Приусадебное убийство

– Когда приступать к работе?

– Завтра в девять утра, – коротко бросила она. Ее серо-зеленые глаза смотрели насмешливо. Мирослава не сомневалась, что быстро собьет спесь с бывшего соотечественника, нынешнего иностранца.

Однако вскоре она уже не могла вспомнить, как раньше обходилась без него. Морис взял на себя все бумажные дела, которые Мирослава терпеть не могла. Он легко ладил с компьютером, умудрялся мирно сосуществовать с налоговой инспекцией, встречал клиентов, вел документацию. Все, что теперь оставалось на долю Мирославы, – распутывать дела клиентов.

Почти с самого начала она предложила Морису поселиться у нее в коттедже, так как сама жила за городом и добираться ему до места работы со съемной городской квартиры было и далеко, и накладно. Он тотчас согласился.

Чуть позже Морис поинтересовался, почему у нее нет офиса в городе, ведь не все захотят поехать так далеко… Мирослава поскучнела и ответила, что к ней клиенты приезжают, как правило, только по рекомендациям. Позднее он убедился, что она действительно не дает объявлений в газеты, и те, кому нужна помощь Мирославы, узнают о ее детективном агентстве от родных и знакомых. Случайных клиентов у агентства «Мирослава» практически не было.

Морис, конечно, скучал по своему городу и по родителям, по ночам ему снился шум Балтийского моря, но уехать на родину без Мирославы он уже не мог. Вот если бы увезти ее с собой… Но как?..

Узнав, что в Вильнюсе Миндаугас получил юридическое образование, и убедившись в его профессиональных качествах, Волгина довольно скоро стала привлекать секретаря и к расследованию дел, хотя основную часть работы предпочитала по-прежнему делать сама.

За время проживания в «варварской стране» Морис успел познакомиться с тетками Мирославы, некоторыми ее приятелями и сблизился с другом детства Волгиной следователем Александром Наполеоновым, для друзей просто Шурой, который мгновенно оценил по достоинству кулинарные способности Миндаугаса и проникся к нему искренней симпатией…

Из раздумий Миндаугаса вывел голос садовника Торнавского Евдокима Назаровича Орешникова.

– Дождь будет ближе к ночи, – пробормотал садовник.

– С чего вы взяли? – спросил Морис, обернувшись.

Небо было ясным, ярко светило солнце.

– Шток-роза закрылась, – ответил садовник и кивнул на высокие растения с крупными малиновыми, розовыми и желтыми цветками.

– Скажите, а погибшая девушка Марианна Валевская часто гуляла в саду? – спросил Морис.

– Не так чтобы часто, – проговорил садовник, опершись на грабли. – Но я встречал ее несколько раз.

– Она прогуливалась одна?

– Когда как.

– Ее спутником был Олег Павлович? – решился набраться терпения Миндаугас.

Старик пожевал губами и неторопливо проговорил:

– Последнее время – да, Олег Павлович. А так-то я и с Константином ее видел.

– Они мирно беседовали?

– А чего им ссориться?

– Ну как же, ведь брак дяди с Марианной мог не самым лучшим образом сказаться на благополучии Константина…

– Да нет, что вы! Олег Павлович так любит племянника, он ему почитай как сын. Никогда он не сделает чего-то ему во вред.

– Но ситуация могла измениться с рождением у Олега Павловича своих детей…

– Ерунда все это. Вы просто нашего хозяина не знаете так, как мы знаем его.

– Не знаю, – согласился Морис.

– Вот и Костина невеста тоже не знала, от того и бесилась.

– В смысле? – сразу отреагировал детектив.

– Да скандалила она с Марианной, задирала ее по дурости.

– Вы думаете, это Лесневская столкнула ее с лестницы?

– Саша-то? Не, – отмахнулся Игнат Степанович. – Не она это.

– Почему вы так думаете?

– Да что тут думать-то?! Ежели кто злое дело задумал, он его тихой сапой сделает.

– Но ведь можно и в состоянии аффекта! То есть во время внезапно возникшего бурного переживания. – Морис попытался выразиться более доходчиво.

Старик посмотрел на него и усмехнулся.

– Внезапное, говорите, бурное переживание?

Морис кивнул.

– Так, мил человек, чтобы ночью столкнуть кого-то с лестницы, нужно затаиться и поджидать жертву, как кот мышь стережет.

Миндаугас был вынужден признать, что старик прав, вряд ли убийство было совершено в состоянии аффекта. Вероятность того, что две девушки случайно оказались ночью в одном месте, близка к нулю. По всему выходит, что убийца действительно подстерегал свою жертву.

– Значит, в то, что Лесневская убийца, вы не верите?

– Нет, – заявил решительно Орешников. – Не та у Александры натура.

– А вы никого не подозреваете? – на всякий случай спросил он Евдокима Назаровича.

– Нет, – покачал тот головой. – Я вот думаю, может, она сама оступилась.

– Полиция так не думает.

– Ну да, полиции, конечно, видней. Только зря они Сашу забрали, – пробормотал старик и вернулся к своему прерванному занятию.

Глава 11

Мирослава тем временем пыталась разыскать Валевского. Управляющего не было в его комнате, и никто в доме не мог точно сказать, где Игнат Степанович.

Волгина предположила, что Валевский может быть в комнате дочери. Идти туда ей не хотелось, но выбора не было. Мирослава тихонько постучалась, ей никто не ответил, тогда она толкнула дверь и вошла. Валевский был там. В руках он держал свадебное платье дочери, которое привезли накануне. Увидев детектива, управляющий инстинктивно прижал платье к груди.

– Чего вам надо? – проговорил он недружелюбно.

– Поговорить с вами, – как можно спокойнее произнесла Мирослава.

– Нам не о чем разговаривать! – В его взгляде было столько лютой злобы, что Мирослава на миг застыла от удивления.

Она не могла найти объяснения ненависти Валевского.

– Вам не интересно, кто убил вашу дочь?

– Я это и так знаю!

– И кто же?

– Тот, кого забрала полиция! И нечего из меня душу вынимать!

– Вполне вероятно, что Лесневская непричастна к гибели вашей дочери.

– Непричастна она, как же! Она готова была мою доченьку на куски разорвать!

– Я понимаю ваше горе…

– Ничего вы не понимаете! Вы приехали сюда эту убийцу выгораживать! Знаю я, вам деньги заплачены немалые, ради них вы эту гадину вызволите. А кто, кто мне вернет мою дочь?! Мою кровиночку…

– Тем не менее нам с вами придется поговорить. Если хотите – в присутствии Олега Павловича, – добавила Мирослава.

– Черт с вами! Говорите! – Лицо Валевского перекосилось, губы дрожали.

– Вы знали, что у вашей дочери был парень?

– Что?!

– Ваша дочь встречалась с Артемом Луниным.

– Да, она сказала мне об этом, – нехотя признал Валевский.

– Насколько я могу судить, у них была взаимная симпатия.

– Мало ли что бывает в юности…

– И вы решили по-своему устроить судьбу дочери?

– Этот голодранец был ей не пара!

– Но разве ваша дочь была принцессой?

– Не смейте! Слышите, не смейте так говорить о моей дочери!

– А вам не приходило в голову, что, если бы вы не вмешивались в судьбу своей дочери, она была бы жива?

Он вскочил, покраснел, хватая воздух ртом и задыхаясь от ярости. Мирослава вышла из комнаты и столкнулась с Ниной.

– Извините, я совершенно случайно услышала ваш разговор, – проговорила Снегурченко.

Мирослава не стала говорить ей, что подслушивать некрасиво.

– Знаете, мне казалось, что он будет счастлив с ней. Она ему подходила.

– Вы имеете в виду Олега Павловича? – уточнила Мирослава.

– Да, такая милая была девочка. Но вот ее отец…

– Что с ним не так? – ровно спросила Волгина.

– Вы же сами сказали ему…

– Мне просто хотелось его встряхнуть.

– Это из-за того, что он обвинил ее?

– Кого ее?

– Ну Сашу Лесневскую, Костину невесту.

– Он ведь не просто обвинил ее, но и попытался внушить это полиции? – уточнила Мирослава.

– Что-то вроде этого.

Нина на мгновенье задумалась и тут же добавила.:

– Да, я вспоминаю его слова, он буквально клялся, что это Саша толкнула Марианну. Ему постоянно казалось, что Саша заигрывает с Олегом Павловичем и хочет женить его на себе.

– А она с ним заигрывала?

– Мало ли кто с кем заигрывает, – ушла от ответа Снегурченко.

– И все-таки как вы считаете?

– Да, но это только между нами, мне кажется, если бы Саша не была невестой племянника, то Олег Павлович мог бы жениться на ней…

– Интересно.

– А еще интереснее, если Валевский думал так же и опасался, что Саша может отбить такого завидного жениха, как Торнавский, у его дочери.

Мирослава посмотрела на собеседницу заинтересованно:

– Неужели у Саши были шансы?

– Не думаю, – улыбнулась Нина задумчиво. – Олег Павлович влюбился в Марианну, просто как мальчишка.

– Это было заметно со стороны?

– Ну еще бы! – воодушевилась Снегурченко. – Он такие милые глупости делал, будто семнадцатилетний.

– Какие, например?

– Заваливал ее подарками и цветами, пел ей вечером серенады, носил ее на руках по саду… Я сама слышала, как он читал ей сонеты Петрарки!

– Да, действительно, ухаживал Торнавский красиво… А почему они так торопились со свадьбой?

– Так все от любви-с, – усмехнулась Нина. – Я же говорю вам, у него просто крышу сносило.

– А не мог Торнавский сам столкнуть с лестницы свою невесту? – спросила Мирослава.

– Что вы такое говорите?! – Глаза Нины буквально округлились от изумления. – Я же вам говорю, что он был влюблен в нее до потери пульса!

– Но, возможно, Марианна передумала и решила вернуться к своему прежнему парню.

– Ой! Ерунда! Вы бы ушли от такого мужчины, как Торнавский?

Мирослава не удержалась и фыркнула.

– Ясно, он не вашем вкусе, – заключила Снегурченко. – Но таких, как вы, единицы. Все остальные сочли бы за честь.

– И вы?

– Что я? – растерялась Нина. – Я секретарь, и мы вместе целый век. После стольких лет совместной работы ни о каком флирте уже не думают, уверяю вас. Мы просто хорошие друзья.

– Вы давно знаете Мишустина? – неожиданно спросила Мирослава.

– Да, конечно. – Лицо Нины выражало недоумение. – А при чем здесь он?

– А отца Константина Торнавского вы хорошо знали?

– Нет. – Нина покачала головой, и ее волосы всколыхнулись ароматной волной. – Я его совсем не знала. Когда я устроилась в компанию, партнером Олега Павловича уже был Дмитрий Егорович.

– Значит, вы не в курсе, почему отец Константина продал свою долю в бизнесе?

Нина снова покачала головой, и Мирослава подумала, что от ее волос пахнет сандалом…

– Я только слышала, что Олег Павлович сам был чрезвычайно удивлен, так как брат не предупредил его об этой сделке.

– Интересно…

– Но это, сами понимаете, просто офисные слухи…

– Понимаю.

– Точную причину, вероятно, никто не знает.

Мирослава в этом сомневалась, но вслух свои сомнения высказывать не стала. Она ожидала, что Снегурченко попрощается и уйдет, но та вместо этого спросила:

– Девушку столкнули с лестницы на втором этаже. Что она там делала?

– Что вы имеете в виду?

– Ее комната была на первом, рядом с комнатой отца. Что, если Валевский, будучи уверенным, что его дочь спит, сторожил на втором другую девушку и, перепутав, столкнул вместо Саши собственную дочь? Вот отсюда и такая жуткая агрессия.

– Интересная версия, – пробормотала озадаченная Мирослава.

– Вам она не нравится? – спросила Нина.

– Ну почему же, она имеет право на существование.

– Будь я на вашем месте, я бы хорошенько над ней поразмыслила.

– Я поразмыслю, обещаю вам.

И только тогда Нина, кивнув на прощание головой, удалилась.

Мирослава решила, что на сегодня работы хватит, и отправилась в свою комнату. Едва она вошла, как в дверь постучали.

– Да-да, – отозвалась Волгина.

Дверь распахнулась, на пороге стояла Настя с подносом в руках.

– Вы сегодня к обеду не спускались, – проговорила она укоризненно. – И ужин пропустили. Вот вам Татьяна Георгиевна прислали.

Девушка стала выгружать посуду с едой на стол.

– В самом деле, – улыбнулась Мирослава.

– Труд – это, конечно, хорошо, – проговорила девушка наставительно. – Но, как говорит Олег Павлович, трудовой кодекс еще никто не отменял.

Мирослава не выдержала и расхохоталась.

– Чего я такого смешного сказала? – удивилась Настя.

– Нет, ничего, я не хотела вас обидеть.

– Да я не обидчивая, – весело отмахнулась девушка.

– Это хорошо. Видите ли, Настя, у нас ненормированный рабочий день.

– Собачья у вас работа, вот я вам что скажу. Бегаете целый день не евши, не пивши. Так и здоровье подорвать можно.

– Да, наверное. – Мирослава изо всех сил пыталась снова не рассмеяться.

Не замечающая этого Настя продолжила свои наставления:

– Обязательно нужно правильно питаться. А работа никуда не денется.

Девушка окинула взглядом накрытый стол и осталась довольна своей работой.

– А где ваш напарник? – спросила она делано небрежно.

– В саду хотел погулять…

– Так остынет же все!

Мирослава набрала номер сотового Миндаугаса.

– Ты где? – спросила она.

– Поднимаюсь по лестнице, – отозвался голос в трубке.

– Тогда заходи сразу ко мне, нам с тобой ужин принесли.

– Здорово, я голоден как волк.

Мирослава отключилась.

– Он придет? – спросила зарумянившаяся от волнения Настя.

Мирослава не успела ответить – после короткого стука распахнулась дверь.

– Здравствуйте! – выпалила Настя.

– Добрый вечер, – ласково улыбнулся в ответ Морис.

Девушка от его улыбки буквально расцвела.

– Я вот тут как раз говорю вашей напарнице, что нужно режим соблюдать.

– Какой режим?

– Труда и отдыха.

– А, ну да, конечно, – согласился он с улыбкой. – Но не всегда получается.

– Нужно стараться, – не унималась Настя.

Под пристальным взглядом Мориса она смутилась и пробормотала:

– Ладно, вы ужинайте, а я пойду. Посуду после заберу.

– Мы сами принесем, – сказала Мирослава.

– Ну уж нет, – не согласилась Настя. – Это моя работа. А ваша – след брать.

Мирослава опять не удержалась и прыснула. Настя посмотрела на нее укоризненно и скрылась за дверью.

– Милая девушка, – проговорил Морис.

– И глаз с тебя не сводит.

– Не она первая, не она последняя, – отшутился Миндаугас.

– Ну, ну, надеюсь, ты не из тех барчуков, которые наивных служанок соблазняют.

– Нет, я не такой, – серьезно ответил Морис. – Мне больше по вкусу женщины свободного полета.

– Ну слава тебе господи, – притворно облегченно вздохнула Мирослава. – Давай есть, а то и впрямь все остынет.

Они по очереди вымыли в ванной руки и уселись за стол.

– Вкусно, – пробормотала Мирослава, отправляя в рот румяный оладушек.

К чаю была крупная свежая малина, от запаха которой кружилась голова. После еды детективы переместились на балкон, оплетенный душистым горошком и декоративной фасолью.

– Хорошо как, – сказала Мирослава, устроившись на плетеном диванчике.

Морис разместился в таком же плетеном кресле рядом, на столик он поставил два тонких стеклянных стакана с цветочными узорами и бутылку минеральной воды.

– Хорошо, когда первый этаж высокий, – сказала Мирослава.

– Почему?

– Так балкон есть.

– А…

– Хотя частные домики с расписными ставнями и палисадниками не менее хороши.

Морис кивнул. Потом сказал:

– В саду я встретил садовника.

– Логично, – улыбнулась Мирослава и пошутила: – А где же цветы?

– Там же, в саду, – в том же шутливом тоне ответил Морис и, став серьезным, добавил: – Евдоким Назарович не верит, что Лесневская причастна к гибели Валевской.

– Почему?

– Не та, говорит, у Саши натура…

– Интересно. Только для полиции это не довод.

Морис кивнул, открыл бутылку с водой.

– Вам налить?

– Налей.

Шипучий напиток забурлил в бокалах. Детективы сделали по глотку.

– Мой разговор с Валевским, можно сказать, ничего не дал. Нашла я его, кстати, в комнате Марианны.

Морис понимающе кивнул.

– Я ожидала увидеть человека, раздавленного горем, а столкнулась с лавиной злобы.

– О причине не догадываетесь?

– Гадать не приходится, он сам ее озвучил.

– Вот как?

– Валевский уверен, что мы наняты для того, чтобы выгородить убийцу, то есть Александру Лесневскую.

– Почему он уверен, что убийца именно она?

Мирослава пожала плечами.

– Саша постоянно задевала Марианну и всячески пыталась помешать ее свадьбе с Торнавским.

– Допустим, но ведь этого недостаточно, чтобы обвинить человека в убийстве.

– Еще эта Сашина туфля на месте преступления… – проговорила она задумчиво.

– Когда вы разговаривали с Константином, мне показалось… – Морис замялся.

– Что он сам сомневается в невиновности невесты, – договорила за него Волгина.

Миндаугас кивнул.

– Да, у меня тоже было такое ощущение.

– Кстати, когда я вышла из комнаты Марианны, то столкнулась со Снегурченко.

– Она ждала вас?

– Не знаю, скорее всего, это была случайность. И у Нины есть захватывающая версия.

В голубых глазах Мориса вспыхнул интерес.

– Видишь ли, Нина полагает, что столкнуть Марианну мог сам Валевский.

– Собственную дочь?!

– В жизни всякое бывает, – неопределенно проговорила Мирослава.

– Несомненно. Но здесь, если судить по показаниям свидетелей, были очень близкие отношения, между отцом и дочерью существовала глубокая привязанность. К тому же девушка собиралась замуж за Торнавского, выполняя волю отца.

– Это так…

– Зачем же ему ее сталкивать?!

– Нина считает, что Валевский перепутал объект…

– Не узнал свою дочь?

– В темноте это легко. А Марианна в это время должна была находиться в своей комнате, рядом с комнатой отца.

– Действительно. Как же она оказалась на втором этаже?

– Поднялась по лестнице…

– Но зачем?

– Пошла к жениху.

– Ночью?!

– Миндаугас, твоя наивность меня умиляет. Ну скажи мне на милость, когда же ходить к жениху?

– Я не знаю, – неожиданно смутился он. – Просто подумал, что у них ведь скоро свадьба. И потом, как мне удалось выяснить, Марианна католичка…

– Это-то здесь при чем?!

– Видите ли…

– Ладно, брось, она явно жила с Луниным, так что…

– Но если принять версию Снегурченко, то Валевский думал так же, как я.

– Многим отцам свойственно заблуждаться относительно невинности своих дочерей.

– Допустим, – вынужден был согласиться Морис. – И все-таки я не верю, что Валевский даже в темноте мог не узнать свою дочь.

– Мог, если очень спешил и сначала действовал, а потом думал.

– Нет, все равно здесь что-то не сходится.

– Может, девушку столкнул Константин?

– Зачем?

– Из-за наследства.

– Вряд ли. Судя по его характеру, Константин прекрасно понимал, что дядя созрел для женитьбы и вместо Марианны может жениться на какой-нибудь другой девушке.

– Значит, вы считаете, что Торнавский увлекся Валевской, уже решив на ком-нибудь жениться?

– Может быть, неосознанно, но он явно хотел создать семью. Племянник вырос и живет своей жизнью. А у Олега Павловича есть только бизнес, который давно налажен, приносит доходы, так что можно наконец ослабить удила и заняться личной жизнью.

– А вам не кажется, – усмехнулся Морис, – что Торнавский был бы изумлен, услышав ваши рассуждения?

– Может, и был бы в первые две минуты, но, поразмыслив, принял бы мою точку зрения.

– Вот как?

– Чтобы управлять таким бизнесом и ладить с партнером, нужно быть гибким и признавать истинное положение вещей, не теша себя иллюзиями.

– Наверное…

– Хотя о партнере я хотела бы узнать побольше.

– А что говорит о нем Снегурченко?

– Я не стала выяснять это у Нины, ей нет смысла передавать мне сплетни о Мишустине, раз она планирует и дальше работать с Дмитрием Егоровичем.

– Вы хотите узнать по своим каналам?

Она кивнула.

– И еще, я бы хотела выяснить, почему отец Константина продал свой бизнес, оставив сына без ничего…

– Торнавский-старший распространяться об этом не станет.

– И те, кто живет в этом доме, тоже. Так что нужно поспрашивать в других местах.

На небе сияло так много звезд, что оно казалось окропленным росой. А желтая луна напоминала декоративный фонарь, подвешенный вблизи их балкона.

Мирослава по-кошачьи потянулась.

– Пошли спать, а? Не то я прямо здесь засну.

Морис ушел в свою комнату. Волгина, приняв душ, нырнула под тонкую простыню и сразу заснула. Ей снился Дон. Как он касается мягкой лапкой ее щеки, мурлычет в ухо, щекоча его своим дыханьем, а потом растягивается рядом, прижимаясь к ней всем своим пушистым телом. Тихонько вздохнув от удовольствия, Мирослава заснула еще крепче.

Проснулась она внезапно после полуночи от шума дождя. Капли падали на подоконник, пол тоже блестел от сырости. Мирослава встала, закрыла окно и снова вернулась в постель. До утра еще было далеко, и тихое шуршание дождя убаюкивало. Уже засыпая, она подумала, что у Миндаугаса тоже открыто окно, заставила себя снова подняться, прошла через дверь, соединяющую их комнаты, и закрыла окно.

– Кто здесь? – спросил проснувшийся Миндаугас.

– Спи, спи, это дождь.

– А…

Глава 12

Утром Мирославу разбудил шум – сначала шуршание колес автомобиля во дворе, потом какой-то топот и говор. Она встала, влезла в джинсы и блузку, вышла в коридор и увидела спускающегося со второго этажа Константина.

– Что случилось? – спросила Мирослава.

– Дядя очень расстроен из-за всего случившегося, у него гипертонический криз, – уныло проговорил Торнавский-младший. – Но Петр Васильевич говорит, что это, в общем-то, естественная реакция, и ничего страшного.

Мирослава уже знала, что Петр Васильевич Кольцов – семейный врач Торнавских.

– Если доктор говорит, что ничего страшного, откуда такая печаль?

– Дядя едва пришел в чувства, как сразу заговорил о том, что нужно написать завещание, которого у него до сих пор нет.

– В этом тоже нет ничего ужасного.

– Вы не понимаете, – воскликнул Константин горячо. – Написание завещания не прибавит дяде бодрости!

– Тоже может быть…

– Вот! Я убеждал его, что он пока еще недостаточно окреп и завещание не к спеху. И Нина меня поддерживает, но дядя непреклонен и настаивает на том, чтобы адвокат приехал немедленно.

– Понятно. Но на вашем месте я не стала бы делать из этого трагедию.

– Я и не делаю, – вздохнул Костя.

– Тем более что завещание, вероятнее всего, будет в вашу пользу, – осторожно продолжила Волгина.

– Да, – без всякой радости согласился Константин.

– Ну так и не перечьте больному.

– Завтрак через полчаса. – Костя сменил тему.

– Я помню.

– Вы придете в столовую или сказать Татьяне, чтобы Настя подала вам в ваши комнаты?

– Мы придем в столовую.

Костя кивнул и скрылся из виду. Мирослава вернулась в свою комнату и стала раздеваться.

Выйдя из ванной, она постучала в дверь Мориса.

– Вставай, нужно спуститься к завтраку.

– Я уже встал, – откликнулся он. – Сейчас выйду.

Через минуту он был уже у Мирославы. Открывая окно в ее комнате, спросил:

– Что за шум был с утра пораньше?

– Торнавскому стало плохо, племянник вызвал семейного врача.

– Торнавский в тяжелом состоянии?

– Вроде нет. Гипертонический криз миновал. По крайней мере, так сказал Константину доктор.

– И больше ничего? – спросил Морис, пристально глядя на задумчивое лицо Мирославы.

– Костя сказал, что дядя спешно надумал писать завещание.

– Но он же не при смерти?!

– Нет.

– Странно.

– Племяннику тоже показалось, что для написания завещания выбран не лучший момент. Они вдвоем с Ниной пытались уговорить Торнавского не спешить, но он ни в какую.

– А кому выгодно написание завещания?

– В том-то и дело, что в данное время никому…

– А Косте?

– Он и без завещания единственный наследник.

– Возможно, Торнавский еще кому-то что-то хочет завещать?

– Кому?

– Тем, кто обитает в доме…

– Ага, такая срочность из-за кухарки, горничной и садовника. Не смешно!

– Но ведь есть какая-то причина.

– Причиной может быть и прихоть больного, какой-то неосознанный страх, говорят, это бывает при высоком давлении.

– Поговорить с ним, конечно, сейчас нельзя?

– Думаю, нет, – вздохнула Мирослава.

– Что будем делать?

– Пойдем завтракать. Заодно посмотрим на поведение остальных и послушаем, о чем они будут говорить.

Когда они пришли в столовую, все уже были там, кроме Торнавского-старшего и Валевского, который из потенциального тестя вновь стал просто управляющим, то есть обслуживающим персоналом.

Детективы сели на свои места, и Настя тотчас поставила перед ними тарелки с яичницей и сырниками. На столе были овощи, фрукты, тосты, мед, варенье…