Сергей Баунт
Конан и Конкин
Глава 1
Санька очнулся, и, не открывая глаз, выругался про себя – вот блин, опять.… Открывать глаза не хотелось. Он знал, что то, что он увидит, ему совсем не понравится. В последней жалкой попытке уйти от реальности, Санька попробовал поймать уходящий сон и опять провалиться в смутное пьяное забытье, но напрасно. Сон уже полностью покинул его, и надо возвращаться в противное похмельное утро. Да и как тут заснуть – он лежал, похоже, просто на полу. Между спиной и постелью явно не чувствовалось никакого матраса, а в бок что-то упиралось и при каждом движение больно кололо.
Как всегда, когда просыпался в таком состоянии, он не мог сразу вспомнить события предшествующие сну. Это обычно, необычно то, что он не мог вспомнить и начало пьянки. Санька кряхтел, крутился, но упорно не открывал глаз, словно это могло спасти его от приближавшихся мук. Наверное, так продолжалось бы долго, до тех пор, пока мочевой пузырь не поднял его, но тут кто-то бесцеремонно толкнул его в бок и рыкнул:
– Хватит изображать мертвого! Вставай, нам пора!
Толчок был болезненным. Санька перекатился и заорал:
– Ты охренел что ли?!
Боль помогла разорвать слипшиеся веки, и он попробовал вскочить, но то, что он увидел, заставило его замереть. Перед ним стоял страшный лохматый демон и скалился во все свои тридцать два зуба. Санька быстро закрыл глаза, потряс головой и осторожно открыл один глаз – хрен! Все осталось по-прежнему. Демон никуда не исчез. Санька мельком глянул на себя и снова зажмурился.
«Блин, допился! Белочка!»
Какой бы не был больной, Санька сразу понял, что у него делириум тременс, или по-простому, «белая горячка». И дело не только в улыбающемся демоне – дело в нем самом. Вернее, в том, как он выглядит. Никак, кроме как белой горячкой, нельзя объяснить то, что он одет, как бомж. Только не бомж с московских окраин, в грязных джинсах, стоптанных кроссовках и растянутом свитере. Нет, Санька выглядел, как бомж из средневековья: какие-то вытертые до белизны, короткие кожаные сапоги; такие же потертые, тоже кожаные, то ли шорты, то ли короткие штаны; и что-то похожее на дерюжный свитер или толстовку, он даже не мог определиться, как назвать это рубище. И это еще не все! Его руки, выглядывавшие из коротких рукавов рубахи, черны от загара, ногти не подстрижены, а обгрызены, а ладони шершавые от мозолей. То же, что все время кололо в бок, оказалось, закрепленными на поясе грубыми ножнами, из которых торчала простая деревянная ручка то ли огромного кинжала, то ли короткого меча.
«Сколько же я бухал, чтобы дойти до этого?» Хотя раньше он еще не допивался до такого, но слышал о подобных случаях не раз. Сейчас Санька тупо разглядывал то улыбающегося «демона», то себя. Теперь, после того, как смог сфокусировать свой взгляд, он понял, что создание алкогольного психоза, стоявшее перед ним, все-таки не потусторонняя тварь, а человек. Но от осознания того, что это не черт и не демон, легче не становилось – потому что перед Сашкой стоял Конан! Да-да, тот самый варвар из фильмов.
Стало понятно, что «белочка» не хочет отпускать мозг. Огромный загорелый мужик с голым торсом, лохматой черной шевелюрой и пронзительными голубыми глазами, совсем не собирался исчезать. Хотя, после такой эмоциональной встряски, Санька чувствовал себя уже совсем не похмельным, горячечный образ не «истаивал» и реальность вокруг не превращалась в его квартиру.
Реальность, наоборот, подыгрывала главному герою делирия; он сидел прямо на земле, на краю поляны, рядом с потухшим костром, а вокруг радовалось яркому солнцу и синему небу разнообразное птичье население. Их невозможные крики, посвистывания и клецанья на всех птичьих языках звенели отовсюду. Кроме этого, из кустов, окружавших небольшую поляну, доносились трели кузнечиков, совсем такие, какие он помнил из летнего детства в деревне у бабушки. Однако, судя по громкости этих трелей, кузнечики явно не меньше голубя.
Наконец, Сашка собрался с мыслями и выдал одно слово:
– Сгинь!
И даже, к своему удивлению, неумело перекрестился.
Но святой крест не помог. Похоже, водка на этом свете сильнее всего. Санька обреченно закрыл глаза и попытался завалиться опять. Память подсказывала, что избавление от «белочки» дает только долгий сон.
Однако он тут же понял, что уснуть не удастся – это явно не входило в планы «Конана». Тот не только не исчезал, но и продолжил свое дело по пробуждению. Он схватил Сашку за плечи, встряхнул, словно куклу, и бесцеремонно поставил на ноги.
– Вставай! Нам надо идти! – опять прорычал он.
Санька снова открыл глаза и очнулся окончательно. Как ни странно, все признаки похмелья исчезли. Похоже, их и не было, просто мозг, оценивая нынешнее положение, пытался вернуть все в привычные рамки. Реальное пробуждение у костра, среди дикой средиземноморской природы и в компании с персонажем Голливудских фильмов, мозг постарался перевести в банальную белую горячку – так для сознания проще и комфортнее.
Санька чувствовал и видел все четко и реально – вплоть до пряных, слишком сильных для нашей природы ароматов и боли в спине от спанья на голой земле. Он заглянул в синие смеющиеся глаза своего мучителя и, вдруг понял, что это никакая ни горячка, он действительно не пил вчера – просто сошел с ума и по-настоящему сейчас лежит упакованный в смирительную рубашку в комнате с мягкими стенами. Значит, от психоза, не избавиться, пока не появится доктор и не сделает очередной укол. Чтобы прекратить все те болезненные ощущения, что уже получил от слишком могучих рук «варвара», он решил больше не сопротивляться, а отдаться течению. Пусть все идет, как идет. Ведь понятно, что самостоятельно от шизофрении не избавиться, он не тот гений-ученый, что смог разделить бред и реальность.
– Кто ты такой? – на всякий случай спросил Санька.
– Я Конан. Конкин, ты, что – никак проснуться не можешь? На, погрызи, и пойдем! Солнце скоро встанет и через пару часов начнется жара.
Конан протянул ему кусок холодного мяса, завернутый в какой-то огромный темно-зеленый лист. Санька автоматически взял и поднес к носу – нет, обычное вареное мясо, ничем другим оно не пахло.
И только сейчас до него дошло, что он без всяких проблем понимает язык, и верзила назвал его по фамилии. Шизофрения, уже спокойно подумал Сашка – хотя все физические ощущения, говорили ему, что происходящее реально, но вот понимать этого человека в реальности он бы точно не смог, Конан никогда не стал бы говорить по-русски. Но с другой стороны – если он ряженый? И Сашку зачем-то так нарядили? Стрим какой-нибудь. Снимают сейчас вон из тех кустов, и ржут в кулак.
Нет, ни хрена! Это не проходит – слишком не наша природа. В теплые края для стрима, его никто не повезет. Птица не того полета. Кому нужен Конкин Александр Сергеевич, обычный офисный планктон? От этой мысли он заулыбался и даже успокоился – чего переживать, раз это все происходит только в его голове, можно даже подыграть. Сашка опять улыбнулся и спросил:
– А когда ты русский язык выучил?
Здоровяк нахмурился. Похоже, он не понял вопроса, пару секунд помолчал, обдумывая, и так же хмуро выдал:
– Я знаю много языков, но никогда не слышал о русском. Вообще, в том мире, который я смог обойти, такого народа мне не попадалось. Кто такие эти руски? Где они живут?
Впрочем, ответа варвар не ждал, он отвернулся, поднял с земли огромный прямой меч в старых ножнах и, вытащив его наполовину, начал внимательно рассматривать. Мельком глянув на Конкина, он увидел, что тот так и не притронулся к еде.
– Не нравится что ли?
Санька не стал говорить, что не может есть это непонятное мясо с налипшим на него мусором. Хоть это и шиза, но злить голубоглазого амбала ему не хотелось. Ведь судя по состоянию, даже воображаемая боль достанет его точно так же, как настоящая.
– Я не хочу есть. Попить бы…
– Давай сюда, – варвар забрал Санькину порцию, сразу словно бы уменьшившуюся в огромной ладони и, не выпуская из рук меч, начал рвать мясо крепкими белыми зубами. Мусор, налипший на лист, он так и не отряхнул.
– Воды бы, – повторил Санька.
Варвар кивнул на лежавшую в изголовье его места деревянную флягу с ремнем.
– Можешь попить, но не забывай, что сейчас идти. Вода выйдет с потом, и заберет с собой силы.
Вода на вкус оказалась такой же, каким мясо было на вид. Теплая и противная. Конкин через силу сделал несколько глотков и положил флягу обратно на смятую тряпку.
– Нет! Возьми. Теперь ты её понесешь. По пути найдем где-нибудь воду и наберем.
Сашка не стал возражать и набросил истершуюся кожаную лямку через плечо.
– Может, ты все-таки скажешь, куда мы идем?
Раз бред такой связный и логичный, Конкин решил узнать об этом «квесте» больше. Интересно же, что его подсознание может выкинуть еще. Какую историю он выложит сам себе сейчас. Санька все еще считал, что все вокруг сгенерировано его мозгом, хотя первые робкие сомнения уже начали царапать душу. Уж слишком все выглядело реально.
– Конкин, ты, что – ничего не помнишь?
Фамилию он говорил так, словно это его имя.
– Ну-ка вспоминай! Это же по твоей милости мы направились в Хем.
Во взгляде варвара читалось искреннее удивление.
Теперь наступила Санькина очередь таращить глаза – какой на хрен Хем?! Он такого не только названия, но и просто слова никогда не слышал. А, как известно, подсознание может выдать только то, что мозг уже отложил в своей памяти. То есть известные факты мозг может тусовать, как хочет, но для этого ему нужны исходники. Из пустого нельзя сформировать связную историю.
– А не мог бы ты, хотя бы чуть-чуть напомнить? Что-то у меня с памятью.
– Верю, – он опять сверкнул своими белейшими зубами. – Вчера ты здорово надрался, хотя и выпил всего пару кружек.
Но рассказывать он ничего не стал, просто воткнул меч в ножны, закинул оружие за спину и скомандовал:
– Все! Вставай и пошли. По дороге все вспомнишь.
Глава 2
Пот катился градом, ноги и голова болели, а спутник Конкина все так же неутомимо шагал впереди меня. Он все-таки рассказал про вчерашний вечер. Правда, весь его рассказ уложился в несколько минут, и теперь варвар молчал. Санька тоже, и не только потому, что не мог говорить, но и потому, что него начинало доходить, что ситуация выглядит не совсем так, как он её себе представлял. А если по-честному, то совсем не так!
Ну не может, все быть таким реальным! Даже самый изощренный мозг не мог воссоздать мир с такими деталями. Чем дольше они шли, тем больше Санька начинал склоняться к мысли, что стал тем, кого в фантастике или фэнтези называют попаданцем. Он, конечно, читал про таких, и даже видел фильмы, но одно дело читать про подобное, и совсем другое – испытать это самому. Кроме того, ему не давали до конца признать свое попаданчество некоторые детали. Во-первых, то, что его спутником оказался герой, явно, стопроцентно, придуманный. Он абсолютно уверен, что Конан-Варвар никогда не существовал нигде, кроме произведений литературы. Но разве что еще в кино. Это и сбивало, опять склоняя к тому, что у него просто шизофренический бред.
Второе – это то, что он остался собой, то есть не переродился в кого-нибудь, его душа не перенеслась в другое тело. Нет, это он – Конкин Александр Сергеевич, тело именно его, он специально проверил – даже шрам из детства, когда упал на осколок разбитой бутылки и не дал из страха зашить его – даже этот шрам белел сквозь загар на своем месте, на внутренней стороне предплечья. Хотя этот факт не очень шокирующий – перенос попаданца в другой мир вместе со своим телом, в литературе и кино тоже встречался нередко, но вот, то, что он попал в выдуманный мир…
Все время пока они шли, эти мысли терзали Конкина. Благо варвар, как и в кино, оказался неразговорчивым, и он мог обдумывать все, не отвлекаясь.
Оказывается, с Конаном он встретился еще вчера. Случайно, в харчевне они оказались рядом. Санька был уже под шафе, а после того, как они выпили вместе с Конаном, он рассказал ему удивительную историю. Из слов Конана, Санька понял только то, что он откуда-то знает, где находится заброшенный Стигийский храм, до краев наполненный золотом. Непонятно, что же он такое рассказал, какие привел доказательства, но, похоже, что-то очень достоверное. Варвар поверил ему, и согласился быть его напарником. Но сегодняшний Конкин, не помнил абсолютно ничего: ни про затерянный храм, ни про город Хем, в который им надо добраться. То, что он помнил, совершенно не относилось к этому миру.
Последние воспоминания: Санька после рабочей недели в офисе, собирался, как обычно в пятницу, напиться. Он прекрасно помнил, что закупился пивасиком и, – на всякий случай, вдруг появится Ленка – бутылкой золотой текилы. Рыжая являлась любительницей этого пойла. Конкин даже помнил, что перед походом на пьянку, он, для разогрева, закинул рюмочку этой самой «Ольметы», а вот дальше все исчезает в тумане.
Следующие воспоминания уже здесь – пробуждение с похмелья сегодняшним утром. Для того, чтобы поверить в то, что это никакая не белая горячка, а самая настоящая реальность, Конкину хватило пары часов. За это время он успел почувствовать всю прелесть путешествия в жарком южном климате. Последним гвоздем в крышку его мысли о медицинском происхождении окружающего мира, стало нападение местных комаров – мелких, но злых, как черти. Укусы после них чесались и опухали на глазах. И Конкин сдался. Даже в самом белом горячечном бреду, он, вряд ли выдумал бы таких тварей.
Как только он принял для себя, что все, что происходит здесь, это реально, на него накатила паника, и он едва не заорал. «Какого черта?! Почему он?!» Санька остановился и в отчаяние огляделся. «Где его город, задымленный, пропахший выхлопными газами и заполненный толпами людей? Город, который, как ему казалось, он так ненавидел?»
Еще немного, и Конкин, наверное, заплакал. Неизвестно, как бы на это среагировал его спутник, наверное, посчитал бы его слабаком. Однако до слез не дошло. Конан, вдруг остановился, присел и, не оборачиваясь, махнул Саньке, чтобы тот тоже присел. Дважды повторять не пришлось. Для полного счастья Конкину не хватало сейчас только какой-нибудь драчки с использованием всех этих колюще-режущих предметов, что они тащили на себе. Кстати, он почему-то очень быстро привык к своему двухкилограммовому «мачете». Словно всю жизнь ходил с подобными прибамбасами на поясе.
Конан резко повернулся, молча показал Саньке на стену кустов справа от дороги и сам мгновенно исчез в этой зеленой чаще. У Конкина маневр так гладко не прошел, он, ломая слабые ветки, ввалился в заросли, но запнулся и упал. Варвар сделал зверское лицо и прошипел:
– Ползи дальше. Только тихо, Конкин. И всегда смотри под ноги.
Санька уже понял, что его фамилию, Конан считает его именем. Это имя-фамилия, это единственное, что перешло из прошлого бытия в нынешний мир. Но варвар произносил его с ударением на последнем слоге, так что звучало оно уже не по-русски. Конан даже как-то сказал, что имя киммерийское.
Санька прополз еще несколько метров и попытался встать, но варвар придавил его голову своей медвежьей лапой и опять прошептал:
– Лежи. Приготовь оружие. Но нападешь только по моей команде.
Конкина напугало уже то, что они прячуться, а приказ приготовить железяку, и ждать команды, вообще, вызвал у него приступ паники. В прошлой жизни, Санька совсем не был трусом, как любой нормальный пацан, он знал, что такое драка. Сам неоднократно в них участвовал, а однажды в баре даже попал на разборку, где в ход пошли не только ножи. Один горячий джигит несколько раз пальнул из пистолета. Тогда тоже было страшно, но и весело. Ребята потом с удовольствием вспоминали, как они отделали этих братков. Студенты всегда были любителями выпить и подраться.
Но сейчас Конкин чувствовал, что здесь драка – это совсем не смешно. Слишком серьезно настроен его могучий спутник. Однако после того, как варвар шепнул Саньке, что впереди отряд сборщиков налогов, тот немного успокоился – по его мнению, «казенные» люди не должны напасть на них, это не какие-нибудь бандиты. Но, похоже, Конан считал по-другому. Склонившись к самому уху, он быстро зашептал:
– Сиди тихо, они едят и расслабились. Нас не ждут. Я сейчас пройду дальше и начну с той стороны, от солнца. Как только услышишь мой клич, выскакивай на дорогу и не дай уйти их коням.
– Так может, просто обойдем их? Зачем нам нарываться?
– Я же говорю – у них кони. Они нам нужны, иначе будем идти до Хема два месяца.
– Понятно, – прошептал Конкин. – А сколько их там?
– Судя по следам шесть человек.
– Ты охренел? – не выдержал Санька. – Как ты справишься?
Конкин, конечно, помнил кино, где Шварцнегер валил и гораздо большее количество людей, но тут-то не кино. Да и местный Конан выглядел не таким накачанным, как Шварц.
– Ты главное, не отпусти лошадей, а об остальном не думай.
С этими словами, Конан исчез, а Санька схватился обеими руками за рукоять аккинака, и, потея от жары и от страха, стал ждать обещанного сигнала.
Конан ошибся, когда посчитал тех, кто сидел сейчас на поляне вокруг небольшого костра, сборщиками налогов. Хотя и немудрено – те, на кого он хотел напасть, всеми силами старались изобразить, что они настоящие мытари. На них была единая форма имперских войск с перевязью министерства финансов. Лошади, привязанные к кустам ближе к дороге, тоже в сбруе цветов Империи, и даже мешки, сложенные кучей у костра, запечатаны печатью налогового ведомства Империи.
На самом деле, все это – и форма, и лошади, и мешки – были подлинными, и принадлежали мытарям Великого Императора, но тела людей, что носили когда-то эту форму, уже три дня лежали в овраге. Перед небольшим городком на границе степи и леса. Вороны, степные лисы и мыши, уже оголили кости бедолаг, ничего, не оставив могильным червям.
Лишь, когда ему на встречу вскочили гибкие проворные фигуры, Конан понял, что ошибся – слишком раскосые глаза, и слишком смуглая кожа. Уроженцев Замории никогда не брали в Империи на такую службу, только наемниками в случае большой войны. Но большой разницы сейчас не было, и варвар, во все горло, призвав Крома, развалил плечо ближайшему заморийцу. Удар оказался таким сильным, что отбросил врага под ноги второму нападавшему. Тот запнулся, но смог перескочить через мертвого соратника, однако черноволосому демону хватило этой заминки, чтобы достать воина своим прямым мечом. Острие на миг выглянуло из спины степняка, и тут же опять засверкало в воздухе.
Как только Конкин услышал нечеловеческий рев Киммерийца, он сжался и зажмурил глаза. Но уже в следующее мгновение ринулся сквозь кусты. Он твердо помнил, что его дело это лошади, и совсем не собирался вступать в схватку. Размахивал своим мечом-недомерком, он больше для того, чтобы воодушевить себя, а не напугать кого-то. Тем более, что он был совсем не уверен, что справится даже с лошадьми. Во всяком случае, в прошлой жизни, Конкин с ними ни разу не сталкивался.
То, что он увидел, когда выскочил на открытое место, в прошлые времена, заставило бы его срочно очистить желудок. Дергающиеся полутрупы, кровища, льющаяся рекой по всей поляне, гортанные крики загорелых вертких людей, всхлипывания умирающих – и над всем этим, звериный рев Конана. Жуть! Однако, к его удивлению, Конкина не только не стошнило, но он даже не остановился. Он так и продолжал бежать к лошадям. Те сбились в кучу на дальнем краю поляны. При этом, как заправский рубака, держал над собой занесенный аккинак, и тоже вопил, как одержимый.
Краем глаза Санька заметил движение справа, автоматически вильнул в сторону и резко отшатнулся. Это произошло как раз вовремя – короткое копье не дотянулось до его груди какие-то сантиметры. Он сразу забыл, что надо грозно орать. Но то, что произошло после, оказалось совершенно диким. По его меркам.
Он вдруг шагнул в сторону нападавшего и, сделав вид, что хочу рубануть его по голове, махнул мечом. Внутренне Конкин чувствовал, что не дотянется и, приготовил совсем другое продолжение. Когда враг, – черноволосый, черноглазый воин – уклонился от летящего меча, Санька резко шагнул вперед, остановил клинок, и вместо нового замаха, ткнул длинным прямым ударом прямо в живот врага.
Похоже, действие оказалось нестандартным, потому что воин среагировал на него поздно. Короткий меч успел пропороть расшитый кафтан и войти в тело. Правда, неглубоко. Такого эффектного удара, как у Конана, у Саньки не получилось. Но все равно, рана оказалась не мелкая. Воин скривился, опустил копье и схватился одной рукой за живот.
В это время сзади за противником, возник огромный, забрызганный кровью воин и степняк тут же завалился с разрубленным черепом.
– Ты зачем ввязываешься?! – гаркнул Конан. – Твое дело лошади!
Великан повернулся и опять побежал куда-то. Санька же, все еще в горячке, опустил меч, и тупо пошел к нервничающим животным. На ходу он нервно оттирал капли крови, забрызгавшие руки. Лошади же, похоже, были привычны к таким сценам. Во всяком случае, они, хотя, и косили в его сторону влажными глазами, нервно крутились и топтались, но не убегали. Даже время от времени, успевали щипать сочную траву. И от Конкина они не бросились в стороны.
Он тихо возгордился, что, оказывается, имеет подход к лошадям, но тут же убедился, что все имело другую причину – все животные стреножены. Передние ноги внизу связаны короткой веревкой. Стало понятно, почему они не убегают. Помощи в предотвращении их побега не требовалось.
Конкин обернулся, чтобы объяснить Конану положение дел, но варвара на поляне не было. Зато появился уже четвертый труп. Он наполовину торчал из кустов. «Куда делся его дикий спутник?» Судя по звукам, варвар добивал кого-то в кустах. Санька глянул на животных – они уже почти успокоились, – и направился назад, к месту побоища. Остаться одному в этих диких краях, это было бы худшее из случившегося с ним.
Однако только он шагнул, какой-то странный звук сзади заставил его остановиться. Конкин замер и медленно обернулся. То, что он слышал, находилось за лошадьми. Обе личности в нем напряглись, испугалась даже побеждавшая сейчас, местная босяцкая ипостась. Похоже, даже здешний Конкин не любил ничего непонятного. Здесь все непонятное могло угрожать жизни. «Блин, где же Конан?» Рядом с варваром Конкин чувствовал себя гораздо спокойнее. Снова приготовив меч, он крадучись пошел вокруг табуна. Звук опять повторился. Похоже на то, как мяукает кошка.
Он почти обошел лошадей, когда увидел её. Чувство облегчения обрушилось на Саньку. Он даже заулыбался. На земле, привалившись спиной к тоненькому деревцу, сидела девушка. Рот у нее был завязан. Это она «мяукала». Пленница окатила взглядом, полным такого явного презрения и ненависти, что Санька даже поежился. «Что он ей такого сделал? Он её впервые видит».
Несмотря на то, что она явно желала его смерти, что подтверждалось невнятным яростным бормотанием и сверканием черных пронзительных глаз, Санька подошел к девушке. Только сейчас он разглядел, что она не может встать, потому что её руки связаны сзади, за деревом.
– Не злись, – миролюбиво сказал Санька. – Я не из этих. Сейчас я тебя освобожу.
Он уже потянулся к лицу девушки, чтобы снять повязку, но знакомый зверский рык сзади его остановил.
– Не трогай ее!
Глава 3
Конан появился беззвучно. Это было тоже загадкой, как такой огромный мужик, может ходить, словно кошка, совершенно бесшумно.
– Почему? – удивился Конкин. – Она то, чем может угрожать?
Санька решил проявить упрямство. Не слуга же он этому здоровяку. Он сдернул повязку со рта девушки. «Черт!» Он даже потряс головой. «Вот это красавица! Похожа сразу на всех латиноамериканских актрис. Сальма Хаек и Пенелопа Круз сразу». Черноволосая, черноглазая, с полными красными губами. «Да, эти «налоговики» не прогадали!» Он подумал, что в этом мире такую красавицу можно продать за очень большие бабки. Ну, или за золото, смотря, чем тут расплачиваются. И тут же вспомнил, что тут в ходу собственные золотые, медные и серебряные монеты с портретами императоров. Самых разных, так как монеты печатают уже давно, с самого становления Империи. Он опять чертыхнулся. «Ну откуда он – то это знает?!»
Санька ожидал, что девушка сейчас разразится криками, ведь только что, она чуть не сжевала грязный платок, пытаясь наорать на него. Но черноволосая красавица, наоборот, замолчала и лишь настороженно следила за подходившим Конаном. На Конкина она больше внимания не обращала. Совсем, словно он – пустое место. Ну, конечно, горько улыбнулся Санька, в этом мире главное – сила, а мозги, похоже, совсем не ценятся. Впрочем, подобные мысли, ему привычны, примерно так он думал после каждой аудиенции с шефом в офисе.
