Истина

Ирина Утимишева

Истина

От Автора

Человек, как вид существа, устроен таким странным образом, что ощущает внутри себя нечто под названием душа. Из-за этого его нахождение в природе сильно осложняется. Его палитра богата не только красками, но и глубиной цвета.

Человеческие мотивы весьма непредсказуемы. Система последовательностей и парадоксов работает как часы. И на протяжении всего жизненного пути человек, сладко мыслящий, задаётся грудой вопросов, которые, в конце концов, сводятся к одному, а есть ли истина?

Существует ли самое главное, незыблемое толкование всего и вся в этом мире?

Время от времени людям, человеческим особям в целом, кажется, что разгадка кроется в науке, религии, искусстве, эзотерике…

Но так ли обстоят дела на самом деле?

Как близок человек к той самой истине?

А может, он ещё бесконечно далёк от неё?

Истина

В нощ ту белу, словно денно

приступи ты к снежну лесу,

не бояся поклонись.

И в тиши, на воле здеся

грудью с воздухом ты слейся,

изопьёшь как вод блаженных,

грязи вычисти свои.

Засим ты проследуй дале,

глубоко в суровый дым,

в нём сосновый ствол холодный,

обнимися, помолись.

С чувством, с толком,

с расстановкой,

не колеблясь, говори.

Древа острые иголки

душу сызнова твою

нитью той, что тоньше ветра

вышьют прямо наяву.

Подле комеля садися,

вразумляйся, не спеши,

очи к небу вознеси.

Думы звёздами пусть блещут,

растекаются, трепещут,

как коснёшься ты земли,

встань спокохонько, иди.

Путь держи осанкой смелой,

плечи широко расправь,

по следам былой метели

ты круги своя возглавь!

Скоро, скоро

Скоро, скоро вой метели,

полетят кругом снега

и на выжженной панели

не воскликнет ни огня.

Скоро, скоро белым цветом

облака умоют дни

и торжественным сонетом

встретят ночи наши сны.

И волшебная тирада

не умолкнет до весны,

как заветная отрада

необузданной мечты.

Зимние сумерки

И слишком ранний месяц взвился

над обречённою зимой,

так мало было дня, клубится

холодный пар над злой рекой.

Паучьи лапы на деревьях

наводят жути серой мглой,

пока пишу, скрывает темень

пейзаж деревни дорогой.

Коньки и трубы лишь белеют,

из мрака высунув носы

и горизонт над хвоей млеет,

и тени ворвались в эфир.

Ещё мгновение и прощание,

и тают образы в окне,

а месяц ярче освещает

мечты о завтрашней судьбе.

Мокрый снег

Мокрый снег, тревожная ночь,

свет фонарных столбов по алее,

окунается быль в негу снов

и добреют злые метели.

Рассыпаются звуки тиши,

нежным пламенем тешится воздух,

жизнь, пожалуйста, стой, не спиши,

раствориться в веках я успею.

Белым морем охвачен пейзаж,

даже выбраться небо не может,

заколдованный миг между фраз

шепчет голосом рваным до дрожи.

Таёжная зима

Бесконечная таёжная зима,

устрашающее мнимое затишье,

то вороны всколыхнут края,

то стучится дятел дробью прыткой.

И смиренно сосны так стоят,

словно в коробок сложили спички,

вдруг, одна из них взяла зажглась

пламенем проворным и игривым.

Ускользнула рыженькая искра,

дерево совсем не повредила,

всё, как прежде, целая кора,

лишь трепещет веточка, так мило.

Где-то далеко рычат ветра,

обрывая ноты на фальцете,

шелестят зыбучие ветра,

прикрывая всё туманом белым.

Бесконечная таёжная зима,

устрашающее мнимое затишье,

то вороны всколыхнут края,

то медведю солнышко приснится.

Зачарованные льды

Там, где выдох замерзает,

боль холодная внутри,

пепел с неба преграждает

твои смелые шаги.

Там царапается иней

о сверкающие льды

и касаются метелей

зачарованные сны.

Иллюзорная свобода

лишена взаимных чувств,

её дикая природа

отрезвляет сердца стук.

В той суровой поре жизни

счастье сильным лишь сулит,

кто в ежовых рукавицах,

как младенец крепко спит.

Безутешность синевы

Безутешность синевы

кровостоком на холмы,

взгляд, чарующей тоски,

раскалённой суеты.

Капли утренней росы

заряжают котелки,

ты весны пока не жди,

спи спокойно в белой лжи.

Переход

Ветер крутит

обнажённые кудри любви

и вплетается в души,

разорванные изнутри,

и касается пепла надежд у земли

обручальное небо

холодного, злого пути.

Завсегдатаи мысли,

прожжённых потерь лейтмотив

губит без сожаления

хрупкий твой нарратив.

Нежный голос

касается раны и лечит её,

бесконечные драмы

сменились спокойствием снов.

Дама

Осень, словно душа опытной дамы,

прожившей достаточно всяческой драмы,

принявшей все невзгоды и беды, как данность,

но жаждущей втайне романтических гроз.

И, вроде уже позади всё веселье,

но выдастся может погожий денёк,

глаза заблестят солнечным светом,

как, вдруг их одёрнет холодный упрёк.

И слёзы ещё не застывшее время,

трепещет внутри живой огонёк,

дождями тягучими тяжкое бремя

ложится на хрупкие плечи всерьёз.

И утром она, туман выдыхая,

с надеждой встречает угрюмый рассвет

и, хоть уже было прощаний немало,

ах, сколько ещё ей скажут, – Привет!

Вечер мой не молод

Вечер мой не молод, сед,

кое-где светлеют шрамы

и в тиски сжимает драма

листья жёлтые дубравы.

Вечер дивный разогрет,

лишь огнём пейзажей смелых,

сердцу пламенный привет

шлёт чарующее время.

Закадычные друзья,

я и вечер этот мудрый,

пусть нам долго не пора,

пусть мы это не забудем.

Городская осень

Осень смотрит в глянцевый асфальт,

мокрых лавочек пустуют спинки,

бурей красно-жёлтой листопад

затопил прибрежные мотивы.

И эфирным маслом с неба дождь

капает на пыльные витрины,

и прохлады девственная дрожь

отрезвляет постепенно мысли.

Словно пожурить нас хочет ветер

(побледневший с лета он слегка),

проскользнёт туда, где не заметим

и уснёт до завтрашнего дня.

Ни случись пора печальных песен,

не увидим в ней самих себя

и в прозрачном пеньюаре вечность

не предстанет перед пеплом сна.

Потуги жизни

Лишь потуги жизни качали свет осеннего полотна,

сырые, словно во тьме ночной, обшарпанные края.

В досадном молчании тлели деревьев глухие тона.

Блёклые пятна мгновений будили невинный обман.

В прохладе под листьями прела густая трава,

стирались черты, под бременем лет хмелела прощаний пора.

Мысли тонули в объятиях липкой тиши

и ширилось восприятие русской открытой души…

Тропинка

Тропинкой узкой вдоль тумана,

где ветер шепчется с листвой,

где сняты маски идеала,

где снова я дружу с собой.

Там тянется бесчестность будней,

там радостно их всех встречать,

там инструменты жизни мудрой

играют мне осенний вальс.

И в этой лирике угрюмой

неторопливы вечера,

прогулки поздние целуют

прохладой вечности меня.

Отрада

Спешит отрада сельская весне дорогу дать,

через ухабы местные ей пере-ша-гивать.

А малые ребятушки веснушками цветут,

впускают солнце рьяное в распахнутую грудь.

И хоть настойчив по утрам морозец удалой,

ко дню окрест то здесь, то там проталин первых рой.

И всюду разнеслась молва, встревожились ручьи,

и всё живое ждёт тепла, его шальные дни.

Пир на весь мир

Солнце в пяльцах

ярким светом

раздобрело сгоряча,

полыхает вся планета

пламенем добра.

И кричат: Ура! Все люди,

здравствует весна!

Наполняются любовью,

греются сердца.

Разноцветными огнями

восхищается пейзаж,

а земля живёт ручьями,

речь страстна, как жар.

Ветер обвивает мысли,

жажда движет мир

и в едином танце пляшет

грандиозный пир.

Не от того ли

Не от того ли нежен вечер

вуалью, что окутан весь?

Уже по-летнему беспечен,

его тумана липнет взвесь.

И небо застилают тучи,

с подсветкой медной,

серой мглой.

Неосторожен слог певучий,

не властны мысли над рекой.

Диалог

Там воздух пылью безмятежной

обнимет ласково дома

и бурным радостным течением

по улицам рванёт весна.

И в каждый тёмный уголок

заглянет луч живого солнца,

и расплетётся узелок

тоскливых чувств у незнакомца.

И детской шалостью любовь

сердца заставит биться чаще,

и сокровенною мечтой

наполнит наше с вами счастье.

Захочется дружить с судьбой

и станет ясным всё пространство,

поговори ещё со мной,

я не люблю с тобой прощаться.

Городские миноры

Теплый свет витрин рассеивает дождь,

реки тротуаров размывает,

будто бы печальный серый дом

монументом жизнь возглавляет.

Липнут тени к одеянию дня,

образы мгновение качает

и магическая сила бытия

улицы уютом обрамляет.

Словно перед зеркалом мечты,

робко по листочку обнажаясь,

представляя будущие сны,

молчаливо дерево играет.

В этом одиночестве сыром

упоительная жажда изысканий,

множатся фрагменты серебром,

каждый блик надежду оставляет.

Лето

Вожжи летнего дня

отпусти и беги

по приятной зелёной траве,

догоняй облака,

догоняй и люби

всем тем сердцем,

что бьётся в тебе.

С головою ныряй

в пышный радостный лес,

на волнах пусть тебя он качает,

пусть за плечи тебя

вознесут соловьи

ранним утром

предстать перед раем.

Ты ладони расправь,

чувствуй солнца лучи

и смакуй золотое мгновенье,

ты дыши полной грудью,

пусть через край

на тебя снизойдёт вдохновенье!

Внучек

Август, осени внучек,

рдеют его щёчки,

весь холёненький милок,

щеголяет гордо.

Время сытого житья

и вальяжных мыслей,

нависают облака

сизым коромыслом.

И безмолвствует судьба

в ожидании стужи,

лишь тенистая тропа

беспокоит душу.

День окуривает ночь,

спеет та быстрее,

проливает слёзы дождь

на благие цели.

Меланхолия звучит

ароматом терпким,

на прощание искрит

молния надежды.

Кончится лето

Кончится лето пьяной свободы,

крыльями снов обнимет свежий туман,

словно мираж в листьях дорога,

опустошит время пейзаж.

Лишь памятью чувств заключат в ладонях,

в тепле, утопающих нас,

как жадно любили снова и снова,

веря в безумие вечности фраз.

Родина

Колосится пшеница и рожь

на просторах сурового края

и разносится ветром любовь

от земли и до самого знамя.

И тревожится ночью листва,

разговоры не умолкают,

одинока на небе луна,

хоть и звёзды её обрамляют.

Непростая в Сибири судьба,

то возносится, то возгорает,

то сменяется на холода,

вся палитра души процветает.

И с младенчества дикая жизнь

воспитала надёжного друга,

что не даст на морозе застыть

незнакомому путнику с юга.

Матушка

Выйдет в поле матушка,

да рукой взмахнёт,

солнце как оладушка

по краям взойдёт.

Разнотравье местное

заволнуется

и платком небесным

залюбуется.

Под подолом платья

босиком шаги

тянут горемычную

прямо за грудки.

Та очами впалыми

(в слёзной соли все)

рыщет, будто пьяная

сына в бытие.

Взвоет, то оскалится,

то падёт оземь,

то душа покается

подле мнимых стен.

То проклятия сыплются

из пунцовых уст,

то ей что привидится,

захлестнёт испуг.

Долей материнской

сердце ей сожмёт

и ладонь морщинистая

камень разожмёт.

Прощание

В глазах его таилось нечто,

что жизни было не под стать,

рвалась душа в родную вечность

и жгла ладонью сына мать.

Томился миг в этих печалях

и так наивно было ждать,

что память нежности оставит,

и не растает снег опять.

И юных черт касались тени,

любви жестокой тлела суть,

и образы вплетали веру

в судьбы непоправимый путь.

Потери лечит современность

и глупый шарм покойных слов

им не продлил их счастья смелость,

не позаботился о том.

Уют

Упущен смех курчавых локон,

скользнули на висках,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.