Дорожные работы по наследству

Чейр насторожился, а я позвала:

– Лён, это ты погром устраиваешь?

– Лирка! – спустя секунду благим матом заорал брат.

Вылетев из комнаты, он помчался ко мне с совершенно безумными глазами. Крепко-крепко обхватив меня, Лён забормотал, буквально захлебываясь словами:

– Ты вернулась, вернулась! Живая! Я не свихнулся! Ты есть!

– Лён, ау, а куда же я могла аннигилировать? – я малость опешила от столь бурной встречи. Осторожно покосилась на календарь, украшавший стенку в коридоре. Нет, все нормально, меня не было всего один день, а не тридцать лет и три года. Чего же брат так убивается и ребра мне ломает? Мы, конечно, любим друг друга, но чтобы так реагировать, повод должен быть веским.

– Думал, рехнусь! Или уже рехнулся! – в ответ пробормотал Лён, уткнувшись носом мне в волосы и отчаянно зажмурившись. – Ты не вернулась вечером, номер вне зоны доступа. Погнал искать. Все дворы обшарил – пусто; паре твоих девчонок с курса звякнул. Не дозвонился! Собрался уж в ментовку бежать, но для начала снова домой сунулся. Мало ли? С порога у мамки спросил, не приходила ли, а она… Лирка, она вообще, походу, свихнулась с батяней заодно. Они мне брякнули, что ты в младенчестве померла. И дверь в твою комнату поначалу не открывалась, потом вообще со стеной слилась и пропала.

– Ох ты ж, коржики-пирожки! – пораженно выпалила я, повернув голову в другую сторону. И точно, двери в мою берложку не было. Сплошная стена с обоями под каменную кладку.

– Это все упавшая маска. Следы исчезают. Ивер, пока ты спала, мне рассказывал, как должно быть, – вкрадчиво пояснил Чейр, вступая в беседу. – Лишь благодаря Архету ты смогла пройти сюда, куда путь отныне под запретом.

Хвостатый сказал и малость напрягся. Может, ждал от меня истерики или скандала? А вот фигу ему, Архет приятно грел грудь, подтверждая и утверждая правоту жестоких слов. Так чего истерить? Все так, как надо, а если это с моим представлением о «надо» не согласуется, значит, что? Значит, следует менять представление. Подогнать под свои хотелки реальность не выйдет. Да и нет больше на это моего желания. Не теперь, после того, где я была, что видела, о чем узнала.

Братец, похоже, так не думал, он вскинулся и резко развернулся к охотнику. Будто только сейчас его заметил. А может, и впрямь так? Мало ли какие крутые фишки у хвостатого в загашнике имеются?

Ленька сузил враз потемневшие до мшисто-зеленого глаза. У него такой взгляд перед дракой бывает. Потому пришлось быстро начать объяснения:

– Лён, вчера куча всего случилась. Это Чейр, он увел меня на родину и сегодня сюда сопровождает… – начала я было рассказ, потом осеклась и выпалила телеграфно, чтоб побыстрее дошло: – Мы с тобой приемные. Из других миров, от других родителей. Меня тут от папаши настоящего прятали. Только недавно он умер, а меня, как наследницу, потащили дела принимать. Я – реш-кери, разновидность вампира по классификации родного мира Киградеса, а ты вроде как эльф. Я вернулась, чтобы тебе все рассказать и решить, как нам дальше быть.

Лён отступил на полшага, чтобы видеть охотника и меня заодно, нахмурился недоверчиво:

– Оба из разных миров в одной семье? Снаряд в одну воронку два раза?

– В этом мире слишком мало магии, подобное стремится к подобному, – проронил охотник. – Мать Алиры неосознанно последовала за огоньком чар, наложенных на тебя, эльф.

И продолжил объяснения:

– На вас были наложены маски-облики тех человеческих детей, вместо которых вы жили. Когда Алира ушла, ее маска начала трескаться и исчезать. Она принимает свой исконный вид.

– Так вот чего у тебя волосы чуток длиннее и темнее стали, – растерянно моргнул братец и шевельнул ухом.

Я только сейчас заметила – пока мы говорили, у Лёна волосы посветлели с каштаново-золотистого до цвета бледного золота и подросли. Уже ниже плеч были, да и не только волосы подросли. Сквозь кудри остроконечные ушки явственно проглядывали.

– Ого, а у тебя уши в рост пошли! – я не удержалась и со смешком чуть-чуть дернула братца за самый кончик. Всегда хотела потрогать настоящие эльфийские уши!

Лён снова забавно трепетнул ушами и подскочил к зеркалу, уставившись на свое отражение как завороженный. Только что руку не потянул, чтобы контуры обвести.

– Твоя маска, эльф, тоже падает, – прокомментировал само собой разумеющийся процесс Чейр.

– И чего, теперь дверь уже в его комнату замуруется, а родители будут помнить, что Лён тоже помер или был потерян младенчиком? – удивленно предположила я.

Брат отлип от зеркала, одним скачком преодолел расстояние в пару метров коридора, рванул на себя дверь и выдохнул, как из воздушного шарика воздух выпустили. В комнате, которую они делили с Данькой, осталась только одна детская кровать с бортиком. Двухъярусная исчезла так же, как и рабочий стол Лёна. Там теперь был маленький спортивный уголок и прорва мальчишечьих игрушек.

– Круто! Это так реальность прогибается, сглаживая последствия исчезновения маски? – Я была поражена, пытаясь коряво применить свои книжные фэнтезийные знания к натуральному невероятному настоящему.

– Потому эта магия требует столько энергии, потому и плата за нее так велика. Ивер говорил, что чаще всего тот, кто проводит ритуал, целиком отдает жизнь и магию. Как твоя мать. И то не всегда срабатывает, – вставил охотник и поторопил нас, как пару неразумных малышей: – Пора уходить. Снявшим маски не место там, где они раскололись. Последствия могут быть странными.

– Это тебе дядя Ивер сказал? А почему не мне? – я почти обиделась. Меня что, за дуру держат?

– Не хотел огорчать. Не был уверен, что ты сможешь вернуться, что тот, кого ты называла братом, сможет расстаться с маской и выжить, что, после падения твоей, ты осталась в его памяти. Случалось всякое. Иной раз маска падала, но истинный облик, сужденный от рождения, бывал утрачен, – аргументировал Чейр, перечислив навскидку ворох ужастиков.

– Это чего, мы с Лёном могли или еще можем в монстров превратиться? – почти испугалась я, заодно понимая, почему так не хотел отпускать меня сюда заботливый дядюшка. Ну прямо не некромант, а наседка!

– Вряд ли, – поразмыслив, рационально заключил Чейр. – Ты, моя княгиня, уже носишь на груди Архет. Артефакт прокладывает тебе путь, значит, ты признана Киградесом, и маска, сотворенная для иного мира, более не властна над тобой.

– А Лён? – я почти потребовала ответа, пока брат молча пытался переварить все, что обрушилось на его теперь совсем блондинистую голову. Он не дурак и не тугодум, но враз узнать столько всякого – врагу не пожелаешь!

Охотник подступил к Лёньке, склонил голову к его лицу, втянул воздух, хорошо еще лизать или на зуб пробовать не стал, и промолвил:

– Да, маска упала или завершает падение. Я вижу и чую юношу лоэ-диэль из Дивнолесья. Род… Хм-м, пожалуй, Фаэль или родственный. Чтобы точно сказать, мне надо или крови вкусить, или по его снам прогуляться. Глаза зеленые, в изумруд, у других оттенок травы и листвы. Форма характерная, не кошачий овал, а с углом на излом. В Дивнолесье такие лишь у династии Фаэль были.

– Были? – тут же уцепилась за слово я.

– Мутные дела, – то ли задумчиво, то ли брезгливо проронил Чейр. – Поговаривают, сгинули Фаэль, растворились, как лист в лесу. Диэр править пытались, да Лес недолго их терпел, лишил милости. Из Фаэль отыскали какую-то древнюю развалину. Последняя сухая ветвь некогда великого древа. Престол Лесного Чертога принял ее, договоры меж нами в силе, но не более того. Род она продолжить не способна.

– Значит, Лён может быть наследником из этих Фаэль? – я почти не удивилась. Ну а что? Если я княгиня, то чем мой братец не принц эльфийский? С его-то манечкой на зеленку! Вот если б он оказался украденным из колыбельки гномом, тогда да, повод для изумления бы нашелся.

– Фаэль? Очень вероятно. Дочь Владыки была отравлена, но не убита, потому как уже носила дитя и Лес смог ее защитить частью. Она смогла скрыться и родить, только потом сдалась отраве. Может, и выжила бы, но, думается мне, все силы на заклятье подмены отдала ради дитя, – поделился эксклюзивной информацией охотник и напомнил: – Уходить надо, маска почти упала. Архет таков, суть проявляет вне зависимости от мира.

Словно в подтверждение этих слов артефакт дернулся на груди и обдал меня новой щедрой порцией тепла на грани жара, как живые взвились туманные спирали в кристалле.

Я торопливо выложила на круглую столешницу в коридоре мешочек с компенсацией для тех, кто был нам родителями. Плохими? Никакими? Ну какими могли, такими и были, голодом не морили, заботились, хоть и не любили.

Интересно, во что мешочек превратится, если тут все меняется? В пачку купюр? Или так и останется кожаным кошелем с монетами и камнями? Проверить не смогу, некогда! И еще жаль, что Даньку потискать напоследок не получится, но пусть у малого все будет замечательно. Его-то точно любят!

Я ухватила заторможенного Лёна за руку:

– Пошли, брат, нам пора! Не стой под стрелой!

И Лён, мой острый на язык шустрый братец, пошел, как пыльным мешком из-за угла ударенный. Может, и не покорно, но безгранично доверчиво. Сжав мою руку почти до боли, как утопающий, успевший нахлебаться водицы, вцепляется в спасательный круг.

Архет засиял золотым с зелеными переливами нежным светом и проложил нам путь, не дожидаясь какого-то изъявления устных желаний о маршруте с моей стороны. Проложил вовсе не в замок Киградес или Нейссар под крылышко дядюшке-некроманту, а на живописную поляну, целую полянищу, с ковром густо-изумрудной травы под громадным раскидистым деревом с гладкой светлой корой и серебряно-золотой листвой. Пахнуло ароматом трав, цветов, свежести. Таким воздухом хотелось дышать и дышать, разбираясь в оттенках запахов и вкусов. Небо над головами сияло ярчайшей синью. Невидимые птички и насекомые обеспечивали звуковое оформление уровня профессионального оркестра.

– Упс, это мы где? – уточнила я у единственного, кто мог сейчас сыграть за проводника и консультанта – Чейра.

– Все в воле Архета, и пути свивает он во благо Киградеса. Мы в Дивнолесье, – проинформировал охотник, настороженно изучая окрестности. Может, насчет воли и блага для Киградеса Чейр ни на миг не сомневался, но вот по поводу своего личного испытывал некоторые сомнения, потому сохранял бдительность. – Это поляна коронации – Лесной Чертог. Я был здесь, когда последняя Фаэль принимала трон.

– А вот и прямой ответ на вопрос о происхождении Лёна, – выпалила я и пискнула, когда братец снова сжал мои пальцы чуть ли не до хруста.

– Лирка, у меня такое чувство, будто я заснул и никак проснуться не могу, – запинаясь, выдохнул мой братец-эльф. Теперь уже стопроцентный эльф – отросшие уши и волосы, ставшие яркими глаза и утончившиеся черты лица свидетельствовали об этом однозначно.

– Уверяю тебя, принц, ты не в грёзе, – проронил раньше меня Чейр. Ну да, кому как не ему в этом разбираться, если он по снам гуляет и народ там пугает.

– У меня вчера такое же было и до сих пор не кончается, – посочувствовала я Лёну, обнимая его. – Но я сразу скажу, тебе со «сном» повезло больше. Мой поначалу на кошмар с расчлененкой тянул, братец.

– Ты все еще зовешь меня братом? – с тревогой спросил Ленька.

– Ага, за двадцать с лишком лет привыкла и отвыкать не собираюсь. Против? – сварливо уточнила я.

– Нет, сестренка! Только за! – впервые улыбнулся, пусть слабо, но зато искренне, Лён и обнял меня в ответ.

Глава 11. Коронация по-эльфийски и ее последствия

Я хихикнула и легонько щелкнула братца по соблазнительному кончику острого уха. А он даже не возмутился, только сдвинул пшеничные брови и поделился шепотом, сомневаясь в собственном здравом смысле:

– Оно меня зовет.

– «Оно» – это плохо, я Кинга в реале не хочу и клоунов терпеть не могу! – тут же отреагировала я, а брат прыснул, мотнул головой и исправился:

– Я про дерево.

– Иди, – коротко посоветовал Чейр. – Так надо, аэр!

– Аэр? – уточнила я, пробуя на вкус и заодно требуя перевод почему-то смутно знакомого термина.

– Если зовет средоточие Дивнолесья, – охотник кивком указал на величественное дерево, монополизировавшее поляну, – значит, воистину аэр, Владыка Леса, иной голоса Древа явственно не услышит. Я был прав в своих предположениях.

– О, проверка вызова заодно идет, как проверка крови и соответствия кандидата на должность? У нас Архет, у них – «здравствуй, дерево!» – невольно я снова хихикнула над абсурдностью ситуации. Разговариваешь с деревом – ты принц эльфийский, не разговариваешь – никто и звать тебя никак. В сторону вопрос разговора с зелеными насаждениями по причине психической нестабильности.

Но шутить вслух я не стала. Смысл? Лён никого больше не слышал или не желал слушать. Он ломанулся к дереву, как к потерянному в младенчестве родственнику, и обхватил его ствол. Ствол был великоват для полноценного обхвата раз эдак в пять-семь, может даже десять, поэтому братец не кролик, хоть и с ушами, не столько обхватил дерево, сколько распростерся на нем по вертикали, как большой лягух.

То ли так было положено, то ли Лён задел какой-то скрытый сучок, но обнимашки возымели странный эффект. Списала бы на галлюцинации, так ведь ничего сейчас не ела и не пила. Дерево пришло в движение. Не банально листочками зашевелило или ветвями, как от сильного ветра. Все оказалось гораздо круче!

Метаморфозы начались со стволом лесного гиганта. Для начала в нем появилось что-то вроде большого дупла для белок-динозавров, потом кора и вовсе потекла горячим воском, образуя древесный трон. Натурально! Сиденье, подлокотники, спинка – все из листьев, ствола, ветвей. И на эту живую сидушку полудобровольно, полуподневольно усадили Леньку. Часть тонких ветвей сверху свинтилась в рогато-ветвистый венец и оказалась нахлобучена на взъерошенную голову очумевшего братца.

– Ого, ты, брат, и олень! – восторженно выдохнула я.

– Я тебе что, Поттер? – вяло возмутился Лёнька, чуть пришедший в себя, пытаясь ерзать на троне, и, кажется, средоточие Дивнолесья его услыхало и осознало оплошку в дизайне.

Рогато-веточное, клонящее голову к земле недоразумение оперативно трансформировалось в весьма стильный, вполне себе мужской венец из веточек и листиков. Оставшись нахлобученным, украшение продолжило процесс украшательства себя, обзаведясь белыми, золотыми и серебряными цветами с ноготок на моем мизинце величиной. Ничего так, величественно получилось, во всяком случае, лучше рогатого ужаса. И Лёну шло! Даже в своей растянутой домашней футболке и драных джинсах он стал очень представительно выглядеть.

На сем знаменательном событии представление не закончилось. Лёньку дерево держало «короной» и «троном», а на полянке, как грибы после дождя в ускоренной съемке – чпок, и здесь! – начали возникать люди. Хотя нет, все-таки эльфы. Уши уж больно приметные имелись у всё прибывающих и прибывающих длинноволосых и изящных кадров разной степени потрясения и даже, судя по округляющимся по-анимешному глазкам, офигевания.

Причем у средоточия явно имелся какой-то особый пунктик на фиксацию гостей. Потому что почти все явившиеся оказались в разной степени спутаны, кто до колен, а иные даже выше, яркой газонной травкой, подросшей как на лошадиных дозах удобрений. Лишь троих трава не тронула – одну девицу с удлиненной стрижкой каре и парочку пепельных блондинов, чьи волосы были заплетены в косы. И от них почему-то отшатнулись все гости полянки, несмотря на добротную фиксацию в травах.

– Мой аэр, Дивнолесье снова в дланях надежного Владыки! – первой отмерла и раскрыла рот эльфийка. Молодая на вид, но с бледно-бледно-голубыми, будто выцветшими от времени глазами.

У нее в волосах, как и у Лёна, имелся стильный венок из веток и травы, только он стремительно усыхал, переходя из состояния первой свежести к готовому гербарию. «Эй, да не прежняя ли это правительница из Фаэль? Скорее всего!» – решила я. А старушка-эльфийка закончила речь о передаче власти и с умиротворенным достоинством опустилась на колени прямо в траву. Руки же протянула раскрытыми ладонями в сторону древесного трона. Никакого недовольства от бывшей правительницы не шло, скорее гордая радость атланта, ухитрившегося не уронить небесный свод в ожидании припозднившегося сменщика.

Примеру склонившейся дамы последовали все, кто был на поляне. Ветром, шепотом, птичьим щебетом, шорохом листвы пронеслось по лесному тронному залу: «Аэр, Владыка, аэр, Чертог Листвы приветствует истинного Владыку…»

И лишь трое остались стоять, не считая меня и Чейра. Девушка с каре и парочка длиннокосых блондинов. Они вроде и хотели принять позу присяги, да трава не пустила, молниеносно оплетая в столбы.

– Киградес, в лице ригаль-эш Алиры приветствует аэра Дивнолесья! – вдруг, дождавшись паузы, торжественно выдал Чейр.

«А чего, надо было речь толкнуть?» – сконфуженно нахмурилась я, чувствуя себя полным нулем в светских правилах и межмировом этикете.

– Я рад видеть мою названую сестру Алиру в этот торжественный день. Ныне и всегда она желанная гостья в наших чертогах, – выдал с древесного трона Лён. Судя по его округляющимся зеленым глазам, выдал, не осознавая, что говорил, в такт шелесту венка на голове.

Или?!. Ну конечно, он же сейчас фактически за пультом управления Дивнолесья сидел, поэтому видел и понимал все иначе, чем понимал бы, находясь сам по себе. Это как я с Архетом и я без Архета – две большие разницы. Только моя связь с артефактом касается прокладывания путей между мирами и в мирах, а у Лёна все на подключение к Лесу заточено. Потому мне артефакт таких бонусных подсказок не выдает. Обидно, да!

– Владыка, в дланях твоих наши сердца, – промолвила стриженая девушка, склонив голову. Два ее спутника покорно продублировали жест. Иной позы смирения они принять не могли из-за мешающей растительности.

Лён моргнул и помрачнел, вцепившись в подлокотники трона. И вдруг все застыло. Даже листва прекратила шуметь гимн во славу аэра. Замерли все эльфы, словно выпали из русла времени. Братец соскочил с трона и выпалил, отчаянно сжимая руки в кулаки:

– Лирка, что делать? Я не хочу убивать! Не хочу начинать с крови! Они же не виноваты ни в чем!

– Эй, ты чего, время тормознул? – удивилась я стоп-эффекту.

– Нет, все замерло лишь для них, – Лен мотнул головой на присягающих эльфов и почесал голову под венцом, устроившим ему стоп-паузу.

– Оки-поки, а в чем проблема-то? – попыталась понять я. Зачем вообще кого-то убивать? Никтож ни на кого не покушался.

– Девушка – невеста отвергнутого Дивнолесьем Владыки из рода Диэр. Он сел на трон, но встать не смог. Лес платой за попытку забрал его и весь род, кроме этих двоих, назначенных блюстителями чести невесты. Они ж даже с заговорщиками не мутили, только девчонку защищали. Тут сложно, – братец снова почесался, будто блохи его кусали или мысли. – Она еще не Диэр, но уже не Ноэль. Застыла посередине, как муха в янтаре, и они как блюстители – тоже, потому и не ушли с родом, которого больше нет.

– Жестко тут… – напряглась я, опасливо думая, если у светлых эльфов так, то как у реш-кери. Их-то добрыми никто никогда не именовал.

– Лес не добр и не зол, он Лес, а этим троим более нет места в его пределах. Чертог Листвы не примет их присягу. Я их должен убить. Меч Лес готов вырастить, и кровью напитается поляна коронации.

– «Ра-ра, от крови растет трава?» – машинально щегольнула я цитаткой и предложила, пожав плечами: – Так пусть уходят из Дивнолесья. Убрать из Леса не значит лишить жизни.

– Не получится. Я ж сказал, сложно. Они связаны с Лесом узами, как и все лоэ-диэль, симбиоз как бы, не физический, а энергетический. Если я связь оборву изгнанием, то просто убью еще более жестоко, чем мечом, – Лён посмотрел на правую руку, где, помимо его воли, шустро проявился или пророс деревянный, но от этого не выглядевший безобидным, длинный клинок и прилип с ладони.

– Жалко, красивые ребята, – согласилась я с нежеланием братца начинать правление с кровавой жатвы и оскудения генофонда. Травке-то полезно, а вот живым двуногим эффект противоположный. Вроде как у эльфов вообще с рождаемостью не очень.

– Бери себе! – хохотнул Чейр, не испытывающий от всей кутерьмы ни малейшего напряга. Хвостатый адреналинщик снова развлекался. Жизнь каких-то случайных ушастиков, ставших жертвами обстоятельств, для него ни малейшей ценности не имела.

– Лирка, и правда, возьми! – на долю секунду замерев, с новым пылом взмолился братец, осененный то ли своей дурацкой идеей, то ли подсказкой с пульта управления Лесом.

– Как вы это представляете? – настал мой черед охреневать от тандема «бюро ценных советов». – Ты, Лён, сам только что сказал, что они с Лесом повязаны. А я ни разу не лес и даже не дерево.

– Я на тебя узы перекину. На Владеющую Архетом. Так можно! – выпалил братец, все больше округляя глаза от обилия ценной информации, поступающей напрямую в голову.

– Ага, коржики-пирожки, так твои эльфы и ринулись с разбегу на реш-кери работать, – скептически хмыкнула я, вспоминая неприязненное отношение дядюшки к лоэ-диэль и подозревая, что это чувство обоюдное. Политика политикой, но мы все-таки очень разные. Это что, я уже «мы» сказала? Мы? А с другой стороны, куда деваться от реальности, данной в ощущениях? Лён отныне эльф, я реш-кери.

– Мы пойдем, княгиня, если таково решение нашего аэра, это достойный выбор, – отмерла, переглянувшись с парой светлокосых юношей, несостоявшаяся невеста, чьи волосы были по цвету чем-то средним между ярким золотом и медью. Интересный оттенок, решила бы, что мелирование, да тут некому красить.

Лён тут же, почти торопливо, заверил всех остроухих, что готов послать их лесом, полем, лугом и любыми иными окрестностями в любую точку по выбору, только желательно побыстрее. Не зря торопил, деревянный меч в его ладони как-то уж слишком ретиво подрагивать начал.

Ну и что мне было делать? Убивать бездействием – это все равно убивать. А эти эльфы мне ничего дурного не сделали. Пришлось соглашаться:

– Давай, если получится, возьму с собой, а там разберемся, куда их пристроить.

Лён просиял, прикусил губу и насупился. Он так всегда делает, когда рисовать собирается или с математикой натуральный затык. Но учебника рядом не было, скетчбука и карандашей тоже, стало быть, братец занялся сейчас именно тем, чем сказал – перекидыванием связи. Что бы это ни значило.

Додумать ценную мысль я не успела: на груди вспыхнул Архет, и синхронно вздрогнула вся троица. С запозданием в несколько секунд вздрогнула и я, удивленно прошипев:

– Коржики-пирожки!

Потому что сразу поняла: у братца получился его «кидок» связи. Теперь я чувствовала этих троих так же четко, как хвостатого. Не знаю уж почему (экзотики, что ли, захотелось?), но ценный артефакт Архет счел эльфов полезным приобретением и свил между нами прочные нити. Пожалуй, им, даже не будь они эльфами, после моего решения ту опасную елочку кустарникового типа в замке Киградеса можно было бы трогать без критического вреда для здоровья, как коренным реш-кери. А уж выйти из родного Леса и не помереть от симбиотической разлуки – и вовсе без проблем.

Глава 12. Неожиданное приобретение

Между прочим, переброску связи ощутила и троица. Девушка изящно склонила голову набок и растерянно сказала:

– Больше нет неразрывных уз с Дивнолесьем, ты все сделал, Владыка аэр!

И непонятно было, радуется она, огорчается или сама пока не поняла, как ко всему относиться. Парочка с косами хранила каменное молчание и впечатлениями делиться не спешила. Ну и не надо. Приведу к Иверу, пусть решает, куда их приспособить. Чувствуется, дядюшка у меня не только мозговитый, но и хозяйственный, работу добровольцам враз найдет. Почему добровольцам? Это из той оперы, когда не хочешь – заставим, не знаешь – научим.

Архет то ли мысли мои подслушал, то ли так совпало, но снова встрепетнул на груди, призывая на уже открытый путь. Или путь вновь созданный, причем, судя по основательности – не тропа, а широкая дорога, – созданный всерьез и надолго.

– Нам пора, – сами собой слетели с языка слова.

– Уже? Лирка, бросаешь меня? – забеспокоился и чуток растерялся Лён.

– Не-а, уточняю распределение обязанностей. У тебя Дивнолесье, у меня Киградес – надо порядок хоть чуток навести, чтоб в гости спокойно ходить. А бросать – не брошу. Своих не бросают! Архет между нашими союзными мирами дороги сплел такой конструкции, что хоть в многополосное шоссе их переименовывай! Энергопровод просто и путь в одном флаконе. Это точно толстый намек! Наверное, будем часто видеться. А тебе теперь пора дела принимать и осваиваться. Вон, у старушки поучись искусству управления эльфами. Лесом, как я поняла, – кивнув на элегантную растительную корону, – рулить учиться не надо.

– Так, – быстро улыбнулся Лён и шагнул ко мне.

Вот любит братец обнимашки. Я не особо, но с братом почему бы и нет, он свой! Хотя больше с Лёном я языками зацепиться люблю. С ним легко и здорово трепаться обо всем на свете, как ни с кем другим.