Into the Void

Сандра по-прежнему хранила молчание, но чувствовала, что общение с тётей Брид уже вышло за пределы желаемого лимита. Наверное, пришлось бы терпеть ещё дольше или уходить к яблоне, что она пока не хотела делать из-за матери. Но тут её спасли крики и скопление людей в стороне от дома.

– О Боже!.. Господи, как это могло произойти?! – это не было похоже ни на какие крики, которые когда-либо звучали в деревне на памяти Сандры. В них было слишком много… боли. Над собравшимися в стороне людьми словно висела печальная и опустошающая аура. Крестьян окутывал ужас и страдание, а детей, которые тоже быстро прибежали на крики, не хотели подпускать.

Сандра тоже поддалась любопытству, как и другие жители деревни, и, как и они, ощутила те же самые чувства жути и горечи, на время она даже не думала о матери.

Трудяга Пит. Его лицо, как и всё тело, было зверски изуродовано, одежда разорвана, и весь труп был покрыт следами крови и рассечений плоти.

– А-а-а!!! – в толпе кто-то закричал, началась паника, заразительная сила крика переходила от одного человека к другому, не было никого, на кого бы не оказало влияние такое зловещее зрелище.

Хинкель. Руки были вырваны и свисали, словно маятники, с концов тележки, на которой старый ветеран-смотритель Эрден привёз трупы из леса. Если бы на нём осталось целым лицо, то на нём можно было бы увидеть выражение, случающееся у человека перед неведомой и мимолётной смертью.

– Так, люди, – начал говорить старик Эрден, – вам не стоит смотреть на это, пожалуйста, не усложняйте сейчас положение.

– Не усложнять положение?! – крикнул кто-то из толпы. – Не усложнять грёбанное положение?!

– Тут наших мужиков к чертям порубило! – воскликнул второй крестьянин из толпы. – Положение хуже некуда!

У кого-то начиналась истерика. Слышны звуки тяжелого падения на землю: кто-то упал в обморок и, видимо, не один. Это было уже не просто паникой, это было самым настоящим безумием. Сандра прошла через толпу после тёти Брид, и, стоило ей только подойти к источнику всеобщего шока, как тётя Брид упала на колени к мертвому телу Хинкеля в слезах и стонах. Сандра тоже была потрясена. Она молилась, чтобы в ее стране не было войны, чтобы не видеть трупы, но ей все равно пришлось лицезреть насильственную смерть на своей земле.

– Люди, умоляю, не толпитесь здесь, никому не нужно сейчас раздувать панику! – старался донести старик Эрден. Жаль, что его попытки были тщетными, истерия началась, в деревне «Тропы» было совершено жестокое и хладнокровное убийство.

Ханна держала своего покойного мужа Грэна у себя на руках, она первая, кто увидела мертвые тела, и плач ее пробивал до души.

– Папа…

Стоял невероятный жалобно-гневный вой, но старый ветеран Эрден услышал тихий голос юной девушки. Эрден тут же спохватился и подошел к юной Сандре, дочери охотника Фридриха.

– Сандра… – сожалеюще произнес старый ветеран, – Черт, кто сюда ребенка пустил?!

– Старик Эрден… Где он?

Он побледнел, старик Эрден не мог сказать ни слова.

– Где мой отец? – не выдерживая слез на глазах, спросила Сандра. В тележке из леса были привезены трупы трех мужчин, и, как не было и трупа, не было и ни одного следа отца Сандры. – Где он?! Эрден, где мой отец?! Он тоже мертв?! Где он, старик, где мой папа?!

Она больше не могла держать себя в руках, она стучала в крепкую ветеранскую грудь Эрдена и заливалась плачем.

– Милая, я не знаю… Когда Ханна меня привела были только эти трое, я не знаю, где Фридрих и что с ним. Прости.

После этих слов сердце Сандры, будто бы пропало, а вся сущность, словно провалилась в землю, ее отец, самый близкий ей человек пропал без вести, а его лучшие друзья были зверски истерзаны до страшной смерти прошлой ночью. А в рядом стоящем доме тяжело кашляла бессильная женщина.

Глава 3

Огонь. Для старого ветерана прошлых войн, Эрдена из деревни «Тропы», пылание ярких языков пламени было чем-то наподобие пристанища. Это был момент скорби и воспоминаний: на его долю выпало слишком много раз созерцать это неповторимое зрелище – горение. Однако далеко не все эти разы можно было назвать счастливыми. Тем не менее старик часто погружался в прошлое. Если не он будет помнить о подвигах павших товарищей и бесчеловечных поступках войны, то ради чего тогда были все эти неизмеримые смерти? Больше всего старик Эрден желал, чтобы никто из жителей его родной деревни не знал этого печального опыта – видения ужаснейших смертей товарищей и близких людей.

– Черт… Зараза! – послышался громкий стук двери в доме на краю деревни, доме смотрителя Эрдена. – Кому приспичило меня звать с утра пораньше?!

Всю ночь и до утра он просидел в своем кресле у камина. Эрден был уже не молод, чтобы работать так же, как остальные, и в какой-то мере он уже отслужил свое на войнах. Можно и пожить теперь за счет своих наград. Роль смотрителя «Троп» была чисто символической: жители деревни так его нарекли в знак почета и глубокого уважения. Однако помочь с некоторыми вещами старик мог. Стар, но не беспомощен: Эрден, как и в молодые времена, мог починить сломавшийся стул или поухаживать за скотом. Когда его просили, он никогда не отказывался. Выполнение дел заставляло его чувствовать себя живым и значимым для своего родного места. И в силу своей отзывчивости и чудом непоколебимой после крови сражений доброты сердца, он был готов протянуть руку помощи, даже когда к нему невероятно шумно стучались в дверь ранним утром понедельника.

Старик Эрден отвлекся от разглядывания огня в камине, встал со своего деревянного кресла и открыл дверь. Перед ним, находясь в истерике, падала на его плечи Ханна, плача о том, что обнаружила в лесу истерзанные трупы троих человек.

Снова возвращаясь в настоящее, старый смотритель видел тех самых, ныне покойных, мужчин, которых знал с их первых лет. Шел дождь, и изредка слышались отголоски грома. Трупы Хинкеля, Грэна и Трудяги Пита обернули льняной тканью. Эрден смотрел на три глубоких ямы, вырытые на небольшом холмике деревенского кладбища, и боялся, как бы в скором времени на нем не появилась четвёртая. На утреннюю похоронную церемонию пришла почти вся деревня. Те, кто пришел проводить своих мужей, отцов и друзей, облачились в черное, и горю их не было конца.

Старик чувствовал, что если бы у него снова оказалась та курительная трава, что была в стране, с которой в прошлом их королевство вело войну, он бы непременно закурил. Как же она называлась? Хотелось бы вспомнить, но голова, помимо мыслей о произошедшей трагедии, ничем больше не могла забиться. Может быть, Эрден, стоящий дальше всех от людей, и смог бы вспомнить, но потоку мыслей помешал старый крестьянин Рокфель. Да и не то это было время, чтобы вспоминать о такой ерунде.

– Не желал я оказаться тут так скоро после смерти Марси. Ужасная смерть… – проговорил Рокфель.

Эрден молчал.

– Никогда бы не подумал, что такое может произойти в нашем местечке…

Эрден продолжал хранить молчание. Конечно же, все понимали, насколько страшные это смерти, но что больше содрогало – это были убийства.

– Слушай, Эрден. А ведь Фридриха так и не нашли. Пропал без следа, – Рокфель говорил очень осторожно, боясь произнести что-то не то, за что перед Эрденом ему было бы стыдно. – Есть идеи, что с этим делать?

Старик повернулся к нему, на лице его читались гнев и ненависть.

– У нас объявился убийца. Трое здоровых мужиков были жестоко истерзаны, а четвёртый пропал. И ходит эта тварь, – Эрден указал в сторону леса, – прямо у нас за спиной.

– Нам нужно позвать на помощь солдат.

– Они не помогут. Их там вовсю оккупируют вольдеровцы в столице, если помнишь. Даже если бы не война, они бы нам не помогли.

– Тогда нам остаётся самим решать эту проблему. Нужно действовать, пока не поздно.

Эрден вновь молчал.

– Кем бы ни была эта тварь, против всей деревни ей не устоять. Будь это хоть медведь, наши мужики смогут его прикончить, – Рокфель на короткое время замолчал, ожидая ответа или хоть какой-то реакции от Эрдена. – Мы уже говорили об этом с мужиками. Они готовы отомстить за своих товарищей. Никто не хочет дать этой твари в лесу истязать ещё кого-нибудь. На кону жизнь всех «Троп».

– Это было не животное.

После этой фразы Рокфель удивленно замолчал. Эрден продолжил:

– Ни одно животное не способно такое сотворить с человеком.

– Что? – до сих пор не веря, произнес Рокфель. – Но откуда ты это знаешь? Почему ты так уверен? Если не животное, то и человек не способен сделать такое с человеком.

«Много ты знаешь о людях», – подумал Эрден, а вслух ответил:

– Изначально я тоже думал, что в этом виновен зверь, каким-то образом объявившийся в нашем лесу. Но кое-что заставило меня убедиться в обратном.

– Эрден, я не понимаю.

– Прости, – сказал он это с печалью в голосе. – Я не могу тебе рассказать.

Рокфель хотел уже возразить, но старик Эрден опередил его:

– Рокфель… Если вы с остальными мужиками пойдете в лес, вас всех убьют, – твердо сказал он. Никогда за столько десятков лет Рокфель не видел Эрдена настолько серьезным. – Пожалуйста, пообещай мне: вы не будете идти в лес ни в одиночку, ни отрядом. То же касается каждого селянина. Это не тот случай, который можно решить атакой большинства.

– Эрден, я…

– Я объявлю всем жителям, что отныне никому не разрешается ходить в лес, если им дорога их жизнь. Рокфель, поверь мне, так мы избежим напрасных смертей.

Старый крестьянин никак не ожидал услышать подобное. Но он хорошо знал Эрдена, и раз смотритель деревни считает, что так будет лучше, то следовало задуматься над его словами.

– Хорошо, – наконец произнес Рокфель. – Я помогу тебе с тем, чтобы убедить селян не ходить туда. Но, Эрден… Мы же не собираемся прятаться, словно трусы?

– У нас сейчас есть только одна надежда. Одна надежда на то, что мы сможем справиться с этой проблемой.

– Но что же это? Надежда на что?

– На то, что у Сандры всё получится.

Старик Эрден ушел в сторону людей, оставив полного вопросов Рокфеля позади. Тогда смотритель деревни объявил всем о смертельной опасности посещения леса.

* * ** * ** ****** ** * * * * * * * * ** ****** * * ** * *

Прошлым вечером

Он распалил огонь в камине намного раньше, и в этот раз воспоминания из прошлого служили ему укрытием от впечатлений сегодняшнего дня. Треск дров, яркие искры, отлетающие от горящей древесины, и запах, и звук – всё это завлекало его. Должно быть, Эрден бы сумел расслабиться, но о каком расслаблении могла идти речь, когда у тебя в подвале находились три трупа хорошо знакомых тебе людей.

Он был стойким, похвально стойким. Не каждому под силу спокойно находиться с мертвецами в одном помещении, тем более в своём доме. Однако ничего другого не оставалось: где же ещё можно было оставить покойников до похорон? Нельзя отдавать их родственникам – при виде разлагающихся тел близких они просто сойдут с ума. Оставлять на улице тоже нельзя. Раньше Эрден использовал подвал для хранения банок с овощами, но, похоже, после похорон он долго туда не спустится.

За окном полил дождь, капли звучно били по крыше и стекали по стеклу. Старик видел, как «Тропы» окутывала тень, и вечер перерастал в темную дождливую ночь. «Наверное, там сейчас холодно, осень в этом году наступит раньше», – занимал свои мысли старик. Затем он посмотрел на дрова в камине и кинул короткий взгляд на дверь, ведущую в подвал. «Черт возьми, этот камин – единственное, что спасает мой рассудок от полного сумасшествия».

Лучшим решением сейчас было бы заснуть и не думать до утра обо всём. Но Эрден не был сонным. Он так и стоял у огня, где находился с момента, когда разводил его несколько часов назад. Вдруг снаружи начали доноситься шаги. Кто-то подходил к дому, причём быстро. Старик насторожился. Ранее он приготовил рядом со входом трофейный боевой топор, взял его и подошел к двери.

Второй стук в дом Эрдена за сегодняшний день.

– Боже… это ты? – несколько облегчённо произнёс старый смотритель.

Это была Сандра, облачённая в темный капюшон и промокшая до нитки. Сандра смотрела в лицо Эрдена одержимым и в то же время холодным взглядом. Этот непривычный облик его поразил, хоть он и ожидал перемен в юной дочери охотника.

Хозяин дома предложил ей попить и расположиться поудобнее, но Сандра вежливо отказалась от того и другого. Дочь пропавшего без вести охотника появилась в дверях его дома, причем в довольно позднее время. Эрден, присев на кресло у камина, размышлял, зачем она пришла.

– Твоя мама знает, что ты здесь? – спросил он, пока она вешала свой мокрый плащ на крючок.

– Не знает, – холодно ответила Сандра. – Ей и не надо знать. Зачем давать лишний повод для беспокойств?

– Может, тогда и не стоило выходить из дома ночью в дождь?

– Я бы не оставила свою больную маму без особой причины. Старик Эрден, давай перейдём сразу к делу, время сейчас очень важно.

«Деловая… какое дело могло ее сюда привести?».

– Ты хочешь спросить о поисках своего отца?

– Нет. Это пока не главное. Есть кое-что важнее.

Сандра пришла вместе с плетеной корзинкой, накрытой пледом, и по виду нелёгкой.

– Хорошо, Сандра. Что тебе нужно?

– Мне нужно увидеть трупы.

Эрден смотрел на яркие свечи, расставленные по всему подвалу, и на банки с овощами, пылящиеся на дубовых полках. Нос уже давно заложило от гнилостного запаха, полностью пропитавшего помещение. Он сам не верил, что согласился выполнить её просьбу. «Боже, я за свою жизнь видел много мертвецов и хоть немного, но смог привыкнуть. А перед ней впервые предстает мертвое тело, причем не чужого человека. Выстоять вид, не говоря уже о запахе, ради того, чтобы в чем-то удостовериться… Никогда она не была такой холодной, и я очень надеюсь, что она не сошла с ума».

Это продолжалось не меньше полутора часов, пока Сандра не смогла сделать какие-то определённые выводы в силу своих знаний и возможностей. В одной руке она держала большую старенькую книгу, и к концу её руки устали от веса и от работы с трупами. Сандра не могла оставить на мертвецах ни следа от своего исследования – не только потому, что лучше было скрыть факт этого осмотра ото всех, но и потому, что не видела никакого смысла забираться внутрь тел: её опыта всё равно не хватило бы для извлечения выводов из таких операций.

– Сандра, для чего это было нужно?

Она кинула на него короткий и грозный взгляд.

– Старик, ты ведь наверняка размышлял о том, чтобы собрать мужиков и пойти отрядом в лес искать зверюг, которые могли бы сделать это?

Эрден промолчал, но по его ставшему ещё серьёзнее лицу она поняла: да.

Во время процесса этого не было заметно, но Сандра очень сильно вымоталась. Ещё с утра бывшее счастливым и жизнерадостным лицо сейчас ничем не напоминало о себе. Лицо побледнело, а глаза опустели. Этот вид больше не принадлежал ребёнку – и уже никогда не будет.

– Всё же мне стоит тебя поблагодарить за то, что ты разрешил мне посмотреть на них. Я точно не зря потратила время.

Книга выскользнула из её рук и с оглушительным звуком рухнула на землю. Для книги она и вправду была тяжёлой. Уставшая Сандра уже потянулась, чтобы поднять её, но старик взял том в свои руки. Молодая девушка кивнула ему в знак благодарности и продолжила:

– В общем, следы укусов на телах не соответствуют ни одному из хищных обитателей наших лесов, но это ты наверняка и сам понял. После длительного исследования я пришла к выводу, и на полном серьёзе заявляю: следы не принадлежат животному вообще.

– Не может быть, – удивился Эрден. – Нет, это какой-то абсурд.

– Я бы не стала брать с собой этот толстенный том следопыта, если бы не хотела докопаться до правды. А правда такова: укусы на телах совершенно другие в сравнении со следами зубов всех ходящих по земле зверей. И доказательство этому наглядно видно, – она подозвала его ближе. – Следы зубов по всей поверхности равномерны, количество резцов значительно больше, и по размеру они меньше, чем у волка или медведя.

Старик смотрел на тела своими глазами. У него не было причин не верить Сандре – пусть юной и не повидавшей жизни, но необычайно сообразительной и находчивой. Однако, если её вывод верен, то «Тропы» находились в демонической опасности. Как же он надеялся, что она ошибается.

– Чёрт… – протянул Эрден, сидя в кресле, уже вернувшись наверх. – Сандра. Если бы ты не пришла этой ночью, я бы отправил на гибель дюжину человек в этот лес.

Сандра задумчиво и без сил смотрела в пол. Вид её был по-настоящему жуток.

– Чувствую, мы все обречены. Здесь нас ждёт только смерть.

– Если бы не война, можно было бы эвакуировать всех, но, дьявол, даже в мирное время это была бы тяжелейшая задача, а сейчас – просто невозможная.

– Смерть или от рук монстра, или от скитающегося вольдеровского солдата. Хех, – чувство безысходности превратило страх в безумие, и её разум медленно начинал сходить с ума от осознания всей реальности угрозы.

Сандра повернулась к окну. Вся деревня спала, только в доме смотрителя горел свет. Значит, и её больная мама уже уснула. Для них это время прошло слишком быстро и незаметно.

– Темно и холодно, да ещё и дождь идёт. Сандра, может, тебе лучше остаться у меня на ночь?

– Мне нужно следить за мамой, Эрден… – Сандре с каждой секундой становилось всё хуже.

– Точно… не подумал.

– Что я, какой-то двухминутный дождь не пройду? – Она сложила том в корзинку и начала надевать плащ.

– Тогда мне нужно хотя бы тебя проводить, – Эрден встал с кресла.

– Не надо, – Сандра пронзительно посмотрела ему в глаза. – Если появится какая-то тварь, девица и старик всё равно не защитятся.

«Сколько же мрака навелось в её душе…»

– Ладно, хорошо. Но будь аккуратна. Завтра после похорон я сразу отправлюсь за помощью.

Полностью собравшись, Сандра вышла из дома и попрощалась с Эрденом.

– Хорошей ночи.

Перед тем как возвратиться домой, она ненадолго свернула с пути, прежде всего убедившись, что старик уже не смотрит ей вслед и что разглядеть её в темноте затруднительно. Тогда она положила корзинку и отошла к кустам, где выпустила все накопленные впечатления от времени, проведённого с трупами. Её стошнило. Стало лучше, но ей требовался хороший сон.

Глава 4

Светловолосая девушка, на тот момент ещё девочка, помнила день, когда мышцы её рук работали на пределе, а страх разочаровать родного человека охватывал весь её разум. Тогда ей было всего семь лет, и она впервые оказалась на месте папиной работы в лесу – они выслеживали дичь, чтобы потом пустить её на шкуру и мясо.

– Трава здесь немного примята, а в нескольких метрах лежат отходы. По этим и многим другим признакам можно выяснить, что здесь проходил зверь. В данном случае небольшая лань.

Эти слова произнёс единственный охотник деревни «Тропы», Фридрих. Он был отцом светловолосой девочки и в тот летний день старался посвятить её в тонкости своей работы. Девочка внимательно его слушала, поглощая каждую крупицу знаний, которые давал ей отец. Именно от него она унаследовала высокую скорость реакции и сообразительность, помогающую ей схватывать информацию на лету. Особенно старательной она была, когда дело касалось охотничьего ремесла, ведь сама мечтала в будущем стать такой же, как её папа.

Желая не подвергать дочь опасности, Фридрих выбрал ту часть леса, где нельзя было встретить хищных и враждебных животных. В этот раз целью охоты он выбрал лань, на след которой уже напал.

В поисках добычи им пришлось много ходить. Фридрих был давно привычен к этому, но его дочери явно не хватало выносливости, отчего она уже устала. Но начать ныть было невозможно, ведь тогда она перестала бы быть взрослой в своих глазах, и вообще это не те черты характера, которые нравились её отцу. С собой они взяли также несколько охотничьих орудий: Фридрих имел при себе копье и лук со стрелами, а девочка шла с кинжалом, чтобы тоже чувствовать себя частью охоты.

– Тсс, вот мы и пришли, – неожиданно сказал шёпотом Фридрих, когда они остановились у небольшого куста в густом лесу.

Для девочки это стало радостным событием: наконец можно отдохнуть ногам и увидеть настоящую охоту. Они присели и подготовили к стрельбе лук, но девочка не понимала, где находится зверь. Мог ли отец ошибиться?

– Слушай меня, дочка, на самом деле жизнь не слишком отличается от охоты. По крайней мере, в некоторых аспектах. Только тот, кто набран терпения и имеет мужество идти к своим целям, не смотря ни на что – того и можно назвать полноценным человеком.

Для своих лет она была умна, но даже ей не всегда удавалось понять, что имел в виду отец. Тем не менее она смотрела на него глазами, полными восхищения, и порой не могла сдержать восторга, когда он с невозмутимым видом делал то, что должен.

Приглядевшись внимательнее, дочь охотника всё-таки увидела лань, склонившую голову для того, чтобы полакомиться травой. Она с неподдельным предвкушением ожидала, когда выпущенная её отцом стрела настигнет это четвероногое, и они смогут совместно порадоваться добыче. Однако вскоре ситуация переменилась так, что лук со стрелой оказался в руках самой девочки.

– Но, папа, я не смогу в неё попасть, – возражала она, отказываясь принимать лук.

– Попробуй натянуть тетиву.

Девочка не могла догадаться, чего же добивался ее отец. Она послушно взяла лук, пока без стрелы, и попыталась натянуть тетиву. Та оказалась слишком тугой, и ей удалось оттянуть её лишь на пару сантиметров. От тяжести тетивы и своей немощности она покраснела и уже готова была заплакать, но сдерживала себя, чтобы не спугнуть животное и не упасть до уровня плаксивого ребенка.

В этот момент она и почувствовала рядом с собой сильные мужские руки, осторожно взявшиеся за лук и с легкостью натянувшие тетиву. Руки девочки также до сих пор находились на оружии, и она со своим отцом будто бы составляли единое целое, готовящееся совершить выстрел.

И стрела вылетела из лука. Один выстрел – и лань была повалена на землю.

– Уо-о-о! Вот это да! – девочка ликовала.

Отец не разделял её энтузиазма. Посмотрев на радостную реакцию дочери, он украдкой улыбнулся и пошел к своей добыче. Девочка последовала за ним.

Только оказавшись перед ланью, она осознала, что та уже была мертва. Лань неподвижно лежала и больше ни за что не встанет – она была убита и девочка была одной из тех, кто приложил руку к ее смерти. Тут уже дочь не смогла сдержать нахлынувших слез и расплакалась прямо перед своим отцом охотником.

– Сандра, – спокойно произнёс Фридрих, мягким тоном обращаясь к дочери. – Не плачь, мы не сделали ничего неправильного.

Сандра пыталась вытереть слёзы, но они продолжали литься. Фридрих легонько улыбнулся и прижал ее к себе, утешая:

– Её смерть не была напрасна – в зимний сезон нам понадобится ее шкура для того, чтобы согреться, либо она понадобится еще кому-нибудь, кто ее у нас купит, и тогда у нас будут деньги для нашей счастливой жизни. Мясо зверя пойдет на то, чтобы утолить наш голод и позволить нашим телам стать сильнее и здоровее.

– Я понимаю, папочка, но…

– Всё в порядке, Сандра.

Ему даже нравилось, что его дочь отреагировала именно так на смерть другого существа. Ему было бы куда хуже, если бы она осталась столь же невозмутимой, как он сам, выполняя свою работу.

Оставалось только перевезти добычу в хижину охотника, и можно было завершать этот небольшой поход по лесу. Но было ещё кое-что важное, что тогда сказал ей отец.

– Полноценный человек – это не только тот, кто смог добиться своей цели в жизни. Это тот, кто, во что бы то ни стало, обеспечивает счастье своей семьи и близких. Это тот, кто имеет в себе силы помогать своим соседям и быть для них примером.

Девочка вновь слушала его с зачарованным взглядом.

– Я хочу, чтобы ты выросла достойной женщиной, способной принести пользу нашей деревне и миру в целом. Поэтому я хочу отправить тебя в город на несколько лет, где ты будешь обучаться, расширять свои знания и навыки, а потом вернёшься и поделишься ими с другими.

Сандра немного опечалилась, понимая, что ей придётся долгое время не видеться с любимой семьёй. Однако она осознавала, насколько ей повезло и как ценна эта возможность.

Вскоре она отправилась в школу в Баскулине и проучилась там пять лет. Но урок, полученный от отца в тот день в лесу, она считала самым лучшим, который у нее только был.

* * ** * ** ****** ** * * * * * * * * ** ****** * * ** * *

– Я вернусь ближе к вечеру, – сказал Эрден, седлая коня.

– Все «Тропы» полагаются на тебя и на помощь, которую ты позовёшь. И я на тебя полагаюсь, старик, – сказала Сандра, полным надежд голосом обращаясь к смотрителю деревни, обещавшему спасти свой деревню. Спасти свою семью.

Начало нового дня в деревне «Тропы». Эрден встал с восходом солнца, в голове его снова завертелись события последних дней. Ничего особенного готовить в дорогу было не нужно, так что он мог выдвинуться в путь сразу же.