молодого и симпатичного парня.

Из-за спины отца, на Аскольда смотрели влюбленные глаза молодой красавицы.

–Я знаю, как всё было и поэтому хочу отблагодарить вас, – трактирщик решил не пускаться в пространные обсуждения о роли и участии каждого участника в этих событиях.

–Я понимаю, что честь дочери для меня не имеет цены, но я бы хотел отблагодарить вас тем, чем могу. Теперь еда и ночлег в моем заведении всегда за мой счет. И не вздумайте возражать!! – он поднял ладонь, как только заметил, что Старк открывает рот, желая возразить ему.

–В любое время мои двери раскрыты перед столь почтенными гостями. После обеда вам покажут вашу комнату, она лучшая здесь и я надеюсь, она вам понравится.

Он замолчал, и уже собирался было уходить, но что-то вспомнив, остановился.

–Ах, да, чуть не забыл, прибираясь за столом лесорубов, служанка случайно нашла клинок изумительной работы. По всей видимости, он случайно выскочил из ваших рук и неожиданно там оказался.

После этих слов, положил увесистый клинок Старка на стол и удалился. Сопровождение поспешно припустило за ним. Девчонка, немного замешкалась, с трудом оторвав взгляд от молодого красавца-спасителя, крутнулась на месте и побежала вслед за родителем.

После их ухода, Старк расплылся в довольной улыбке и подмигнул Аскольду.

–Твои юношеские фантазии могут принести иногда и материальную пользу. Так выпьем же за молодых девушек и их любвеобильных папочек, – Старк поднял кружку с черным вином и, не дожидаясь реакции Аскольда, осушил её. Рукой вытер вино, приставшее к усам, довольно крякнул и добавил:

–Немного отдохнем и поедем в бани. Здесь такие чудесные купальни, а девушки там…– глаза игриво заблестели, как в марте загораются зрачки кота, полного похоти.

После небольшого отдыха они отъехали в купальни, где и пробыли до самого вечера.

Весь оставшийся день они отдавали себя в умелые руки прелестных массажисток, которые своими нежными ручками возвращали их усталые тела к жизни. Массаж сменялся ароматными ваннами, наполненными благоухающей водой. Изысканный обед был логическим продолжением этого праздника плоти. Ну а в мастерстве любовных утех жрицам верховной богини любви не было равных. Даже Старк, немало повидавший на своем веку, был моментами приятно удивлен и озадачен.

Ближе к полночи, усталые, но безмерно довольные наши герои вернулись в харчевню, чтобы сделать небольшую передышку. Даже от отдыха нужно иногда отдыхать.

Старк, не смотря на насыщенность удовольствиями, игриво переглянулся с одной из постоялиц, которая целая утро строила ему глазки и, хлопнув юного товарища по плечу, скрылся за приоткрывшейся дверью мимолетной подруги.

Аскольд, вошел в комнату, в центре которой стояла бочка, приготовленная для мытья. Усталость нависла на него и он, отрицательно махнул головой, дал знать прислуге, что на сегодня бань хватит. Скинув одежду, рухнул в объятия огромной кровати. Сон в миг подхватил его в свои щупальца и запеленал в вязкий кокон забвения; началось мягкое погружение в мир другой реальности. Смутные образы принимали явственные очертания.

Спокойно спать до утра было не суждено. После полуночи, чуткий сон был нарушен легким скрипом входной двери. Не подавая вида, продолжая изображать легкий храп, немного приоткрыл глаз. Лунный свет, падавший через раскрытое окно, осветил ночного гостя.

Юная девушка, одетая лишь в прозрачную рубашку, накинутую на голое тело, тихо прикрыла дверь и осторожно, на цыпочках двинулась к кровати. Яркий свет луны полностью просвечивал тонкую ткань одежды. Аскольд, забыв об осторожности, замер от восхищения. Юная нимфа была безупречна. В голове мелькнула безумная мысль, что, если бы у ночной гостьи целью визита было – умертвить его, то он не стал бы ей противится. Тело, повторяя за ходом мыслей, заставило разжать руку, предусмотрительно залезшую под подушку и обхватившую припрятанный там кинжал. Возникшее чувство, что юная прелестница проникла совсем с другими целями, крепло с каждым её шагом. Легкая дрожь и нервная поступь выдавала волнение, и это волнение было совсем иного рода.

Подойдя вплотную к кровати, она ловко расстегнула застежку на плече, ночная рубашка с тихим шорохом упала к ногам. Не в силах больше сдерживаться, она нырнула под покрывало. Нежно обняла его голову руками и страстно стала покрывать лицо поцелуями. Она плотно прижалась всем телом к нему, словно стремясь слиться с ним воедино. Сон Аскольда улетучился мгновенно. Усталость, недавно сковавшая тело, распрощалась с ним, и легко взмахнув крыльями, упорхнула в раскрытое окно. Страсть, вспыхнувшая в нем, как искра воспламеняющая порох, лишила рассудка, превратив в ненасытного неутомимого самца. Он обхватил её и перевернул на спину. Придавленная огромным телом, она не могла пошевелиться. А он страстно и исступленно покрывал её тело поцелуями, лаская и разглаживая руками. Свою неопытность, заметную даже начинающему любовнику как Аскольд, ночная гостья с лихвой компенсировала страстным желанием доставить ему наслаждение.

–Ооооооо!!! Даааа, милыыыый, – страстные возгласы пересекались с его звериным рычанием…..

Утреннее солнце гуляло по лицу спящего Аскольда, пытаясь проникнуть под закрытые веки, которые служили шторками, между ним и окружавшим миром. Старания древнего светила были вознаграждены, просыпающийся Аскольд сильно зажмурился, а потом, быстро моргая, приоткрыл глаза. Довольная улыбка, мертво приклеившаяся к лицу после бурной ночи, делала его похожим на ребёнка, получившего в подарок долгожданную игрушку.

Он сладко потянулся и окинул комнату взглядом. Лицо на мгновение нахмурилось, ночной гостьи рядом не было; лишь сладкий аромат, незаметной дымкой щекотавший ноздри, был напоминанием, что это ему не приснилось. Нахлынувшие воспоминания стерли с лица маску недовольства, феерическая ночь крепко засела в извилинах мозга, на всю жизнь захватив пальму первенства среди самых приятных событий случавшихся когда-либо с ним. Глупая, но счастливая улыбка снова заняла своё место на молодом и симпатичном лице. Молодое тело, которое еще не требовало долгой подзарядки, было полно сил. Он быстро оказался на ногах и, не утруждая себя одеждой, направился к умывальнику. Нажал ногой на педаль, установленную под ним, и сразу из затейливой трубки золотистого цвета потекла прохладная вода. Предупрежденный Старком, Аскольд мало чему удивлялся. Всякие диковинные новинки вызывали только живой интерес, но не более. Набирая воду в ладони и бросая себе в лицо, он фыркал и довольно урчал. Еле слышный шорох привлек его внимание. Со стороны двери скрипнула половица. Аккуратно, стараясь не показать, что он, что-то заметил, Аскольд из-под руки бросил взгляд в сторону двери. Две молоденьких девушки, приложив кулачки к личикам, прикрыв чудесные ротики, во все глаза с восхищением рассматривали тело обнаженного Аскольда. Парень усмехнулся, внимание девушек к его персоне, было ему приятно.

Он резко развернулся, скорчил страшную рожу и выпучив глаза, уставился на них. Девчонки не ожидали такого поворота. Что-то с грохотом упало на пол. Замершие от испуга, с округлившимися глазами, они уставились на него. Через мгновение, ступор прошел, и они, как застигнутые воришки кинулись наутёк. Топот маленьких ножек по ступенькам раздавался барабанной дробью, призывавшей войска к отступлению. Аскольд громко рассмеялся. Возможно, что одна из этих маленьких нахалок и подарила ему ночь блаженства. Настроение было лучше не куда и даже мысли о том, что отец с братьями всё еще не в городе не могли его испортить.