Дом покинутых кукол

– Ну что-ж, завтра так завтра. А сейчас давай присоединимся к детям!

Глава 5. Прощай, лето

Маленькая тайна в виде старинной куклы объединила Ваню с Аней. Они ходили с важным видом и много секретничали. Вскоре наблюдательные дети стали дразнить их «жених и невеста». Из-за этого Ваня умудрился сцепиться сразу с четырьмя мальчишками. До того, как ему поставили фингал под глазом, он успел основательно вывалять ребят в песке на пляже.

Вожатая Галя как раз отлучилась ненадолго в столовую за водой и застала потасовку в самом разгаре. Виноваты были все, но влетело опять одному Ване, потому что Галя считала его хулиганом. Этот несносный мальчишка расстраивал ее своими выходками. То забрался на сосну и прыгнул с нее в озеро, то убежал в лес, никого не предупредив, то умудрился резиновым мячом разбить стекло в двери на террасу.

Галя придумала, как проучить Ваню в воспитательных целях. На днях у детей планировалась поездка на автобусе в кинотеатр Калинина. Все с нетерпением ждали и обсуждали это событие. И вот накануне Галина Петровна торжественно объявила мальчику, что он единственный никуда не поедет, а останется под присмотром вожатого Коли.

– Не слишком ли строгое наказание? – спросила ее вожатая Нина после ужина – Ему ведь всего девять лет.

– Да, но остальные же себя так не ведут? Я надеюсь, что он задумается и сделает правильные выводы.

Нина пожала плечами, но спорить дальше не стала. Галя была старше ее и опытнее. Она уже пятый сезон выезжала в лагеря, тогда как для Нины это был первый раз.

На Ваню было жалко смотреть. Он не хотел ни играть, ни веселиться, а просто слонялся по территории лагеря, опустив плечи и глядя под ноги. Со своей подружкой он тоже не желал общаться, как она ни старалась его разговорить.

В день отъезда все позавтракали и весело стали загружаться в машины. Ваня ушел в комнату и сел на кровать. Хорошо, что окна выходили на озеро. Невыносимо было смотреть на радостные лица ребят. Но сюда все равно доносились голоса и смех. По щеке побежал ручеек, и мальчик шмыгнул носом.

Наконец шум моторов стих, и наступила полная тишина. Ваня поднялся с кровати, которая громко заскрипела пружинами. Он подошел к двери, выглянул в коридор и оглянулся. Никого. Мальчик вышел из комнаты и побрел к лестнице.

Солнечные лучи падали из окон на каменные ступени, в их свете кружились тысячи пылинок. Ваня поднял голову и в очередной раз удивился чудной хрустальной люстре. Мама говорила, что такие люстры покупают, если деньги девать некуда, а простым людям они не нужны.

Получается, тем, кто здесь жил, деньги девать было некуда – подумал Ваня. Он дотронулся до шероховатой поверхности каменной колонны и ощутил ее прохладу. Медленно, ступенька за ступенькой, он начал спускаться вниз. Сначала мальчик направился к выходу, но вдруг передумал и на втором этаже свернул в коридор направо.

– Ванечка! Родный ты мой! Ты что же, опять наказан? Я думала, что все уехали. А фингал откуда у тебя? – всплеснула руками тетя Люба.

Ваня рассказал поварихе, как подрался с мальчишками, которые его дразнили.

– Да ты-ж мой дорогой… Ох уж эта Галюня. Хорошая девочка, но такая строгая! А ты не расстраивайся. Умение постоять за себя и свои интересы в жизни пригодится. Конечно, кулаками споры решать негоже. Постарайся в другой раз на словах разобраться.

– Но они обзывались!

– А ты будь выше этого. Пусть себе обзываются.

– Это как же? Молчать в ответ?

– Иногда, Ванечка, и смолчать нужно. Вырастешь – все поймешь. Иди сюда, я тебе дам булочку.

Тетя Люба принесла блюдо с плюшками. Большую часть она отдала ребятам с собой в дорогу, но кое-что осталось.

– Сейчас чаек тебе налью, садись, мой хороший.

Ваня съел булочку, поблагодарил добрую повариху и пошел прогуляться. Он решил спуститься к озеру.

– Эй, герой, далеко собрался? – раздался сзади него голос. Мальчик оглянулся. В дверях дома стоял вожатый Коля. В его руках была свернутая газета.

– Я к озеру хочу спуститься.

– Ну давай, только в воду чтоб не заходил! Я на террасе буду стенгазету рисовать, прослежу за тобой сверху. И недолго, через час жду тебя в доме.

– Хорошо – ответил Ваня. Коля довольно кивнул и исчез в дверях.

Мальчик спустился по лестнице к озеру и расположился на своем любимом месте – корнях гигантской сосны, что росла слева от пляжа. Он смотрел на озеро и бросал в воду маленькие камешки. Потом ему наскучило, и он стал строить домик из сосновых веточек и мха.

– Привет! – окликнули из-за спины. Ваня вздрогнул от неожиданности и обернулся. Перед ним стояла Аня.

– Анька, ты откуда взялась? Ты что, в кино не поехала?

– Неа. Я с утра соврала, что живот болит. Меня в кабинет врача отправили отлежаться, только вот удалось выбраться оттуда. Я с тобой хотела остаться, мы ведь друзья, а друзья должны помогать друг другу.

– Анька… – Ваня не мог скрыть своей радости – Ты настоящий друг! У меня таких еще не было. Я так рад, что ты пришла! Прости, что я тогда в тебя куклой бросался.

– Я уже не обижаюсь – улыбнулась Аня – Ну и смешной ты с этим фингалом!

Дети устроились на корнях сосны и весело болтали. Ваня посмотрел в голубое небо и прищурился.

– Ань, а ты хотела бы летать как птица?

– Ну уж нет! Я высоты боюсь.

– А я бы хотел. Летчиком думаю стать, во как.

– Ты же в агрономы хотел…

– Ну да, было дело… А сейчас хочу летать. Представляешь – ты высоко-высоко, а внизу под тобой люди маленькие как муравьи. И дома крохотные как спичечные коробки. И вожатая Галина Петровна смотрит вверх и думает – зачем я только Ваню ругала, вон каким важным человеком он стал!

Аня засмеялась.

– Ох и мечтатель ты, Вань.

– Ребята, давайте наверх, обедать скоро будем! – крикнул с террасы вожатый Коля и помахал рукой.

Лето подходило к концу вместе с очередной сменой пионерского лагеря. Дети загорели и прекрасно отдохнули, но все больше начинали скучать по дому и родителям. Наконец, наступил день отъезда. Во дворе было шумно. Повариха тетя Люба на крыльце утирала слезы, успев сильно привязаться к детям.

– Вы в следующем году вернетесь? – спросила она своих любимчиков Анечку и Ваню.

– Конечно! – радостно ответил Ваня.

Дети расселись по машинам. Заурчали моторы, из выхлопных труб пошли серые клубы дыма. Одна за другой машины разворачивались на пятачке перед домом и медленно, подпрыгивая, начинали спускаться по вымощенной булыжником дороге.

Ребята оглядывались с грустью на старинный дом, где они провели такое прекрасное лето. Одна лишь вожатая Галя вздохнула с облегчением. Ей не по душе был этот особняк. Каждый год она испытывала здесь необъяснимую тревогу. Конечно, она не верила ни во что сверхъестественное, но находиться в доме было не очень приятно, особенно по ночам. Из раза в раз она просила распределить ее в другой лагерь, но начальство упорно отправляло именно сюда.

– Галина Петровна, а вы в следующем году приедете? – спросила Олечка Корсакова, хорошая скромная девочка.

– Конечно – улыбнулась ей Галя.

Ваня с Аней сидели рядом. Когда машина развернулась, они увидели тетю Любу и помахали ей. Женщина, утирая слезы платочком, еще долго смотрела им вслед.

– Интересно, дождется ли меня моя Лиза… – задумчиво сказала Аня.

– Куда она денется, дождется! – Ваня взял ее руку в свою и крепко сжал.

Глава 6. Прощай, Родина

Утро не задалось сразу. Маленький Саша проснулся спозаранку, выскользнул из комнаты и услышал, как внизу переговариваются родители. Было еще темно. Мальчик понял, что папа собирается выходить из дома, и рванул к лестнице. Он очень хотел обнять отца перед уходом, как обычно.

Георгий был уже в дверях, когда услышал сзади громкий крик жены. Он обернулся и увидел, как Елена склонилась над распростертым Сашей.

– Господи, что случилось? – закричал Георгий, подбегая к жене.

– Саша, Саша с лестницы упал! – рыдала жена.

Прибежала Маша, наверху лестницы появились девочки, которые испуганно смотрели на все, что происходило внизу.

– Сынок! – Елена держала голову сына в руках. Саша заморгал глазами. Его лоб был весь в крови, которая была и на нижних ступеньках, и на ковре под лестницей.

– Мамочка, прости пожалуйста, я поскользнулся и ковер испачкал – сказал он, оглядываясь.

– Ну какой еще ковер! Слава Богу, с тобой все в порядке!

Елена подхватила сына и отнесла на диванчик в холле. Маша прибежала с мокрым полотенцем и стала вытирать мальчику лоб. Рана оказалась не слишком большой, но кровоточила сильно.

– Машенька, за доктором бы послать нам – сказал Георгий – распорядись, пожалуйста.

– Конечно, Георгий Матвеевич – Маша исчезла в дверях.

– Сашенька, ангел ты мой, как напугал меня – плакала жена. Георгий обнял их с сыном. Девочки в ночных платьях уже прибежали в гостиную. Танюшка сидела на коленях около дивана и сжимала ладонь братика в своих руках.

– Саша, ну сколько раз я тебе говорила не бегать по лестнице! – воскликнула старшая сестра Лиза, заломив руки. В глазах ее были слезы.

Через час приехал заспанный доктор, которого подняли из постели ни свет ни заря. Он осмотрел мальчика, обработал рану и сказал соблюдать постельный режим. Сашу уложили в кровать. Девочки окружили его всяческим вниманием. Лиза читала ему книги, а Таня приносила игрушки и пыталась развлечь.

Геогрий уехал сразу же, как только врач сказал, что с Сашей все будет в порядке. Он очень спешил.

За обедом Елена решилась наконец рассказать об отъезде. Она долго собиралась с духом и мыслями. Позвала в столовую повара Егора Михайловича, управляющего Алексея Ермолаевича, Машу и детей.

Первую минуту после ее слов воцарилась гнетущая тишина. Потом потихоньку начала всхлипывать Таня. За ней расплакался Саша. Егор Михайлович стал что-то шептать про себя и креститься. Алексей Ермолаевич сжал губы и нахмурил брови, не произнеся ни слова.

– Как же так, Елена Федоровна, благодетельница, что же будет-то с нами? – закричала Маша, закрыв лицо ладонями.

– Машенька, ты едешь с нами, если не против. Алексей Ермолаевич, мы доверяем вам усадьбу. Как с ней поступят, мы пока не знаем.

– Елена Федоровна, все сделаю для вас, что смогу. Но оставят ли меня-то здесь?

– Не знаю, Алексей Ермолаевич. Мы с мужем не хотим, чтобы вы пострадали, поэтому если будут давить на вас, говорите, что с хозяевами никаких отношений не имели, кроме работы, и о делах их совершенно ничего не знаете.

Управляющий молча кивнул.

Маша обнимала рыдающую Таню и гладила ее по голове. Лиза стиснула в руках салфетку и смотрела в одну точку. Саша прижался к маме и уткнулся в ее платье. Его плечики вздрагивали.

– Машенька, нам с тобой надо собирать вещи. Мы точно не знаем, когда выдвигаемся, но это может случиться в любой момент с этой минуты. Одно мне скажи – ты едешь с нами?

– Еду, Елена Федоровна, куда я без вас? Как я без Лизоньки, Танюши и Сашеньки?

– Хорошо. Тогда сейчас мы с тобой и начнем собираться.

После обеда в доме воцарилась тягостная тишина. Дети не выходили из комнаты. Таня плакала больше всех. Лиза молча смотрела в окно с угрюмым видом. Саша, как самый маленький, довольно быстро отвлекся на игры.

Елена с Машей хлопотали, собирая вещи. Брать с собой много было нельзя, только самое основное. Сначала они спрятали в вещах ценности, документы и деньги. Потом начали складывать одежду. К вечеру добрались до детской комнаты.

Внизу послышались голоса. Маша выглянула из двери.

– Георгий Матвеевич приехали – сказала она.

– Как? Так быстро? – Елена спустилась со стула, на котором стояла около шкафа. Она чуть-чуть не дотянулась до куклы, не заметила ее за пуховой подушкой. Женщина выбежала в коридор. Георгий уже поднимался по лестнице прямо в сапогах.

– Лена, выезжаем сегодня, как только соберемся. Я на полпути встретился кое с кем, все узнал и сразу обратно. Поезд завтра вечером в семь от Варшавского вокзала.

– Так быстро… Мы с Машей почти управились, детские вещи только остались.

– Хорошо.

– Знаешь, я хочу к озеру прогуляться и в парк… попрощаться.

– Мне пойти с тобой?

– Нет-нет, я сама. Ты пока с Алексеем Ермолаевичем поговори, нужно с ним дела уладить. Дети уже настроились, хотя переживают, конечно. Пойду я, мысли надо успокоить немного – сказала Елена, на ходу накидывая теплое пальто.

Женщина выбежала на крыльцо. Она не могла дышать в доме, задыхалась от охвативших ее чувств. На улице было сыро и холодно. Она спустилась с крыльца и быстро пошла по дорожке. Под ногами чавкало грязное месиво из листьев, ее красивые ботинки моментально испачкались. Но она совершенно не обращала на это внимания.

Елена жадно смотрела по сторонам, будто стараясь наглядеться, забрать с собой эти родные места хотя бы в памяти, образно. Вот ее любимый дуб. Под ним они с детьми летом сидели и болтали обо всем на свете. Вот старая сосна, к которой она любила приходить в минуты печали. Если прижаться к дереву и постоять в тишине, оно всегда наполняло энергией и успокаивало. Вот и сейчас Елена обняла свою утешительницу, и слезы побежали по ее щекам.

– За что, Господи… – повторяла она.

Постояв так некоторое время, Елена повернула назад к усадьбе. Но не пошла в дом, а спустилась к озеру. Вода здесь всегда была темного цвета, но очень прозрачная. Сейчас же, в это время года, она была почти черной. Над водой нависали сосны. Их узловатые корни переплелись в причудливых узорах. Как щупальца осьминога опутывали они песчаный берег. Дети любили играть под ними, строить домики. Каждое лето всей семьей они проводили на пляже много счастливых дней, полных смеха и веселья.

Елена долго смотрела на воду, потом что-то выдернуло ее из забытья, она встрепенулась и поспешила к лестнице наверх.

В доме ее уже потеряли. Заплаканная Таня бросилась навстречу.

– Мамочка, почему мы уезжаем? Я не хочу!

– Милая моя, так надо сейчас, мы ничего не можем сделать. Нам с папой главное, чтобы у вас все было хорошо. Поэтому мы едем.

– Но мы же вернемся, правда? Папа сказал, что обязательно вернемся!

– Конечно, вернемся, милая, раз папа сказал – прошептала Елена.

Она заметила в дверях гостиной мужа, который грустно улыбнулся ей.

К вечеру все было готово. К крыльцу подъехало два экипажа. Елена с Машей и детьми сели в один, а в другой сгрузили вещи, и в него же должен был сесть Георгий. Муж отправил супругу с детьми в путь, а сам немного задержался, чтобы окончательно уладить все дела.

Он взбежал по крыльцу и толкнул тяжелую деревянную дверь. Странно, но именно сейчас он ощутил ее тяжесть. А какая красивая ручка была у нее! Ведь он никогда этого не замечал, заходил всегда привычно и размашисто, не задумываясь и не обращая внимания на привычную обстановку.

Мужчина быстро прошелся по дому, заглянул в комнаты. Все было почти так же, как и всегда. Исчезли только некоторые милые детали и мелочи. А так все та же красивая старинная мебель, хрустальные люстры, тяжелые портьеры, ковры. Всю эту обстановку они с женой бережно и по крупицам собирали годами.

Из столовой он вышел на террасу и подошел к краю. Облокотившись на перила, окинул взглядом черное озеро. Самые лучшие моменты он провел здесь, когда они с женой часами разговаривали на закате. Георгий за это очень уважал свою супругу, с ней можно было общаться на любые темы, и каждый раз это было интересно. Елена была образованной и начитанной девушкой уже когда они познакомились, и кроме того необыкновенно красивой. Она подарила ему трех детей, а еще одна беременность закончилась неудачей к большому общему сожалению.

Их дом был полон счастья и детского смеха. Георгий улыбнулся, вспомнив топот детских ножек по коридорам и забавные совместные игры. Как он катал их на себе, изображая поезд… Саша сидел у него на плечах с колокольчиком, а девочки держались за одежду сзади и изображали вагоны поезда. Он повторял «чух-чух», и вся эта смеющаяся процессия перемещалась по комнатам и коридорам первого этажа. Маша, встречая их, хихикала в кулачок, а Елена, отложив книгу, улыбалась и махала им рукой из гостиной.

Он всегда спешил домой к жене и детям, потому что только здесь отдыхал душой. Эту усадьбу он построил для них. Когда его друг Аркадий взялся за проектирование, то они часами стояли над обрывом, обсуждая, как лучше расположить дом. В итоге архитектор предложил устроить нависающую террасу над озером, и это оказалось прекрасным решением. Именно здесь Георгий больше всего любил находиться. Стоя на краю и глядя на озеро сверху, казалось, что ты летишь, будто под тобой нет опоры. Это чувство свободы он любил больше всего на свете.

Георгий погладил каменные перила. Они были влажными от сырости.

– Ну что-ж, прощай – сказал он, развернулся и быстро вошел в дом, не оборачиваясь. Внизу его ждали люди во главе с управляющим Алексеем Ермолаевичем. Многие не могли сдержать слез. Никто не знал, что будет дальше. Георгий поблагодарил собравшихся и попрощался.

Отдав последние распоряжения управляющему, он вышел на крыльцо. Все последовали за ним. Возница уже продрог и поеживался. Георгий запрыгнул в экипаж, и лошади тронулись. Он обернулся, чтобы в последний раз окинуть взглядом свое фамильное гнездо, и помахал людям, стоявшим на крыльце. Они махали ему в ответ, женщины плакали.

Не в силах больше видеть эту сцену, Георгий отвернулся и поклялся себе не оборачиваться, что бы ни случилось. Нужно было догонять семью. Там впереди его ждали жена и дети. Он нес полную ответственность за них, поэтому не мог позволить себе дать слабину и тем более допустить сентиментальности.

А кто знает, может, все изменится, и они смогут вернуться? Искорка надежды на миг сверкнула и тут же погасла. Георгий прекрасно понимал, что той страны, которую они знали и к которой привыкли, уже не будет. Но он был уверен в одном – они всегда будут ее любить. А у его семьи обязательно еще будет своя новая, светлая история. И он сделает все для этого, чего бы ему это не стоило.

Глава 7. Лагерь

Год пролетел незаметно. Учеба в школе и кружок по рисованию отнимали у Ани все свободное время. Но даже в школьной суете она ни на миг не забывала про своего друга Ваню и их общий секрет. Девочка с нетерпением ждала новой встречи летом в лагере.

Пришла весна, все вокруг стало нежно-зеленым, птичий хор не смолкал ни на минуту. Казалось, сам воздух был наполнен мечтами и надеждами. В такие моменты хотелось обнять весь мир. Аня шла из школы счастливая. Она получила две пятерки сегодня – по математике и по литературе. Вот мама-то обрадуется! А еще приближалось долгожданное лето.

Аня не могла дождаться, пока родители придут с работы. Она разогрела себе поесть, успела сделать все уроки и поиграть с котом. Наконец послышался звук ключа в замке. Девочка бросилась навстречу маме с папой. Они оба работали на одной фабрике, поэтому приходили вместе.

– Мамочка, у меня по математике и литературе пятерки! – закричала Аня и бросилась обнимать маму.

– Ого, вот это ты молодец, вся в папу! – радостно воскликнул отец.

– Анечка, дай я присяду, устала – мама опустилась на табуретку и обняла дочку – умничка ты моя. А ты, Федор, уж лучше помолчал бы про свои способности к литературе, знаю я, какие у тебя пятерки были!

Отец шутя состроил обиженную гримасу, и родители рассмеялись.

За ужином мама сказала Ане, что в этом году она может поехать в один из двух лагерей. Им предложили тот же старый дом на озере или в другой, недавно построенный.

– Мамочка, на озеро конечно, у меня там… – запнулась Аня.

– Что-что там у тебя? – насторожился папа.

– Да нет, ничего, подружки у меня там, очень увидеться хочу.

– Друзья – это здорово, дочка. Значит, записываем тебя опять на озеро.

Весь вечер Аня провела в радостном волнении. Она не могла успокоиться, все представляла их встречу с Ваней. Засыпала она в этот день со счастливой улыбкой на лице.

Пришло лето и каникулы. Девочка считала дни до заезда. Наконец она попрощалась с родителями и загрузилась в автобус вместе с другими шумными и радостными детьми. Аня заняла место и быстро огляделась вокруг. Она увидела одинаковые ряды панамок, косички, веснушки, воротнички… Но только не своего друга.

Ну ладно, может, он в другом автобусе – подумала Аня.

Колонна тронулась и поехала в лагерь. Когда поднимались по мощеной булыжником дороге, дети оживились. Многие были здесь впервые и удивленно таращились на старинный особняк, который вырос перед ними как из-под земли.

Пофыркивая, автобусы остановились перед крыльцом на маленьком пятачке. Когда один из них освобождался, то сразу отъезжал, чтобы освободить место другим. Аня посмотрела на вожатых. Галины Петровны не было. Значит, поехала в другой лагерь – подумала девочка. Новые вожатые выглядели приветливыми и веселыми, Аня облегченно вздохнула.

Детей построили в шеренги и стали делить по отрядам. Аня озиралась вокруг, крутила головой во все стороны. Из-за этого на нее строго посмотрела ее соседка – девочка с золотистыми косичками и челкой.

Вани нигде не было. Даже если он сильно изменился за год, Аня все равно бы узнала его смеющиеся голубые глаза и светло-соломенные непослушные волосы, которые часто падали на лицо, и ему приходилось все время их поправлять.

Когда дети разошлись по комнатам, у девочки еще была надежда, но вечером на ужине она растаяла без следа.

Перед отбоем на закате Аня решилась и тайком, между деревьями, добежала до ворот. Нырнула рукой в сырое отверстие под вазой и с облегчением нащупала коробку. Девочка вытащила ее и рывком открыла крышку. Железная крышка скрипнула, а под ней оказалась ее Лиза, грязная и с размазанными глазами, но такая родная и долгожданная. Цветы за год высохли и рассыпались, а листочек бумаги был невредим. На нем лишь по краям были небольшие разводы от сырости.

Аня развернула листок и чуть не расплакалась. В памяти всплыло прошлое лето и его счастливые беззаботные моменты. Куклу взять с собой она не могла и положила ее обратно в коробку.

– Лизонька, ты так и будешь хранить секрет, я к тебе еще вернусь.

Аня положила коробку на место и побежала в лагерь. В комнате она взяла тетрадный листок, разорвала его надвое и написала: «Ваня, я была в июле 1933, очень хотела встретить тебя. Приеду на следующий год. Если ты будешь здесь, то оставь мне записку у Лизы».

На другой день она улучила момент, сбегала к тайнику и положила письмо к кукле в коробку.

Так повторилось и следующим летом 1934 года. Приехав в лагерь, Аня с надеждой пробиралась к своему тайнику, но там ее ждала только кукла Лиза и прошлогодняя записка, написанная ей самой.

Аня почти перестала надеяться встретить друга. Она приехала в лагерь и в августе 1935 года. Тайник по-прежнему был пуст, там лежала только ее записка. Со временем у девочки появились новые друзья, день ее был расписан по минутам. Она смирилась с тем, что не встретит больше своего Ваню, но с теплом вспоминала о нем.

В ее тетрадке-дневнике тому первому лету в лагере была посвящена отдельная глава. Она нарисовала куклу Лизу с размазанными, как будто в слезах, глазами, и две фигурки у озера на корнях сосны. О Ване она помнила только фамилию – Афанасьев, да его смеющиеся голубые глаза и ямочки от улыбки на щеках.

В 1936 году Ане было уже 13 лет. Она сильно вытянулась в высоту.

– Ты вся в папу – улыбалась миниатюрная мама, глядя на выросшую дочь.

Они стояли перед зеркалом, и мама была дочке по подбородок. Девочка залюбовалась отражением. Мамочка была красивая, маленькая, со светлыми волосами. Аня тоже была удивительно хороша, но ее длинные косы были не светлого, а темно-коричневого цвета.

– Прямо как наша фамилия, Каштановы мы с тобой, а мама у нас Белоснежка – шутил папа, взъерошивая рукой свою густую темную шевелюру.

В этом году Аня подумывала уже не ездить в лагерь, чтобы не расстраиваться. Но как-то в мае ей приснился сон.

Она стояла на террасе старой усадьбы, опираясь на каменные перила, и смотрела вниз. Там все было как раньше: сосны с крючковатыми корнями, черная вода озера, россыпи кувшинок на поверхности, песчаный пляж с брошенными игрушками. Как будто дети только что играли здесь, а сейчас убежали на ужин.

Девочка повернулась и медленно пошла в дом. Стеклянные двери были распахнуты. В гостиной ровными рядами стояли стулья. Черное пианино возле сцены покрылось толстым слоем пыли. Аня провела пальцем по крышке, оставив длинную дорожку.

Затем она выглянула в коридор. Там было абсолютно тихо, не слышно ни одного звука, только ее собственные шаги по каменному полу отдавались эхом. Аня дошла до лестницы. Хрустальная люстра все так же свисала с потолка, удивляя и пугая своими размерами. Но сейчас она не сверкала всеми гранями – было темно. Надвигается гроза – подумала девочка.